Когда они вышли на улицу из цветочного магазина Милдред Фолкнер, Делла Стрит спросила у Мейсона:
– Как вы думаете, он с самого начала знал, что это я пыталась обналичить чек?
– Он явно не исключал такую возможность. У него и на мой туз нашелся свой козырь – будь он проклят!
Они сели в машину Мейсона. Мейсон завел мотор и раздраженно рванул на себя рычаг переключения передач.
– Но как он узнал?
– Просто пораскинул мозгами и сопоставил одно с другим. Он догадался, что я пытаюсь прикрыть миссис Лоули, пока ситуация не прояснится сама собой. Равно как ему было ясно и то, что я пытаюсь подставить Боба Лоули.
– А что, если Лоули заговорит, когда Трэгг его найдет?
– Он-то? – с презрением в голосе переспросил Мейсон. – Разумеется, заговорит, куда он денется-то? Я хорошо знаю таких типов. Для начала он встанет в позу и выдвинет ультиматум – это он будет делать, а это нет. Прямо так и заявит, что, мол, они могут избить его или привязать к хвосту диких мустангов, но даже под страхом смерти он все равно не проронит ни слова. Однако в конце концов сдастся и выложит все, что знает, постаравшись при этом все свалить на жену.
– И все-таки почему миссис Лоули выехала из отеля?
– Похоже, у нас сегодня настоящий день вопросов и ответов, – заметил Мейсон. Остановив машину у перекрестка, он подозвал мальчишку-газетчика, продававшего вечерние газеты. – А ответ на твой вопрос следует поискать вот здесь.
– Вы хотите сказать, что она дала объявление в газету?
– Нет, – возразил Мейсон. – Это сделал он, вот ведь ублюдок!
– А я думала, вы позаботились о том, чтобы ей не давали прессу.
– Я лишь попросил ее не читать газет. Но давать советы женщинам – занятие неблагодарное, это все равно что делать ставки при игре в рулетку.
На светофоре зажегся зеленый свет. Мейсон протянул мальчишке монетку в двадцать пять центов, выхватил у него из рук газету, которую тут же передал Делле, и сказал:
– Открой раздел объявлений, подзаголовок «Разное».
Мейсон ехал медленно, пробираясь сквозь бесконечный поток машин, в то время как Делла Стрит просматривала газету.
– Вот, нашла! – вдруг воскликнула она.
– Что там написано?
– «Карла, любимая моя, я не нахожу себе места от беспокойства за тебя. Позвони Грейвью 6-9841 и просто скажи, что с тобой все в порядке. Меня волнует только это. Я все вынесу, все стерплю, лишь бы только у тебя все было хорошо».
– А как подписано? – спросил Мейсон.
– «Твой сладенький пупсик».
– Чертов ублюдок!
На парковке у обочины Мейсон заметил свободное место. Недолго думая, он свернул туда и остановился прямо у пожарного гидранта, потом сказал Делле:
– Здесь поблизости на углу есть аптека. Позвони в Детективное агентство Дрейка и скажи ему, что нам необходимо знать, на кого зарегистрирован номер телефона Грейвью 6-9841.
– Так ведь я и сама могу это запросто узнать. Позвоню в…
– Нет, – перебил он. – Дрейк специалист в этих делах и знает, как нужно действовать.
– И сколько это у него займет времени?
– Несколько минут, не больше.
– Значит, отсюда мы вернемся обратно в контору?
– Нет. Сперва мы нанесем визит Шиндлеру Коллу.
Делла поспешно вышла из машины, торопливо направилась в аптеку и вскоре вернулась.
– Он работает, – доложила она. – А отчет по вашему другому заданию уже готов. Я его застенографировала.
– Хорошо, прочтешь по дороге.
Он завел машину. Делла раскрыла свой блокнот, несколько страничек в котором было испещрено невразумительными закорючками и наклонными линиями, и принялась читать: «Пивис, влиятельный, удачливый предприниматель. В цветочном бизнесе с 1928 года. До того занимался подпольным производством и торговлей спиртным. Тогда же у него вышел конфликт с неким Фрэнком Лекленом, предпринявшим попытку похитить у него партию товара. Леклен получил две пули и попал в больницу, однако распространяться насчет случившегося не стал. Полиции же он заявил, что сам нечаянно подстрелил себя. Пивис навещал его в больнице и даже нанял ему персональную сиделку и хорошего врача. В настоящее время Леклен живет под именем Шиндлера Колла.
