Онлайн чтение книги Дрожь Shiver
Глава 6

Десять лет назад

Саския обнимает меня так, словно я теперь ее новая лучшая подруга. От нее пахнет какими-то экзотическими духами, от которых начинает кружиться голова, хотя она не стала краситься, если не считать фиолетовую подводку для глаз, благодаря которой ее глаза кажутся еще более голубыми.

Мы сидим в кабинке в баре «Сияние», нас шесть человек, все девушки. Я не знала, что сегодня надеть. Саския, похоже, относится к тем, кто любит наряжаться, но, черт побери, на улице-то минус десять. Поэтому я натянула обтягивающие джинсы и два свитера, предполагая, что буду выглядеть как колхозница, но все девушки, сидящие за столом, тоже были одеты в джинсы и свитера, и мы все еще не сняли куртки, в которых катаемся на сноубордах. Похоже, эти девушки – француженки. Мне они нравятся.

В баре полно народу. Вообще-то я не люблю эти мероприятия «после катания». Я приехала сюда тренироваться, а не ходить на вечеринки. Мне всегда казалось странным, что такое количество людей, приезжающих на горнолыжные курорты, проводят больше времени в барах, а не на склонах. Но «Сияние» – это единственный бар в деревне.

На сцене группа играет дерьмовый панк-рок.

– Ты сюда приехала на весь сезон или только на соревнования, Милла? – спрашивает Саския, стараясь перекричать музыку.

– На весь сезон, – отвечаю я. – А ты?

– Тоже.

У меня что-то сжимается в животе. Всю зиму мне предстоит тренироваться бок о бок с моей главной соперницей. Я смогу наблюдать за ее прогрессом, но ведь и она сможет наблюдать за моим. Я смотрю на ее узкие плечи и бедра. Она сантиметров на пять ниже меня, но рост не является преимуществом в хафпайпе – наоборот, низкий центр тяжести помогает удерживать равновесие. Тем не менее если говорить о силе, то тут преимущество у меня. Мне хотелось бы посмотреть, как Саския тренируется в спортзале. Вероятно, у нее поразительно сильная нижняя часть тела, раз она ездит так, как я видела.

– У тебя есть спонсоры? – спрашивает она.

– Да.

Она ждет объяснений.

– Magic, выпускающая сноуборды, Bonfire – бренд одежды и Electric, которая изготовляет очки.

И еще есть один бренд, выпускающий мюсли в батончиках, но я не стану его упоминать, чтобы она не смеялась. Я приехала сюда на своем маленьком «Фиате Уно», набитом этими батончики по самую крышу, и меня от них уже тошнит. Но по крайней мере, я не умру от голода. Мои спонсоры только обеспечивают меня своей продукцией – присылают мне одежду, очки, те же батончики, а свои тренировки я оплачиваю сама. Это я ей тоже не собираюсь говорить.

– Два года у меня был другой спонсор – бренд одежды, но они от меня отказались после того, как я получила травму колена.

– Со мной такое тоже было, – говорит одна из девушек.

До моего появления они все говорили на французском, но когда я к ним присоединилась, перешли на английский.

– Нам следует застраховать наши ноги, – говорит еще одна девушка. – Как их страхуют футболисты.

– Знаете, что Мэрайя Кэрри застраховала свои ноги на один миллиард? – спрашивает Саския.

– Дженнифер Лопес застраховала свои ягодицы, – добавляет еще кто-то.

– Где они могут упасть? – спрашиваю я. – Жаль, что я не могу застраховать свою задницу.

Мы начинаем обсуждать, какие части тела мы хотели бы застраховать.

Барменша приходит с еще одним подносом, на котором стоят рюмки. Она вручает одну рюмку Саскии, и та передает ее мне. Я не собиралась пить сегодня вечером, но отказаться трудно. Все эти девушки собираются участвовать в Le Rocher Open – открытом турнире в Ле-Роше, и все они пьют. Платит Саския. Я жду, пока каждая девушка не возьмет рюмку, и тогда опрокидываю рюмку в себя. Мы все веселимся, подбадриваем друг друга, и наши громкие голоса привлекают к себе удивленные взгляды девушек в соседней кабинке. Они немки, а может, швейцарки, и наверное, завтра участвуют в соревнованиях, потому что ни одна из них не пьет, и все вопросительно приподнимают брови, глядя на нас.

К нашему столу подходят два парня, у одного смуглая кожа, у второго светлые дреды. Где-то я видела их обоих.

– Кто это? – спрашивает смуглый, глядя на меня. У него лондонский акцент.

– Отвали, – говорит ему Саския.

Оба парня перемещаются к барной стойке. Погодите-ка! Это же были Брент Бакши и Дейл Хан. А Саския только что грубо их послала!

