Онлайн чтение книги Дочь Рейха People Like Us
3 августа 1937 года

Ботинки Эрны хрустят по горной тропе за моей спиной.

– Посмотри, какая красота! – восклицает она.

Ее лицо блестит от пота, но косы по-прежнему гладкие, и форма в полном порядке.

Усыпанная булыжниками тропа уходит круто вверх. Мы так давно карабкаемся по ней на адской жаре, что никакой красоты я уже не вижу. Вся взмокшая, я останавливаюсь, вынимаю носовой платок и вытираю им шею, для чего мне приходится сначала отлепить от нее растрепанные, лохматые хвосты, в которые давно превратились мои косы.

– Я все ноги стерла, – жалуюсь я. – Ботинки новые. Надо было разносить их еще до похода, – добавляю я, морщась на каждом шагу.

– Страдание хорошо для души. Укрепляет характер.

– Спасибо большое, но с характером у меня и без мозолей все в порядке!

Слезы начинают щипать мне глаза.

Эрна оглядывается назад, но весь наш отряд еще далеко позади, а вожатые почти так же далеко впереди. Значит, никто не увидит меня в минуту слабости.

– Давай, Хетти, до вершины совсем немного осталось. Последний рывок – и будем обустраивать лагерь. Ты же помнишь, герр Гитлер хочет видеть нас, девочек, сильными, пышущими энергией и здоровьем.

– Когда мы окажемся наверху, я лягу прямо на землю и больше не встану.

– Ну и шуточки у тебя, Хетти, – смеется Эрна.

– И вовсе я не шучу! – При каждом шаге задники новых ботинок сдирают мне кожу с пяток.

– Идем, старая ворчунья, гляди веселей! Фройляйн Акерман уже наверху, и, если ты постараешься хорошенько да еще улыбнешься ей пошире, она, может быть, даст тебе значок!

Эрна уходит вперед и вверх по крутой тропе, ее сильная спина маячит передо мной. Распухший язык прилип к нёбу, и мне начинает казаться, что дыхание у меня такое же кислое, как и настроение. Но Эрна, словно читая мои мысли, – не в первый уже раз – звонким чистым голосом затягивает «Песню юных странников».

Веселая песня поднимает мне настроение, и ноги невольно начинают двигаться в такт знакомой мелодии, столько раз слышанной, что она и теперь звучит у меня в голове.

Обливаясь потом, пыхтя как два паровоза, мы одолеваем последний крутой подъем.

– Молодцы! – сияет фройляйн Акерман, когда мы проходим мимо нее. – Наверху вас ждет сюрприз. Подсказка: он прохладный и мокрый!

– Водопад, – говорит Эрна с улыбкой, и мы идем дальше, а вожатая остается встречать других девочек.

Местом для лагеря выбрана широкая плоская вершина. Кое-где между камнями растет трава, и вся площадка имеет наклон в сторону большого водоема. Эрна угадала верно: его питает живописный водопад.

Потихоньку-полегоньку подтягивается остальной отряд. Выбрав место поровнее, мы очищаем его от камней, ставим палатки, копаем туалетную яму, приносим воду для кухни.

– Веселые. Сильные. Независимые. Девушки, достойные стать матерями расы господ. Вот какими хочет видеть вас фюрер, – наставляет нас фройляйн Акерман, когда мы, закончив работу, собираемся вокруг нее, грязные и усталые. – Всегда помните принципы нашего союза: чистота духа и тела, добродетель, послушание и покладистость. А теперь идите окунитесь. Вы заслужили!

Да, а еще настоящая немецкая девушка никогда не задает вопросов и не жалуется. Трудится на благо других. Она высока ростом и сильна, красива без всяких искусственных ухищрений. Девушка чистоплотна, неукоснительно соблюдает все правила гигиены. Скромна и сдержанна. Но главное, девушка всегда ставит мужские интересы превыше своих и поддерживает мужчин в их борьбе. Даже если девушка устала, даже если она много трудилась, нужды мужчин все равно должны быть для нее на первом месте.

Наш долг служить фюреру, Германии и нашим будущим мужьям. Мальчики учатся быть лидерами и управлять, а мы должны учиться сдержанности. Требования постоянны и неумолимы, они не оставляют мне ни времени, ни возможности идти своим путем.

Невольно у меня возникает такое чувство, словно они вымывают самую мою суть.

Мы хватаем полотенца и сбегаем по каменистому склону вниз, навстречу шуму водопада.