Эстер Дилмейер, двадцать три года, работает в ночном клубе, при котором имеется игорное заведение, помогает „раскручивать“ посетителей на деньги. У нее пестрая биография. Была уволена с кондитерской фабрики „Рокэвей Кэнди компани“ за неподчинение начальству и нарушение правил для работников – наверное, съедала больше конфет, чем позволяло ее жалованье. Какое-то время работала в компании по пошиву рубашек „Из-Эджаст“. На ее беду, у тамошнего босса оказалась чересчур ревнивая жена. После этого повстречалась с Ирмой Радин, работавшей в „Золотом роге“. Прежде Ирма работала вместе с Эстер на кондитерской фабрике. Ирма познакомила ее с Линком. Линку она понравилась, и Эстер была принята на работу, она должна была получать процент с суммы, на которую ей удавалось „раскрутить“ очередного клиента. Колл обратил на нее внимание около трех месяцев назад. Она же влюбилась в него по уши. В последнее время Колл начал к ней остывать. Наверное, у него появилась новая любовь, но он держит это в большом секрете. Судя по всему, никто не знает, кто его новая пассия».
Пол Дрейк сказал, что пока это все, но он продолжает работать. Ну как, шеф? Нам это может пригодиться?
– А черт его знает, Делла, – отозвался Мейсон. – С одной стороны, вроде бы все сходится… Значит, эта Ирма Радин хорошо ее знает… Именно поэтому она так странно вела себя, когда Трэгг допрашивал ее в «Золотом роге». Думаю, Колл ей тоже далеко не безразличен. Да уж, чем-чем, а женским вниманием он точно не обделен… Что ж, посмотрим-посмотрим. – Сказав это, Мейсон замолчал и полностью сосредоточился на дороге.
Остановившись перед домом, в котором проживал Шиндлер Колл, Мейсон сказал Делле:
– Тебе лучше подождать меня здесь, – после чего направился к двери и нажал кнопку звонка напротив таблички с фамилией Колл.
Ответа не последовало.
Простояв под дверью в ожидании еще несколько минут, Мейсон нажал на звонок, помеченный табличкой «Управляющий». В ответ раздался сигнал, свидетельствующий о том, что дверь открыта. Мейсон вошел, пересек холл, повернул налево и позвонил в квартиру управляющей. Миссис Фармер открыла дверь и, тотчас узнав его, расплылась в улыбке. Судя по всему, она совсем недавно вернулась из парикмахерской, и эта подтянутая дама в модном платье с затянутым в тесный корсет торсом ничем не напоминала ту бесформенную фигуру в наспех наброшенном халате, что вышла к ним прошлой ночью.
Мейсон изобразил на лице удивление:
– Вы выглядите… изумительно!
На ее лице появилась жеманная улыбка.
– Вы очень любезны, – игриво сказала она.
Мейсону же оставалось уповать лишь на то, что его предыдущее появление здесь в компании Трэгга придает ему значимости в глазах этой дамы.
– Вы знаете, где Колл?
– Кажется, его нет дома.
– Мне тоже так кажется. На звонки он не отвечает.
– По-моему, его сегодня весь день не было дома. Он ушел еще утром, часов около девяти.
– Один?
– Нет. С ним был какой-то мужчина.
– А вы не знаете, куда он направился?
– Нет.
– Мне бы хотелось заглянуть в его квартиру, – сказал Мейсон. – Универсальный ключ у вас с собой? – Его просьба прозвучала как нечто само собой разумеющееся, и миссис Фармер восприняла ее как должное.
Квартира Колла являла собой типичный пример подобных однокомнатных меблированных жилищ, сдаваемых за умеренную плату. В обстановке комнаты не было ничего особенного, что указывало бы на характер или привычки квартировавшего здесь жильца, равно как не оказалось в ней и ничего такого, что давало бы хоть малейшее представление о том, куда мог отправиться Колл.
– Горничная у него убирается? – спросил Мейсон.
– Да. Ежедневно.
– Судя по всему, он не возвращался сюда со времени последней уборки.
Управляющая взглянула на вычищенные пустые пепельницы и кивнула.
– Он курит?
– Да, кажется.
На полочке рядом с дверью Мейсон заметил телефон и как бы невзначай бросил взгляд на номер. Саутбрук 2-4304.
