Онлайн чтение книги Игольное ушко
7

Радиограмма привела Фабера в бешенство, поскольку ему приказывали сделать то, чего он всегда стремился избегать.

И в Гамбурге постарались, чтобы он получил это сообщение. Он послал в эфир свой позывной, но вместо обычного: «Вы на связи, продолжайте», – тут же получил текст: «Отправляйтесь на рандеву номер один».

Он подтвердил получение приказа, передал свою шифровку и спрятал передатчик в чемодан. Затем выкатил велосипед из камышей среди болот Ирита (прикрытием ему сейчас служило типично английское пристрастие к наблюдению за птицами) и поехал по дороге в сторону Блэкхита. По пути в свою тесную двухкомнатную квартирку он размышлял, стоит ли выполнять распоряжение.

У него имелось две причины для неповиновения: одна профессиональная, другая – личная.

С профессиональной точки зрения это выглядело так. Термин «Рандеву номер один» Канарис ввел в обиход как кодовую фразу еще в 1937 году. Она означала необходимость явиться ко входу в некий магазин, расположенный между Лестер-сквер и Пиккадилли-серкус, для встречи с другим агентом. Узнать друг друга они должны были по экземплярам Библии, которые будут у обоих. Потом полагался обмен паролями: «Какая глава сегодня?» – «Тринадцатая из Книги Царств».

Затем, если оба оказывались уверены в отсутствии слежки, должны были дружно согласиться, что это «весьма вдохновляет». В противном случае один из них произносил: «Боюсь, еще не успел прочитать ее».

Во-первых, от магазина уже могли остаться одни руины, но не это больше всего беспокоило Фабера. Он опасался, что Канарис снабдил этими паролями всех тех тупиц и дилетантов, которые пересекли пролив в 1940 году и попали прямиком в лапы к МИ-5. Фабер знал о многочисленных провалах, поскольку сообщения о казнях немецких шпионов периодически появлялись в газетах. Делалось это, несомненно, с целью убедить британскую общественность в том, что против «пятой колонны» принимаются надлежащие меры. Перед смертью эти люди наверняка выдавали все, им известное, а потому вероятность, что англичане знают о рандеву номер один, была весьма высока. И если они перехватили и расшифровали приказ, вход в тот магазин уже наверняка окружен молодыми англичанами с Библиями под мышкой, которые вовсю практикуются в произношении выражения «весьма вдохновляет» с правильным немецким акцентом.

К сожалению, в те дни, когда вторжение на Британские острова казалось вопросом нескольких недель, в абвере совсем забыли о профессионализме. С тех пор Фабер окончательно перестал доверять Гамбургу. Он не давал им домашнего адреса, отказывался от любого общения с другими агентами в Великобритании и менял свою радиочастоту, нимало не заботясь о том, что может подавить сигнал с какого-нибудь другого передатчика.

Но если бы он всегда выполнял приказы своих начальников, ему не удалось бы продержаться так долго.

Въехав в Вулидж, Фабер влился в поток велосипедистов, многие из которых были женщинами, поскольку только что закончилась смена на заводе по производству боеприпасов. И чуть утомленная веселость этих рабочих напомнила Фаберу о личной причине для неповиновения: он понимал, его страна терпит в войне поражение.

Ни о какой победе уже не могло быть и речи с тех пор, как в дело вступили русские и американцы. Африка была потеряна. Итальянцы сдались, а союзные войска наверняка вторгнутся во Францию уже в нынешнем, 1944 году.

И Фабер не собирался рисковать своей шкурой совершенно бессмысленно.

Он доехал до дома и спрятал велосипед, но, стоя перед раковиной и умываясь, вдруг отчетливо осознал: вопреки всякой логике он хочет явиться на это рандеву.

Глупо подвергать себя опасности без особой необходимости, но им овладело стремление сделать это, пусть и по одной только причине – он скучал без настоящего дела. Обычные сеансы радиосвязи под видом наблюдения за птичками, катание на велосипеде, вечерние чаи в пансионе – уже почти четыре года минуло с того дня, когда он в последний раз предпринял нечто по-настоящему решительное. Он не ощущал ни малейшей реальной опасности, но это только действовало на нервы, заставляя порой пугаться воображаемых угроз. А он бывал полностью доволен собой, только когда ему удавалось выявить подлинную опасность и устранить ее.

Хорошо, он явится на свидание. Но не так, как они ожидают.

