Онлайн чтение книги Золото дураков Fool's Gold
2. Летти и Балур

Главная беда любителей приключений – крайне хреновые заработки. Летти подумала об этом, вытирая пот со лба. Проклятый перевал! Горы, по идее, должны быть с холодами и снегом. Почему же ее задница так потеет?

Впрочем, Летти знала ответ. И он ей очень не нравился. Потому она принялась размышлять о туманной и загадочной сфере финансов. А именно о том, как эта сфера пересекается с карьерой.

Давно, в самом ее начале, промысел мечом и ногами казался очень хорошей идеей. Лупишь монстров – получаешь деньги и славу. С деньгами вышло не очень. Со славой – немного лучше. Но лишь в определенных рамках. Песен о наемных убийцах почти не слагали. Летти знала всего троих коллег, о чьей профессиональной доблести пели в тавернах. Хотя, если уж быть честной до конца, надо упомянуть и четвертого, небезызвестного типа по прозвищу Честноглот. Но баллада про него отличалась скабрезностью, намекала на продажную любовь, и в конце ее Честноглот частично лишился анатомии. Так что четвертый номер вряд ли числился по разделу «славы».

Но даже если представить, что про тебя сложили песню и публика сумела разглядеть за потным окровавленным головорезом сияющего героя, остается печальный факт. Доходы. Они у сияющего героя всегда результат насилия и телесных увечий. А процесс их получения всегда норовит выйти из-под контроля. Причем – очень далеко выйти.

В общем, Летти решительно отказалась рефлексировать о прошлом. Вместо этого она сосредоточилась на своей готовности к новой спокойной жизни.

– А как насчет пекарни? – спросила Летти.

Ее спутник долго молча глядел на нее.

Балур был восьми футов роста, без унции жира, зато с хвостом. Балур был аналезом, человекоящером Западных пустынь. Широкая длинная морда, желтые глаза, внимательно глядящие из-под узловатых, толстых коричневых чешуй, похожих на камни размером с кулак.

– Нет, – выговорил Балур.

Его голос напоминал скрежет трущихся жерновов. Он медленно покачал головой.

– Нет, – повторил он.

Аналезы – суровый народ. Летти слыхала, что в их языке есть сорок слов для описания звука, производимого человеческой головой при соприкосновении с боевым молотом. Но как-то не улучалось подходящей минуты, чтобы расспросить Балура, правда это или нет.

– Ты сейчас произнес «нет» безотчетно, совсем не подумав, – сказала Летти.

Ранее Балур отверг оружейное дело, кузнечное ремесло, фермерство, объездку лошадей и танцы для взрослых. Честно говоря, жизненные умения Балура в основном сводились к навыку лупить молотом по разнообразным предметам – потому кузнечное ремесло и показалось привлекательным. Летти решила, что Балур просто упрямится.

– Гляди, – сказала она, – видишь?

Впереди наконец показалось седло перевала. За ним лежала плодородная, полная жизни долина Кондорра.

– Вот он, наш второй шанс, новая страница в нашей истории. Когда мы придем туда, сможем сделаться кем угодно!

– Да, – ответил Балур, кивая.

Лицо Летти просветлело. Наконец-то. Толстолобый олух…

– Я суть хочу сделаться наемником, – окончил мысль Балур.

Летти тяжко вздохнула.

– О да. У нас так хорошо получалось, лучше некуда.

Ветер ненадолго переменился, задул снизу, и ноздри Летти наполнились вонью падали и гари. Летти вздохнула снова.

К Рыгу все это. Надо смотреть вперед. В новое начало.

Балур размеренно вышагивал. На седловине, точке раздела, за которой начиналось новое, Балур остановился и протянул к напарнице толстую четырехпалую руку.

– Я не имею рук для пекарни, – сообщил он. – У меня нет проворных пальцев.

– Ты можешь просто замешивать тесто, – предложила Летти.

На ее взгляд, Балуру следовало бы конструктивнее глядеть на проблемы.

Она ступила на перевал, и перед нею, под ее ногами, разостлалось будущее. Долина Кондорра.