Поступать правильно – значит жертвовать собой. Забыть о том, что нужно лично тебе, ради общего блага.

Я мотаю головой, пытаясь очистить свои мысли. Ведь внутри моего черепа живет он, фюрер, который видит все: мои самые потаенные страхи, мои надежды и мечты. И еще кое-какие мысли, которые начали посещать меня с прошлого воскресенья и о которых я не хочу, чтобы он знал.

– Оглянись, Хетти. Мы на вершине мира, – говорит Эрна.

Вокруг до самого горизонта – горы в голубоватой дымке, прорезанные глубокими зелеными складками долин. Далеко внизу изогнулось узкое горное озеро, черное и гладкое, словно осколок зеркала. Совсем рядом возносятся к небу отвесные вершины соседних скал, а над ними лениво плывут в ясной синеве легкие перистые облачка.

Земля, достойная богов. Пейзаж, очищающий душу.

– Как возвышенно, – соглашаюсь я.

– Ну, пошли купаться, – говорит Эрна и идет к воде.

Я смотрю ей вслед: узкая, стройная спина, скульптурные плечи; рыжие волосы искрятся на солнце. Она и сама как светило, прекрасный золотой диск, к которому тянется все живое. И рядом с ней я – маленькая планета, которую она силой своего притяжения держит на своей орбите. Меня это раздражает, но в то же время я не могу не восхищаться Эрной, ее чистотой и честностью, ее положительностью.

Она во всем лучше меня.

Мне так хочется поговорить с ней о Вальтере. Посоветоваться. До встречи на мосту осталось всего четыре дня.

…Гнусный еврей, застигнутый в обществе красивой немецкой девушки… Я снова вижу его рот, который произносит эти слова. Вижу его губы, глаза, которые вбирают меня всю, целиком.

Нет, я не могу рассказать о нем Эрне. И никому друг ому тоже не могу. Ведь я обещала молчать. Но это так трудно. Мальчики всегда обращают внимание только на Эрну, и никогда – на меня. А Вальтер не просто мальчик. Он красивый. Он смелый и мужественный. Просто идеальный ариец. Глядя на него, так легко забыть о том, кто он.

Я притворяюсь, будто Вальтер не еврей, и представляю нас вместе. Две фигуры движутся в луче света, словно в кино. Он пристально смотрит на меня, его губы приближаются к моим. Он шепчет мне: «Хетти, пожалуйста, будь моей. Ни к одной девушке я еще никогда не испытывал таких чувств, как к тебе». Его ладони ложатся на мою талию, потом соскальзывают ниже, еще ниже, но я говорю ему: «Вальтер, остановись. Я же не такая девушка». И он, разумеется, останавливается, ведь он меня любит, но…

– Хетти! Ну что ты там копаешься? Водичка такая прохладная!

Эрна босиком шлепает по мелкой воде у самого водопада, ее косы потемнели и отяжелели от брызг.

– Иду! – Я снимаю ботинки, стягиваю юбку.

Другие девочки тоже сбрасывают одежду и в одном белье с визгом и хохотом кидаются в освежающую воду. А я стою и смотрю в темную бездну. «Ты же отлично плаваешь», – мысленно говорю я себе и, развязав галстук, расстегиваю пуговки пропотевшей блузки, снимаю толстые шерстяные носки, аккуратно складываю вещи в стопку и подыскиваю им сухое место на камнях. «Тебе совершенно нечего бояться».

Стоя в одном белье у края воды, я чувствую себя незначительной и жалкой. Теплая гранитная глыба ласково греет мои босые ступни, совсем как тот деревянный причал много лет назад. От ужаса все у меня внутри трепещет, колени подгибаются. Но я не могу показать свой страх другим. И тогда я закрываю глаза, отталкиваюсь от скалы обеими ногами и одним рывком оказываюсь едва ли не в центре горного озерца.

Вода такая холодная, что в первое мгновение у меня перехватывает дыхание, и я камнем иду ко дну, как тогда. Но тут же, преодолевая панику, я заставляю себя работать руками и ногами, вырываюсь на поверхность.

И вот я уже на свету, жадно глотаю воздух ртом, бью по воде ногами. Мне кажется, что я снова чувствую прикосновение сильной руки, которая держит меня, спасает от страшного конца в водяной могиле.

– Эй, там, внизу! Отойди! – кричит мне кто-то сверху.