Однако, оказавшись в квартире, управляющая, видимо, все же сообразила, что если Колл вернется домой и застанет их здесь, то получится очень неудобно и что в своем стремлении помочь она зашла чересчур далеко.
– Вообще-то я предполагала, – поспешно сказала она, – что вы хотите лишь заглянуть сюда. И мне бы не хотелось, чтобы вы здесь что-либо трогали.
– Ну что вы, у меня и в мыслях этого не было, – заверил ее Мейсон. – Ни в коем случае. Просто я подумал, что он… ну, что с ним могло что-то случиться.
– Да, понимаю.
Она открыла дверь пошире и многозначительно кашлянула, как бы давая тем самым понять, что он и так задержался в квартире дольше, чем следовало бы.
Мейсон понял намек и покорно вышел в коридор. Управляющая же поспешно захлопнула дверь.
– Полагаю, – сказала она, – мистеру Коллу знать об этом вовсе не обязательно. Он не одобрил бы такое самоуправство.
– Вам вовсе не обязательно обсуждать это с кем бы то ни было, – отозвался Мейсон. – А насчет меня можете не сомневаться, я уж точно никому ничего не скажу.
В холле он снова поблагодарил ее, а потом сказал: «Извините, мне нужно позвонить» – и направился к телефонной будке. Набрал номер агентства Дрейка. Самого Пола Дрейка на месте не оказалось, но его секретарша была в курсе дела и ответила ему:
– Мы «пробили» ваш номер телефона, мистер Мейсон.
– И чей же он?
– Номер зарегистрирован на имя Эстер Дилмейер и установлен в «Молей-Армс Апартментс».
Мейсон даже присвистнул от неожиданности, но потом спохватился и сказал:
– Хорошо. Огромное спасибо.
Он нажал на рычаг и тут же набрал еще один номер. Теперь он звонил в кабинет доктора Уиллмонта.
– Доктор, где наша больная? – спросил он.
– Это которая? Та, что с больным сердцем? Я с утра ее не видел. Откуда мне было знать, что вы…
– Нет, не та, другая. Та, что наелась отравленных конфет, Эстер Дилмейер.
– Все еще в больнице.
– Вы в этом уверены?
– Да.
– А она не могла уйти из больницы без вашего ведома?
– Это совершенно исключено.
– А вы не допускаете такой возможности, что кое-кто может попытаться вас обмануть?
– Только не в этой больнице, – уверенно ответил доктор Уиллмонт. – Здесь все отлажено и работает как часы. Насколько мне известно, Эстер Дилмейер все еще спит. Я распорядился, чтобы мне немедленно сообщили, если вдруг в ее состоянии произойдут изменения.
– Может быть, все-таки позвоните и удостоверитесь в том, что она все еще там?
– Это совершенно излишне, – натянуто ответил доктор Уиллмонт. – Она на месте. Это говорю вам я, а я отвечаю за свои слова.
– А она не могла незаметно выскользнуть и…
– Это из области фантастики… Я зайду к ней сразу же, как закончу прием у себя в кабинете. Так что если хотите, то можете перезвонить попозже.
– Когда?
– Подождите минутку, – сказал доктор Уиллмонт. – Я взгляну, сколько больных в приемной… Э… сестра. Сколько у нас там еще?.. Двое… Алло, Мейсон. Минут через пятнадцать-двадцать.
– Хорошо. Возможно, я даже сам к вам подъеду.
Он повесил трубку на рычаг и вернулся в машину, где его терпеливо дожидалась Делла Стрит.
– Итак, Делла, теперь мы знаем, чей это телефон.
– Чей же?
– Номер зарегистрирован на Эстер Дилмейер, «Молей-Армс Апартментс».
– Но как же это… ведь Эстер Дилмейер все еще как будто лежит без сознания…
– Так оно и есть, – подтвердил Мейсон. – Она все еще спит. По крайней мере, так считает доктор Уиллмонт.
– И что же тогда получается?
– А получается то, – вздохнул Мейсон, – что я лопухнулся.
– Как это? Не понимаю…
– Но это же очевидно. Мы установили, что Боб Лоули завел любовницу. Мы знали, что, когда он попал в автокатастрофу, Эстер Дилмейер была в машине вместе с ним. Не нужно обладать богатой фантазией, чтобы догадаться, какого рода работу этой цыпочке приходилось выполнять в ночном клубе. Она работала вместе с Линком и Шиндлером Коллом, а те, в свою очередь, работали на Пивиса. Речь шла о больших, очень больших деньгах. Понимаешь, о чем я? Ясное дело, подцепив Боба Лоули, она едва ли стала корчить из себя недотрогу.