Ранняя осень, вечер. От гор легли длинные тени. Еще жаркие лучи солнца пробиваются между пиками, золотят лес, сбегающий по склонам. Вдали, на дне долины, лес уступает место лоскутным одеялам фермерских полей, укрывшим долину до самого дальнего края, где темнеют осыпи на склонах и белеют вершины. Ярко высвеченная медленная, ленивая река Кон кажется лентой белого пламени.

Эта долина – мир в себе. Микрокосм. Вон замки, похожие на детские игрушки, озера, топь и даже что-то, отчетливо напоминающее вулкан. Издали все такое маленькое, чистенькое – будто на рисунке из детской книги. Реальность слишком далеко, чтобы испортить вид.

– Посмотри на это. – Летти указала вниз. – Там мы можем стать кем угодно.

– Мне суть нравится быть наемником, – сообщил Балур, пожав плечами.

– А как насчет забойщика? – предложила Летти в порыве вдохновения. – Забойщик может убивать, да. Всякий скот. Ты идеален для такой работы. Быстрый удар по черепу. По каждому.

– Забой суть преимущественная работа ножа, – сообщил Балур, склонив голову набок.

– Я люблю работать ножом, – призналась Летти.

В ее пальцах возник нож, упорхнул, возник в другой руке.

– Бац – и зарезал скотинку. И все.

Балур задумался снова. Его нечеловеческие мысли двигались медленно и вполне нечеловечно.

– А скот будет отбивающимся? – спросил он наконец.

Настал черед задуматься Летти.

– Скот? – уточнила она на всякий случай.

– Они суть представляют из себя проблемы? – спросил он, кивая. – Я не хочу произойти мягким, работая забойщиком.

Летти моргнула раз, другой. Нет, вопрос не был галлюцинацией.

– Балур, коровы – это просто гребаные коровы, – разъяснила она. – Они не отбиваются. Они едят траву, получают молотом по черепу и превращаются во вкусные мясные деликатесы.

Балур обдумал услышанное.

– Я думаю, что еще в сути предпочитаю быть наемником, – уведомил он спустя некоторое время.

Летти подавила желание схватить его за плечи и хорошенько потрясти. Хотя желание нелепое – до его плеч все равно не дотянешься. И потрясти не получится, даже если дотянешься. Вместо этого она вытянула из-за пояса кошель с золотом и потрясла им. Только этот кошель и скрашивал память о кошмаре, оставленном за спиной.

– Балур, ты посмотри туда, – попросила она. – Там все, чего мы только ни пожелаем. Новая жизнь. Лучшая жизнь.

Балур сощурился.

– Там произойдут вино и шлюхи?

– Ты – иностранец из далекой земли. Экзотический. Интересный. Женщины будут липнуть к тебе.

– Я имею восемь футов роста, будучи со странным синтаксисом. Такой я суть интересный.

Летти задумалась, куда лучше врезать: в промежность или в глаз.

От мучительных сомнений ее избавила мелкая визжащая тварь, кинувшаяся из-за камня. Гоблин! Паршивец взвился и на лету выхватил кошель.

– Мой! Мой! Мой! – заверещал он, приземлившись, и бросился наутек по тропинке, яростно перебирая ногами. – Я взял! Я взял! Он мой!

После выкрика он сделал ровно один шаг. Нож Летти угодил в основание шеи между позвонками и подпортил спинной мозг. Гоблин издох, не успев упасть.

– Видишь, ты суть хороший наемник, – заметил Балур. – Тебе нужно быть слушающей своих талантов.

– Мои таланты изрядно усугубили человеческие несчастья, – отозвалась Летти, подходя к гоблину и пытаясь вытянуть нож из его шеи.

Труп воспротивился. Летти не любила убивать гоблинов. Странные липкие твари, потом целую вечность отчищаешь их куски с лезвия.

Летти нагнулась за кошельком…

…и его выхватили прямо из-под руки, помчали по дорожке.

– О волосатая мошна Рыга! Сколько же вас тут?

Второй гоблин, видимо, учел опыт медленно остывающего компаньона и потому верещать не стал. Он всю силу вложил в ноги. Но если ты всего четырех футов ростом, сколько сил ни вкладывай, длину шага не увеличишь. Шаг Балура намного длиннее.

