Онлайн чтение книги Я все еще здесь I'm Still Here
3. Эльза

Хотелось бы мне хоть что-то почувствовать, но нет, ничего. Вообще. Я не чувствую абсолютно ничего.

Правда, если верить моему слуху, примерно десять минут назад в мою палату кто-то вошел. Мужчина. Я бы дала ему лет тридцать. Судя по голосу, не курит. Но это все, что я могла о нем сказать.

И когда он сказал, что поцеловал меня в щеку, мне оставалось только поверить ему на слово.

А чего я хотела? Поиграть в Белоснежку? Вот является прекрасный принц, целует меня, и раз! «Здравствуй, Эльза, я Такой-то, бла-бла-бла, я тебя разбудил, давай поженимся!» Если бы я в такое верила, меня постигло бы горькое разочарование, ибо ничего подобного не произошло. На самом деле все гораздо прозаичнее. Я бы перевела это так: «Привет, я ошибся палатой (во всяком случае, я так думаю, потому что иначе совсем непонятно, как он сюда попал) и решил перекантоваться здесь, пока ливень не кончится» (я уже несколько минут слышала его шум за окном). И теперь мой гость глубоко, размеренно дышал.

По-моему, он заснул.

Меня разбирало любопытство. Вот любопытство не имеет отношения к химии, это мне пока что понятно. Итак, мне было очень любопытно узнать, кто же это сидит рядом со мной на стуле. Выяснить это я никак не могла, оставалось только воображать. Правда, хватило меня ненадолго. До сих пор, если не считать врачей, медсестер и уборщицы, ко мне в палату входили только люди, которых я знала. Мне оставалось только представить себе, во что они одеты, вот и все. А тут мне ничего не светит, никаких данных, кроме его голоса.

* * *

Между прочим, вполне приятного голоса. И вообще, хоть какое-то разнообразие. Это первый новый голос за полтора месяца, так что, будь он даже хриплым или нудным, мне бы все равно понравился. Дружки моей сестрицы никогда не разговаривают; единственное, что я иногда различаю, это их слюнявые поцелуи – если парень вообще входит в палату, а не ждет в коридоре. Но у этого нового голоса действительно был какой-то особый тембр, одновременно легкомысленный и страстный.

А еще этот голос помог мне уточнить, какое сегодня число.

В самом деле, я нахожусь здесь целых пять месяцев, и сегодня, по всей видимости, у меня день рождения. Одно странно – почему меня не поздравила сестра? Может, решила, что это ни к чему? Или попросту забыла? Хотелось бы на нее разозлиться, но я не могу. Но все-таки, тридцать лет – не пустяк, такое обычно празднуют. Или я ошибаюсь?

Со стула послышалось какое-то шевеление. До меня донесся мягкий шорох, и я поняла, что он снимает свитер. Он задержал дыхание, просовывая голову через ворот, и слегка запыхтел, освобождая руки от рукавов. Свитер он вроде бы отложил в сторону и снова мерно задышал.

Я напряглась. По крайней мере, мне нравилось думать, что это так. Все живое во мне – то есть только мой слух – вцепилось в новое впечатление как в спасательный круг. Я слушала, слушала и слушала. И понемногу набрасывала в воображении его портрет.

Дышал он спокойно. Наверное, опять заснул. Дождь за окном стучал совсем тихо, и я улавливала, как трется его майка о пластиковую спинку стула. Наверное, он не очень крупного сложения, иначе не дышал бы так легко. Я попыталась сравнить его со своими знакомыми, но мы редко прислушиваемся к дыханию людей. Иногда я слушала, как дышали мои бывшие, если просыпалась раньше их. Некоторые говорили, что это нелепо; как правило, эти надолго не задерживались. Помню одного – он дышал в три присеста; мне это показалось уморительным, но я удержалась от смеха, чтобы его не разбудить. Он тоже вскоре получил отставку.

