Онлайн чтение книги Я рисую ангелов
2. Самуэль Мун

13:47, 4 апреля 2001 года

Треверберг

Кристианна стояла посреди огромного кабинета, в котором уже несколько лет работал Самуэль Мун. Здесь он встречался с клиентами, с друзьями, с любовницами, сюда часто заказывал обед из расположенного невдалеке от комплекса «Треверберг Plaza» с одноименными отелем ресторана европейской кухни. Он здесь жил. А когда хотел поработать с картинами, поднимался на второй этаж, где располагалась пятидесятиметровая мастерская. Шесть лет назад Кристианна, бакалавр Университета имени Уильяма Тревера, искусствовед, впервые переступила порог этого кабинета. С детства она восхищалась работами Самуэля Муна, с детства мечтала с ним познакомиться и поэтому, когда он объявил конкурс на должность личного помощника, бросила все, даже магистратуру. Должность она получила. В 1995 году Самуэль Мун не был женат, и они быстро нашли общий язык. Кристианна влюбилась, по-детски и глубоко. Шеф вроде и отвечал ей взаимностью, что не помешало ему уже в 1996 году жениться на какой-то художнице. Через три года та умерла, оставив ему грудного младенца, и вновь вернулось время Кристианны, которая, в свою очередь, к этому моменту успела обзавестись мужем. Но кого останавливало замужество, когда дело касалось восхитительного Самуэля Муна?

В феврале он громко отпраздновал очередной день рождения, ему исполнилось пятьдесят три, но Кристианне, которой едва миновало двадцать шесть, казалось, что он – лучший из мужчин. Он поразительно молодо выглядел, все время сохранял прекрасное расположение духа, был галантен, умен, лишен каких бы то ни было комплексов в постели и знал, как впечатлить женщину. Слава к художнику пришла рано, деньги он не считал. Детей, впрочем, тоже. Крис надеялась, что он обратит на нее свой взор, и делала все, чтобы так оно и случилось сейчас, когда он наконец не женат. Она строго следила за внешностью, за одеждой, чутко реагировала на его комментарии, аккуратно выстраивала отношения с ним, правда, так ни разу и не смогла ему отказать, хотя очень хотела – психологи говорят, что определенная холодность притянет любого мужчину. Но у нее было неоспоримое преимущество перед всеми любовницами и воздыхательницами: если на них Мун деньги тратил, то с помощью Крис он преумножал свое состояние. Она продавала его картины, на ее счету было четыре рекорда по суммам сделок за всю творческую карьеру Муна, она же помогала ему с недвижимостью, мягко и ненавязчиво опутывая художника со всех сторон.

Порой Кристианна забывала, что сама замужем.

Самуэль поднял на нее непрозрачный взгляд. При таком освещении глаза казались карими, но она четко знала, что они серо-зеленые. Когда он выходил из себя, они серели. В мгновение высшего наслаждения становились пронзительно-зелеными. Кристианна прижала к груди папку. Иссиня-черные волосы художника были идеальны. Как и он сам. Ни намека на возраст, ни намека на седину. Магия. И поразительной силы гены. Таких возмутительно восхитительных мужчин давно пора запретить законом. Невозможно так жить!

– Карминовое платье, Крис, – проговорил художник. – Если ты думала, что я не замечу, что ты послушала совет и поменяла тон, ты ошибалась. Кармин в сотни раз лучше подходит к твоим волосам, чем коралловый или оттенок бургундского вина.

– Я прилежная ученица, Сэм.

Он улыбнулся.

– Да, заметил по перечисленным на мои счета деньгам за минувший месяц. Ты хорошо поработала.

– А ты – не очень, – в тон ему отреагировала девушка. – Мне нужны новые полотна. У нас выставка через два месяца.

Самуэль покачал головой.

– Скоро будет. После свадьбы.

– Свадьбы?! – Крис открыла рот от изумления. – Какой еще свадьбы?

– Моей и Теодоры Рихтер, разумеется, – с невозмутимым видом отреагировал художник. – Думаю, ее портрет тебе удастся продать по рекордной цене. Я работаю над ним уже несколько месяцев. Волшебная картина.

– Почему раньше не показал?