– Вы хотите сказать, что у него есть ключ от ее квартиры?
– Конечно, был, – с готовностью подтвердил Мейсон, – и когда прошлой ночью он понял, что влип по-крупному, то, естественно, отправился прямо к ней домой. Для него это был логичный и предсказуемый поступок. И я должен был бы догадаться, что он именно там. Этот тип относится к той породе мужиков, которым непременно нужна женщина, которая приласкает, погладит его по головке, утешит, скажет, что все хорошо, что она готова пожертвовать собой ради него, и так далее и тому подобное.
– Да, – задумчиво проговорила Делла Стрит, – пока все его поступки вполне укладываются в данную схему поведения.
– Итак, – продолжал Мейсон, – он приехал к ней на квартиру. Эстер не застал. И расположился там как у себя дома. Позвонил в газету, дал объявление, записал счет на телефон хозяйки, сел и стал ждать. Карлотта же вопреки моим указаниям купила газету, прочла ее и заглянула в раздел объявлений. Вполне возможно, что у них с мужем существовала такая договоренность. На случай чего-то непредвиденного они заранее условились связаться друг с другом подобным образом. Так многие поступают. А может быть, это объявление попалось ей на глаза совершенно случайно. Но только как бы то ни было, она получила номер телефона. И позвонила Бобу.
– И что же сделал он?
– Поехал и забрал ее.
– А что потом?
Мейсон потер ладонью подбородок.
– Вот это-то меня и беспокоит. Так что сейчас мы заедем туда и посмотрим, что там можно узнать.
Они подъехали к «Молей-Армс». Мейсон позвонил в квартиру Эстер Дилмейер, там никто не отозвался, и тогда он вызвал управляющую.
– Вы, наверное, помните меня, – сказал он. – Я был здесь вчера вечером в связи с этим отравлением…
– Да-да, конечно, – кивнула она, благожелательно улыбаясь.
– Мне необходимо взять из квартиры мисс Дилмейер кое-какие вещи и отвезти их ей в больницу. Вы не могли бы выдать мне дубликат ключа?
– Ключ вам я дать не могу, – с сомнением в голосе ответила она и, немного подумав, добавила: – Но я поднимусь туда вместе с вами, и вы сможете собрать все необходимое.
– Вот и отлично, – сказал Мейсон, стараясь говорить по-прежнему невозмутимо.
Они поднялись по лестнице. Мейсону удалось незаметно встать поближе к стене, так чтобы войти в комнату первым, как только дверь будет открыта.
В квартире не было никого.
– Так что вы хотели взять? – спросила управляющая.
– Ночную рубашку, тапочки, туалетные принадлежности. Вообще-то, честно говоря, я ничего не смыслю в таких вещах, но, будем надеяться, как-нибудь все же управлюсь.
– Ну что вы! Я буду рада вам помочь! Если мне не изменяет память, то вот здесь в шкафу у нее стоял чемодан. Да, вот он. Вы, если хотите, присядьте здесь где-нибудь. Я сама все соберу. Кстати, как она?
– Вы очень любезны. Ей гораздо лучше.
Мейсон обвел взглядом комнату. Полицейские проявили большое тщание, снимая отпечатки пальцев и с этой целью засыпав порошком все, что только можно, – телефон, стол, дверные ручки. Пепельницы были забиты сигаретными окурками. Глядя на них, Мейсон никак не мог определить, были ли эти окурки оставлены полицейскими, которым пришлось провести в комнате за работой довольно много времени, или же они являются наглядным доказательством того, что некто побывал здесь уже после них. Пока управляющая аккуратно укладывала белье в чемодан, Мейсон внимательно исследовал содержимое пепельницы. Он обнаружил окурки трех широко известных марок сигарет. На всех окурках одной марки были заметны следы губной помады. На остальных помады не было. Окурков с помадой было лишь четыре штуки. Окурков другой марки сигарет оказалось пятнадцать, а третьей – аж двадцать две штуки. Более того, курильщики, предпочитавшие две последние марки сигарет, похоже, весьма нервничали: редкая сигарета выкуривалась больше чем до половины, прежде чем оказывалась безжалостно раздавленной в пепельнице.
– Больше ничего не нужно? – спросила управляющая.
– Нет, спасибо. Это все. А вы не знаете, сегодня здесь кто-нибудь был?