Несмотря на войну, лондонский Вест-Энд заполняли толпы прохожих. «Интересно, а как сейчас выглядит центр Берлина?» – подумал Фабер. В книжном магазине «Хэтчфордз» на Пиккадилли он купил Библию, но спрятал пока в карман плаща, чтобы ее не было видно. Стоял теплый, но сырой денек, то и дело начинал моросить дождь, и Фабер прихватил с собой зонт.

Эта встреча должна состояться либо между девятью и десятью часами утра, либо между пятью и шестью вечера. Причем каждый из них должен являться в условленное место каждый день, пока там не окажутся они оба. Если же контакт в течение пяти дней не происходил, предписывалось проводить проверки через день еще на протяжении двух недель. Только после этого попытки встретиться окончательно прекращались.

Фабер вышел к Лестер-сквер в десять минут десятого. Его связной уже стоял у порога табачной лавки с Библией в черном переплете под мышкой, делая вид, будто пережидает дождь. Фабер заметил его краем глаза и быстрым шагом с опущенной головой прошел мимо. Молодой мужчина носил белесые усики и вид имел весьма откормленный. На нем был двубортный плащ-дождевик, он читал «Дейли экспресс» и жевал жвачку. Фабер его не знал.

Когда же Фабер прошел мимо во второй раз по противоположной стороне улицы, то заметил «хвост». Низкорослый, плотного сложения мужчина в пальто и шляпе-котелке, которые так популярны у английских полицейских в штатском, стоял в холле офисного здания, глядя через стеклянную дверь на расположенную напротив лавку и человека на ее пороге.

Могло быть два варианта развития событий. Если агент не подозревал за собой слежки, Фаберу необходимо всего лишь увести его с места встречи, а потом избавиться от шпика. Но существовала вероятность, что настоящего агента поймали, а в дверях табачника находилось подставное лицо. В этом случае никто не должен узнать, как выглядит Фабер.

Он, по своему обыкновению, подготовился к худшему из вариантов и мгновенно разработал план дальнейших действий.

На площади стояла телефонная будка. Фабер зашел в нее и запомнил номер. Затем вырвал из Библии заглавную страницу тринадцатой главы Книги Царств и на полях написал: «Зайдите в телефонную будку на площади».

Пройдя проулком позади Национальной галереи, он высмотрел подходящего мальчишку лет десяти-одиннадцати, сидевшего на ступеньках и развлекавшегося тем, что бросал мелкие камешки в лужу.

– Знаешь табачную лавку на площади? – спросил Фабер.

– Ну?

– Жвачку любишь?

– А то!

Тогда Фабер отдал ему вырванную страницу.

– В дверях лавки стоит мужчина. Если передашь ему это, получишь жвачку.

– Идет, – кивнул паренек поднимаясь. – А что, тот тип – янки?

– А то! – ответил Фабер.

Мальчишка побежал, а Фабер последовал за ним. Когда мальчик приблизился к агенту, Фабер неожиданно заскочил в дверь офисного здания напротив. Соглядатай находился еще там, по-прежнему ведя наблюдение сквозь стекло. Фабер остановился прямо в дверях, заслонив собой обзор улицы для шпика, и стал открывать зонт. Он сделал вид, будто механизм не поддается. При этом заметил, как мужчина что-то дал мальчишке и отошел от двери. Тогда он прекратил возню с зонтом и двинулся в сторону, противоположную той, куда направился агент. Через плечо он успел заметить, как переполошившийся шпик выскочил на улицу, отыскивая глазами внезапно пропавшего агента.

Фабер дошел до следующего общественного телефона и набрал номер будки на площади. Ответили не сразу, но через какое-то время в трубке раздался тихий голос:

– Алло!

– Какая глава сегодня? – спросил Фабер.

– Тринадцатая из Книги Царств.

– Весьма вдохновляет.

– Да, вдохновляет, не правда ли?

«Этот идиот и не подозревает, что попал в беду», – подумал Фабер, а вслух произнес:

– Ну так что?

– Мне необходимо встретиться с вами.

– Это невозможно.

– Но у меня приказ! – В его голосе Фаберу послышались нотки, близкие к отчаянию. – Сообщение исходит с самого верха, понимаете?

Фабер сделал вид, будто обдумывает положение.

– Хорошо. Я встречусь с вами ровно через неделю в девять утра под аркой на вокзале Юстон.

– А нельзя ли ускорить встречу?

