Онлайн чтение книги Ферма The Farm
Джейн

Когда Ата впервые рассказала Джейн о «Золотых дубах», та почти три месяца была без постоянной работы. Ее место в доме престарелых заняли, пока она нянчила сына Картеров, и прежняя начальница звала ее, лишь когда требовалось выйти кому-нибудь на замену. Джейн была в отчаянии.

– Миссис Рубио обратилась в «Золотые дубы», чтобы завести четвертого ребенка. У нее было слишком много проблем при вынашивании. Преэклампсия, геморрой и постельный режим! – объяснила Ата.

В «Золотых дубах» нанимали женщин, желающих стать суррогатными матерями. Тех, кого выбирали в хосты, жили в роскошном доме в сельской местности, и их единственная работа состояла в том, чтобы отдыхать и обеспечивать здоровье ребенка. По словам миссис Рубио, клиентами «Золотых дубов» были самые богатые и влиятельные люди со всего мира, и за вынашивание детей платили огромные деньги.

– Я бы взялась за эту работу, если б могла. Работа легкая, а деньги большие! Но я слишком стара, – вздохнула Ата.

– О какой сумме мы говорим? – спросила Джейн, кладя руку на животик Амалии, чтобы та не скатилась с кровати Аты.

– Больше, чем ты заработала у миссис Картер, – ответила Ата без осуждения. – А миссис Рубио говорит, что если ты понравишься клиенту, то сможешь заработать и того больше.

С этими словами Ата сунула в руку Джейн бледно-серую визитную карточку. На ней были напечатаны имя, МЭЙ Ю, и номер телефона.

– Может быть, Джейн, это начало новой жизни.

Подача заявления о приеме на работу в «Золотые дубы» была делом трудоемким, но несложным. Требовалось подписать какие-то бумаги. Джейн пришлось согласиться на проверку биографии и прислать копии документов о гражданстве. В медицинском кабинете рядом с Ист-Ривер ее несколько раз осмотрели врачи, а вдобавок в маленьком офисе на Йорк-стрит попросили пройти немыслимое количество тестов.

Джейн сама удивилась, получив удовольствие от последних, отчасти потому, что седовласая женщина, проводившая их, заверила, что неправильных ответов нет. Джейн сначала показали серию пятнистых фигур и попросили описать их. Затем седовласая женщина задала еще несколько вопросов – о том, каково это, когда тебя воспитывает Нанай, и что заставляет Джейн злиться. После них Джейн прошла компьютерный тест, где ей нужно было только ответить, согласна она или нет со списком утверждений.

Во всех твоих неприятностях ты виновата сама.

Джейн подумала о Билли, о миссис Картер и выбрала ответ:

Полностью согласна.

Многие вещи я делаю лучше, чем все, кого я знаю.

Это заставило Джейн громко рассмеяться. Она даже не закончила школу!

Категорически не согласна.

Я не против, когда мне говорят, что делать.

Согласна.

Несколько недель спустя Джейн получила электронное письмо от Мэй Ю, управляющего директора фермы «Золотые дубы», в котором сообщалось, что она прошла первые два этапа «высококонкурентного» процесса отбора. Ее приглашали в «Золотые дубы» на последнее собеседование, намеченное на начало января.

Джейн была потрясена и занялась поисками квартиры, куда, если она получит работу, Ата с Амалией смогли бы переехать из общежития. Это отнимало у нее все время – как тут готовиться к собеседованию? Ата, как всегда, взяла все заботы на себя. Она купила стопку книг по беременности и показала Джейн, как выписывать на карточки полезные сведения. Она искала в газетах объявления о квартирах без комиссии и, осматривая их, брала с собой Амалию, чтобы Джейн могла спокойно заниматься. Каждый вечер она устраивала Джейн настоящий экзамен.

– Какие продукты правильно есть во время беременности? Какую музыку нужно слушать, чтобы ребенок родился умным? Какие упражнения облегчают последующие роды? – спрашивала Ата, сидя за кухонным столом в общежитии с леденцом во рту.

– Пища с высоким содержанием жирных кислот омега-3, комплекс классической музыки, такой как Моцарт, и… – Джейн запнулась, чувствуя себя не только глупой (ей никогда не давались тесты, даже простейшие по правописанию в школе), но и виноватой, ведь она не знала столь важных вещей, когда вынашивала Амалию.

– Упражнения Кегеля, – подсказывает Ата и смотрит на Джейн поверх очков. – Расслабься, Джейн.

– Я не в ладах с памятью, – жалуется Джейн, чуть не плача.

– Все будет хорошо, Джейн. Им повезет, если они возьмут тебя.

Утром в поезде Джейн находит в кармане розарий[31]Розарий – четки, а также молитва, читаемая с их помощью.. Наверно, Ата сунула четки ей в пальто на станции, когда Джейн отвлеклась на Амалию. После смерти Нанай – и до того, как Джейн узнала, что мать вызывает ее в США, – Джейн, должно быть, прочла тысячу розариев, используя четки, взятые с бабушкиного ночного столика. Они стали гладкими от частого использования, как четки Аты.

Джейн так нервничает, что ее подташнивает.

Кажется, что поезд еле тащится, но это не так. За окнами высокие здания сменяются более низкими, потом пролетают дома с маленькими дворами, затем дома с большими, за ними поля, потом более широкие поля, потом леса. Джейн перебирает четки и пытается молиться, но знакомые слова лишь навевают сон. Она заставляет себя встать с места и направляется к вагону-ресторану, думая о священнике с согнутой спиной в Булакане, который учил катехизису деревенских детей. По словам священника, Иисус так мучился от грехов, которые взвалил на плечи за все человечество, что однажды, стоя в зеленом саду, вспотел кровью. Представить только! Иисус весь в крови, сочащейся из пор! Из-за наших грехов!

Обычно робкий голос священника гремел, когда он описывал агонию Иисуса. Долгое время после этого, когда Джейн чувствовала себя провинившейся, – когда разбивала тарелку и прятала кусочки в мусорное ведро или когда лгала Нанай, что пришла домой сразу после школьных занятий, – она была уверена, что плохое поведение заставит вспотеть кровью и ее тоже. В такие дни она старалась не напрягаться и играла в тени. Когда Джейн наконец призналась в своих страхах Нанай, та отшлепала ее за богохульство.

В вагоне-ресторане Джейн заказывает большой кофе и быстро выпивает. За окном мелькают фермы, коровы на пастбищах, лошади, овцы. Животные из детских книг. Узна́ет ли их Амалия? Джейн теперь каждый день читает дочери книги, как миссис Картер велела ей читать Генри. Мозг младенца, утверждала миссис Картер, подобен впитывающей все губке.