Вообще моя личная жизнь была довольно беспорядочной. По сравнению с сестрицей романтических увлечений у меня было гораздо меньше, и длились они недолго. Насколько я помню, около десятка. Некоторые совсем короткие, другие чуть длиннее. В данный момент у меня никого нет. Вот и хорошо: не знаю, как повел бы себя парень, узнав, что я в коме. Бросил бы меня сразу или немного выждал? Исчез бы, не сказав ни слова, или, как советуют врачи, пришел бы сказать мне, что между нами все кончено? Ему было бы нетрудно это сделать, он ведь думал бы, что я все равно ничего не слышу. И был бы прав – если говорить о первых четырнадцати неделях. В общем, я одинока и этому рада. Мне и так тяжело слушать при каждом визите рыдания матери – не хочу, чтобы тут рыдал кто-то еще.

Пока все эти воспоминания бродили у меня в голове, я сосредоточилась на своем дерзком посетителе. Теперь он дышал еще глубже. Видимо, и впрямь крепко заснул. Я сфокусировала на нем все внимание. Я не хотела, чтобы это кончилось. Единственное развлечение, единственное новое впечатление, почти единственное напоминание, что я все-таки отчасти жива. Потому что меня не очень-то радуют регулярные визиты сестры, обходы медсестер и столь же регулярные слезы матери. А сейчас как будто круги от камня пошли по воде. Обстановка изменилась. Я затрепетала бы в предвкушении, если бы могла двигаться.

Мне хотелось, чтобы время остановилось, но время не останавливается. Все, что у меня есть, – короткий отдых, который незнакомец позволил себе в моей палате. Как только он уйдет, все вернется на круги своя. И я останусь с этим подарком на день рождения. Хотелось бы мне улыбнуться этим мыслям.

Внезапно лязгнула защелка на двери. Я услышала голоса, и во мне вспыхнула радость. Я узнала Стива, Алекса и Ребекку. Похоже, у них все хорошо – голоса звучали весело. А мне вдруг захотелось попросить их замолчать, чтобы не разбудить моего гостя. Но, как всегда, я не могла ничего сделать, а кроме того, мне было интересно, как он объяснит им свое присутствие.

По звуку шагов и голосов я поняла, что трое моих друзей подошли ближе и вдруг остановились.

– Ой, глядите, кто это? – воскликнула Ребекка.

– Ты его знаешь? – спросил Алекс.

Должно быть, Ребекка отрицательно покачала головой. Я услышала, как они обступают стул и, наверное, наклоняются над моим посетителем.

– Надо же, спит, – сказала Ребекка. – Не будем будить?

– Будем! – бросил Стив. – Пусть катится отсюда!

– Он же никому не мешает, – возразила Ребекка. – А вдруг это друг Эльзы? Пригласим его отметить с нами. Или ты против?

– Н-ну-у-у…

Я представила себе надутую физиономию Стива. Я знаю, что несколько лет назад он питал ко мне слабость. Девушки-альпинистки – редкость, даже если живешь в горах. Ребекка бросила это дело три года назад, ей стало слишком страшно. Она и меня пробовала отговорить – наверное, мне следовало ее послушать. Но я слишком увлеклась. И Стив моментально в меня влюбился. Но в то время у меня был парень, так что я сразу дала ему понять, что вижу в нем только напарника в связке. Остальные друзья были для меня тяжеловаты, я искала кого-то своей весовой категории, а Стив оказался как раз нужной комплекции. Мы с ним великолепно сработались. Как только он уразумел, что я не лягу с ним в постель, тут же присвоил себе роль старшего брата. До чего же приятно сознавать, что тебя кто-то опекает – особенно когда ты всю жизнь была старшей. А тут еще Ребекка и Алекс стали встречаться, и у нас образовались две дружные парочки. Вот и сейчас Стив выступал в привычном репертуаре. Старший брат не разрешает приставать к сестренке.

