Онлайн чтение книги Детская любовь
XX. ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ САММЕКО С МАРИ

Когда Саммеко позвонил Мари по телефону, во вторник утром, чтобы пригласить ее на свидание, она ничего не возразила против дня и часа, — четверга и четырех пополудни, — но спросила, услышав адрес:

— Улица Бизе? Но что это такое — улица Бизе, 8? Что это за место?

— Тсс!.. Не повторяйте адреса. Кто-нибудь, может быть, находится подле вас.

— Я хочу знать, что это такое.

— Это во всех отношениях превосходное и спокойное место. Вам ни о чем не придется спрашивать. Вас немедленно проводят ко мне.

Она отказалась отправиться туда непосредственно.

— Встретимся сперва в другом месте. Потом вы мне покажете. Мы увидим. Назовите мне, например, какое-нибудь кафе, где бы мы наверное ни на кого не могли натолкнуться.

Он назвал первое кафе, пришедшее ему на ум: «Чай Тюдор» на улице Камбона, куда он однажды забежал, чтобы укрыться от ливня, и где увидел только несколько иностранцев, рассеянных в небольших залах.

В этом-то кафе он поджидал г-жу де Шансене в четверг, в четыре часа дня. Пришел за несколько минут до четырех. Во всех залах не было и шести посетителей. Мари нечего было волноваться.

Она явилась почти без опоздания. По тому, как она вошла, по беспокойству, примешанному к улыбке, видно было, что тайные свидания ей непривычны. Саммеко не был особенно наблюдателен. (Был слишком небрежен; и в известных случаях старание наблюдать показалось бы ему покушением на поэзию и признаком мелочности.) Тем не менее он невольно сделал это наблюдение, впрочем, лестное для него.

Засиживаться здесь он не собирался. Но она, по-видимому, гораздо меньше торопилась, хотя, по-видимому, чувствовала себя тут не в полной безопасности. Она часто оглядывалась в сторону входной двери.

— Не бойтесь решительно ничего, милая. Этого кафе не знает никто. Я и сам открыл его случайно. Вы видите: вся его клиентура — несколько несчастных бесприютных англичан.

В первый раз называл он ее «милая». До сих пор «моя дорогая Мари» было пределом его словесной нежности. Кроме того, он держал ее за руку поверх столика; но она ее высвободила потихоньку, чтобы налить кипятку, чаю и молока в свою чашку.

Он почувствовал, что торопить ее было бы с его стороны неловкостью; что надо делать вид, будто прелюдия этого первого свидания очаровательна сама по себе. И его действительно волновала мысль, что это свидание — первое. Но выразить это он не хотел, так как ничто в поведении Мари не указывало, что она думает о продолжении свидания в другом месте.

Он пустился на затейливый маневр. Сказал, что они оба могут представить себе, будто путешествуют, например, находятся в Лондоне, особенно, при этом колорите ноябрьских сумерек; будто он ее похитил, и они все покинули, бежали в далекие края, прижавшись один к другому, склоняя поочередно голову на плечо друг другу.

Она улыбнулась.

Была ему благодарна не столько за приятный вымысел, сколько за попытку рассеять ее беспокойство.

— Ну, а раз мы в Лондоне и вы отпили чай среди этих уютных англичан, то мы сейчас остановим кэб и отправимся в наш «Family-House».[9]Семейный пансион. В Вест-Энд. Да, да, дорогая, вы увидите, что я ничего не сочиняю. Клянусь вам, что это просто продолжение нашего путешествия.

В фиакре она позволила ему взять себя за руку, поцеловать в шею. Но на его слова почти не отвечала. Все огни на улице и в магазинах были зажжены. Когда они проезжали сквозь зону особенно яркого освещения, она откидывала голову назад. Рука ее в руке Саммеко вздрагивала по временам.

При въезде в улицу Бизе он сказал:

— Мы подъезжаем.

— Велите ехать медленнее, пожалуйста. Я хочу сперва поглядеть. Где это?

— Наклонитесь немного. Не бойтесь ничего…Несколькими домами дальше, слева. Там, где светится эта вывеска.

— Какая вывеска?… Но что же это за дом?

— «Family-House», как я вам и сказал.

— О! Это гостиница? Не собираетесь же вы повести меня в гостиницу?

— Это не гостиница, милая. Это семейный пансион, чрезвычайно приличный и замкнутый, где живут англичане, американцы. Меня принимают здесь за провинциала, приехавшего на время в Париж.

— Но меня-то за кого примут?

— Я позаботился оставить за собою несколько комнат до субботы, чтобы у них не возникло каких-нибудь некрасивых подозрений.

— Что же это доказывает? Они ведь увидят, что мы там не остаемся… Нет. Говорю вам: я не хочу. Я туда не войду.

Саммеко в сильной досаде нервно поглаживал усы. Искал убедительных доводов; или какого-нибудь более изящного решения. Ничего не находил. Бранил себя за опрометчивость и чуть ли не бестактность.

«Мне следовало во что бы то ни стало отыскать совершенно обставленную отдельную квартиру. В двадцать четыре часа это было неудобно. Взяться за это раньше? Прибегнуть к содействию приятеля? Опасно. И как было знать, что она вообразит себе такое. Будто я везу ее в дом свиданий. Этот „Family-House“ показался мне таким почтенным и успокоительным. Роскошь хорошего тона…»

Фиакр остановился. Мари, совсем разнервничавшись, повторяла:

— Велите ехать дальше. Умоляю вас. Умоляю вас.

— Куда вас доставить?

— К стоянке автомобилей… где бы я могла найти такси, чтобы вернуться домой.