Поезд прибывает к нужной Джейн станции, когда та находится в туалете. Выбегая из вагона, она чуть не подворачивает лодыжку. На парковке у обочины выстроились машины. Джейн не знает, как найти ту, которая ждет ее. Она идет вдоль них, стараясь не обращать внимания на то, как жмут туфли – она не надевала их со дня свадьбы, – и заглядывает в каждую, чувствуя себя смущенной и виноватой.

В конце ряда кто-то сигналит. Джейн замечает черный «Мерседес» с табличкой «РЕЙЕС» в окне у пассажирского кресла. Машина такая же, как у Картеров, вплоть до слегка тонированных стекол. Джейн плотнее запахивает пальто и спешит к ней. Передняя дверца открывается, из автомобиля выпрыгивает водитель и приветствует Джейн. Она хочет улыбнуться ему, но не может. Робко залезает в машину и пытается молиться.

– Почти приехали! – объявляет через некоторое время шофер.

Джейн просыпается, ошеломленная. Во время поездки она собиралась повторить материал по своим карточкам.

– Мило, да? – спрашивает водитель и встречается со взглядом Джейн в зеркале заднего вида.

Они едут вверх по холму, усаженному деревьями, в которых Джейн позже узнает дубы. За ними виднеется большой белый особняк с крышей из темно-зеленой черепицы. Толстые белые колонны у широкого крыльца, и окна – их так много – все освещены. Деревянная вывеска с зелеными буквами гласит: ФЕРМА «ЗОЛОТЫЕ ДУБЫ».

Джейн благодарит водителя; в груди колотится сердце. Она стоит, собираясь с духом, у парадной двери особняка, на которой все еще висит рождественский венок. Прежде чем она успевает постучать, дверь распахивается.

– Вы, должно быть, Джейн, – улыбается ей красивая леди со светлыми волосами, заплетенными в косу.

Она берет пальто Джейн, спрашивает, не хочет ли та чего-нибудь выпить, и ведет ее в большую комнату, стены цвета сливочного масла которой увешаны картинами. Джейн садится у камина. Смотрит на деревянные балки, тянущиеся по потолку, как ребра, и думает об Ионе, библейском персонаже, которого проглотил кит. Но этот кит пятизвездочный, обставленный дорогой мебелью.

Джейн узнает актрису на обложке журнала, лежащего на столе перед ней. Журнал называется «Как потратить деньги». Она делает вид, что читает его, и при этом украдкой оглядывает все вокруг – хрустальную люстру в дальнем конце комнаты, хорошенькую леди за блестящим столом, шепчущую в телефон, что Джейн Рейес прибыла .

– Ваш чай, – произносит другая женщина, словно появившаяся из ниоткуда. Джейн вскакивает, журнал соскальзывает с колен на пол. Женщина ставит чашку с блюдцем на стол и, улыбнувшись, направляется к выходу. – Госпожа Ю скоро подойдет.

Журнал раскрылся на центральной вкладке – в три страницы длиной, и на ней изображены часы, подобных которым Джейн никогда не видела. В центре циферблата земной шар, темно-зеленые с золотом континенты выделяются на фоне круга голубой воды. Золотые стрелки, застывшие на десяти минутах одиннадцатого, тянутся через всю Северную Америку и, насколько Джейн может судить, начало Азии. Земной шар окружают крошечные циферки от 1 до 24, а по краям циферблата идут названия двадцати четырех городов: Нью-Йорк, Лондон, Гонконг, Париж, но также и мест, о которых Джейн никогда не слышала: Дакка, Мидуэй, Азоры, Карачи.

Джейн поднимает журнал с пола. Часы, читает она, стоят больше трех миллионов долларов! Они единственные в своем роде, старинные, ручной работы, но Джейн все равно не понимает, как что-то настолько маленькое может стоить таких денег и как кто-то, надев их, может чувствовать себя комфортно.

У Джейн тоже были часы – не за три миллиона долларов, но очень красивые. У них был циферблат в форме сердечка и браслет из серебряных нитей. Ата получила их в качестве прощального подарка от одной из своих прежних клиенток и отдала Джейн, когда та согласилась заменить ее у Картеров.

– Это тебе в знак благодарности, – сказала Ата, помогая Джейн их застегнуть. – А кроме того, теперь ты будешь знать, когда нужно кормить ребенка.

Джейн, когда ее уволили, вернула часы Ате, низко опустив голову, чтобы та не видела слез. Ата не ругала ее, а только произнесла тихим голосом, который был хуже, чем крик:

– Я сохраню их для Амалии. Возможно, до ее конфирмации.

– Здравствуйте, Джейн. Спасибо, что приехали. Я Мэй Ю.

Госпожа Ю стоит за стулом Джейн с протянутой для рукопожатия ладонью.

Джейн вскакивает на ноги:

– Я Джейн. Джейн Рейес.

Госпожа Ю смотрит на Джейн с дружеским интересом, но ничего не говорит.

– Мою бабушку тоже звали Ю, – выпаливает Джейн.

– Мой отец китаец, а мать американка. – Госпожа Ю делает Джейн знак следовать за ней. – Таким образом, я полукровка. Как и вы.

Джейн наблюдает за госпожой Ю, высокой и стройной, в темно-синем платье, тонкие складки плиссированной юбки шелестят, когда она пересекает комнату. Волосы цвета жженого меда собраны сзади в свободный пучок, и когда она поворачивается, чтобы улыбнуться Джейн, та замечает, что хозяйка «Золотых дубов» светловолоса, как белая женщина, и не пользуется косметикой.

Она совсем не похожа на Джейн.

Джейн вдруг осознает, что юбка у нее слишком узкая и короткая. Почему она не прислушалась к Ате, которая советовала ей надеть брюки? Зачем она позволила Энджел накрасить ее?

Она останавливается перед зеркалом, висящим на ближней стене, и начинает стирать пальцами со щек румяна.

– Джейн? – окликает ее с порога госпожа Ю. – Вы идете?

Джейн опускает руку, краснея, и семенящими шагами направляется к госпоже Ю – на слишком высоких каблуках и в чересчур короткой юбке.

Они идут по коридору, по одной стороне которого тянутся высокие окна, а с другой висят картины в дорогих рамах. На них изображены птицы.

– Полы здесь оригинальные, оставшиеся с тысяча восемьсот пятьдесят седьмого года, когда был построен дом. А картины принадлежат кисти Одюбона[32]Джон Джеймс Одюбон (1785–1851) – американский натуралист, орнитолог и художник-анималист.. Тоже оригиналы, – добавляет госпожа Ю, а затем подводит гостью к окну. – У нас более двухсот шестидесяти акров земли. Граница нашей собственности проходит вон у той буковой рощи. А холмы позади нее – это уже Катскилл[33]Катскилл – горный хребет в северных Аппалачах, в юго-восточной части штата Нью-Йорк..