– Стив, остынь! – вмешался Алекс. – Ну что такого может произойти в больнице? Ясное дело, это друг Эльзы, вот и все! Ну, заснул, и что, скандал теперь устраивать? Вопрос в том, будить его или начинать праздновать самим?

– По-моему, он уже сам все за нас решил, – заметила Ребекка.

И действительно, я услышала, что мой посетитель просыпается. Я вообразила, как он открывает глаза, как его взгляд фокусируется на окружающих, и мне стало смешно, когда я представила его изумление при виде трех человек, уставившихся на него.

– Ты кто такой?

Да, Стив не терял времени даром. Держу пари, что он чуть ли не вплотную подошел к незнакомцу и сверлит его сощуренными глазами, словно лазером, – ну, вылитый Супермен. Я успела сосчитать до пяти, прежде чем мой гость все тем же мелодичным голосом ответил:

– Я? Друг.

– Ага, как же!

– Правда. Говорю тебе, я ее друг.

Я была права, ему около тридцати. Иначе он не стал бы «тыкать» Стиву.

– Ага, как же!

– Стив, кончай, – вмешался Алекс.

– Я его знать не знаю, и мне непонятно, какого черта он тут делает, – огрызнулся Стив. – А я желаю знать, кто он такой и что здесь потерял! В это отделение мышь не проскочит, пока на входе не прощупают!

– Вот поэтому он никому ничем не угрожает!

– Ага, как же…

Мой незнакомец выпрямился и натянул свитер.

– Слушай, а ты другие слова знаешь?

Ой-ой-ой! Мой гость понятия не имел, во что вляпался. Мне бы его остеречь, но уже слишком поздно. Судя по звукам, Стив схватил его за грудки и приподнял со стула.

– Ты за кого себя принимаешь?!

– Стив, прекрати! – крикнула Ребекка.

– Да кто это, мать его, такой? – повторил Стив.

– Оставь его в покое! – сказал Алекс. – А ты давай извинись, иначе мы никогда не договоримся.

Алекс, благородный наш рыцарь. Понимаю, за что Ребекка в него влюбилась.

– Ну, извини, – равнодушно произнес мой посетитель. – Отпусти меня уже, а?

Я услышала угрюмое ворчание Стива и поняла, что он выпустил незнакомца из своей хватки. Затем услышала, как Стив сел рядом со мной на кровать. Простыня около моего уха зашуршала.

– Прости, Эльза, – прошептал Стив, гладя меня по голове. – Ну и бардак мы тебе устроили в твой день рождения!

Его голос дрогнул, он сдерживал слезы. Он все еще винит себя, что не проверил мой узел и не смог помешать мне упасть в расщелину вслед за лавиной. Как я поняла, именно Стив разыскал меня под снегом. Врач сказал, что это настоящее чудо. А я знаю, что нам помогла существующая между нами крепкая связь. Старший брат – он всегда выручит.

Но сегодня, должна признаться, он перегнул палку.

– Ладно, проехали! Эльза, мы принесли тебе торт. И тридцать свечек. Ты наверняка не захотела бы их задувать, но я все равно тебя заставила бы. И еще маленький подарок в придачу.

От голоса Ребекки мне стало тепло (то есть я вообразила, что мне стало тепло). Она зашуршала целлофановым пакетом. Втыкать в торт свечки ей наверняка помогал Алекс. Тут мой посетитель встал.

– Так ты правда друг Эльзы, да?

Ну вот, опять Стив за свое. Если я когда-нибудь выйду из комы, я с ним серьезно поговорю!

– Да.

– Ну и как ее зовут?

– Эльза. Кстати, ты сам это повторил минимум три раза.

– Фамилия?

– Билье. И сегодня ей исполняется тридцать лет.

– Ну да, Ребекка только что об этом сказала.

– Это что – допрос?

– Понимай как хочешь.

Весь вечер на арене: Стив, старший брат и покровитель.

– Где она учится?

