Онлайн чтение книги Этот дождь решает всё
Глава 7

Вечерние посиделки с Катей стали традицией. Конечно, они и были традицией – раньше мы подолгу засиживались в сети, обсуждая все на свете, – но теперь превратились в настоящие встречи раз в два дня, а порой и каждый день. Мы бродили по городу, болтая без умолку, и иногда заходили в ее однокамнатную квартирку попить чая, но излюбленным местом был центральный парк. Здесь по-прежнему шумел фонтан, а зелень укрывала, казалось, от целого мира. В одиночестве же… девочку, мечтающую заполучить кусочек истории Ассоль, тянуло к морю.

– Энжи, – недовольно протянула подруга, – я уже начинаю за тебя переживать. Что это за бесконечная грусть на лице?

– Все по-прежнему: Соломинцев. – Я нахохлилась, сложив руки на груди и исподлобья взирая на подругу. – Я рассказывала.

– Это было полторы недели назад, солнц. – Катя скептически прищурилась. – Все еще бесишься?

– Я… просто не могу успокоиться.

Мы вновь помолчали. Катюша присела на бортик фонтана и задумчиво поболтала пальцами в воде. Нежный голубой маникюр поблескивал, напоминая снежинки, которые в этом году получится увидеть, наверное, только по телевизору.

– Это ненормально, – наконец выдала она. Я вопросительно приподняла брови. – То, что тебя настолько колышет этот парень.

– Чем же?

– Энжи, ты уже взрослая девочка и должна понимать, что я имею в виду. – Катюша закатила глаза. Но я действительно не понимала. Подруга глубоко вздохнула и пояснила: – Черт, я имею в виду: он точно тебе не нравится?

Я потеряла дар речи. Мне? Соломинцев? Нет, не спорю, он действительно симпатичный, но из-за того, что человек нравится, обычно не бесятся. Это по-другому работает.

– Мы только и делаем, что ругаемся, Кать.

– И что? – Я ее не убедила. – Правило детского садика иногда действует и на взрослых. Это раз. А два: от ненависти до любви, как говорится…

Я поджала губы, но на всякий случай еще раз попыталась обдумать сложившуюся ситуацию. Ожидала ли я от встречи с Соломинцевым чего-либо особенного? Наверное, да. Девочки так восторгались им, что мысленный портрет рисовался идеальный. Казалось, к нам в офис должен прийти настоящий принц – прекрасный, солнечный, запоминающийся и галантный. Всепрощающий и понимающий. А вместо этого явился… дракон! Местный Монстр. Это разочаровало, определенно. Еще и тот факт, что Монстра величают именем моего любимого персонажа, совсем не порадовал. Может, я злюсь не от великой любви или ненависти, а от разрушенных надежд?

Тут же вспомнилось искаженное злостью лицо Стаса в тот вечер, когда он орал на меня. Нет, дело в другом. Но и не в симпатии в том числе.

– Нет, Катюш. Он мне точно не нравится. Возможно, я и ожидала встретить принца, когда слушала рассказы коллег, но теперь – нет.

Подруга хотела сказать что-то еще, видимо, в очередной раз смутить меня странным предположением – она редко останавливается, если в голову приходит интересная идея, – но я постаралась быстро и безболезненно перевести тему.

– Кстати, а я сегодня неплохо пообщалась с другом Стаса, с Ромой Марковым. Помнишь, я рассказывала, низенький такой, белобрысый. Поболтали в обеденный перерыв, оказался обаятельным парнем…

– А может, он для Соломинцева старался, расспрашивал? – Катя не отступала, не позволяя увести себя с выбранного курса. Все очарование воспоминаний о Маркове было мгновенно уничтожено.

Я печально призналась:

– Тоже об этом думала. Но Марков… он такой…

– Ну, может, ты хоть в него влюбилась?