Его молот опустился. Маленький уродливый гуманоид превратился в маленькое уродливое пятно.

– Плюнь господня, Балур, ты осторожнее с кошельком!

– Оно суть нормально, – заметил ящер, закатив желтые глаза, прикрытые третьим веком.

Летти тяжко вздохнула. С таким же успехом можно бранить валун, поэтому она предпочла обозревать окрестности. Как только тропа пошла вниз, начался лес с кучей бурелома и кустов. Пахло сыростью, жирной землей. Да, есть где спрятаться.

– Надеюсь, вы заметили, что тут происходит?! – заорала Летти, адресуясь ко всем возможным прячущимся гоблинам. – Если возьмете кошель, сдохнете!

Она думала, что подобный расклад станет ясен и гоблину.

Она ошиблась.

В кустах зашуршало. Выскочил гоблин, визжащий, будто чайник на огне. Он схватил кошель и помчался, нелепо размахивая тощими конечностями.

Летти вздохнула. Этот был хороший бегун. Крошечное круглое тельце, подвешенное на длинных узловатых ногах и руках. Но кинжал быстрее. В ладони снова возникло лезвие, и Летти прицелилась.

А потом гоблины, прятавшиеся на деревьях, посыпались как дождь. Десять, двадцать. Может, больше. Все визжат. Все скачут. У всех – зазубренные ржавые ножи.

Летти швырнула нож, но лезвие не догнало беглеца с кошельком. Оно попало в шею некстати прыгнувшему гоблину. Пищащую тварь пригвоздило к стволу. Она обмякла и затихла.

– Плюнь господня на всех вас!

Меч Летти вылетел из ножен. Она отсекла ноги гоблину, пытающемуся приземлиться на нее.

Молот Балура крутился и соударялся с телами с такой скоростью, что звуки сливались воедино. Летти прыгнула на расчищенное ящером пространство.

На нее кинулся гоблин. Она развернула клинок, рассекла твари горло – но другой гоблин зашел сзади и попытался резануть по сухожилиям. Молот Балура пал на него вертикально, описав дугу, – и гоблин исчез, издав прощальный звук. В рассудке Летти мелькнула шальная мысль о том, что аналезы, наверное, поспорили бы о правильном описании такого звука: он ближе к «плюх» или «шмяк»?

Она наконец заметила гоблина, удиравшего с кошельком. Тварь уже удалилась на двадцать ярдов и замедляться не думала. Уродливая головенка болталась на недоразвитом теле. Мелкая мишень. В руке Летти появился новый нож. Она медленно вдохнула. Прицелилась.

В ее правый наплечник врезалось что-то твердое и острое. Рука дернулась. Нож улетел в никуда. Изрыгая проклятия, Летти развернулась – и меч вошел в гоблинскую шею. Брызнула кровь, тварь затряслась и умерла.

Летти попыталась выдернуть меч. Он не слушался. Она потрясла клинок. Гоблин мотался и корчился, но не сдирался с лезвия – марионетка на единственной, очень острой нити. Летти помянула весь пантеон, вместе взятый. Боги святые, ну отчего гоблины всегда такие липкие?

Две твари, заметив проблемы Летти, забежали с противоположных сторон.

Меч дернулся. Труп мотнулся. Она выругалась.

Гоблины прыгнули одновременно. И одинаково: подлетели высоко, выгнулись, обеими руками занеся над головой ножи.

Интересно, где они обучились такому? Точно ведь учились. Слишком уж идеальная симметрия. Гоблины что, тренируются для боя? Зря они это. Целиком предсказуемое движение. Даже неинтересно.

Летти развернулась на одной ноге, коротко ударила второй, угодив гоблину в бок. Хрустнули ребра, гоблин поменял траекторию полета, устремившись к ближайшему дереву. Содержимое черепа твари растеклось красным пятном по стволу.

А Летти, не останавливаясь, в повороте развернула меч с нанизанным трупом, и второй гоблин ударился в почившего собрата, напоровшись брюхом на торчащее острие. Гоблин заверещал, дернулся и остался прочно нанизанным.

– Ох, плюй на вас боже!

