Онлайн чтение книги Избранные Chosen Ones
5

Слоан сунула в рот еще один кусочек спанакопиты[1]Греческий слоеный пирог со шпинатом. – Здесь и далее прим. пер. . Она стояла с Эстер за одной из стоек возле буфетных столов в бальном зале, где проходил гала-концерт «Десятилетие мира». Они склонили головы друг к другу, словно вели серьезный разговор. Только так они могли хоть как-то отвоевать себе немного времени и пространства, для того чтобы спокойно поесть. Быть одной из Избранных на Празднике мира было все равно что быть невестой на свадьбе.

Они находились в большом бальном зале отеля «The Drake». Пространство, окружавшее их, было бело-золотым – белый мраморный пол с колоннами, украшенными золотой вязью, люстры, отбрасывающие бело-золотой свет на все вокруг. Вдоль одной стены от пола до потолка тянулись окна, из которых открывался вид на изгиб шоссе Лейк Шор Драйв, на огни домов вдоль него и на темную полосу ночного озера Мичиган.

Вокруг них стояли мужчины в смокингах и женщины в платьях, образуя небольшие группы, держа за ножки бокалы с шампанским. Слоан встретилась взглядом с одним из них и тут же отвернулась, не желая никакого общения.

– Ты все время морщишься, – сказала ей Эстер.

– Сегодня утром я поранила бритвой себе подмышки, и поэтому когда потею, ощущения такие, как будто на рану соль сыпят, – ответила Слоан. Капелька пота только что скатилась по царапине на подмышке, и это ей совершенно не понравилось.

Эстер поморщилась:

– Хуже не бывает.

Эстер была одета невероятно – искусно плиссированная ткань была задрапирована так, что снять с себя платье приглушенного мятного цвета смогла бы только она. Ее волосы были собраны в простой и естественный узел. Как обычно, на ней был толстый слой макияжа, но сегодня он подходил к случаю – ее глаза были обрамлены серыми тенями для век, как будто на каждом из них осело облачко дыма.

– Я скучаю по Чикаго, – сказала Эстер. Она выковыривала вилкой оливки из салата с пастой, пытаясь нацепить их все одновременно. Эстер пристально смотрела на свою тарелку и таким образом поддерживала их полную маскировку: когда ты смотришь вниз, люди думают, что ты плачешь, и избегают общения с тобой. В сочетании с убийственным взглядом Слоан эта тактика поведения помогала им оставаться в безопасности еще по крайней мере пару минут.

– Как мама? – спросила Слоан.

– Неважно, – ответила Эстер. – Ее онколог говорит, что тут уже вряд ли что-нибудь можно сделать, кроме того, что… не стоит ничего откладывать на потом.

– Мне очень жаль, Эсси, – сказала Слоан. – Могла бы я сказать тебе сейчас что-нибудь проникновенное и глубокое, но… это отстой.

Казалось несправедливым, что они смогли спасти мир, уничтожив существо высшего зла с помощью магии, но они все еще не могут защитить свои семьи от мирских опасностей. Для человечества они были Избранными, Спасителями, Героями, но рак уравнял их всех.

– Лучше быть честной, чем проникновенной, – произнесла отстраненно Эстер.

За плечом у Эстер Слоан заметила подтянутого молодого человека в смокинге и синем галстуке-бабочке, который с интересом разглядывал подругу. Слоан прищурилась и, когда он встретился с ней взглядом, покачала головой. Он отодвинулся.

– Мы тоже по тебе очень скучаем, – сказала Слоан. – Как бы мы ни ворчали и ни нудели.

– О, мы ворчим и нудим? – Эстер приподняла одну бровь. – Сло, всю дорогу из Калифорнии я наблюдаю, как из тебя выходит все твое дерьмо. Что с тобой происходит в последнее время?

Слоан искоса взглянула на нее. Она подумала о том, чтобы снова позвать мужчину в синей бабочке, чтобы он отвлек Эстер от этого разговора.

– И не думай, что испепелишь меня взглядом и я поведусь на это, – сказала Эстер. – Я тебе вопрос задала.

Они всегда вели с Эстер разговоры в подобном стиле. Общались друг с другом, как два барана, упираясь рогами, пока не начинался скандал. Но это было честно по отношению друг к другу, они не тратили время впустую. Если Эстер о чем-то думала, она прямо говорила об этом, и собеседнику не надо было играть в угадайку.

– Я сделала запрос и получила кое-какие документы от правительства, – ответила Слоан. – Прочитала, и у меня будто… глаза открылись.

– Знаешь, – сказала Эстер. – В некоторых случаях бывает полезно, когда они остаются закрытыми.

И хлебнула шампанского.

– Ок, давай вытаскивай шпинат, застрявший у тебя в зубах, а то у меня есть подозрение, что сейчас Мэтт обратит на тебя всеобщее внимание.

Конечно же музыканты в углу перестали играть на виолончелях и скрипках и… был ли это контрабас? Все взгляды устремились в дальний конец зала, где в своем безупречном смокинге с золотой бабочкой, широко улыбаясь, стоял Мэтт. Он постучал ножом для масла по бокалу шампанского, прося тишины.