Они входят в кабинет госпожи Ю, похожий на саму госпожу Ю, – в нем все просто и дорого. Джейн садится, чувствуя, как юбка задирается и открывает бедра. Она тянет подол книзу.

– Чай? – спрашивает госпожа Ю, протягивая руку к чайнику, стоящему на низком столике перед ними.

Джейн мотает головой. Она так нервничает, что боится пролить чай на белый ковер.

– Тогда я выпью одна. – Госпожа Ю наливает себе чашку левой рукой. Огромный бриллиант, ее единственное украшение, вспыхивает на безымянном пальце. Она улыбается Джейн: – Как прошли рождественские выходные? Занимались чем-нибудь увлекательным?

– Я была дома, – с трудом выдавливает из себя Джейн.

Она с Амалией и Атой посетила рождественскую мессу, Энджел приготовила пансит [34]Пансит – национальное филиппинское блюдо, жареная рисовая лапша с мясом, морепродуктами, овощами и так далее., бистек [35]Бистек – бифштекс ( тагальск .). и  лече флан [36]Лече флан – заварной крем ( тагальск .). Этот десерт готовят для всех праздничных мероприятий., а Амалия получила подарки почти от всех в общежитии. Не очень интересно для кого-то вроде госпожи Ю.

– Дом там, где сердце, – отмечает госпожа Ю. – Итак, Джейн. Ваши результаты терапевтического и психиатрического обследования просто потрясающие. Пройти первый и второй этапы непросто. Поздравляю.

– Спасибо, мэм.

– Цель этого собеседования узнать вас немного получше. И показать вам «Золотые дубы»!

– Понятно, мэм.

Госпожа Ю изучающе смотрит в лицо Джейн.

– Почему вы хотите стать хостой?

Джейн думает об Амалии и, глядя на свои сложенные руки, бормочет:

– Я… хочу помогать людям.

– Простите, не могли бы вы говорить погромче?

Джейн поднимает голову.

– Я хочу помогать людям. Людям, которые не могут иметь детей.

Госпожа Ю что-то строчит стилусом на планшете, лежащем у нее на коленях.

– И… мне нужна работа, – выпаливает Джейн.

Ата предупреждала, что этого не стоит говорить. Слишком похоже на отчаянный шаг.

– Ну, в этом нет ничего постыдного. Мы все должны работать, чтобы поддерживать тех, кого любим, верно?

Джейн снова смотрит на бриллиант на пальце госпожи Ю, ярко выделяющийся на фоне ее темного платья. Билли не купил Джейн кольцо. Она была беременна, они быстро поженились, и он сказал, что в этом нет смысла.

– Ваши рекомендации также были очень хорошими. Латойя Вашингтон…

– Она была моей начальницей на старой работе.

– Мисс Вашингтон была очень любезна. По ее заверению, вы трудолюбивы и честны. Она пишет, вы прекрасно ладили с жильцами дома престарелых. Ей жаль, что вы ушли.

– Мисс Латойя была очень добра ко мне, – торопливо говорит Джейн. – Когда я приехала в Нью-Йорк, это была моя первая работа. Она отнеслась ко мне с пониманием, даже когда я забеременела… Ах!

Джейн прижимает руку ко рту.

– Собственно, это был следующий вопрос, который я собиралась задать. О вашем ребенке.

Ата велела Джейн не заводить речь об Амалии, потому что зачем нанимать женщину, которая постоянно думает о собственном ребенке?

– У нас нет правила, запрещающего хостам иметь собственных детей. Нет никаких проблем, если вы подождете достаточное с медицинской точки зрения количество времени до имплантации. И приятно знать, что вы успешно выносили кого-то до положенного срока. – Госпожа Ю улыбается. – Сколько исполнилось вашему ребенку?

– Шесть месяцев, – шепчет Джейн.

– Какой чудесный возраст! У меня есть крестница, которая всего на несколько месяцев старше, – весело говорит госпожа Ю. Она живет на Манхэттене. Посещает музыкальный класс, где поют песни на китайском языке. Отец француз. Он и подруга госпожи Ю планируют вырастить дочь свободно говорящей на трех языках. – Как зовут вашего ребенка?

– Амалия.

– Какое красивое имя. Филиппинский вариант Амелии?

– Это имя моей бабушки.

Госпожа Ю пишет что-то на своем планшете.

– Джейн, есть одна вещь, в связи с которой нас беспокоят хосты, имеющие собственных детей. Это стресс. Бесчисленные исследования показывают, что младенцы в утробе матери, подвергающиеся чрезмерному воздействию кортизола – химического вещества, выделяемого организмом при стрессе, – в конечном итоге более склонны к беспокойству в последующей жизни.

– Я не нервничаю, мэм, – быстро говорит Джейн.

– Мы должны быть уверены, что за Амалией хорошо ухаживают и вам не придется беспокоиться о ней, пока вы живете в «Золотых дубах». Если мы выберем вас в качестве хосты, какие у вас будут планы насчет нее?

Джейн рассказывает госпоже Ю о двухкомнатной квартире, которую она нашла в Риго-парке в муниципальном жилом доме. Она разделит ее с Атой, которой будет платить, чтобы та заботилась об Амалии.

– Отлично. Есть и другая вещь, о которой мы должны спросить. У вас есть средства, которые позволили бы вам жить в «Золотых дубах» во время беременности, ни о чем не беспокоясь? Если вас выберут, вы приедете в «Золотые дубы», находясь на третьей неделе. Это означает предоплату жилья для ваших близких в течение примерно девяти месяцев. Опять же, это необходимо для снижения уровня стресса, – говорит госпожа Ю. – Многие наши хосты берут аванс в счет конечного заработка, чтобы покрыть квартплату и уход за детьми в их отсутствие…

– У меня есть сбережения, – объявляет Джейн, стараясь, чтобы ее слова не прозвучали хвастливо.

– А ваш муж, как он ко всему этому относится?

Джейн чувствует на себе взгляд госпожи Ю, и ее щеки вспыхивают.

– Билли? Он… мы теперь живем врозь…

– Я прошу прощения за то, какими личными могут показаться эти вопросы. Я просто пытаюсь определить возможные источники стресса, чтобы в случае нужды помочь преодолеть трудности.

– Он не является источником стресса. Он вообще для меня никто.

– Бойфренд?

– Куда там! – выпаливает взволнованная Джейн. – У меня нет на это времени… У меня есть Амалия…

– А как вы относитесь к тому, чтобы покинуть Амалию на время пребывания в «Золотых дубах»? – впивается в Джейн взглядом госпожа Ю. – Вы расстанетесь на долгое время, если только клиент не разрешит вам видеться, чего я не могу гарантировать.