Сразу после них появляется Кертис. Он улыбается мне, кивает своей сестре, хмурится при виде рюмок и направляется к столу, за которым сидят парни, чтобы пожать им руки. Лица этих парней я тоже узнаю – видела их на DVD с записями, посвященными сноубордингу. Кертиса и Саскию можно считать королевской семьей в сноубординге. Их родители – Пэм Бернадж и Энт Спаркс – были пионерами этого спорта, и кажется, что брат с сестрой знают здесь всех.

Рядом со мной сидит Одетта Голин, бронзовая медалистка Всемирных экстремальных игр. Это она сегодня каталась в куртке мятного цвета, она и сейчас в ней. Ее короткие каштановые кудри торчат из-под шапочки от Rossignol. Я стараюсь не показывать своего восхищения звездой, но она на самом деле очень милая. Я узнаю́, что она тоже приехала сюда на весь сезон. Остальные девушки – только на соревнования.

Я склоняюсь к Одетте.

– Парни тебя боятся? – спрашиваю я. – Я хотела сказать, что ты так мастерски катаешься, что они просто должны бояться.

Одетта только отмахивается.

– Тьфу на них, – говорит она.

Мне хочется, чтобы музыкальная группа заткнулась. Я уже осипла.

– В прошлом году я встречалась со сноубордистом из Швейцарии, – говорю я. – И он меня бросил, потому что я победила его в армрестлинге.

Девушки хохочут.

– В присутствии его друзей, – добавляю я.

Одетта ударяет открытой ладонью о мою открытую ладонь. Это все водка. Обычно я не рассказываю о себе, в особенности людям, с которыми только что познакомилась, но мне становится хорошо после того, как я выплескиваю это из себя. Я не понимала, что до сих пор испытывала сильное чувство обиды. Стефан профессионально занимался сноуборд-кроссом[12]Сноуборд-кросс – сноубордист спускается по длинной, пологой и широкой трассе, на которой расположены различные препятствия. Олимпийская дисциплина с 2006 года. – Прим. пер . и никогда не сбавлял скорость, если мы катались вместе. Мне нравилось кататься с ним, потому что мне требовалось по-настоящему напрягаться, использовать все свои ресурсы, чтобы не выпустить его из вида, когда он несся по трассе.

– Нужно послать его в спортзал, – говорит девушка, которая сидит за столом напротив меня.

– Нанять ему тренера! – подсказывает еще одна.

– Накормить стероидами!

Предложения становятся все более и более причудливыми и оригинальными.

Это новое ощущение – оказаться в компании девушек и в нее вписаться. Мои встречи со знакомыми женского пола дома приносят только боль. Они хотят говорить только о моде и знаменитостях. Мне гораздо комфортнее с друзьями брата, регбистами с их грубыми шутками.

Приносят еще водку. Сколько рюмок мы уже выпили? Я потеряла счет. Пью я редко. Я слишком занята – работаю или тренируюсь, или то и другое вместе. Я никогда не пила перед соревнованиями, но другие девушки продолжают пить, двое еще и водку пивом запивают, так что я опрокидываю в себя очередную рюмку и с грохотом опускаю на стол.

Немки говорят о нас, и, как я думаю, именно этого и добивалась Саския. Это показуха: мы настолько крутые, что можем напиться сегодня и выиграть у вас завтра. Да, так вполне может быть, если ты – Одетта Голин, но не так уж вероятно, если говорить обо мне. Тем не менее я не хочу подводить нашу компанию.

К нам подходит Кертис и что-то говорит на ухо Саскии. Я не слышу из-за грохочущей музыки, но, как я думаю, он говорит ей, чтобы не пила больше. Она только отмахивается, и он возвращается к своему столу, нахмурившись.

– Боже, иногда он меня так раздражает, – признается она.

– Мой брат тоже меня дико раздражает, – говорю я. – На сколько он старше тебя?

– На два года.

– И мой брат старше меня на два года.

– У меня два старших брата, – сообщает нам Одетта.

– Бедненькая! – говорит Саския, и мы все хохочем.

– Они занимаются сноубордингом? – интересуюсь я.

– Нет, лыжными гонками, – говорит Одетта. – Я тоже начинала с лыж. Перешла на сноуборд, когда мне было четырнадцать.

– Они здесь, в Ле-Роше? – спрашиваю я.

– Нет, эту зиму они в Тине[13]Тинь – французский горнолыжный курорт. – Прим. пер .. Ты там была?

И мы начинаем обсуждать, где кто катался.

Когда Саския в следующий раз идет к барной стойке, я вижу, как они яростно спорят с Кертисом. Джейк не посмел бы мне говорить, что делать. Он это понял много лет назад.