Поджав губы, я посмотрела на подругу. Она развела руками: ничего не могу поделать, отрицаешь заинтересованность одним парнем – подумай о другом. Иногда Катюша бывала упрямой, как таран, но за это я любила ее в тысячу раз больше. Мы были бы не мы без маленьких компромиссов. Так что пришлось задуматься и над этим вопросом. Нравится ли мне Ромка? Вот так, просто, с первого взгляда: да или нет? Он теплый, добрый. Я могу представить его рядом… но не с собой.

Я кинула взгляд на Катю. Крошечная, гораздо ниже меня, фигуристая, с выразительными карими глазами. Сидит на бортике, скрестив руки на груди и надув пухлые губки, и ждет. Длинные ресницы, темные волосы. Прекрасна, как есть.

Да, не с собой, а с ней.

– Нет, не влюбилась, – уверила ее я, едва сдерживая улыбку. – Но после первой и единственной беседы с ним могу тебя заверить, что Рома светлый и солнечный. Даже если он разузнает что-то для Стаса, то точно не во зло мне.

– Ты в своем репертуаре, Энж, – укорила меня подруга. – Опять безоговорочно веришь незнакомцам. Как этому своему «парню с зонтиком», к примеру.

Какая есть, какая есть… Но, пожалуй, общение с Марковым действительно стоит свести на нет. Чтобы не провоцировать Соломинцева.

* * *

Сказано – и ни черта не сделано. На следующий день в обеденный перерыв мы с Ромкой вновь сидели в столовой. На этот раз я взяла себе полноценный обед и впервые за многие недели наслаждалась в середине дня нормальной едой, а не унылыми недодиетическими салатиками, собираемыми бабушкой.

Да, я собиралась не нарываться лишний раз. Но когда над столом навис Марков и, сияя, предложил вновь прогуляться до столовой, все мысли просто вылетели из головы. К тому же оказалось, что «не нарываться» – это одно, а «позлить Ста-асика» – другое. Соломинцев, который опять примчался даже до начала перерыва, провожал нас таким ошалелым взглядом… Бальзам на сердце!

И ведь я могла остановиться, потому что заметила реакцию Стаса сразу, еще когда Ромка только склонился над моим столом… но не стала. Тогда удивление Соломинцева сменилось раздражением. Взгляд его, до этого рассеянно изучавший помещение, будто приклеился к нам. А Марков улыбался и продолжал увлеченно уговаривать меня сходить пообедать: то ли не замечал недовольства друга, то ли, наоборот, наслаждался тем, что злит его.

– О чем задумалась? – Марков отложил вилку и помахал ладонью перед моим лицом.

– Так, ни о чем. – Я покачала головой, умиленно разглядывая кусок торта, лежащий на подносе Ромы. Еще и сладкоежка! Точно не может быть плохим человеком. – Слушай, Ром… наверное, ты бы лучше не со мной сейчас сидел, а со Стасом. Кажется, его не особо радует наше общение.

Марков нахмурился, пожевал губу и отвел взгляд; пальцы нервно забарабанили по столу. Тема его явно не радовала.

– Забудь, Энжи. Он сам себя не понимает. – Рома раздраженно взмахнул рукой. – Ты интересная девушка, приятная в общении, разве я не имею права хорошо провести время по собственному усмотрению?

– Вы поругались? – Как бы сильна ни была моя неприязнь к Соломинцеву, от мысли, что друзья могли поругаться, у меня сердце упало.

– Нет же. – Марков вздохнул, помешивая ложечкой компот. – Просто я имею право сам выбирать, что делать и когда, не переживай. А Стас все равно вечно убегает.

Убегает к нам. Иных вариантов нет. А это означает, что теперь Соломинцев нагло кидает Маркова в обеденный перерыв и мне повезло занять его место.

– Он больше не ходит в столовую, да? – предположила я.

– Он и раньше редко ходил, но можно сказать и так, – неохотно согласился Рома. – Нынче у Стаса, кажется, появились другие, более важные дела. – Марков усмехнулся каким-то своим мыслям. – Но наш лапуся Соломинцев не признается, каковы причины этих дел.