Джейн чувствует в груди боль, такую острую, словно ее режут, но заставляет себя встретиться взглядом с госпожой Ю. Джейн согласна стать суррогатной матерью ради Амалии, снова и снова напоминала ей Ата, и Джейн говорит себе сейчас именно это.

Она отвечает:

– Моя двоюродная сестра – няня, работающая с грудными детьми.

Госпожа Ю что-то записывает на своем планшете.

– Значит, ваша дочь в надежных руках. Вам повезло. Некоторые хосты оставляют детей в своих странах и больше их не видят. – Госпожа Ю встает и открывает дверь кабинета. – А теперь самое интересное. Экскурсия!

– Экскурсия… – повторяет Джейн, с тревогой думая о своих туфлях.

– Да! Это будет ваш дом почти на год. Вы должны знать, во что ввязываетесь. Как мы здесь считаем, лучшая хоста та, которая счастлива, – говорит госпожа Ю. – Ну что, пойдем?

Они сворачивают в коридор, соединяющий старое здание с новым, наполовину скрытым высокими кустами. Госпожа Ю бесшумно идет в туфлях с плоскими подошвами, Джейн цокает каблуками по кафельным плиткам.

– Мы называем это здание дормиторием, сокращенно дорм. Именно там вы будете проводить большую часть своего времени, – объясняет госпожа Ю и подносит свой бейдж к считывающему устройству, чтобы миновать еще одни двери. Они проходят через просторную комнату с окнами, прорезанными в высоком потолке, облицованном светлым деревом, где администратор приветствует госпожу Ю и ведет в коридор с ковровым покрытием, в который выходят несколько дверей. На каждой табличка с изображением какого-нибудь дерева. Они проходят мимо бука, клена и входят в комнату, на двери которой виднеются сосны.

Это большая спальня с двумя кроватями, покрытыми толстыми белыми одеялами, над ними возвышаются балдахины. Через большое квадратное окно открывается вид на холмы, на стенах в тяжелых рамах висят картины припорошенных снегом сосен, через приоткрытую дверь виднеется большая ванная комната.

– Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы делить комнату с другой девушкой? – спрашивает госпожа Ю.

– Здесь так красиво, – выдыхает Джейн.

В общежитии в Квинсе в такой большой комнате спала бы дюжина человек.

Госпожа Ю показывает Джейн лабораторию, где берут кровь для анализов, кабинет, где еженедельно делают УЗИ и проводят другие обследования, класс, где женщинам рассказывают, какие меры помогают беременности протекать благополучно, и библиотеку, где, откинувшись на спинку кожаного кресла, сидит хоста на позднем сроке беременности, положив опухшие ноги на оттоманку. Джейн смотрит на нее во все глаза, сознавая, что это невежливо, однако не в силах отвести взгляд. Беременная отвечает тем же, сердце Джейн начинает бешено биться, и она отворачивается.

– Тренажерный зал, – говорит госпожа Ю после того, как они спускаются по невысокой лестнице, и придерживает дверь для Джейн. – Ежедневные физические упражнения являются обязательными для здоровья наших хост и, следовательно, детей, которых они вынашивают. Вы будете в отличной форме, когда вернетесь к Амалии!

Три стены в помещении зеркальные, тренажеры стоят у четвертой, рядом с окнами. Радужные коврики для йоги засунуты в большую корзину рядом с весами. На длинном стеклянном столе у двери лежат стопки сложенных полотенец, стоят фарфоровая ваза с горой фруктов и кувшин с водой, наполненный ломтиками лимона и огурцов. Две беременные резво шагают по беговым дорожкам.

– Мария, Таника, это Джейн.

Девушки приветствуют ее и продолжают смотреть на телевизор с плоским экраном, установленный на стене. Джейн глядит на них, пока госпожа Ю описывает ежедневный режим упражнений. Затем госпожа Ю ведет Джейн в столовую с белыми столами различной формы и креслами с ткаными подушками ярких цветов. В центре с потолка свисает гигантская люстра из радужного хрусталя. Через окна в дальней части столовой Джейн замечает группу пушистых существ, щиплющих сухую траву, разгребая снег.

– Кто это? – спрашивает Джейн, роясь в рюкзаке в поисках телефона. – Амалии они бы понравились.

– Альпаки, – весело отвечает госпожа Ю, кладя руку на плечо Джейн. – Извините, но никаких фотографий. Собственно, мы в любом случае глушим сигналы мобильных телефонов и не заводим вай-фай, так что вы не смогли бы их отправить.

Джейн наблюдает за животными, ощущая при этом необъяснимую надежду.

– Вы знаете кого-нибудь, больного раком? – резко спрашивает Мэй, ведя Джейн обратно к входу в ее комнату.

– Да, – отвечает Джейн, думая о Вере.

Та снимает кровать на втором этаже общежития в Квинсе. Ее дочь, тридцатидвухлетняя Принцесса, обнаружила в левой груди шишку размером с виноградину, которая за четыре месяца раздулась до размеров детского кулака. Вера оформила Принцессе туристическую визу через брата в американском консульстве в Маниле, и теперь Принцесса спит на койке под кроватью ее матери. Она каждый вечер звонит своему парню домой, жалуясь на бесконечные очереди в больнице Элмхерста, где получает бесплатное лечение. Ее тагальские слова перемежаются английскими онкологическими терминами и названиями телевизионных шоу.

Госпожа Ю указывает на хосту с блестящей черной кожей, которая сидит одна за столом и тянет через соломинку зеленый коктейль.

– Посмотрите вон на ту женщину. Она носит ребенка генерального директора биотехнологической компании, которая открыла способ обнаружения раковых клеток с помощью наночастиц. – Госпожа Ю смотрит на Джейн. – Вот каким людям вы будете помогать в «Золотых дубах». Людям, которые меняют мир.

Джейн благоговеет, но не знает точно, что такое наночастицы, и беспокоится, что госпожа Ю спросит о них. Она представляет себе череду светящихся точек, пронзающих руку Принцессы. Сияя, они мчатся по ее артериям, как автомобили по темному шоссе, по венам, люминесцирующим под ее кожей.

– А хоста, которую вы встретите за обедом, носит ребенка одного из крупнейших благотворителей в Техасе.

Госпожа Ю ведет Джейн вверх по короткой лестнице в отдельную столовую.

– Хоста? – переспрашивает Джейн, внезапно занервничав.

Это еще одна проверка? Госпожа Ю хочет посмотреть, сможет ли она поладить с другими женщинами?

– Да! Как я уже говорила ранее, мы хотим, чтобы вы полностью поняли, что делаете. Потому что, как только вы забеременеете – как только внутри вас начнет жить другой человек,  – вы перестанете принадлежать только себе. Пути назад не будет.

Госпожа Ю жестом приглашает Джейн сесть.

На столе появляются три зеленых салата, посыпанных гранатовыми зернами и поджаренными грецкими орехами. Госпожа Ю расстилает на коленях салфетку.