Меч, теперь превратившийся в дубину, сделанную из мелких умирающих тварей, стал слишком тяжелым для пользования. А навстречу бежали еще четверо.

Молот Балура опустился три раза. Летти подумала, что сейчас звук определенно «хлюп». Четвертого гоблина Балур ухватил свободной рукой за шею и поднял. Тварь затрепыхалась, мотая ногами.

Летти осмотрелась. Гоблин с кошелем исчез. Вокруг – мертвые и умирающие твари. Она посмотрела вверх, на небо. На обиталище пантеона. Чем же она так достала их? Ведь исправно молилась, жертвовала на храм. И что это за божественная комедия? Они там придурки на небе. Все поголовно.

Она повернулась к гоблину, вынула кинжал. Короткое лезвие ярко полыхнуло, поймав солнечный луч. Гоблин на мгновение отвлекся от руки Балура, стискивающей его загривок.

– Ты! – указала лезвием Летти на корчащуюся тварь. – Тебе сейчас в прямом смысле выпустят кишки. А пока они будут вылезать, ты мне все расскажешь. Где, боги вас раздери, мой кошель?

– Мусор! – выдохнул гоблин. – Его забрал Мусор! И убежал.

Гоблин был с кругленьким пузом. Кожа – зелено-бурая, грязная, оттенка, напоминающего кишечные выделения после аналезианского пирожка. Глаза у гоблина – большие, темные и совсем круглые. Хотя, может быть, их форма – результат легкого стискивания лапой аналеза.

– Мне не надо его гребаное имя, – сообщила Летти, подступая с кинжалом в руке. – Мне надо знать, где он.

– Нам деньги нужны, – бормотал ошалевший гоблин. – Чтоб первый взнос, да. Нужны деньги!

Летти закрыла глаза. Этого ей слышать не хотелось. Она всего лишь хотела знать, куда делось проклятое создание, унесшее кошель. Но…

– Первый взнос? – поинтересовался Балур.

Гоблин извернулся, чтобы посмотреть на мучителя.

– На пекарню, – пропищала тварь.

Гребучая божественная комедия!

– Пекарню? – спросил Балур.

Затем он посмотрел на Летти. Та опустила глаза.

– Да, да! – подтвердил гоблин, пытаясь улыбнуться, несмотря на боль. – Мы думаем, здесь отличный рынок для гоблинских пирожков. Они такие деликатные. Тают во рту. У нас очень проворные пальцы.

Гоблин прекратил попытки разжать Балуров кулак и помахал рукой. Его пальцы и в самом деле были длинные и тонкие.

– Это хорошо замечается, – сообщил Балур, понимающе кивая. – Проворные пальцы суть важное для печения.

Он значительно поглядел на Летти.

– Ох, да кончай уже! – рявкнула та, потеряв наконец терпение. – Ладно. Я сама выслежу гада и отберу кошелек!

Полоса ломаных веток и мятой травы, уходящая от места боя, была хорошо заметной. Догнать вора – никаких проблем.

Балур удовлетворенно кивнул, мускулы на его руке вздулись. Гоблин заверещал.

– Боги, Балур! Не так же!

Летти схватилась за голову. Он же сейчас череп ему раздавит!

– Не забудь: мы пытаемся стать лучше, понял?

– Ты суть пытаешься, – недобро изрек Балур.

– Оставь! Давай выследим поганца Мусора. Его убьешь вместо этого, ладно?

– Ладно, – тяжело вздохнув, согласился Балур.

Он равнодушно махнул рукой, отшвыривая гоблина.

К сожалению, параболическая гоблинская траектория пересеклась с деревом в пяти ярдах от Балура. Мерзко хрупнуло. Остатки гоблина свалились наземь.

Летти молча посмотрела на ящера.

Тот попробовал изобразить обиду и картинно закатил глаза.

– Ну и что? Это суть произошла подлинная ошибка.

Летти вздохнула, обводя взглядом окрестности. Трупы. Кровь и падаль. Вороны уже кружат над головой, кричат протяжно, будто насмехаются.

Прекрасное начало новой жизни.

Когда Летти углубилась в лес, в разуме всплыло одно слово – точный итог всего произошедшего.

– Дерьмо.