– Сегодня? Нет, вряд ли. Во всяком случае, ко мне никто не обращался.
– А полиция?
– Нет. Они закончили все еще ночью – точнее, сегодня рано утром.
– Здесь убираются?
– Только раз в неделю. Она сама поддерживает здесь порядок, если не считать регулярных уборок, которые делает горничная в конце недели.
– Когда ожидается следующая?
– Не раньше субботы.
– Большое вам спасибо, – поблагодарил Мейсон. – Я непременно передам мисс Дилмейер, какую огромную помощь вы мне оказали.
Он вышел на улицу с чемоданом в руке, бросил его в машину и сказал Делле Стрит:
– Что ж, похоже, мне придется съездить в больницу.
Когда он добрался до больницы, часы показывали двадцать минут шестого. Доктор Уиллмонт был уже там.
– Больная все еще здесь? – спросил Мейсон.
– Больная, – ответил доктор Уиллмонт, – еще здесь. Она вот уже минут сорок как проснулась, и, хотя все еще довольно слаба, сознание ее быстро проясняется.
– Полиция уже знает?
– Нет еще.
– Но, я полагаю, они распорядились, чтобы им немедленно сообщили, как только…
– Верно. А я велел, чтобы о состоянии пациентки извещали первым делом меня, чтобы сведения о ней не выдавались никому ни под каким предлогом и чтобы к ней не допускали посетителей до тех пор, пока я лично не осмотрю больную. Это больница, и распоряжения здесь отдает только врач.
– Что ж, это даже очень хорошо, – одобрил Мейсон. – А насколько крупные неприятности я вам доставил бы, если бы потихоньку пробрался в палату и побеседовал с ней до прихода полиции?
– Вы доставили бы мне тем самым огромные неприятности, – отрезал доктор Уиллмонт. – И вы сами знаете это не хуже меня. Это поставило бы в сложное положение лично меня и отразилось бы на репутации всей больницы. Конечно, в некоторых случаях у меня просто не остается иного выбора, как пренебречь полицейскими инструкциями, но тогда я лично беру на себя всю ответственность и руководствуюсь исключительно заботой о здоровье пациента.
– Я с глубоким пониманием отношусь к вашей позиции и разделяю ваши взгляды на профессиональную этику, доктор, – улыбнулся Мейсон. – Но ведь, с другой стороны, вы знаете все тонкости работы больницы, я – нет. Ну так как бы мне поговорить с Эстер Дилмейер раньше полиции, чтобы при этом не поставить вас в сложное положение?
– Вам пришлось бы сделать это без моего ведома, – не раздумывая, ответил доктор Уиллмонт.
– И так, чтобы об этом не узнала дежурная медсестра?
– Совершенно верно.
– И, насколько я понимаю, вы дали персоналу однозначные указания на сей счет?
– Именно так.
Мейсон закурил.
– Я вскоре вызову дежурную медсестру к себе, – продолжил доктор Уиллмонт, – чтобы ознакомить с клиническими данными больной. Интересующая вас пациентка находится в палате номер триста девятнадцать. Затем я отправлю сестру в нашу местную аптеку, чтобы получить там назначенные лекарства. Препараты будут таковы, что для их изготовления понадобится некоторое время. Так что сожалею, но я не могу допустить вас к больной, это совершенно невозможно. Пройдите сюда, пожалуйста.
Взяв Мейсона за руку, Уиллмонт подвел его к столику, за которым сидела медсестра, и сказал хорошо поставленным голосом, обращаясь к ней:
– Ни один посетитель не должен быть допущен к мисс Дилмейер, прежде чем с ней побеседуют люди из полиции. А полиция будет говорить с ней только тогда, когда я дам на это свое разрешение.
– Хорошо, доктор, я все поняла, – кивнула женщина.
Доктор Уиллмонт повернулся к Мейсону:
– Сожалею, мистер Мейсон, но сами понимаете…
– Благодарю вас, доктор, – отозвался Мейсон. – Мне ясна ваша позиция. Тогда, может быть, хотя бы скажете, когда я смогу ее проведать?
Уиллмонт решительно покачал головой:
– Мне нечего вам сказать на этот счет, сэр. В этом деле я выступаю только как врач. Как только она будет в состоянии принимать посетителей, я немедленно извещу об этом полицию. И тогда, если, конечно, ее здоровье снова не окажется под угрозой, я уже не смогу решать, кто и когда должен с ней встречаться. Данный вопрос будет находиться в ведении властей. До свидания, мистер Мейсон.