– У нас имеются собственные шеф-повар и диетолог, так что еда не только вкусная, но и очень здоровая. Это одно из преимуществ работы здесь.

Дверь распахивается.

– Я опоздала. Простите, – извиняется молодая женщина. Она невысокая и смуглая. Темные волосы стянуты в хвост, и футболка обтягивает живот настолько туго, что видны червеобразные очертания выступающего пупка.

– Джейн, это Альма. Альма, это Джейн. Альма на двадцать четвертой неделе…

– На двадцать пятой, госпожа Ю, – поправляет Альма, улыбаясь Джейн и садясь рядом с ней.

– Да, двадцать пятая неделя беременности. Альма работает на одну из наших лучших клиенток. Та подписала договор на трех детей в течение трех лет. Альма родила первого и теперь вынашивает третьего.

Джейн не любит шпинат, но заставляет себя его есть, жуя хрустящие листья. Кажется, проходит целая вечность. Никто не говорит. Молчание дурной знак, показатель того, что Джейн терпит неудачу. Она выпаливает:

– Ваши альпаки очень красивые…

– Как вы себя в последнее время чувствуете, Альма? – одновременно спрашивает госпожа Ю. – Извините, что перебила, Джейн. Вы что-то сказали?

Джейн мотает головой и краснеет.

– Хорошо, госпожа Ю, – отвечает Альма. – У меня все хорошо. Ребенок пинается.

– Мы очень гордимся тем, что у нас есть не только постоянные клиенты, но и постоянные хосты. Это что-то да говорит о качестве нашей работы, если Альма решила выносить еще одного ребенка, – утверждает госпожа Ю. – Альма, не расскажете ли Джейн о типичном дне в «Золотых дубах»?

Джейн расслабляется, пока Альма описывает свой распорядок дня: питание, медитация, физические упражнения, визиты к врачу, классы беременности.

– Здесь хорошо, – заключает Альма. – Красиво. Знающие врачи. Приятные люди.

– А скажите, Альма, что вы делаете с деньгами, которые здесь зарабатываете?

– Что касается денег, я в основном посылаю их отцу в Мексику. Он немного хворает. Проблемы с сердцем. А остаток я трачу здесь, в Америке, где живут мой муж и сын Карлос.

– Можете рассказать Джейн о Карлосе? – мягко просит госпожа Ю.

– Карлос… ему восемь, и у него… cómo se dice[37]Cómo se dice – как это сказать ( исп .).… дислексия?[38]Дислексия – неспособность к чтению.

– Да, правильно. Дислексия.

– Дислексия, да. Теперь, когда у нас появились деньги, мы наняли учителя, чтобы помочь Карлосу, – заключает Альма и поддевает салат вилкой. – У Карлоса дела сразу пошли на лад, он молодец!

Госпожа Ю обращается к Джейн:

– Конечно, мы предлагаем зарплату более привлекательную, чем могут обеспечить другие виды занятий, такие как ведение домашнего хозяйства, уход за пожилыми людьми, даже работа няни, занимающейся грудными детьми. Наши клиенты хотят, чтобы их хосты получали по справедливости. Но я не уверена, что деньги сами по себе достаточная мотивация для подобной работы. Для нее нужны темперамент и призвание.

– Я знаю, – говорит Джейн, думая об Амалии и обо всем, что она могла бы для нее сделать, если бы получила эту работу. – У меня есть призвание.

– Правое запястье, пожалуйста. Рукав закатать, – просит координатор.

Джейн в «Золотых дубах» первый день. Собеседование состоялось всего шесть недель назад, но за это время все изменилось. Неизвестный ребенок покоится у нее в животе, и она в сотне миль от Амалии, окруженная незнакомыми людьми. Улыбчивая женщина, которая встретила ее утром в холле дормитория, забрала не только чемодан и бумажник, но и мобильный телефон, так что Джейн не знает, сколько прошло времени – один час или семь.

Джейн закатывает рукав и протягивает руку, задаваясь вопросом, сделают ли ей еще один укол и зачем он нужен, раз она уже и так беременна.

Координатор надевает на запястье Джейн резиновый на вид браслет и нажимает кнопку, отчего на нем загорается тонкий прямоугольный экран.

– Это «Уэллбэнд». Фирма сделала его нам на заказ. Я даю вам красный, потому что сегодня День святого Валентина!

Джейн смотрит на браслет во все глаза. Миссис Картер носила такой же из синего пластика, он был похож на детскую игрушку и выглядел странно рядом с ее бриллиантовым браслетом и блестящими овалами ногтей.

– Он отслеживает уровень активности. Попробуйте попрыгать.

Джейн начинает прыгать.

– Видите?

Координатор поворачивает браслет циферблатом к Джейн. Зеленые нули, которые только что заполняли экран, сменились оранжевыми цифрами, неуклонно растущими, пока Джейн прыгала.

– Можете остановиться, – говорит координатор по-дружески. Она держит Джейн за запястье и водит браслетом по подсоединенному к ноутбуку считывателю, пока тот не начинает пищать. – Вот. Теперь вы синхронизированы с нашей командой управления данными. Допустим, ваш сердечный ритм начнет скакать. Так иногда бывает, ничего страшного, однако подобное может сигнализировать сбой в работе сердца, ведь беременность – это нагрузка на ваш моторчик. – Координатор, которую, кажется, зовут Карла, делает паузу, ожидая, когда серьезность данного обстоятельства дойдет до новой хосты. – Мы узнаем немедленно и сможем отвести вас к медсестре. Или, если вам не хватает физических упражнений, мы сможем сообщить об этом Ханне. – Карла улыбается. – И она вами займется.

На веснушчатых щеках координатора появляются ямочки. Джейн никогда в жизни не видела столько веснушек: веснушка на веснушке и еще веснушки.

– Кто такая Ханна?

– Она наш координатор по оздоровлению. Скоро вы с ней познакомитесь очень близко. – Карла подмигивает Джейн и зачитывает инструкцию по пользованию «Уэллбэндом», показывая различные мониторы, таймеры, кнопки сна, беспокойства и паники, GPS-локатор, календарь. Учит, как пользоваться тревожной кнопкой и получать объявления. – Как вам одежда?

Карла окидывает Джейн взглядом с головы до ног. Джейн чувствует, как ее лицо горит. По правде говоря, она никогда не носила такой тонкой и мягкой одежды. Еще сегодня утром она замерзала в своем зимнем пальто. Они с Амалией ждали на улице возле дома, когда подъедет машина, Амалия была закутана в такое количество шерстяных и флисовых одеял, что Джейн едва могла видеть ее лицо. Но здесь, в легкой, как воздух, одежде, Джейн тепло. Она признается в этом Карле.

