Онлайн чтение книги Калейдоскоп смерти Kaleidoscope of Death
Близнецы

Но любые слова поддержки и утешения были просто каплей в море перед лицом реальности.

Из-за предстоящего похода за дверь близнецы Чэн, да и остальные обитатели коттеджа, находились в подавленном состоянии. Е Няо только вступил в Обсидиан и пока не успел познакомиться со всеми членами команды, однако и он чувствовал гнетущую атмосферу. Даже со своим живым и общительным характером мужчина в последнее время не решался слишком громко разговаривать.

Спустя несколько дней наступил момент открытия двери.

Это случилось погожим утром. Лу Яньсюэ приготовила разнообразный завтрак, где были даже любимые сяолунбао*1 Чэн Цяньли. Юноша уплетал за обе щеки и походил на хомяка, запасающего еду впрок.

*1 Разновидность китайских пирожков баоцзы, приготовленных на пару. Сяолунбао небольшие по размеру, отличаются тонким тестом, разнообразными начинками и бульоном внутри. Считаются местным блюдом в Шанхае и окрестностях.

Линь Цюши, впрочем, ел без особого аппетита. Он чувствовал себя как родитель, дети которого сдают государственный экзамен. Остальные, скорее всего, ощущали примерно то же самое, хотя цена за провал за дверью была неимоверно страшнее, чем неудача на экзамене.

Как раз во время завтрака близнецы Чэн вдруг поднялись из-за стола и отправились на второй этаж.

Провожая их взглядом, Линь Цюши мгновенно понял, что произойдёт далее. По необъяснимой причине он ужасно занервничал, даже не смог удержать в руках палочки, со стуком упавшие на стол.

Единственная девушка в Обсидиане, Лу Яньсюэ, вымученно улыбнулась:

— С ними ведь всё будет в порядке? Жуань-гэ?

Жуань Наньчжу сидел рядом с Линь Цюши, опустив взгляд. На вопрос Лу Яньсюэ он не дал ответа.

Даже он сам не мог гарантировать, что выйдет из десятой двери живым.

Обычно, пока кто-то находится за дверью несколько дней, в реальности проходит всего десять-пятнадцать минут.

Линь Цюши никогда не думал, что десять минут могут длиться так мучительно долго. Он не отрывал взгляда от наручных часов, наблюдая за секундной стрелкой, перемещающейся по циферблату, и невольно задержал дыхание до тех пор, пока не почувствовал, что задыхается.

— Я бы выпил чего-нибудь, — нервно заговорил Чэнь Фэй, поднимаясь из-за стола. — Кто-нибудь хочет выпить?

Линь Цюши кивнул.

Задержав на нём взгляд, Жуань Наньчжу всё же не стал возражать.

Поэтому Чэнь Фэй открыл бутылку маотайской водки и налил всем по рюмке крепкого алкоголя с самого утра.

Солнце пробивалось через окно, бросая на пол длинные полосы лучей, но от него нисколько не чувствовалось тепла. Линь Цюши пригубил немного водки, в комнате воцарилась пугающая тишина.

Приговор, который они ждали, наконец был объявлен.

В девять часов восемнадцать минут наверху раздался крик.

Как и все остальные, Линь Цюши резко переменился в лице. Второпях поднявшись по лестнице, они обнаружили близнецов, которые должны были сидеть на кровати в спальне.

Только сейчас один из них прижимал другого к груди, а у второго изо рта непрерывно текла кровь… Линь Цюши никогда не видел столько крови. Толчок за толчком, она окрасила простынь в красный, ковёр и вообще всё перед глазами.

— Нет!!! Нет!!! — раздался вопль, похожий на крик отчаяния умирающего. Это плакал навзрыд оставшийся в живых. — Не оставляй меня, Цяньли, Цяньли…

Чэн Цяньли на руках брата, похоже, совсем обессилел — он широко распахнул глаза, но взгляд его уже начал затуманиваться. Он лишь медленно провёл пальцами по щеке Чэн Исе, вымученно улыбнулся и тихо позвал:

— Брат.

— А-а-а-а!!! — закричал Чэн Исе, будто лишившись рассудка, в горе и отчаянии, словно своими глазами наблюдал, как часть его собственной души медленно покидает его.

— Скорее, звоните в «сто двадцать*2»! — лицо Лу Яньсюэ уже заливали слёзы, и всё же девушка дрожащими руками набрала номер скорой, потом бросилась к Чэн Цяньли и схватила его за руку: — Цяньли, Цяньли, держись, Цяньли…

*2 Номер скорой помощи.

Чэн Цяньли молчал, жизнь в его глазах постепенно угасала, тело становилось всё слабее, он походил сейчас на цветную картину, с которой сходили все краски. Его уже окутывала ледяная аура смерти. С трудом приоткрыв рот, он позвал «брат», потом приложил все усилия, чтобы выдавить:

— Не грусти.

Линь Цюши закрыл ладонями лицо, медленно отвернулся и прислонился к стене, совершенно истощённый морально.

В ушах, словно жуткая похоронная мелодия, звучал плач Лу Яньсюэ и Чэн Исе.

Какой толк вызывать скорую? Все они знали, какова цена неудачи.

Чэн Исе в конце концов отказался от помощи врачей. К тому времени Чэн Цяньли уже перестал дышать. А он не хотел ни на миг отпускать из своих объятий любимого младшего брата.

Жуань Наньчжу всё это время ничего не говорил. Только когда стало ясно, что Чэн Цяньли больше нет, он принёс из ванной чистое полотенце, присел рядом с Чэн Исе и стёр следы крови с лица погибшего мальчика.

Чэн Исе молча наблюдал за его действиями. Все звёзды в его глазах упали, осталась лишь безграничная темнота.