– Какие-какие, погонять чаи с нашими дамами, – проворчала я. – Ладно, не лезу, сам смотри, но я не хотела бы послужить причиной вашей ссоры. Я, конечно, друга твоего не люблю, но зато дружбу уважаю.

Ромка кивнул, помолчал немного, допивая компот, и перевел тему. С ним было легко: общаться, смеяться, дурачиться. Когда возвращались из столовой на этот раз, я ожидала, что мы опять разойдемся на лестнице, но Марков глянул на часы, задумался на пару секунд и пошагал следом. Предлог был прост: я обещала ему показать рисунки. Так вперед – показывать.

Соломинцев за время нашего отсутствия никуда не делся, так и заседал за Ленкиным столом, окруженный стайкой поклонниц, и попивал чай из крошечной прозрачной чашечки. Интересно, он не лопнет? Судя по довольной физиономии и крошечным глоткам, очевидно, нет. Я сердито принялась рыться в столе в поисках папки, где хранились рабочие рисунки. Еще одна лежала на виду, но она была слишком личной. Портреты друзей и родных, зарисовки запомнившихся моментов из снов, книжных героев… а еще море и алые паруса. Не то, что стоит показывать другим, пока не впустишь их в круг самых близких.

– Что ищешь? – Ромка внимательно наблюдал за моими метаниями, кидая порой заинтересованные взгляды на «личную» папку.

– Рисунки, конечно…

Я широко улыбнулась, отвлекая его внимание, и водрузила на стол толстенную папку с рабочими рисунками. Вторую я молниеносно закинула в один из ящиков.

– Вот они.

– А там что? – спросил Рома.

– Тоже рисунки. Но смотреть лучше эти. Или уже готовые, на компьютере, – заверила я, вспоминая последний набросок идеи из сна: нагую девушку среди звезд. Нет, смотреть лучше рабочие, это точно.

– Да-а? – подозрительно протянул Ромка, но допрос закончил и согласился довольствоваться тем, что предлагают.

Я села и раскрыла папку. Марков, проигнорировав стул, который сам же принес в начале обеденного перерыва, продолжал стоять. Устроился он удобно – навис надо мной, опершись руками о стол, и практически положил подбородок на плечо. Неуютно не было, было неловко. Не из-за позы, а из-за взгляда Соломинцева с другого конца комнаты. Он прожигал до костей.

Набросков было много, поэтому подолгу я ни на одном не задерживалась, быстро пролистывая и позволяя мельком глянуть на каждый. Надо же, даже не думала, что тут уже столько накопилось!

– Можно? – вдруг спросил Рома. Дождавшись кивка, он протянул руку и разворошил кучу рисунков, доставая из нее один. – И это только наброски… – пробормотал Марков. – Степан Аркадьевич был прав, ты красиво рисуешь. Тебя бы к нам в проект, с персонажами поработать. Стас хотел добавить немного мультяшности, получилось бы просто идеально.

– О нет-нет-нет. Я лишь по мелким играм, на большее навыков не хватит. – Я замахала руками и добавила: – К тому же с Соломинцевым мы бы ни за что не сработались.

Я повернула голову чуть в сторону, чтобы видеть лицо Маркова, и столкнулась с ним носами. Забыла, что он наклонился так близко. Впрочем, отстраняться он не собирался.

– Не наговаривай на себя, – шепнул Ромка, щекоча дыханием мою щеку. – Это замечательно, Стасу бы понравилось. Кстати, из какого проекта? Я честно буду ждать выхода и даже обязательно пройду.

– А пройти стоит! Это новая история Нины Афанасьевой, названия еще нет, но подобие сценария давно у меня лежит.

– О, Нина. Слышал о ней. Должно быть, получится что-то…

– Ромыч-Ромыч, с Пигалецей обнимаешься? – раздался над нами раздраженный голос.