– До свидания, доктор, – попрощался Мейсон, поворачиваясь и делая вид, будто собирается уходить.
Доктор Уиллмонт стремительной пружинящей походкой направился к лифту. Мейсон же покорно зашагал к выходу, завернул по пути в телефонную будку, подождал, когда медсестра за столиком отвернется, после чего пробрался к лифту, поднялся на третий этаж и разыскал палату Эстер Дилмейер. Не сбавляя шагу, он прошел мимо и дождался в коридоре, пока наконец не увидел, как из палаты вышла медсестра с карточкой, укрепленной на планшете. Выждав некоторое время, он вернулся обратно и вошел в палату.
Эстер Дилмейер сидела на кровати, осторожно потягивая горячий кофе. Она подняла на него глаза и сказала:
– Привет.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Мейсон, подходя поближе и присаживаясь на краешек кровати.
– Пока еще сама не знаю. А вы кто?
– Мое имя Мейсон.
– Перри Мейсон?
– Да.
– Значит, теперь я ваша должница. Ведь вы спасли мне жизнь.
– Я сделал все, что было в моих силах, – скромно сказал Мейсон.
– Наверное, разыскать меня было непросто?
– Да уж, пожалуй.
– Какой кайф! Кофе просто замечательный. У меня сейчас такое чувство, как будто я спала целую вечность.
– У вас есть какие-либо соображения насчет того, кто мог послать вам эти конфеты? – спросил Мейсон.
Она замялась.
– Смелее, – подбодрил ее Мейсон.
– Ну, я подумала, что… ну, то есть вообще-то я никого не обвиняю, но…
– Продолжайте.
– Ну, короче говоря, я познакомилась с одной молодой женщиной, которая показалась мне такой… такой… ну, порядочной, одним словом.
– Это была мисс Фолкнер?
– Да, это была мисс Фолкнер. Хозяйка сети магазинов «Фолкнер флауэр шопс».
– Я знаю.
– Ну так вот, она сказала, что к моему платью очень подойдут орхидеи, и прислала мне несколько штук.
– И что было потом?
– Мне же уже давно надоело заниматься тем, чем я занималась, и я решила подыскать себе что-нибудь поприличнее в смысле работы. Я ведь вкалываю в «Золотом роге». Там меня называют «хозяйкой», однако моя работа заключается в том, чтобы «раскручивать» богатеньких мужичков, заставлять их тратить деньги, повышая тем самым благосостояние владельцев заведения.
Мейсон кивнул.
– Ну, в общем, я поехала домой, а минут через десять посыльный принес коробку конфет. Я открыла их и обнаружила, что внутри лежит точно такая же карточка, как и в коробке с орхидеями.
– И почерк был тот же? – уточнил Мейсон.
– Я особенно не приглядывалась, но выглядела она очень похоже, и инициалы, да и все остальное…
– Что вы сделали потом?
– Шоколадные конфеты со сливочной начинкой – моя слабость, я люблю их больше всего на свете, – сказала она, улыбнувшись. – Настроение у меня было паршивое, и я поехала в город.
– А потом?
– Потом я почувствовала себя как-то странно. Сначала я подумала, что это обыкновенная усталость, но на час у меня была назначена встреча с вами в вашей конторе, а потому я понимала, что спать мне нельзя. Если бы не эта встреча, я, скорее всего, просто отключилась бы, так ничего и не заподозрив, но тогда я изо всех сил старалась не заснуть. А потом вдруг поняла, что это не просто усталость. Меня накачали какой-то дрянью. Просто страшно вспомнить, ценой каких чудовищных усилий мне дался тот последний разговор с вами по телефону. Вашего голоса я совсем не помню. Я пыталась говорить, засыпала между фразами, заставляла себя открыть глаза, но они тут же снова слипались. Казалось, что наш разговор длится целую вечность.
– Кстати, – сказал Мейсон, – мне необходимо уточнить у вас одну чрезвычайно важную деталь. Подумайте хорошенько, это может иметь огромное значение. Во время разговора с вами я услышал в трубке грохот. Как если бы вы упали с кресла на пол.
– Боюсь, мистер Мейсон, ничем не могу вам помочь. Я ничего не помню.