– Прошу вашего внимания! – Его голос прогремел в пространстве. Капитан Мэтт, так они звали его, когда он таким же голосом отдавал команды во время их битвы с Темным. Никто, кроме него, не смог бы повести их за собой, других они просто не услышали бы из-за шума Слива.

Слоан поспешно засунула ноготь между двумя передними зубами, чтобы достать оттуда кусочек шпината.

Наконец в комнате воцарилась тишина, и все повернулись к Мэтту; словно послушные ученики в классе.

– Спасибо, и я сожалею, что побеспокоил вас, – сказал Мэтт, голос его стал мягким, и он из Капитана Мэтта превратился обратно в Вежливого Мэтта. – Я надеялся, что вы уделите мне минуточку. А где Слоан?

Слоан вытащила палец изо рта и выпрямилась. Мэтт позвал ее, и они встретились в центре зала, под одной из люстр. В груди сдавило так, что стало больно дышать. Он взял ее за руку. Она выжидающе посмотрела на него, заметив, что руки онемели. Она пожалела, что не выпила третий бокал шампанского.

– Я понял, что я люблю Слоан, около одиннадцати лет назад, – сказал Мэтт. – Возле одного из колодцев, оставшихся от Слива, куда мы ходили на разведку, выслеживая Темного, мы нашли ребенка, потерявшего родителей. Слоан взяла его на руки и бросалась с ним к каждому встречному.

Слоан помнила этого мальчика. Она взяла его на руки, потому что он отказывался двигаться, иначе бы дело пошло быстрее. Она была удивлена тем, как он прижался к ее бедру, как этот инстинкт управлял ею, хотя она никогда раньше не держала на руках ребенка.

– Она на полуслове обрывала разговоры людей, чтобы спросить их, знает ли кто этого мальчика. Слоан умеет так говорить; вы понимаете, что я имею в виду… кто знает, тот поймет. – По толпе прокатился смешок. Даже те, кто ее никогда не видел в глаза, думали, что они знают, о чем идет речь, прочитав десятки постов и статей, написанных о ней за последние десять лет. Люди считали ее неуравновешенной, неразговорчивой, капризной и угрюмой стервой. Слоан была антигероиней. Ее щеки вспыхнули. Почему он сейчас превращает все в шутку?

Мэтт продолжил свою речь:

– Слоан похожа на шоколадное пасхальное яичко: скорлупа твердая, но стоит ее расколоть – внутри оказывается нежная зефирка, – он улыбнулся, глаза его сверкнули.

Все это должно было выглядеть очень мило, но вместо этого Слоан стояла посередине зала и чувствовала себя девочкой, напялившей мамино платье.

Он достал из кармана коробочку с кольцом, открыл ее и опустился на одно колено. Несколько человек, стоявших рядом, ахнули.

– Слоан, я люблю тебя. И люблю тебя уже давно. – Он не сводил с нее глаз, но все вокруг уже достали свои телефоны и направили их в сторону влюбленных. Эти кадры, как и то видео, где Слоан колотит ногами поклонника Темного, скорее всего, появятся на телевизионных шоу, в газетах и в блогах, их будут анализировать под микроскопом. Целую вечность. Выражение ее лица, ее позу, ее наряд, ее чертову помаду.

Мэтт продолжал:

– И я хочу провести остаток своей жизни, раскалывая эту твердую леденцовую скорлупу. Ты выйдешь за меня замуж?

Толпа ахнула в едином порыве, как гигантское животное.

«Не дай им увидеть тебя», – сказала она про себя то же самое, что она говорила себе, когда воины Темного – все они теперь мертвы, умерли вместе со своим хозяином, – подкрадывались по ночам все ближе. Тогда она бежала и скрывалась. Но сейчас это означало, что ей надо спрятать свои эмоции у всех на виду.

Слоан вспомнила о притворстве все, чему она научилась во время сотен интервью, которые ей пришлось давать после победы над Темным, широко улыбнулась, изо всех сил надеясь, что ее глаза блестят соответственно случаю.

– Да, – это слово прозвучало почти как вздох, и она почти задохнулась, что было очень кстати, потому что Мэтт тут же вскочил на ноги, обнял ее и развернул к себе так, что больше никто не смог увидеть ее лица.

Все зааплодировали, раздался хор цифровых щелчков всех смартфонов в зале, вокруг них замелькали новостные камеры, снимая их со всех сторон – Мэтт в безупречном черном костюме с золотым галстуком-бабочкой и Слоан в расшитом бисером платье. Избранный и его смущенная невеста.

Которая оказалась вдруг дурацким сладким пасхальным яичком.

Слоан стояла там, у всех на виду, мечтая о том, чтобы побыстрее вытереть пот, стекающий по подмышкам, отчего там щипало, отвлекало ее, но, по сути, своими мыслями она была далеко отсюда.

Она стоит у реки, холодный воздух обжигает легкие, она победоносно и насмешливо смотрит на бездыханное тело Темного. Часть ее души навсегда останется там.