Онлайн чтение книги Половинный код. Тот, кто спасет Half Wild
Темнеет

Время, наверное, уже за полночь. Вот и еще один день прошел. День, полный позитивных мыслей. День, когда я снова думал об Анне-Лизе, но ни на шаг не приблизился к тому, чтобы ей помочь. День, проведенный на дереве в ожидании Габриэля, который так и не пришел. Надо бы попытаться заснуть, но я не чувствую усталости. Я редко устаю по ночам. Даже наоборот, я как будто становлюсь еще живее, хотя и Чернее тоже.

Можно придумать еще какой-нибудь список или повторить то, чему учила меня Селия: как убивать ножом, как убивать голыми руками. Это весело. А можно заняться фактами. Например, из жизни мои семьи. Просто сидеть и перебирать имена: Харроу, Титус, Гонт, Дариус, Лео, Кастор, Максимилиан, Массимо, Аксель, Маркус, Натан. Харроу, Титус, Гонт, Дариус…

Да, списочек не из веселых, и депрессивные мысли мне сейчас противопоказаны, но ведь не моя вина в том, что всех моих родственников убили Охотники или замучил до смерти Совет. Хотя вот Маркус до сих пор жив, по крайней мере, насколько мне известно, он цел и невредим и живет неизвестно где. И он был рядом со мной, он спас мне жизнь, он провел для меня церемонию Дарения, но потом снова ушел и бросил меня одного, как всегда.

«Ты и сам неплохо справляешься», – сказал он мне на прощание. Классическая отговорка!

Нельзя думать о плохом. Надо оставаться в пози-черт-его-возьми-тиве.

Черт, до чего же мне погано.

Надо еще потренировать память. Например, вспомнить все Дары, которые украл мой отец, по одному на каждое съеденное им человеческое сердце. Подумать только, он, этот убийца, этот ПСИХОПАТ, сидел напротив меня, говорил со мной, дал мне три подарка. И я не могу его ненавидеть, я его даже не боюсь. Он… он внушает мне трепет. Это ведь позитивное чувство – восхищение собственным отцом? Отцом-психом. Психопат он или нет? Не знаю. Я не знаю, как определить психопата. Не знаю, сколько людей надо съесть, прежде чем тебя официально признают психом.

Я снова грызу ногти, хотя они и так обкусаны почти до мяса.

Вот он я, сижу на дереве и грызу ногти – Натан, сын Маркуса, парень, который должен был убить своего отца, который пытался доказать, что не навредит ему, вернув ему нож Фэйрборн, но все испортил, потеряв этот самый нож. Еще я знаю, что в схватке с Маркусом не протяну и секунды, хотя другие считают, что я могу его убить; все хотят, чтобы я пошел и убил своего отца. Мне удалось сбежать от Уолленда и тех Белых Ведьм, которые особенно хотели, чтобы я это сделал, и добраться до Меркури, и что же? Оказалась, она тоже хочет, чтобы я его убил.

Черт! Надо переключиться на что-нибудь позитивное.

Например, на Анну-Лизу. Я часто думал о ней, пока сидел в клетке. Представлял ее себе, воображал, как я трогаю ее, как мы занимаемся сексом и все такое. Хотя у меня никогда ни с кем не было не то что секса, вообще ничего похожего. А за руку я в последний раз держал ее, когда мы сидели на крыше коттеджа Меркури, и все пошло наперекосяк: задул сильный ветер, потащил Анну-Лизу вниз, к Меркури, а меня пригвоздил к крыше. Я помню, как Анна-Лиза лежала внизу, на траве, и ее грудь часто поднималась и опускалась, как будто ей не хватало воздуха, а потом был последний вздох, медленный и такой тяжелый, что больно было смотреть. Вспоминать о нем и то больно.

Кстати, о боли и ненависти – на эту тему тоже можно составить неплохой списочек. Первой в нем будет, конечно, моя сестричка, милая Джессика. Она ненавидела меня лютой ненавистью с тех пор, как я родился, и я платил ей тем же. Потом ее дружок, Клей, вожак Охотников, жестокий и заносчивый болван. Как его не ненавидеть? И еще один скот, Киеран О’Брайен, старший брат Анны-Лизы, который раньше был номером один в моем списке, а теперь едва удерживает в нем третье место. Номер два в нем прочно занимает Сол О’Брайен, член Совета. Он говорил мне, что сам хочет дать мне три подарка, что, по-моему, еще большее извращение, чем держать меня в клетке. Так что он тоже, наверное, психопат. Но психи идут отдельным списком, и нумеро уно в моем – мистер Уолленд. Белый Колдун, который трудился надо мной спокойно, как над подопытной крысой. Это он сделал мне татуировки, которые я ненавижу больше всего на свете.

Вот это позитив!

Зато в этом списке нет Селии. Я перестал ее ненавидеть, и это, наверное, хорошо. Ведь это же позитивно – не испытывать ненависти к тому, кто почти два года держал тебя в клетке? Наверняка. С другой стороны, может быть, это просто означает, что после клетки у меня мозги набекрень. Не знаю. Но Селии в этом списке нет.

И Меркури тоже. Меркури нельзя ненавидеть. С таким же успехом можно питать ненависть к погоде.

Меркури сказала, что освободит Анну-Лизу в обмен на голову моего отца или его сердце. Ни того, ни другого я ей не принесу. Значит, надо найти способ добраться до Меркури, освободить от чар Анну-Лизу и уйти вместе с ней. Это наверняка трудно и опасно, но у меня есть план, и это еще одна позитивная мысль. Вот только мой план – дерьмо, и никогда не сработает, а Меркури наверняка меня убьет.

Хотя как раз на этот счет можно не беспокоиться. В конце концов, все когда-нибудь умрут.

И вообще, сейчас мне хватает проблем и с текущим планом. Больше месяца я сижу здесь и пытаюсь придумать другой сценарий, в котором Габриэль не пришел сюда не потому, что он погиб или попал в плен к Охотникам, а потому, что лежит в громадной постели, читает книгу и ест круассан.

Если бы его схватили, его стали бы пытать, и под пыткой он рассказал бы все. Обо мне, о себе, о Фэйрборне, об Анне-Лизе, и уж наверняка о том, где меня можно найти – в этой пещере, где мы с ним договорились встретиться. Если бы меня пытали, я бы наверняка сказал, значит, и он тоже. Ничего стыдного тут нет. Пытка, которую применяют к Черным Колдунам, раскалывает всякого, никто не в силах выносить ее целый месяц. И все же Охотники до сих пор не пришли за мной. Не пришел и Габриэль. Значит, он умер. Застрелен Охотниками в ту ночь, когда мы украли Фэйрборн. Погиб, спасая меня. А я тут, сижу на дереве и стараюсь мыслить позитивно.

Ох, и мерзкая штука – это позитивное мышление, если вдуматься.