– Да, понимаю, но когда мы вошли в вашу квартиру, телефон хотя и валялся на полу, но трубка была положена на рычаг. Вряд ли вы сами могли водрузить ее на место.
– Вот уж действительно вряд ли.
– Значит, кто-то должен был побывать в вашей квартире уже после того, как вы потеряли сознание, но до моего прихода.
– Получается, что этот кто-то нашел меня лежащей на полу и ушел, даже не попытавшись хоть чем-то помочь?
– Да.
– Очень странно, – проговорила она, зло сверкнув глазами.
– Да уж. А у кого еще есть ключ?
Она глубоко вздохнула.
– Поймите меня правильно, мистер Мейсон. Я, конечно, не ангел и не святая, но у меня не было обыкновения брать работу на дом. Дом – это дом, и там я совсем другая, не такая, как в клубе. Если девушка в моем положении хочет, чтобы ее уважали, то иного пути у нее просто нет. В клубе же ни одна живая душа не знает, где я живу. Ирма Радин – моя лучшая подруга. Но даже она не знает. Ни она, ни хозяева клуба.
– Вы в этом уверены?
– Аб-со-лют-но.
– А как же Роберт Лоули, например?
– Роберт Лоули, – презрительно произнесла она, – слабак и безвольный зануда. Придурок, одним словом. Вообразил себя крутым. Да второго такого урода еще пойти поискать!..
– Как вы с ним познакомились? Это Пивис попросил вас им заняться или…
– Шиндлер Колл, – подсказала она.
– Вы давно знаете Шиндлера?
– Нет, не очень.
– Ну и как?
– Шиндлер просто душка, – вздохнула она. – Он мне очень понравился. Но теперь я ему надоела, и он, когда стало ясно, что можно по-легкому срубить деньжат, постарался пристроить в дело эту свою новую лахудру. А мне это не понравилось.
– Я вас не осуждаю.
– И вообще, – продолжала она, – вы задаете очень много личных вопросов.
Она допила свой кофе, Мейсон взял у нее из рук пустую чашку и поставил ее вместе с блюдцем на столик.
– А что Шиндлер говорил обо мне? – немного помолчав, спросила она.
– Ничего.
Она, опустив глаза, принялась разглядывать наманикюренные ноготки.
– Вы в этом уверены?
– Ну да, конечно. А что ему говорить-то?
– Ну, знаете, в некоторых ситуациях люди нет-нет да и покажут истинное лицо. Вот я и подумала, что он мог отпустить какую-нибудь дурацкую шуточку по поводу моего отравления.
– Нет. Он казался очень обеспокоенным.
– Вообще-то он неплохой человек.
Мейсон достал из кармана платок, найденный им в телефонной будке.
– Это ваш?
Она взглянула повнимательнее:
– Ну да, а что? Только не говорите мне, что я уже начала забывать носовые платки в квартирах у одиноких мужчин.
– Этот платок был найден в телефонной будке в доме, где снимает квартиру Шиндлер Колл.
– Вообще-то мне не хотелось бы говорить с вами об этом.
– О чем?
– По дороге домой я заехала к Шиндлеру… то есть мне хотелось побывать у него, но… короче, он не пустил меня, а вместо этого сам вышел в коридор. Сказал, что у него важная деловая встреча, а потому он никак не может меня принять, и попросил заехать попозже.
– Вы поехали к нему прямо из «Золотого рога»?
– Да.
– И как вы поступили?
– Как же, деловая встреча! – с горечью в голосе воскликнула она. – Волосы взъерошены, галстук сбит набок, а вся рожа в помаде.
– Так что же вы сделали?
– Я спустилась вниз. Попыталась дозвониться до мисс Фолкнер. Мне не терпелось как можно быстрее отправиться домой к Бобу Лоули и рассказать его жене все как есть. Я хотела сообщить ей, что собираюсь пойти к вам и выложить все без утайки – и что вообще я готова выполнить любую ее просьбу.
– Вы дозвонились до нее?
– Нет. К телефону никто не подошел. Ни дома, ни в магазине.
– И что потом?
– А потом я больше никому не стала звонить и поехала домой, куда затем пришел посыльный с конфетами, ну а остальное вы знаете.
– Будет очень хорошо, если вы забудете о нашей сегодняшней встрече, – сказал Мейсон. – К вам не велено пускать посетителей. А полиция очень болезненно относится к таким мелочам.
– Вот ведь козлы, – презрительно заметила она. – Ладно, на этот счет можете не волноваться.