Кристианне было тяжело совладать с собой. Слезы подступили слишком близко, но она старалась держать лицо. В итоге брак не помеха отношениям, ведь так? У нее есть муж, у него жена, это нормально. Думать о том, что помимо жены всякий раз у Самуэля Муна оказывалась целая куча любовниц, совершенно не хотелось. Она заставляла себя верить, что находится на особом счету в этом длинном списке. Может быть, ей даже выделена отдельная строчка. С безлимитом встреч и внимания. А вдруг Сэм прозреет и поймет, что ему никто кроме нее не нужен? Она с радостью разведется и переедет к нему. Она даже станет мамой для его двухлетней девочки! Главное, чтобы не пришлось усыновлять всех остальных детей.

Художник смотрел на нее устало. В эту самую минуту она была готова поверить, что ему действительно пятьдесят с небольшим. Вокруг глаз залегли морщинки, во взгляде отразилась непонятная тоска. Воспитание не позволяло ему говорить с ней резко, но Кристианна почувствовала, как накалилась атмосфера. Самуэль поднялся из-за стола. Он был высоким, широкоплечим, держал себя в форме, несмотря на ежедневные попойки. От нахлынувших воспоминаний о том, каково чувствовать на себе тяжесть его тела, девушку бросило в жар, потом в холод. Мун подошел к ней. Мягко отобрал папку с документами, швырнул ее на стол. Обнял за талию и, рванув на себя, жадно поцеловал.

– Ты вышла замуж назло мне, я знаю, – прошептал он между поцелуями. – А я женюсь, потому что так хочу. Но разве в прошлый раз нас это остановило? Или ты думаешь, меня на тебя не хватит?

* * *

Часом позже художник Самуэль Мун стоял в своей мастерской. Он рисовал. После хорошего секса его всегда пробирало на творчество. Он отчаянно хотел закончить портрет будущей жены. Почему-то в минуты работы над картиной он не сомневался, что Теодора ответит незамедлительным согласием, как только он повторно озвучит предложение, и уже считал ее своей женой. Теодоре не было и тридцати, но он понимал, что эта женщина точно достойна того, чтобы стать его официальной половинкой. А он подходил ей намного больше любого другого. Из хорошей семьи, с блестящим образованием, она активно развивала сразу несколько бизнесов, имела поразительное чувство вкуса и дарила ему такие эмоции, что иногда он просыпался от страха, что все происходящее – сон. Он спал с десятками, сотнями женщин, регулярно обследовался у врача. Но здесь понял, что пропал. Он влюбился, как школьник. И если влечение к каждой юбке сохранил, то внутреннее ощущение покоя испытывал только тогда, когда Теодора была рядом. Сэм сам не мог себе объяснить, как так в его жизни складывалось. Час назад он беспардонно трахал на рабочем столе своего агента, а сейчас стоит и рисует тонкие черты лица той, которую уже считал женой, хотя до свадьбы еще далеко.

Сэм встретился с Теодорой на приеме, который организовал его партнер по бизнесу, связанному с недвижимостью, Самвел Дженкинс. Теодора, дочь компаньона Дженкинса, поразила собой всех, кто имел счастье попасть на эту закрытую вечеринку. Сэм был очарован, но красавица растворилась в толпе быстрее, чем он смог завести с ней беседу. Ее брат с улыбкой рассказал тогда, что единственная любовь Тео – это работа. Она работала как проклятая. Отец помог ей получить престижное образование, но ни копейки не вложил в ее бизнес. Теодора делала все сама. А в двадцать пять вернула отцу деньги, которые тратила в первые годы обучения в Оксфорде. С процентами.

Сэм влюбился. На тот момент он еще был женат, а подкатывать к Тео с обычными для такого случая ухаживаниями – как-то странно. Через год жена умерла при родах, оставив ему дочь. Художник на месяц ушел в запой. Если бы не Кристианна, скорее всего, он бы потерял часть состояния, но она просто перекрыла доступ к счетам и потихоньку вернула его в этот мир. А через полгода сама вышла замуж за какого-то чиновника из министерства культуры. Крис о замужестве не распространялась, а художник не обращал внимания на имена и слухи.