Но Фабер уже повесил трубку. Быстрым шагом он свернул за угол и увидел телефонную будку на площади. Агент уже уходил от нее в сторону Пиккадилли. На этот раз никаких признаков слежки за ним не оказалось. Тогда Фабер незаметно пошел за агентом.

Молодой человек спустился на станцию подземки «Пиккадилли-серкус» и купил билет до Стоквелла. Фабер сразу же сообразил, что может добраться туда гораздо более коротким маршрутом. Он поднялся наверх, поспешно вернулся на Лестер-сквер и сел в поезд Северной линии метро. Агенту предстояла пересадка на станции «Ватерлоо», а поезд Фабера шел по прямой, следовательно должен прибыть к нужному пункту раньше или же в крайнем случае одновременно с агентом.

На деле же Фаберу пришлось проторчать у выхода на Стоквелле целых двадцать пять минут, пока агент наконец не появился. Фабер продолжил следить за ним. Усатый зашел в кафе.

Рядом не оказалось абсолютно ничего, где человек мог бы простоять хоть сколько-нибудь длительное время, не привлекая к себе внимания, – ни витрин магазинов, чтобы глазеть на них, ни лавочки, чтобы присесть, ни сквера, пригодного для неспешной прогулки, ни хотя бы автобусной остановки, стоянки такси или какого-нибудь учреждения, поэтому Фаберу просто пришлось ходить взад-вперед по улице с озабоченным видом. Удалившись от кафе на достаточное расстояние, он возвращался по противоположной стороне улицы, в то время как агент сидел в тепле, поглощая свой тост с чаем.

Вышел он только через полчаса. Фабер последовал за ним через несколько жилых кварталов. Агент явно знал, куда направляется, и не торопился. Он шел походкой человека, которому нечем себя занять до конца дня. И за все время он ни разу даже не обернулся. Еще один дилетант.

Наконец он вошел в один из домов. Это оказался бедноватый с виду, совершенно заурядный доходный дом, какие во всем мире используют шпионы и неверные мужья. В крыше виднелось мансардное окно. Наверняка там и обитал агент – на самой верхотуре, где радиосигнал был сильнее всего.

Фабер прошел мимо, внимательно вглядываясь в противоположную сторону улицы. И, конечно, вот оно! Движение в окне наверху – мелькнул пиджак и галстук, – но разглядеть лицо наблюдателя оказалось невозможно. Вероятно, агент уже ходил на рандеву вчера и позволил МИ-5 выследить его до своего жилища (если, конечно, он сам не являлся сотрудником МИ-5).

Фабер свернул за угол и прошел по следующей параллельной улице, отсчитывая дома, и почти в точности позади дома, куда вошел агент, обнаружил разбомбленный остов коттеджа на две семьи. Отлично!

К метро он возвращался энергичным пружинистым шагом. Его сердцебиение несколько участилось, а по сторонам он теперь оглядывался с живейшим любопытством. Все шло хорошо. Началась новая игра.

В тот вечер он облачился во все черное – шерстяная шапочка, свитер-водолазка под короткой кожаной пилотской курткой, брюки, заправленные в носки, ботинки на мягкой резиновой подошве – все это было черным. В затемненном Лондоне это сделает его почти невидимым.

Он проехал на велосипеде по лабиринту мелких улочек, избегая оживленных магистралей, и до места добрался уже после полуночи. Вокруг не было ни души. Велосипед он оставил неподалеку от своей цели, пристегнув его на цепь у ограды паба. А потом направился не к дому агента, а к руинам позади него. Осторожно пробравшись через груды битого кирпича перед фасадом, он прошел в зияющий пустотой дверной проем и пересек дом до выхода в сад на заднем дворе. Вокруг стояла непроницаемая темень. Толстый слой тяжелых и низких облаков полностью скрыл и луну, и звезды. Фаберу пришлось передвигаться очень медленно, вытянув перед собой руки.

Так он добрался до конца сада, перемахнул через ограду и миновал потом еще два садика. При этом лишь однажды в одном из домов вдруг тявкнула собака.

Сад доходного дома был неухоженный и запущенный. Фабер наткнулся на куст ежевики и споткнулся. Колючки царапнули по лицу. Потом он поднырнул под веревку, на которой сушилось белье, – чтобы разглядеть его, света оказалось достаточно.