– Кашемир, – деловито поясняет Карла. – «Золотые дубы» на него не скупятся, это уж точно.

Раздается стук в открытую дверь.

– Привет, Джейн, – напевно произносит госпожа Ю, крепко обнимая новую хосту.

Джейн вскакивает на ноги.

– Здравствуйте, госпожа Ю.

– Пожалуйста, сидите. Я просто хотела убедиться, что вы освоились. – Госпожа Ю садится на скамейку рядом с Джейн. – Как утренняя тошнота? Комната понравилась? Вы познакомились с Рейган?

– Я чувствую себя хорошо, только немного устала, – отвечает Джейн. – Комната прекрасная. Как и одежда. – Джейн трет ладонью кашемир на бедре. – А с соседкой по комнате я еще не познакомилась.

Госпожа Ю слегка хмурится.

– Но, – быстро спохватывается Джейн, не желая подставлять соседку по комнате, – я проходила первичный осмотр у медсестры и инструктаж. Я была занята.

Лицо госпожи Ю проясняется. Она кладет руку на плечо Джейн.

– Полагаю, у Рейган тоже были дела. Думаю, она скоро появится. Это ваше новое жилище, и мы хотим помочь вам чувствовать себя в нем как дома.

При слове «дом» у Джейн сжимается горло. Ей хочется знать, что делает Амалия, замечает ли она, что ее мать уехала.

Словно прочитав мысли Джейн, госпожа Ю спрашивает:

– Как Амалия? Тяжело было прощаться?

Джейн вдруг испытывает острое чувство благодарности к госпоже Ю, которая так занята, но помнит имя Амалии. Бедняжка переводит взгляд на стену, чтобы госпожа Ю не могла видеть ее глаз, в которых стоят слезы.

– Все прошло хорошо. Амалии уже почти семь месяцев, она большая девочка. И у нее есть моя двоюродная сестра.

– Значит, она в надежных руках, – произносит госпожа Ю добрым голосом.

Джейн все еще не доверяет себе и боится повернуться к госпоже Ю лицом. Она слышит, как пальцы Карлы стучат по клавиатуре.

– Я знаю, вам известна наша политика, Джейн, которая заключается в том, что мы не разрешаем принимать посетителей и не позволяем хостам выходить за пределы фермы иначе как по просьбе клиента. – Госпожа Ю наклоняется, чтобы прошептать: – Но, я думаю, мы сможем убедить вашего клиента позволить Амалии к вам приехать.

– Правда? – вырывается у Джейн.

Госпожа Ю прикладывает палец к губам и улыбается. Она спрашивает Джейн, готова ли та к обеду, и, когда Джейн признается, что слишком нервничала утром, чтобы поесть, ведет ее в столовую. Джейн плетется в нескольких шагах позади, пошевеливая пальцами ног в новых мокасинах с меховой подкладкой. Госпожа Ю поддерживает беседу, болтая о том о сем, рассказывая, какие горные виды ее любимые, и сообщая Джейн всякие пустяки о близлежащих городках. Пока они идут, Джейн представляет себе Амалию здесь – прячущуюся под мягкими одеялами на диванах, завороженную огнем, потрескивающим в мраморных каминах.

– Как вам кажется, вы сможете чувствовать себя здесь как дома? – спрашивает госпожа Ю и толкает плечом дверь столовой.

– О да, – отвечает Джейн и не лукавит.

У раздаточного стола девушки выстроились в небольшую очередь. Госпожа Ю знакомит Джейн с двумя белыми женщинами – Тасей, высокой и тощей, с плохой осанкой, и более низкой полногрудой беременной по имени Аня, – а затем убегает готовиться к очередной встрече. В ее отсутствие Джейн снова начинает нервничать. Когда – довольно быстро – подходит ее очередь, Джейн не может выбрать между мясом и лососем, между водой и гранатовым напитком, и ей приходится ждать несколько минут, когда мультивитамины снова будут насыпаны из дозатора. К тому времени, когда она ставит тарелки на поднос, Тася с Аней уже едят за столом в другом конце столовой. Джейн берет поднос и идет к ним. Резиновые подошвы ее мокасин, кажется, прилипают к полу. Столовая переполнена. Слева от нее стол с чернокожими хостами, справа стол с четырьмя мулатками. Возле пожарного выхода она замечает группу женщин, которые выглядят филиппинками.

– Джейн, иди есть, – зовет Тася и машет ей рукой.

– Ты знаешь, чьего ребенка носишь? – спрашивает Аня еще до того, как Джейн садится.

Она говорит с акцентом. У нее такие же глубоко посаженные голубые глаза, как у Таси, но лицо более худое. Возможно, потому, что она не на столь большом сроке.

Аня запихивает вилкой в рот большой кусок лосося, и вид рыбы, розовой и влажной, вызывает у Джейн приступ тошноты.

– Тебе плохо? – спрашивает Тася.

– Я в порядке. Просто…

Джейн чувствует во рту привкус желчи и хватается за живот, молясь, чтобы ее не стошнило на глазах у всех этих людей.

– Ах, и мне тоже плохо, – жалуется Аня, рот которой все еще полон рыбы. – Меня тошнит каждый день и никогда утром. Но весь остальной день просто жуть!

Тася выхватывает бумажный пакет из полированной стальной коробки в конце стола и протягивает его Джейн.

– Рвотный мешок, – поясняет она и успокаивающе добавляет: – Не волнуйся, Джейн. Первый триместр самый тяжелый.

Джейн отодвигает поднос и прижимается лбом к прохладной поверхности стола. С Амалией ее тоже тошнило по утрам, но тогда все было иначе, не так страшно. Может быть, дело в том, что ребенок, которого она сейчас носит, чужой. Ребенок кого-то, кто изобретает лекарства от рака, или кого-то, кто отдаст за него больше денег, чем Джейн когда-либо видела в жизни.

Аня и Тася молчат, только их ножи скребут по тарелкам. Разговоры сливаются в бессловесный гул.

– Лайза, она толстеет, – прорывается голос Ани сквозь болтовню окружающих.

Она и Тася глядят на один из соседних столиков, за которым сидят две американки. Одна из них, на позднем сроке беременности, поразительно красива, как актриса с обложки журнала.

– Это потому, что она пропускает занятия в тренажерном зале, – отвечает Тася холодным тоном. – Она не приходила туда уже две недели. Госпожа Ханна не докладывает, потому что Лайза ее любимица.

– Говорю тебе, ты должна сообщить госпоже Ю, – настаивает Аня, качая головой. Потом она поворачивается к Джейн: – Значит, ты еще не встречалась со своими клиентами?

– Нет, – отвечает Джейн, все еще согнувшаяся над столом. Она видит, как Тася бросает взгляд на Аню. – Это плохо?

– Нет-нет. Иногда клиенты заняты, вот и все. А иногда они хотят подождать до второго триместра, когда опасность выкидыша минует.