Я поднимаю голову, принимая вертикальное положение в воде. Эрна, а с ней еще три девочки стоят на выступе скалы, готовясь к прыжку. Я отплываю в сторону и смотрю, как четыре девичьи фигуры прорезают пространство и шумно плюхаются в озеро прямо передо мной. Вода расступается и тут же смыкается над ними, вскипая множеством пузырьков. Секунда – и девочки снова на поверхности, смеются, хватают воздух ртом, протирают глаза и ничего не боятся, и я вдруг начинаю ненавидеть свой страх.

Я ложусь на спину и плыву, глядя в высокое голубое небо и стараясь не думать о том, сколько метров отделяют меня сейчас от твердой, надежной земли. Вода плещется вокруг моей головы, тонкими струйками просачиваясь в уши. Холод притупляет боль и усталость в натруженных конечностях. Вот бы окунуться сейчас в минеральную ванну, полежать в ней часок, а потом голой шагнуть прямо в объятия Вальтера…

Черт! Опять эти гадкие мысли! Дай мне силы, о фюрер, прогнать из моей головы зло. Мое сердце начинает усиленно биться.

В моей голове гремят слова Гитлера.

Персонифицированный дьявол как символ всякого зла предстает перед нами в образе еврея. Защищаясь от еврея, я защищаю творение Господа.

Но это так трудно. Грязные мысли непрошеными врываются в мою голову. Они отвратительные, неправильные.

Я пробую сосредоточиться на белом облаке, плывущем высоко надо мной. И замечаю какое-то движение на горизонте. Три черные точки, выстроившись треугольником, быстро несутся к нам. Истребители. Возможно, летят воевать в Испанию. Глядя на них отсюда, из глубины мирного сельского ландшафта, трудно поверить, что где-то идет война. А ведь папа то и дело намекает, что будет еще другая война, большая, и прямо здесь, в Германии, и во всем мире. Война ради исправления зла, причиненного Версалем, ради возвращения Германии ее законного главенства среди других держав. А также ради того, чтобы сокрушить зловещие замыслы евреев. Я чувствую, как у меня сводит желудок.

– Эрна, – свистящим шепотом зову я подругу, – мне надо с тобой поговорить. Это важно. С глазу на глаз.

– Конечно. Пошли на берег, посушимся. Не знаю, как ты, а я уже замерзла.

Выбравшись на камни, мы сначала вытираемся насухо, потом быстро одеваемся. Судя по солнцу, уже далеко за полдень.

– Так что тебя тревожит, Хетти? Я же вижу, ты прямо сама не своя.

Я оглядываюсь – хочу убедиться, что нас никто не подслушивает. Но девочки в основном еще в озере. А те, что успели искупаться раньше нас, уже оделись и ушли назад, в лагерь. Так что сейчас самое время.

– Дело в том…

Тут я вспоминаю данное Вальтеру обещание никому не рассказывать о нашей встрече, а ведь Эрна – вожатая БДМ. Ей придется донести на нас с Вальтером, даже если она сама этого не захочет. А я, зная, как серьезно Эрна относится к своим обязанностям, понимаю, что в ее глазах Вальтер – обычный еврей, такой же, как все.

То есть враг.

– Хетти?

– А? Да. Ты знаешь, я подумала… В общем, это больше не важно. В смысле… ну, я просто передумала.

Эрна раскладывает на камне, горячем от солнца, мокрое полотенце, трусы, майку.

– Ну ладно. Как хочешь. – В ее голосе звучит обида. – Если опять передумаешь, ты знаешь, где мен я найти. Пойду, надо приглядеть за готовкой.

И она уходит к лагерю, без меня.

Дай мне силы, великий фюрер, бороться с искушением. Прости мне мои дурные помыслы. Укажи мне путь, и я пойду по нему. Куда бы он меня ни привел.

Я не пойду к Вальтеру в воскресенье. Встречаться с евреем – это нарушение всех законов и правил моей страны. К тому же если нас застукают, то Вальтеру грозит ужасный концентрационный лагерь, а то и расстрел. А я хочу быть хорошей, честной и незамаранной. Мои мысли о Вальтере отвратительны. Меня от них тошнит. Я больше не хочу думать о нем.

Вечером мы сидим у костра и поем. Я пою с наслаждением, отдаваясь музыке всей душой, и чувствую, как с каждой песней крепнет мой голос. Мыслей больше нет, они растворились в словах и ритме. И когда мы подходим к заключительной песне, я чувствую себя очищенной. Освеженной. Полной сил и энергии жить, стать лучше и навсегда забыть свою мимолетную слабость.