Мой гость задумался всего на пару секунд:

– Она не учится. Она работает.

– В какой области?

Снова краткая пауза.

– Горы.

Я была потрясена. Он непрерывно блефовал, но блестяще выходил из положения. Я даже задумалась: может, он и вправду меня знает?

– И что именно она делает в этой горной области?

Тут я уже не надеялась, что незнакомец угадает. Профессия у меня довольно необычная. На этот раз он молчал долгих десять секунд. Алекс и Ребекка тем временем зажигали свечки, и я слышала, как они перешептываются. Незнакомец прошелся по палате и остановился. Вероятно, повернулся к Стиву.

– Послушай, – начал он. – Ты прав. Я не знаком с Эльзой. Все, что я сейчас говорил, написано вон в той тетради, которая висит в ногах кровати. Я просто посетитель, который ошибся палатой. Я просто присел здесь на минутку. Я никому не помешал. А теперь я ухожу.

Удивительно, но Стив ничего не ответил. Вместо него заговорила Ребекка:

– Может, останешься задуть свечки?

Мой гость явно изумился. В этом вся Ребекка – обаятельная и порой слишком наивная. К счастью, ее прекрасный принц всегда при ней.

– Оставайся, – сказал Алекс.

– Не хотелось бы вам мешать, – ответил незнакомец.

– Да никому ты не мешаешь. Нас будет целых четверо, Эльзе это доставит удовольствие.

Я чувствовала, что мой гость колеблется.

– Хорошо.

Он снова подошел и отодвинул стул. Кажется, он помогал Алексу достать что-то из пакета; тем временем Ребекка раскрыла историю болезни в ногах моей кровати.

– Кажется, особых улучшений нет, – сообщила она остальным. – Вообще ничего нового. А, нет. Кто-то исправил ее возраст. Здорово, что они об этом вспомнили.

– Э-э-э… Нет… Это я исправил, – признался незнакомец. – Я листал карточку, чтобы узнать, как ее зовут, и увидел, что сегодня у нее день рождения. Извините, если вам это неприятно. Наверное, не надо было.

– Да ты смеешься? Это же здорово!

– Правда?

– По мне, классно, что человек, который не знает Эльзу, все-таки позаботился исправить ее возраст в карточке. Эй, ты подарок достанешь или как?

– Ох, извини. На, держи.

– Отдай Стиву. Мне кажется, ему будет приятно его вскрыть. Хотя он и сам прекрасно знает, что там внутри!

Стив, видимо, протянул руку за чем-то и снова повернулся ко мне. Ребекка поставила торт на тумбочку рядом с кроватью. Я попыталась вообразить благоухание фруктов, огоньки свечек и грустные улыбки моих друзей.

– Ну, вот… С днем рождения, дорогая, – сказала Ребекка и задула свечки.

– С днем рождения, Эльза, – сказал Алекс.

– С днем рождения тебя, – добавил Стив.

Издалека я все же услышала шепот моего гостя:

– С днем рождения.

Он говорил тихо. Не знаю, от смущения, от грусти или по какой-то другой причине. Все равно это было трогательно. Невероятно трогательно.

– А вот тебе подарок, – произнес Стив, переходя к конкретике. – Это кольцо. Ты всегда говорила, что никогда не выйдешь замуж и не будешь носить кольцо, потому что это дурацкий обычай, а мы вот взяли и тебе его подарили. Может, ты быстрее вернешься, хотя бы чтобы наподдать нам под зад.

По всей видимости, Стив надел кольцо мне на палец. Но я не знала, на какой именно и на какую руку.

– Может, расскажешь ей, как оно выглядит?

Внезапная реплика моего гостя, кажется, застала всех врасплох.

– Нет, я не уверен, но… – продолжал он. – Но если с ней нужно разговаривать, то надо рассказывать про все, или я не прав?

Повисла пауза.