Найдя окно кухни, он достал из кармана инструмент с лезвием в виде плоской лопатки. Замазка, на которой держалось оконное стекло, оказалась старой, потрескавшейся и местами уже сама по себе отвалилась, но все же ему потребовалось минут двадцать, чтобы аккуратно вынуть стекло из рамы и положить на траву рядом. Он посветил в образовавшуюся дыру своим тонким фонариком, желая убедиться в отсутствии препятствий, задев которые он мог наделать шума, отодвинул изнутри запор, поднял окно и проник в дом.

В темном доме пахло вареной рыбой и морилкой от тараканов. Фабер отпер заднюю дверь, это было необходимой предосторожностью на случай внезапного бегства, и только потом вошел в холл. Здесь он тоже включил фонарик, но буквально на секунду. За это мгновение он успел разглядеть прихожую с овальным столиком, который ему предстояло обойти стороной, ряд плащей на вбитых в стену крючках, а справа – лестницу, покрытую ковровой дорожкой.

Он стал подниматься по ней совершенно беззвучно.

Фабер находился уже на полпути к площадке второго этажа, когда увидел под одной из дверей свет. Секундой позже донесся кашель астматика и звук спущенной в унитазе воды. Двумя широкими шагами Фабер достиг двери и прижался рядом с ней к стене.

Когда дверь открылась, площадку лестницы залил яркий свет. Фабер позволил стилету скользнуть вниз из рукава себе в ладонь. Из туалета вышел старик и пересек площадку, оставив включенным свет. Уже дойдя до двери своей комнаты, он вдруг крякнул с досады, повернулся и пошел обратно.

«Теперь он точно заметит меня», – подумал Фабер, крепче обхватив пальцами рукоятку оружия, но полузакрытые глаза старика смотрели в пол. Он поднял взгляд, только подойдя к шнурку выключателя, – в этот момент Фабер приготовился прикончить его, но увидев, как слепо шарит тот рукой в поисках шнура, понял, что бедняга ничего не видит, перемещаясь подобно лунатику.

Свет погас. Старик прошаркал к себе в спальню, а Фабер снова смог нормально дышать.

На площадке третьего этажа оказалась всего одна дверь. Фабер слегка дернул ручку. Заперто.

Он достал из кармана куртки другой инструмент. Шум наполнявшегося водой бачка в туалете очень кстати заглушил все звуки, пока Фабер орудовал отмычкой. Открыв дверь, он вслушался.

До него донеслось только ровное глубокое дыхание. Он вошел в комнату. Звук доносился из ее противоположного конца, но видеть он по-прежнему ничего не мог. Очень медленно он пересек совершенно темную спальню, каждым шагом ощупывая пространство перед собой, пока не добрался до кровати.

В левой руке он держал фонарик, стилет снова загнал повыше в рукав, оставив правую руку свободной. Включив фонарик, он схватил спящего мужчину за горло удушающим приемом.

Глаза агента распахнулись, но он не мог издать даже хрипа. Фабер взобрался на кровать и уселся на него верхом. Потом прошептал:

– Книга Царств, глава тринадцатая, – и ослабил хватку.

Агент пялился на свет фонарика, силясь разглядеть лицо Фабера. Потом стал тереть шею, где ее больнее всего сдавили пальцы ночного гостя.

– Не шевелитесь! – Фабер держал тонкий луч на лице агента, а в правую руку взял стилет.

– Разве вы не позволите мне встать?

– Я бы предпочел, чтобы вы оставались в постели. Так вам не причинить еще большего вреда.

– Вреда? Какого вреда?

– За вами следили на Лестер-сквер, потом вы сами привели меня к себе домой, хотя и здесь они за вами наблюдают. Как вы думаете, могу я вам хоть в чем-то довериться?

– О мой Бог! Мне очень жаль!

– Зачем они прислали вас сюда?

– Сообщение следовало передать вам устно. Приказ был отдан на самом верху, то есть самим… – Агент осекся.

– Хорошо. В чем смысл приказа?

– Мне… Я должен быть уверен, что вы – это вы.

– Как вы можете быть в этом уверены?

– Мне нужно увидеть ваше лицо.

Фабер некоторое время колебался, а потом ненадолго подсветил свое лицо.

– Удовлетворены?

– Die Nadel.

– А вы кто такой?

– Майор Фридрих Кальдор, сэр.

– Тогда, наверное, это мне следует называть вас «сэр»?

– О нет. За время отсутствия вас дважды повысили в звании. Вы теперь подполковник.

– Им что там, в Гамбурге, больше делать нечего?