Я едва не подпрыгнула: Соломинцев подкрался незаметно, по крайней мере, для меня. Для Ромы, кажется, его появление не было такой уж неожиданностью. Скосив глаза, я подметила: удивленным Марков не выглядит – скорее искренне довольным. Я тихонько вздохнула, радуясь, что хоть у кого-то все под контролем, и тут же почувствовала, как руки Ромы сомкнулись на моей талии.

– О, Стас. До твоего прихода не обнимался, но ты подкинул прекрасную идею. – Руки сжались крепче. – На самом деле Энжи всего лишь любезно согласилась похвастаться своими рисунками. – Марков слегка наклонил голову, ложась щекой мне на плечо.

– Нет, мы в принципе не… – попробовала возразить я.

Меня ущипнули за бок. Поняв намек, я просто натянуто улыбнулась, одновременно радуясь, что общение Ромки со мной настолько злит Соломинцева, и переживая, что вот-вот попаду в разряд «не жильцов». Стас прибьет и меня, и дружка своего. Молилась ли ты на ночь, Дездемона?

Но божечки, как же приятно видеть недовольство на лице Соломинцева и его напряженные пальцы, сжимающие пояс светлых джинсов. Я ведь его даже карикатурой довести не смогла, а теперь раз – и бесится. Ради такого стоит пережить несколько дней «военного положения».

– Было бы чем хвастаться, – проворчал Соломинцев, отводя взгляд и отступая на пару шагов.

Обиделся? Ревнует друга? У Стаса был такой потерянный вид, что внезапно захотелось послать все конфликты к черту, кинуться за ним и пожалеть. Тоже чаем напоить, например, как делают девочки. Накормить конфетками. И даже поделиться вишневой слойкой из Марининой пекарни – а это, между прочим, для меня самый великий подвиг. Я же не хочу рассорить Соломинцева и Рому, как бы Стас со мной ни обращался. Если они поругаются из-за того, что один относится ко мне нормально, а другой – ненавидит, я буду корить себя, пока не помирю этих двоих.

– Ром, хватит, – пробормотала я, пытаясь освободиться, – иди за Стасом, извинись. Он же расстроился, разве не видишь? Не стоило со мной общаться, я же говорила!

– Не думай об этом, – хохотнул Рома, крепче сжимая руки, и протянул вслед уходящему другу: – Ста-ас! – В комнате повисла неловкая тишина. – Похвастаться есть чем, сам посмотри. Если позволят.

Соломинцев не ответил, одарил нас яростным взглядом и громко хлопнул дверью. А у меня слезы выступили от досады: глупая ситуация, дурак Стас! Я же знаю, ты нужен Роме. Зачем обижаться? Просто Марков сегодня немного не в себе.

– Ты зачем это сделал? – рявкнула я на весь офис.

Марков хмыкнул, разжал, наконец, пальцы и осторожно чмокнул меня в щеку.

– Не переживай, все прекрасно, – заверил он. – Стас потом еще спасибо скажет, считай это «мужской солидарностью».

– Солидарностью? В чем? Чтобы он не просто меня ненавидел, а прибил за то, что увожу друга?

Не переживать не получалось. Я же знала, я же понимала, насколько Соломинцев взбесился. С  этим не сравнится даже наша ссора насчет блата.

– Не для этого, Энжи. Я же сказал, я знаю, что делаю, – уверил Рома. – Соломинцев сейчас в раздумьях, ему нужен небольшой толчок, чтобы мозг заработал и тянул команду дальше. Дадим пару дней. Всего хорошего, до завтра.

– Так… это ради работы? – окончательно запуталась я.

Не ответив, Ромка отсалютовал рукой на прощание и скрылся в коридоре. Я тупо уставилась на закрытую дверь.

Никогда, никогда, никогда мне не будет под силу понять парней! Зачем ради стимулирования мозга устраивать подобные представления? Или Рома решил подставить меня? Я уронила голову на стол, ощутимо приложившись лбом о деревянную – или опилочную? – поверхность. Какая же дурацкая ситуация.