– Вот ты и рассказывай, – буркнул Стив, как будто обидевшись, что сам до этого не додумался.

– Э-э…

– Ну давай, в самом деле! Ты прав!

Мой посетитель подошел ближе.

– Значит так, оно вроде бы серебряное…

– Это белое золото, – перебил Стив.

– О, пардон, я их не различаю.

– Белое золото прочнее.

– О’кей. Так вот, белое золото. Они его выбрали, потому что оно прочнее, так что, если тебе вздумается долбануть по нему ледорубом, ему ничего не сделается.

Как бы мне хотелось рассмеяться или хотя бы улыбнуться в ответ на его шутку.

– Дальше: по всей окружности тянутся два переплетенных стебля. Как будто лианы. Или, скорее, что-то типа цветочных стеблей. Во! Как веточки жасмина, ты как раз вроде бы любишь этот аромат!

Я была потрясена. Как он догадался?

– Откуда ты знаешь? – эхом моих мыслей спросил Стив.

– Да вся палата насквозь пропахла жасмином. И запах исходит от нее.

– А ты, случаем, не парфюмер?

– Нет, я эколог, ничего общего. Я продолжу?

– Валяй.

Я поняла, что мне не терпится услышать продолжение.

– Оно блестит и действительно очень милое. Оно у тебя на правой руке, на безымянном пальце.

Я почувствовала легкое разочарование. Даже почти рассердилась на Стива, который его прервал.

– Идем дальше. Торт у нас грушевый, – продолжал незнакомец. – Ребекка тебя обманула, она воткнула в него тридцать одну свечку, просто чтобы над тобой подшутить, и я могу тебе сказать, что у тебя отличные друзья, раз они пришли поздравить тебя с днем рождения после двадцати недель твоего отсутствия.

Вот тут молчание стало гнетущим. На какое-то мгновение я почти успела испугаться, не утратила ли я слух. Но меня тут же успокоил стук дождевых капель по оконному стеклу. Еще я услышала, как кто-то сморкается. Готова поспорить, это была Ребекка. А Алекс, наверное, обнял ее. И все искали себе занятие, как будто пытались разогнать печаль, отравившую воздух в палате. Началась раздача торта, по картонным тарелочкам заскребли ложки.

– Может, расскажешь что-нибудь о себе? – предложила Ребекка немного погодя.

– Что? – спросил мой посетитель.

– Ну, представься хотя бы для начала, было бы неплохо. И мы пока не очень-то поняли, как ты сюда прошел. Мне, например, очень интересно больше узнать о человеке, способном за пять минут выудить столько информации о незнакомой женщине.

– Меня зовут Тибо. Мне тридцать четыре года. И сейчас мне полагается сидеть в палате брата, который пострадал в ДТП.

– Ох, ничего себе! Я надеюсь, с ним ничего серьезного? – участливо воскликнула Ребекка.

– Довольно серьезно. Он, конечно, оклемается, хотя я бы этого не хотел. Он сбил насмерть двух девочек, потому что был пьян. Реально, я больше не хочу его видеть.

– О-о…

Снова повисло молчание. Я обдумывала услышанное. Личность моего посетителя постепенно начала вырисовываться, но не хватало кое-каких важных деталей. И я сомневалась, что кто-нибудь из друзей попросит его описать себя. Тибо. Нужно запомнить это имя.

– А как вообще это случилось? – вдруг спросил он. – Ну, помимо «схода лавины при альпинистском восхождении».

Стив встал. Прохаживаясь туда-сюда по палате, он начал рассказывать то, о чем я уже знала. Затем я все так же покорно выслушала продолжение – с того момента, как меня нашли. Я узнала еще одну подробность: оказывается, меня эвакуировали с горы на вертолете. Какая досада – я всегда мечтала пролететь над этим ледником. Но тогда я уже потеряла сознание и ничего не видела. Мой посетитель задал еще несколько вопросов и дошел до моего любимого. Как бы мне хотелось ответить ему самой…

– Но почему она этим увлеклась? В смысле, почему она стала альпинисткой? Все-таки эти ваши штуки очень опасны.