Саския снова возвращается с рюмками. Когда мы их осушаем, музыкальная группа начинает сингл рок-группы The Killers под названием Somebody Told Me.

Саския вскакивает с диванчика.

– Я обожаю эту песню!

Мы идем за ней на танцпол, и внезапно встают все, кто есть в баре, и начинают танцевать. Мы толкаемся на маленькой площадке. Меня покачивает. Я никогда так не напивалась. Мне придется выпить ведро воды перед тем, как лечь спать.

У меня кружится голова, и я иду в дамскую комнату. По пути назад к нашему столику я чуть не падаю, и кто-то хватает меня за предплечье, помогая устоять на ногах. Кертис.

Я выругалась – про себя. У меня уже заплетаются ноги, и говорю я таким же заплетающимся языком:

– Спасибо.

У него горят глаза.

– Как я уже говорил тебе раньше, можешь падать на меня в любое время.

Я прилагаю усилия, чтобы не покраснеть, и киваю на бутылку воды Evian у него в руке.

– Вероятно, ты здесь единственный, кто не употребляет крепкие напитки.

– Я не пью, когда тренируюсь. Алкоголь мешает мне восстанавливаться.

Я бросаю взгляд на наш столик. Туда снова принесли рюмки. Черт побери!

Кертис замечает, куда я смотрю.

– По-моему, ты сегодня уже выпила достаточно.

– Что, прости? – переспрашиваю я. – Если мне потребуется твой совет, то я его спрошу.

Что он о себе возомнил? Одно дело – говорить своей младшей сестре, чтобы не пила, но со мной-то он практически не знаком. Пошатываясь, я иду к барной стойке. Я не могу позволить Саскии весь вечер платить за спиртное. Ей это по средствам, но я не хочу этим пользоваться. По крайней мере, один раз заплачу я.

Только я не знаю, какую именно водку мы пили, а мне кажется, что у Саскии дорогой вкус.

– Повторить? – спрашивает девушка за барной стойкой до того, как я успеваю открыть рот.

– Да, – киваю я с облегчением.

Чуть дальше за барной стойкой сидят Дейл и Брент. Барменша болтает с ними, готовя мой заказ. На ней маленькое черное платье и сапоги на тонких каблуках, и парни разглядывают ее ноги. Она маленького роста и на самом деле хорошенькая – длинные черные волосы, сильно накрашенные глаза. Я слышу, как она говорит. Акцент сильный, гораздо сильнее моего. Судя по нему, она из Ньюкасла. Я проникаюсь к ней симпатией – она с севера, как и я.

Дейл говорит что-то, что заставляет ее закатить глаза. Она отвечает, и он демонстративно опускает голову, притворяясь, будто ему стыдно. Брент хохочет и шлепает Дейла по спине.

Барменша приносит мой заказ. Мне ее жалко – каждый вечер приходится разговаривать с посетителями, которые пристают и заигрывают с ней, в особенности с типами с такой впечатляющей внешностью, как у Дейла, с его дредами и пирсингом. Наверное, ее уже от них тошнит.

Она ставит для меня рюмки на поднос, и я вижу загадочную улыбку, которая ненадолго появляется у нее на губах, и понимаю свою ошибку. Это она играет с ними. И она точно знает, как нужно себя с ними вести.

– Вот ваш заказ, – говорит она мне. – Десять евро.

Я в сомнениях. Выпивка на горнолыжных курортах стоит очень дорого, и я ожидала, что заказ как минимум потянет на пятьдесят евро. Барменша ошиблась, потому что ее отвлекли Дейл с Брентом, и если я ничего не скажу, разницу вычтут у нее из зарплаты.

– Наверное, вы ошиблись.

– Нет, все правильно, – на ее красивом лице появляется раздражение.

Хорошо. Я, по крайней мере, попыталась. Я даю ей десять евро.

Она пробивает чек, уголком глаза смотрит на парней и поправляет волосы. Всем своим поведением она говорит им: «Я не заинтересована». Я смотрю, словно очарованная, как Дейл склоняется в ее сторону, чуть ли не всем корпусом ложась на стойку. Рукава у него закатаны и видны руки в татуировках. Он зовет ее. Она снова улыбается сама себе и притворяется, будто не слышит.

Я никогда так не играла с парнями. Не знаю как.

Она показывает пальцем на мои рюмки, ноготь на пальце накрашен блестящим красным лаком. Она что-то говорит, но я не слышу.

– Простите?

– Водка вот здесь.

Что?

Ужасающая мысль появляется в моем затуманенном алкоголем сознании. Но Саския не стала бы этого делать.

Или как раз стала?