– А вы не довольны?

– Я был бы очень доволен, если бы смог вернуться назад и назначить майора фон Брауна старшим по чистке сортиров.

– Могу я теперь встать, сэр?

– Нет, разумеется. Что, если настоящего майора Кальдора швырнули в Уандсуортскую тюрьму, а вы всего лишь подставное лицо, которому не терпится подать сигнал своим дружкам в доме напротив?.. Так, ближе к делу. Что за приказ вам велено мне передать командованием?

– У нас предполагают, что в этом году следует ожидать вторжения во Францию.

– Блестящая догадка! Продолжайте.

– Есть сведения, что генерал Паттон сосредоточивает первую американскую армию в восточной Англии. Если это и есть их ударная сила, то высадка союзников последует через Па-де-Кале.

– Логичный вывод. Но я пока не имею достоверных сведений о том, насколько реальна армия Паттона.

– Существуют сомнения на этот счет и в самых верхних эшелонах власти Берлина, сэр. Например, астролог фюрера…

– Кто?!

– Да, сэр, фюрер прибегает к услугам астролога, который советует ему готовиться к обороне в Нормандии.

– Господи! Я и не представлял, насколько там все скверно.

– Но он получает и множество вполне приземленных советов. Лично я думаю, что он использует астролога как предлог, когда генералы ошибаются, а найти другие аргументы для переубеждения ему не удастся.

Фабер вздохнул. Примерно таких новостей он и ожидал.

– Продолжайте.

– Ваше задание состоит в том, чтобы оценить боевую мощь американских сил Паттона: численность войск, количество артиллерии, авиационную поддержку…

– Я знаю, как оценивать военные группировки.

– Конечно. – Он сделал паузу. – Мне просто поручено подчеркнуть особую важность этой миссии, сэр.

– Считайте, вы это сделали. А теперь скажите, в Берлине действительно все очень плохо?

Агент задумался.

– Нет, вовсе нет, сэр. Моральный дух как никогда высок, производство вооружений растет ежемесячно, а на британские бомбардировки народ просто плевать хотел…

– Достаточно. Всю эту пропагандистскую чепуху я могу услышать и по радио.

Молодой человек замолчал.

– У вас есть для меня еще что-то? – спросил Фабер. – Я имею в виду, что-то официальное?

– Да. После выполнения этого задания для вас организовано специальное «окно» для ухода.

– Так. Значит, они на самом деле считают эту миссию крайне важной, – заметил Фабер.

– Вас будет ожидать подводная лодка в Северном море, в десяти милях к востоку от города, который называется Абердин. Вам достаточно вызвать их на своей обычной частоте, и они всплывут. Этот маршрут откроется, как только вы или я сообщим Гамбургу о получении вами приказа. Субмарина будет ждать каждую пятницу и понедельник с шести вечера до шести утра.

– Абердин – крупный порт. У вас есть координаты места?

– Так точно. – Агент продиктовал данные, и Фабер их запомнил.

– Теперь все, майор?

– Да, сэр.

– У вас есть план, как избавиться от внимания джентльменов из МИ-5, которые дежурят через дорогу?

Агент пожал плечами.

– Постараюсь ускользнуть от них.

«Плохо», – подумал Фабер.

– Какой приказ вам дали относительно действий после выполнения своего задания? У вас есть «окно» на границе?

– Нет. Мне приказано добраться до города Веймут и похитить катер, чтобы пересечь пролив и вернуться во Францию.

Едва ли это можно назвать продуманным планом. Значит, Канарис знал, чем это закончится, понял Фабер. Что ж, тем лучше.

– А что, если вас схватят британцы и подвергнут пыткам?

– На этот случай у меня есть пилюля для самоубийства.

– И вы ею воспользуетесь?

– Обязательно.

Фабер посмотрел на него.

– Да, думаю, вы сможете, – сказал он. Потом положил левую руку на грудь агенту и переместил на нее вес своего тела, словно собираясь подняться с постели. Так он сумел в точности определить, где заканчивалась грудная клетка и начинались мягкие ткани живота. Затем вонзил острие стилета под ребра и вверх, попав точно в сердце.

Глаза агента на мгновение округлились. Хрип стал подниматься изнутри, но застрял в горле. Тело дернулось. Фабер вонзил стилет еще на дюйм дальше. Глаза жертвы закрылись. Новых конвульсий не последовало.

– Ты видел мое лицо.