– Горы у нее в крови, – сказал Стив.

– Для меня звучит неубедительно, – ответил Тибо.

– Ты вообще знаешь, что такое счастье?

– Это подвох?

– Так вот, Эльза – она знает, – сказал Стив, пропустив шпильку мимо ушей. – Когда она идет наверх, она становится самой собой, она счастлива. Она сияет. Сияет, как звезда на небосклоне. Горы – ее родная стихия. Более того, они стали для нее не только увлечением, но и профессией.

– Она что, проводник?

– Нет, стать проводником она не смогла. Она работает в организации, составляющей карты пеших маршрутов. И специализируется на ледниковых зонах.

– А я и не знал, что есть такая профессия. Хотя пользовался подобными картами.

– Ну так вот. Горы – это она. И когда идешь с ней на ледник, то как будто видишь ее обнаженной. Уязвимой до крайней степени. Все эмоции, все ощущения наружу. Настоящий подарок для тех, кто рядом.

– Угу… Ты в нее влюблен?

Тибо спросил это вполне серьезно. И с учетом того, что только что говорил Стив, мне тоже было интересно услышать ответ.

– Был влюблен. Теперь я ей вроде старшего брата… Но я не справился.

– Не говори так. Ты же не виноват, что эта ее шестерка была плохо затянута.

– Восьмерка, – поправил Стив. – Но я был обязан проверить.

Ребекка принялась собирать тарелки и ложки, чтобы не дать всем опять погрузиться в молчание. Похоже, наш скромный праздник близился к концу, и мой посетитель собрался уходить.

– Ладно… Спасибо за торт и за то, что позволили мне остаться.

– Ты уверен, что не хочешь посидеть еще немного? – спросил Алекс.

– Нет. Пойду за матерью и кузеном, они, наверное, меня обыскались.

– Хорошо. Приятно было познакомиться.

– Мне тоже. Попрощаетесь с ней за меня?

– Да ты, в общем-то, и сам можешь это сделать, – сказала Ребекка.

– Хм…

Мой посетитель немного поколебался, потом я услышала, что он подходит. Еще недавно, когда мы были наедине, он вел себя смелее.

– Мы обычно целуем ее в лоб, – сообщила Ребекка. – Это единственное место, где не так много проводов.

– Ага, ладно.

Я услышала звук поцелуя, но и в этот раз ничего не почувствовала. А еще услышала, как он едва слышно прошептал мне на ухо, перед тем как выпрямиться:

– До свидания, Эльза.

Он отошел. Остальные суетились, собирая вещи.

– Еще раз спасибо, я пошел.

– Знаешь, ты приходи еще.

Конечно, это предложил Алекс.

– Да… Спасибо, очень любезно с вашей стороны. Я только не знаю…

– Да ты не сомневайся, – сказала Ребекка. – Ей будет приятно, если ее навестит еще кто-нибудь, кроме нас. Точно.

– Прекрасно. До свидания.

Дверь закрылась. Мой посетитель ушел. А вместе с ним – та малая толика радости, которая мне сегодня досталась.

– Стив! – окликнул Алекс. – Ты чего затих? Тебе не нравится, что я предложил ему заходить еще?

– Да нет, все нормально.

– Тогда что такое?

– Смотри – пошел снег, а она так его любила.

В каждом его слове звучала неизбывная печаль. И я начала думать, что мне было легче наедине с Тибо. Меньше переживаний. Я слушала, как мои друзья укладывают сумки и одеваются. Потом услышала, как они поочередно целуют меня в лоб, и ничем не могла им ответить.

Когда дверь тихонько закрылась, снова наступила полная тишина. Даже дождя больше не было слышно. Даже дыхания, кроме моего собственного.

Хорошо бы, чтобы он вернулся.