– Вы расскажете им все то, что сейчас поведали мне?
Она рассмеялась:
– Не говорите ерунды! Легавым я не скажу ничего. Их, уродов, это не касается. А со своими проблемами я уж сама как-нибудь разберусь.
– Только выбросьте из головы все свои дурацкие подозрения насчет мисс Фолкнер. Вы очень нужны ей как свидетель. Если бы попытка отравления удалась и вас не успели бы спасти, то она оказалась бы в очень сложном положении. Конфеты вам послал кто-то другой.
– Ладно, мистер Мейсон. Как скажете.
– Ну вот и договорились. Что ж, желаю вам всех благ и скорейшего выздоровления.
– Ну да, выздоровления! – воскликнула она. – Да я, если хотите знать, и так уже здорова, и если меня немедленно не выпустят отсюда, то я просто разнесу эту богадельню по кирпичикам.
Мейсон рассмеялся:
– Об этом вы можете поговорить с доктором Уиллмонтом.
– А это кто такой?
– Врач, которого я нанял специально для вас.
Внезапно ее взгляд стал настороженным. Она посмотрела на него, затем обвела глазами палату.
– Послушайте, у меня нет денег на то, чтобы валяться по больницам вообще, по отдельным палатам в частности. Вам следовало бы положить меня в общую палату.
– Я сам оплатил за вас и эту палату, и услуги врача, – сказал Мейсон.
– Ну надо же, вот это да! Как знать, может быть, когда-нибудь я тоже вам пригожусь.
– Может быть, – отозвался Мейсон и на цыпочках вышел из палаты в коридор.
Вернувшись в машину, Мейсон развернул все ту же вечернюю газету и просмотрел объявления в разделе «Сдаются дома – с обстановкой». Из всего столбца он выбрал пять, где предлагаемые дома находились поблизости от «Молей-Армс». Зайдя в ближайшую телефонную будку, он принялся звонить по номерам, указанным в объявлениях, объясняя в каждом случае, что хотел бы снять дом с обстановкой, интересуясь размером арендной платы и прочими подробностями. Когда же он позвонил по третьему номеру, женский голос без обиняков сообщил ему, что дом уже сдан, после чего телефонная связь была самым бесцеремонным образом прервана.
Мейсон заехал к себе в контору, где Делла Стрит дожидалась его возвращения.
– Хочешь немного прокатиться? – спросил он.
– Хочу. А куда едем?
– В один дом.
– И по чью душу?
– Возможно, удастся найти Карлотту Лоули.
– «Возможно»? Вы не уверены? Почему?
– Потому что, – рассудительно проговорил Мейсон, – на лейтенанта Трэгга работает вся городская полиция. Мне же оставалось лишь строить догадки и предположения. Я не мог конкурировать с его организацией, не имея к тому же ни малейшего понятия о том, в каком направлении действовать. Так что мне оставалось опираться лишь на собственные выводы и лезть напролом.
– И вы считаете, что он все равно вас обставил?
– Если нет, то лишь по причине собственной нерасторопности.
В машине Делла всю дорогу сидела молча рядом с ним и не задала ни одного вопроса, пока Мейсон в конце концов не подъехал к меблированному бунгало, еще совсем недавно сдаваемому внаем.
Как раз в этот момент от дома отъезжала машина «Скорой помощи», следовавшая за полицейским седаном, за рулем которого сидел сам лейтенант Трэгг. Еще двое мужчин расположились на заднем сиденье. Они сидели неподвижно, плечом к плечу, и столь странная близость наводила на мысль о том, что они скованы между собой наручниками.
Мейсон даже не стал останавливаться и, не сбавляя скорости, проехал мимо.
– Ну и куда теперь? – спросила Делла. – В полицейский участок?
– Нет, – ответил он, – обедать.
– Но разве вы даже не попытаетесь вызволить ее?
Мейсон покачал головой:
– Чем больше сейчас я стану суетиться, тем хуже будет для нее. Если я начну тянуть в одну сторону, а лейтенант Трэгг – в другую, миссис Лоули окажется как раз между нами…
– Но, шеф, может быть, хотя бы намекнете ей, чтобы она помалкивала?
– Насчет чего?
– Ну, о ее причастности к… или хотя бы о том, что она рассказала вам, или…
– Очевидно, – сухо заметил Мейсон, – ты не обратила внимания на выражение физиономии лейтенанта Трэгга, когда он проезжал мимо нас.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления