Онлайн чтение книги Полвойны Half a War
2. Мира не будет

– Ну, когда же они появятся?

Отец Ярви сидел, прислонив к дереву сутулую спину. На коленях его умостилась древняя книга. Казалось, что он почти заснул: зрачки под отяжелевшими веками перестали скользить по написанному.

– Я служитель, а не провидец, Колл.

Колл мрачно оглядел святые подношения богам на поляне. Безголовые птицы, кувшины высохшего эля. Покачивались связки костей на бечевках. Собака, корова и четыре овцы висели на иссеченных рунами ветвях. У перерезанных глоток животных суетилась мошкара.

Не обошлось и без человека. Тело, судя по мозолям на шее, невольника – на спине грубо начертали рунный круг. Пальцы касались окровавленной почвы. Грандиозное жертвоприношение Той, Что Взращивает Семя от какой-нибудь мечтающей о ребенке богачки.

Колл не шибко жаловал святые рощи. В них у него возникало чувство, будто за ним подсматривают. Себя-то он считал малым честным, но свои тайны найдутся у каждого. И свои тягостные сомнения тоже.

– Что за книга? – спросил он.

– Трактат об эльфийских древностях, написанный двести лет назад сестрой Слодд из Реерскрофта.

– Опять вы взялись за запретные знания?

– Знания с тех времен, когда целью Общины Служителей было копить, а не выпалывать мудрость.

– Обуздать возможно лишь познанное, – пробурчал Колл.

– В дурных руках всякое знание, равно как и всякая сила, станет опасным. В каком деле его применять – вот что важно. – С этими словами отец Ярви лизнул палец на высохшей кисти и перевернул страницу.

Колл мрачно покосился на безмолвный лес.

– Мы что, и впрямь пришли слишком рано?

– Обычно бой выигрывает тот, кто первым подошел к месту схватки.

– Разве мы собирались не на мирные переговоры?

– Мирные переговоры и есть поле битвы служителя.

От тяжкого вздоха Колл пришлепнул губами. Он пристроился на пенек с краю поляны, на почтительном расстоянии от подношений богам. Вынул ножик и ясеневую заготовку, которой начерно уже придал нужную форму. Та, Что Бьет По Наковальне, с высоко занесенным молотом. Подарок для Рин, когда он вернется в Торлбю. Если вернется, а не окончит свои дни, болтаясь на дереве на этой самой поляне. Он снова пошлепал губами.

– Боги наделили тебя многочисленными дарами, – пробурчал отец Ярви, не отрывая глаз от книги. – Умелыми руками и смекалкой. Привлекательными вихрами песочного цвета. Неунывающим остроумием – порой немного не к месту. Но хочешь ли ты и впрямь стать великим служителем, стоять у плеч королей?

Колл сглотнул.

– Хочу, вы же знаете, отец Ярви. Больше всего на свете.

– Тогда тебе придется многому научиться, и прежде всего – терпению. Собери свой разум-мотылек в кулак, и однажды ты изменишь мир, как мечтала твоя мама.

Колл мотнул головой и услышал, как под рубашкой цокнули гирьки на ремешке вокруг шеи. Эти гирьки его мать, Сафрит, носила, заведуя кладовыми, – почетный знак того, что отмеряла и взвешивала без обмана. Будь храбрым, Колл. И во всем старайся быть первым.

– Боженьки, я до сих пор скучаю по ней, – пробормотал он.

– Я тоже. А сейчас замри и все внимание на меня.

Колл свесил руки.

– Мои глаза приросли к вам, отец Ярви.

– Закрой их. – Служитель захлопнул книгу и встал, отряхивая со спины палые листья. – И слушай.

Шаги, из глубины леса. Колл убрал поделку, но нож оставил, сунув лезвием в рукав. Большинство проблем решит правильно выбранное слово. Но по опыту Колла, сталь с правильной заточкой способна отлично уладить оставшиеся.

Из-за деревьев на поляну ступила женщина в черном балахоне служителя. Ее огненно-рыжие волосы с боков были выбриты, а сверху, примазанные, топорщились в виде гребня. На коже возле ушей наколоты руны. Суровым было ее лицо – и от движений челюстью становилось еще суровее: она жевала кору сонной ветлы. На губах – лиловые пятнышки.

– Вы рано, мать Адуин.

– Не так рано, как вы, отец Ярви.

– Мать Гундринг всегда повторяла: приходить на встречу вторым – неприлично.

– Что ж, надеюсь, вы простите мою невоспитанность.

– Смотря какие известия от праматери Вексен вы принесли.

Мать Адуин вскинула голову.

– Ваш повелитель, король Атиль со своим союзником Гром-гиль-Гормом нарушили клятвы Верховному королю. Они отбросили протянутую руку дружбы и обнажили против него мечи.

– Его рука дружбы давила на нас тяжким гнетом, – сказал Ярви. – Уже два года, как мы ее стряхнули, и оказалось – без нее дышится куда легче. Два года как Верховный король не брал городов, не выигрывал битв…

– А сколько раз бились Атиль и Гром-гиль-Горм? Если не считать ежедневных перепалок друг с другом? – Адуин краешком рта сплюнула сок, и Колл беспокойно потеребил нитку на рукаве. Тут она попала в цель. – Вы, отец Ярви, наслаждались удачей, пока Верховный король не отрывал взгляд от восстания в Нижнеземье. Восстания, к разжиганию которого, слыхала я, вы приложили руку.

Ярви, сама невинность, заморгал:

– Разве по силам мне поднимать людей на борьбу за сотни миль от себя? Я что – волшебник?

– Кое-кто поговаривает, что да, но хоть волшба, хоть удача, хоть хитроумие уже ничего не изменят. Восстание смято. Яркий Йиллинг сходился в поединках с тремя сыновьями Хокона и зарубил их по очереди, одного за другим. Его владению мечом нет равных.

Отец Ярви присмотрелся к единственному ногтю на своей сухой руке, будто проверял, хорошо ли тот выглядит.

– Король Атиль с вами не согласится. Он побил бы этих трех братьев разом.

Мать Адуин пропустила пустое хвастовство мимо.

– Яркий Йиллинг – человек нового склада, у него современный подход. Он предал клятвопреступников мечу, а его Сподвижники сожгли их терема вместе с семьями.

– Жечь целые семьи. – Колл резко сглотнул. – Какой улучшенный подход!

– Наверно, вы еще не слышали, что Яркий Йиллинг сделал потом?

– Говорят, он отменный танцор, – сказал Колл. – Он что, станцевал?

– О да. Через проливы, да в Ялетофт, с визитом к вероломному королю Финну.

Вот теперь настала тишина – и ветер прошелестел в листьях, подношения на дереве скрипнули, и по шее Колла пробежал холодок дрожи. Мать Адуин негромко причмокнула корой и сладко улыбнулась:

– Ах. Над этим и ваш шут не заржет. Ялетофт лежит в развалинах, чертог короля Финна в пепелище, а воинов его рассеял ветер.

Ярви еле заметно нахмурился.

– А где же сам король?

– По ту сторону Последней двери. С ним и его служитель. Их смерть была предначертана в тот самый миг, когда вы завлекли их обманом в свою обреченную шайку.

– На поле боя, – задумчиво пробормотал отец Ярви, – правил нет. Современнее некуда.

– Яркий Йиллинг уже засеивает Тровенланд пламенем, расчищая дорогу армии Верховного короля. Армии, превосходящей числом песчинки на полосе прибоя. Величайшему воинству, выходившему маршем с тех пор, как эльфы воевали единого Бога. К середине лета он будет у ворот Торлбю.

– Будущее окутано туманом, мать Адуин. Оно запросто может нас удивить.

– Не нужен пророческий дар, чтобы видеть грядущее. – Она вытащила свиток и растянула его, тонкие руны густо испещрили бумагу.

– Праматерь Вексен называет вас с королевой Лайтлин подлыми изменниками и чародеями. Отпечатанные Лайтлин монеты Община Служителей сим документом нарекает колдовскими амулетами эльфов, а всякого, кто их использует, – объявляет вне закона.

Колл дернулся – в подлеске хрустнул сучок.

– Вы будете изгоями для всего мира, равно как Атиль, Гром-гиль-Горм и любой, вставший под их знамена.

А вот сейчас появились воины. Мужчины из Ютмарка – продолговатые щиты и квадратные застежки плащей. Колл насчитал шестерых, а сзади услышал еще не менее двух и с трудом заставил себя не оборачиваться.

– Вы обнажили мечи? – удивленно спросил отец Ярви. – На священной земле Отче Мира?

– Мы молимся Единому Богу, – прорычал боец в шлеме с золотой гравировкой, их капитан. – Как по нам – это обычная грязь.

Колл оценил нацеленные на него острые взгляды и острые лезвия. Ладони стало скользко на рукояти потайного ножа.

– Ну, попали, – пискнул он.

Мать Адуин выпустила свиток из рук.

– Но даже сейчас, несмотря на вашу измену и подлость, праматерь Вексен предлагает вам мир. – Она воздела очи к небу, по лицу скользнула тень от листьев. – Взаправду, Единый Бог милостив!

Отец Ярви прыснул со смеху. Колл глазам своим не верил – настолько бесстрашным казался служитель.

– Полагаю, ее милость имеет свою цену?

– Изваяния Высоких богов должны быть разбиты. Отныне на всем море Осколков воцарится Единый Бог, – ответила Адуин. – Каждый ванстерец и гетландец обязан платить годовую десятину в Общину Служителей. Король Атиль и король Гром-гиль-Горм сложат свои мечи к ногам Верховного короля, умоляя его о прощении, и принесут новую присягу.

– Старая оказалась непрочной.

– Поэтому вы, мать Скейр и юный принц Друин останетесь у Вексен в заложниках.

– Хммм. – Отец Ярви поднял высохший палец и постучал по щеке. – Предложение заманчиво, беда только – летом в Скегенхаусе малость сыровато.

Стрела промелькнула перед лицом Колла – его обдуло ветерком полета. И беззвучно вошла в плечо вожаку отряда, сразу над ободом щита.

Из леса выпорхнули новые стрелы. Один воин вскрикнул.

Другой схватился за стрелу, угодившую в лицо. Колл подскочил к отцу Ярви и рванул его вниз, увлекая за ствол ближайшего священного древа. Тут же на них кинулся ратник, занося меч. И тогда его путь преградил Доздувой, огромный, как дом. Взмах его великой секиры сшиб нападавшего с ног и отбросил прочь, взбивая палые листья.

Сплелись проворные тени – секли, кололи, стукались о подношения богам, те раскачивались на ветвях. Через несколько кровавых мгновений бойцы матери Адуин присоединились к королю Финну за Последней дверью. Их капитан, задыхаясь, кривился на коленях: шесть стрел упокоились в его кольчуге. Он пытался встать, орудуя мечом, как клюкой, но красная сила стремительно покидала его через раны.

На поляне показался Фрор. Одна рука его обхватывала тяжелый топор. Второй он бережно расцепил застежку на золоченом шлеме капитана. Искусное изделие стоило немалых денег.

– Вы пожалеете об этом, – выдохнул капитан: на губах кровь, седые волосы липли к потному лбу.

Фрор неспешно кивнул.

– Мне уже тебя жалко. – И хватил капитана по темени – тот опрокинулся, распростав руки.

– Уже можно меня отпускать, – сказал отец Ярви и похлопал Колла по боку. Только сейчас он понял, что накрыл служителя всем телом, как в бурю мать закрывает ребенка.

– А сразу вы не могли мне сказать, что задумали? – спросил он, отталкиваясь от земли.

– Чего не знаешь – того не выдашь.

– Вы не доверились тому, что я справлюсь?

– Доверие – оно как стекло, – произнес Ральф. Он закинул на плечо свой могучий роговой лук и, протянув широкую ладонь, помог Ярви подняться. – Чудесная вещь, но только придурку взбредет в голову полагаться на его прочность.

Поляну со всех сторон окружили бывалые воины Гетланда и Ванстерланда, среди них мать Адуин казалась отчаянно одинокой. Колл едва ее не жалел, но понимал – его жалость не принесет никому даже наименьшего блага.

– Похоже, моя подлость взяла верх над вашей, – сказал Ярви. – Уже дважды ваша госпожа пыталась иссечь меня с лика мира, но пока вот он я, перед вами.

– Ты своей подлостью славен, паук. – Мать Адуин плюнула ему под ноги лиловой отрыжкой. – Твой Отче Мир теперь доволен священной поляной?

Ярви пожал плечами:

– Ох, он-то – бог милостивый. Но вообще-то согласен, разумнее на всякий случай задобрить его жертвой. Повесить вас на одном из этих деревьев и перерезать горло.

– Так чего ждете? – вырвалось у нее.

– Помилование убеждает в могуществе нагляднее казни. Возвращайтесь к праматери Вексен. Спасибо ей за сведения, они наверняка нам еще пригодятся. – Он бросил жест на мертвецов – тех уже привязывали за ноги, чтобы вздернуть на ветвях святой рощи. – Спасибо и за щедрые подношения Высоким богам. Боги будут вам, несомненно, признательны.

Отец Ярви внезапно рванулся к ней, скаля зубы. Маска соскользнула с матери Адуин, и Колл ясно разглядел под ней страх.

– Но передайте первой из служителей, что я подтер задницу ее предложением! Я поклялся отомстить убийцам отца. Поклялся луною и солнцем. Передайте праматери Вексен: пока мы с ней живы, никакого мира не будет!