В конце прошлого года он сделал Тео предложение, она отказалась, сославшись на занятость, но согласилась пожить вместе. Их отношения были странными, но Самуэль чувствовал себя счастливым. Настолько, насколько вообще способен испытывать подобное ощущение художник. Он начал рисовать портреты Тео. И сейчас работал над одним из сложнейших. Огромное полотно, нуар. Пронзительно-синие глаза смотрят холодно, но в них застыла печать вековой мудрости. Иссиня-черные волосы крупными волнами спускаются на меховую накидку, под ней – кроваво-красное платье. Вокруг глаз – будто бы татуировка, слегка напоминающая маску. Губы чуть тронуты блеском. При каждом взгляде на портрет кажется, что женщина сейчас улыбнется и что-то скажет, но нет. Ни улыбки, ни намека. Только холодное спокойствие женщины, которая в этой жизни видела все.

Сэм бесился от того, что мало что смог узнать о ее прошлом. Она родилась в Треверберге, рано уехала в Англию, окончила Оксфорд, защитила кандидатскую, вернулась в Треверберг. Быстро включилась в бизнес. Строила отели, рестораны, в прошлом году открыла агентство по организации праздников и мероприятий. Работа спорилась, деньги хоть и давались тяжело, но поступали в достаточном объеме, чтобы она купила себе дом. У него. Самуэль, которому годам к тридцати надоело заниматься только картинами, решил, что у него нюх на талантливых архитекторов, и начал строить и продавать недвижимость. Соваться в высотки он не видел смысла, а вот незанятую нишу частных домов смог освоить. Мистер Мун, пользуясь природным обаянием, связями и деньгами, обзавелся нужными знакомствами в администрации города и быстро начал реставрировать заброшенные усадьбы, разбросанные вокруг Треверберга, и строить новые небольшие коттеджные поселки. Его любимое детище, поселок Художников, был построен в 1993 году. Правый берег реки никогда не был особо престижным местом, богатеи ценили левый и старую половину, но поселок Художников, расположенный в районе Старых Мостов, эту тенденцию преломил. После него были построены «Золотые вязы», администрация занялась дорогой, и деньги потекли.

Каждому покупателю дома Сэм дарил свою картину. Миниатюрную акварель с пейзажем, помещенную в аккуратную раму из черного дерева. Безделица на рынке стоила несколько тысяч долларов, и покупатели чувствовали, что им сделали королевский подарок. Впрочем, королевские подарки – это то, что как нельзя лучше характеризовало Самуэля Муна.

Сэм отошел от картины. Ему не хватало какого-то штриха. Он поймал себя на мысли, что феноменальное сходство с Теодорой не радует его, а пугает. Эта картина вселяла ужас. И повесить ее в своем доме он не сможет. Жаль. Впрочем, он уже озвучил Кристианне, что ей придется найти покупателя для портрета.

В дверь постучали. Художник нахмурился, отложил кисти. Он не любил, когда его прерывали, но подумал, что это Крис. Вернулась за добавкой. Обнаружив на пороге Тео, он удивленно замер.

– Ты какими судьбами? – спросил он, лихорадочно соображая, что она могла видеть в кабинете. Вроде бы никакого белья или других неприятных неожиданностей. Он заглянул в глаза невесты, пытаясь определить, заметила она что-то или нет.

– Встреча отменилась, а я была рядом. Пообедаем?

Теодора поцеловала его в щеку, поднявшись на цыпочки. После высокой и статной Кристианны она казалась совсем миниатюрной и хрупкой, как фарфоровая куколка. От нее пахло весной. Свежий, легкий, невесомый запах. Как акварель. В эту минуту Теодора ощущалась как акварель, хотя художник ее ассоциировал с привычным излюбленным маслом, которое позволяло все. Его работы были тяжелыми, мрачными, точными, реалистичными. Но иногда он баловался акварелью. Теодора сочетала в себе легкость и серьезность. Сейчас было стыдно за то, что произошло час назад в кабинете, хотя художник был достаточно опытен, чтобы отдавать себе отчет в простой истине: он не из тех мужчин, которые смогут хранить верность даже самой любимой женщине.

Он кивнул, прошел в мастерскую, взял шерстяной пиджак и повернулся к невесте. Теодора улыбнулась. Ее свежесть и чистота, ум, умение выстраивать большие системы и зарабатывать покоряли художника, привыкшего к женской недальновидности. Они вышли из мастерской, а Сэм думал о том, что хочет приблизить дату свадьбы. Что могло омрачить его жизнь? Он богат, опытен, полон сил и энергии, у него куча детей, есть цель в жизни и четкое ощущение правильности своего места. У него есть все. А теперь еще и самая желанная женщина Треверберга принадлежит ему.