При упоминании о выкидыше у Джейн сжимается сердце. Она старается быть позитивной, потому что материалы, которые она изучила, говорят, что так лучше для ребенка. Но она не может не волноваться. Предоплата за детский сад Амалии не возвращается. И насчет платы за квартиру она не уверена.

– Что произойдет, если у меня будет выкидыш? – спрашивает она. – Я знаю, мне придется покинуть «Золотые дубы»… Но что происходит с деньгами?

– Ты не читала договор? Только подписала? – усмехается Аня.

В течение полутора месяцев с тех пор, как Джейн взяли на работу в «Золотые дубы», она была занята переездом на новую квартиру, поиском подходящего детского сада для Амалии и беременностью. Ата предложила сама прочитать документы, присланные из «Золотых дубов» в большом ящике «Федэкса»[39]«Федэкс» – американская почтовая экспресс-служба. с пометкой «конфиденциально», и Джейн с благодарностью согласилась. Она просто подписала там, где Ата указала.

– Тебе платят понемногу каждый месяц, – объясняет Тася. – Но бонус, большие деньги, которые тебе обещала госпожа Ю, он только в самом конце. Понимаешь?

Джейн вспоминает, что Ата говорила об этом. Они сидели за стойкой в новой кухне Джейн. В комнате пахло свежей краской, и окна были открыты, хотя на улице похолодало. Ата рассказывала Джейн о правилах в «Золотых дубах» относительно мобильных телефонов и электронной почты, о соглашениях конфиденциальности, графиках платежей и прямых депозитах. Джейн была настолько ошеломлена потоком информации, что даже не задумалась над вопросами, которые сейчас теснятся у нее в голове.

Что, если выкидыш произошел не по ее вине?

Получит ли она шанс попытаться выносить другого ребенка?

Что, если ребенок родится, но вскоре умрет? Она сможет оставить деньги себе?

Джейн открывает рот, но слова застревают у нее в горле.

– Посмотри, вон идет Рейган, – шепчет Аня.

Одна из американок, худенькая, приближается к ним. У нее большие глаза, серые, как дождливый день, и длинные волосы, заплетенные в свободную косу.

– Привет, Джейн, я Рейган, соседка по комнате. Совсем забыла, что ты приедешь сегодня. От беременности мой мозг стал хуже работать!

Тася резко встает.

– Садись на мой стул. Я закончила. И мне нужно повидать госпожу Ю.

Аня тоже извиняется. Они желают Джейн удачи и уносят пустые подносы. Тася возвышается над подругой на полфута. Пройдя несколько ярдов, они заливаются пронзительным смехом.

– Как ты, держишься? – спрашивает Рейган, усаживаясь в кресло Таси и засовывая под него ноги.

Джейн сражена наповал. Она представляла себе соседку по комнате с тех пор, как три дня назад получила по почте письмо, в котором о ней говорилось. Она читала его так много раз, что выучила наизусть:

Ваша соседка по комнате, Рейган, с отличием окончила университет Дьюка по специальностям «сравнительное литературоведение» [40]Сравнительное литературоведение – раздел истории литературы, изучающий международные литературные связи и отношения, сходство и различия между литературно-художественными явлениями в разных странах. и «история искусств». Она выросла в Хайленд-Парке, штат Иллинойс, и живет в Нью-Йорке. Она стала хостой в первый раз.

Еще до того, как Джейн нашла слова «Хайленд-Парк», «университет Дьюка» и «сравнительное литературоведение» в интернете, она догадалась, что с Рейган у нее нет ничего общего. Глядя на соседку по комнате сейчас, Джейн понимает, что была права.

– Я в порядке, – бормочет Джейн после неловкой паузы, в сотый раз задаваясь вопросом, что говорилось о ней самой в письме, посланном Рейган, и какие мысли пронеслись в ее голове, когда она его прочитала.

Джейн ковыряет ногтем затвердевшую горчицу, прилипшую к поверхности стола. Ата советовала Джейн быть вежливой с другими хостами, но держать дистанцию, потому что никто в «Золотых дубах» не станет ей подругой. Они ее коллеги, и вынашивание ребенка – это работа. Джейн пытается придумать вопрос для соседки по комнате, когда краем глаза замечает тонкую золотую цепочку на запястье Рейган.

Джейн поражена. Разве может сказать она нечто, способное заинтересовать Рейган, учившуюся в колледже по двум специальностям сразу и способную носить такой браслет с невероятной непринужденностью?

– Сначала здесь все внове, – признается Рейган, которую, похоже, ничуть не беспокоит, что Джейн сидит словно воды в рот набрав.

Новая знакомая начинает давать Джейн советы, касающиеся «Золотых дубов», на основе, как она выражается, «колоссального двухнедельного опыта». Она утверждает, что лучше всего посещать медиацентр во время ужина, когда там не так людно, и советует пробираться в фитнес-залы кружным путем, чтобы не проходить мимо офиса Ханны, иначе та может подстеречь и посадить на диету. Потом она обращает внимание Джейн на существование снек-бара, где можно перекусить между приемами пищи и по вечерам. Там всегда в изобилии водятся фруктовые и энергетические батончики, овощи под вкусными и полезными соусами, травяные чаи, орехи и коктейли. Пока Джейн остается в пределах своего веса, ей позволено перекусывать сколько душе угодно, так что нет проблем, если у Джейн нет аппетита во время завтрака, обеда и ужина.

Джейн слушает молча. Она в панике, ибо по-прежнему не может придумать, что сказать.

– Лайза! Иди сюда! – манит к себе Рейган симпатичную американку, темноволосую и зеленоглазую. Ее подруга горячо спорит с одним из поваров, потом хватает что-то с блюда у окна раздачи и направляется к ним, сердито чертыхаясь себе под нос.

– Несмотря на то что утверждает Бетси, булочка с отрубями вовсе не банановый хлеб, – выпаливает она и смотрит на Джейн, будто ожидая ответа.

– Так и есть? – неуверенно соглашается Джейн.

Рейган смеется.

– Джейн, познакомься с Лайзой. И не стесняйся ее игнорировать.

– Сплошное дерьмо, – продолжает Лайза, все еще обращаясь к Джейн. – Мы все беременны , у нас извращенный вкус , и мы должны получать еду, которая нас удовлетворяет, потому что на самом деле наша тяга к тому или иному продукту является тягой к нему еще не рожденного младенца. Не это ли пример раболепного отношения к этим детям?

Джейн нервно оглядывается. Ближайший координатор стоит у пожарного выхода и пишет что-то на своем планшете.

– Дух должен торжествовать над материей, – вмешивается Рейган. – Твои желания это просто твои гормоны, а вовсе не ты.

– Мои гормоны это и  есть я, – отрезает Лайза, тяжело опускаясь на стул.

Она нехотя откусывает кусочек булочки с отрубями и жалуется себе под нос, что ненавидит изюм.

– Джейн моя новая соседка. И сегодня ее первый день.

– Добро пожаловать на ферму, – глухо откликается Лайза. Улыбка, которую пытается выдавить из себя Джейн, исчезает с ее губ. – Черт возьми, каждая клеточка моего тела требует бананового хлеба! – Лайза швыряет булочку с отрубями на стол.

– Хотите… я испеку банановый хлеб? – робко предлагает Джейн, восхищенно и нервно глядя на хмурое лицо Лайзы.

Лайза разражается смехом.

– Боже, да тебя никто не подпустит к плите. Ты можешь… опалить плод! – произносит она уже смягчившимся голосом. – Итак, ты не знаешь, чьего ребенка вынашиваешь? – Джейн отрицательно качает головой, и Лайза громким шепотом обращается к Рейган: – Вот и ты тоже.

Рейган вздыхает:

– Это не имеет значения!

– Конечно, имеет! – восклицает Лайза.

– Почему все об этом спрашивают? – рискует вмешаться Джейн. – И кто такая Аня? Она русская?

– Она полька, – вставляет Лайза. – Не называй ее русской. А то она тебя зарежет.

Джейн не уверена, стоит ли улыбаться.

– Аня тоже меня об этом спрашивала. Несколько раз, – вставляет она.

– Действительно? – оживляется Лайза. – Значит, Аня тоже проявляет любопытство? Ин-те-рес-но …

– Лайза вынашивает детей в «Золотых дубах» с самого основания этого заведения, – перебивает Рейган, явно желая сменить тему. – Этот ребенок у нее уже третий.

– И я иду на это лишь из-за денег. – На лице Лайзы мелькает улыбка. – Я покончила с романтикой беременности, в отличие от моей подруги Рейган… – Рейган закатывает глаза. – Которая все еще думает, что в ней есть что-то очень возвышенное .

Джейн не привыкла, чтобы люди говорили вот так: слова вылетают одно за другим, словно бомбардируя собеседника.

– Дарить кому-то жизнь – невероятная честь, – заявляет Рейган.

– Но это не совсем то, чем мы здесь занимаемся, – парирует Лайза. – На деле моя клиентка могла бы сама выносить своих детей, если бы захотела.

– Но большинство клиентов этого сделать не могут, – возражает Рейган, обращаясь к Джейн. – Многие из них бесплодны, потому что стары. Или не способны к деторождению по какой-то иной…

– Чего они все хотят, так это преимуществ для своих детей. – Лайза смотрит на Джейн, но Джейн чувствует, что она обращается к Рейган. – Я не удивлюсь, если у нас на ферме зародыши начнут облучать из ускорителей развития мозга. Или усилителей иммунитета, или…

– Такие вообще не существуют, – огрызается Рейган.

– Но скажи, если бы они существовали, разве бы их не…

– Прекрати.

– А не думаете ли вы, что наши клиенты заплатили бы столько, сколько от них потребовали, только бы их сверх дети были…

У Джейн скручивает живот. Она наклоняется вперед в надежде подавить тошноту.

– Джейн, сядь прямо. – Обескураженная Джейн повинуется. – Во-первых, – продолжает Лайза, – не ложись на стол, если не хочешь, чтобы координатор занялась твоей задницей. Во-вторых, и это еще более важно, ты должна понять, что это за место. Ясно? Это фабрика, а  ты предмет потребления. И ты должна привлечь на свою сторону клиентов . Не координаторов и не госпожу Ю. Именно клиентов. Я говорю о родителях и в особенности о матери.

– Лайза… – произносит Рейган предупреждающим тоном.

– Я… – Джейн сглатывает.

Что, если она не понравится клиентам? Что, если они станут сравнивать ее с такой хостой, как Рейган?

– Я с ними не встречалась…

Глаза Джейн наполняются слезами.

– Ну, не всем это удается, – оживленно говорит Лайза. – Некоторым клиентам на хосту плевать. Но большинство из них желает с ней увидеться, потому что они одержимы всем, что связано с их детьми. Это новый вид нарциссизма. И в «Золотых дубах» взяли за правило его подкармливать, раздувать .

Джейн молчит, но ее сердце колотится. Она задается вопросом, не совершила ли ошибку. Похоже, эта работа сложней, чем ей рассказывала Ата.

– Когда ты все-таки встретишься со своими клиентами, твоя цель, твоя единственная цель, должна состоять в том, чтобы заставить их тебя полюбить . Нужно, чтобы мать почувствовала себя хорошей и даже добродетельной , потому что доверила вынашивать ребенка именно тебе. Ее следует обаять. Пусть она захочет, чтобы следующего ребенка вынашивала ты, и  только ты. Когда родители решат завести второго ребенка и станут настаивать, чтобы его вынашивала ты , тогда у тебя появится средство воздействия . – Лайза делает паузу. – Ты знаешь, что значит «средство воздействия»?

Джейн смущенно мотает головой.

– Это значит, госпожа Ю должна будет прогнуться. Подчиниться твоей воле, если хочешь. Потому что ферма должна приносить доход и клиент всегда прав. Что поделаешь, если твой клиент хочет только тебя? Вот это и есть средство воздействия. – Глаза Лайзы сверкают. – Мои клиенты меня обожают. А это значит, что я могу потребовать за третьего бамбино больше денег. И отдельную комнату. И посещения моего мужчины. И даже, – тут Лайза переходит на крик, – БАНАНОВЫЙ ХЛЕБ!

Джейн втягивает голову в плечи. Координатор кричит Лайзе, чтобы та сбавила тон, а лучше вообще заткнулась.

– Черт возьми! – шипит Рейган, бросая на Лайзу неприязненный взгляд, а затем поворачивается к Джейн с натянутой улыбкой на лице. – Не слушай ее. Обычно она не такая чокнутая. У нее просто гормоны взыграли.

– Мои гормоны и  есть я, сколько можно тебе твердить, – ворчит Лайза.

– Лучше сосредоточься на том, чтобы оставаться здоровой ради ребенка. Помни, что твой ребенок для тебя самое главное.

Джейн охватывает острое желание оказаться дома. Подальше от этих незнакомок и их слишком быстрых, слишком умных разговоров. Она мечтает лежать в постели с Амалией и смотреть телевизор. Ей хочется гладить пухлый животик дочери, пока она не заснет, по привычке закинув руки за голову, такая открытая и доверчивая, будто мир никогда не причинит ей зла. Отступившая было тошнота возвращается с новой силой.

– Ты в порядке?

Над Джейн нависает лицо Рейган с глазами, полными беспокойства.

Джейн тянется через стол к коробке для мешков, и ее рвет.