— Жуань-гэ, — наконец заговорил юноша.

Жуань Наньчжу поднял на него глаза.

— Я ухожу из Обсидиана.

Их взгляды встретились, и Жуань Наньчжу прекрасно его понял, поэтому ответил:

— Возьми отпуск на время.

Чэн Исе молчал.

Жуань Наньчжу положил руку ему на плечо — любые слова теперь были бесполезны. Другой рукой он осторожно коснулся щеки Чэн Цяньли, которая уже была холодной, прежнее тепло испарилось навсегда.

— Я ошибался, — произнёс Чэн Исе. — Ты был прав.

Жуань Наньчжу не знал, что сказать, только тихонько кашлянул, словно подавляя эмоции, застрявшие в горле.

— Эта дверь оказалась невероятно сложной, и в конце остались только мы вдвоём, — спокойно заговорил Чэн Исе, опустив голову и глядя на своего брата. — Он был глупым всю жизнь, и лишь в этот раз поумнел. — На его лице не отражалось ни боли, ни страдания, только слёзы катились из глаз, словно он уже не мог их контролировать. — И лишь в этот раз поумнел, — повторил Чэн Исе, прислоняясь лбом ко лбу Чэн Цяньли. — Это всё я виноват.

Чэн Цяньли всегда казался старшему брату неповзрослевшим ребёнком. Но теперь ему и не нужно было взрослеть.

Он никогда не отметит свой восемнадцатый день рождения, его время остановилось в тот момент и больше не продвинется ни на минуту, ни на секунду дальше.

Никто не произнёс ни слова утешения, никто не сказал Чэн Исе, что он должен держаться и быть сильным, что всё пройдёт. В душе все понимали: это не пройдёт никогда. Любые слова прозвучат наигранно и обманчиво. Они навеки потеряли ребёнка, который всегда улыбался как дурачок.

Лу Яньсюэ плакала навзрыд, ей вторили тихие всхлипы И Маньманя.

Жуань Наньчжу вышел из комнаты и спустился на первый этаж, а Линь Цюши съёжился в углу и застыл, словно каменная статуя.

Ему столько раз приходилось видеть смерть, и всё же он не смог к этому привыкнуть. Даже спящий внизу Тост, похоже, что-то почувствовал: словно взбесившийся, прибежал наверх по лестнице, а поняв, что его хозяин больше не шевелится, издал такой горестный вой, будто хотел разбудить Чэн Цяньли ото сна.

Но это был не сон. А даже если и сон, то кошмар, от которого не пробудиться.

Линь Цюши от боли не мог вздохнуть полной грудью, что уж говорить о Чэн Исе, который потерял своего близнеца. Страшно даже представить, что он переживал.

Как прошёл тот день, Линь Цюши помнил очень смутно.

В его голове будто сработал защитный механизм, рефлекторно стирающий особенно болезненные воспоминания. Но бледное лицо Чэн Цяньли навсегда запечатлелось в памяти Линь Цюши. Он помнил младшего из близнецов слишком хорошо, настолько, что очень долгое время не мог уснуть.

Потом прошли похороны.

Родители близнецов тоже приехали. Они хотели забрать тело Чэн Цяньли домой, но Чэн Исе отказался.

Он объяснил, что хотел бы, чтобы Чэн Цяньли остался с ним, и родители, поняв, что уговорить не удастся, согласились.

Всего за несколько дней Чэн Исе похудел до неузнаваемости, на висках выступила проседь.

Ему не исполнилось и семнадцати — возраст, когда он должен был благоухать как цветок.

Чэн Исе поставил погребальную урну с прахом Чэн Цяньли в маленькую могилу, разделённую на две половины.

Слева на надгробии значилось «Чэн Исе», справа — «Чэн Цяньли». Вероятно, Чэн Исе предполагал, что умрёт первым, даже успел выгравировать своё имя золотыми иероглифами, однако в реальности всё вышло совсем наоборот.

— Я был таким эгоистом, — сказал Чэн Исе на похоронах, не отводя взгляда от могилы. — Я хотел уйти первым, оставив его одного.

Ведь куда больше мучений достаётся именно тому, кто остался. Юноша вдруг усмехнулся:

— По крайней мере, ему не пришлось проходить через всё это.

Линь Цюши, посмотрев на его улыбку, хотел бы попросить Чэн Исе не улыбаться так больше, но не смог произнести этого вслух. За несколько дней он почти ничего не говорил, все сказанные им слова можно было по пальцам сосчитать.

После похорон Чэн Исе пропал.

В его комнате всё осталось по-прежнему, исчезла только кое-какая одежда и чемодан.

Линь Цюши заметил это первым; он спросил Жуань Наньчжу, куда отправился Чэн Исе, но тот ответил:

— Я не знаю.

Линь Цюши замолчал.

— Я не знаю, ни куда он отправился, ни куда он мог отправиться, — спокойным тоном добавил Жуань Наньчжу. — Он с самого первого похода за дверь вступил в Обсидиан. Обсидиан всегда будет его домом.

Линь Цюши поднял на Жуань Наньчжу потерянный взгляд.

Тот тихо вздохнул и заключил его в объятия, запечатлев на лбу утешительный поцелуй.

— Некоторые вещи предопределены заранее.

— Даже смерть? — пробормотал Линь Цюши.

— Разумеется, и смерть тоже, — ответил Жуань Наньчжу. — Все умирают, рано или поздно.

— Но к ним смерть… пришла так рано, — они были ещё совсем молоды, почти ничего не увидели в этой жизни, у них должно было быть больше времени.

— Небеса несправедливы.

Если бы близнецы Чэн родились здоровыми, не попали бы за дверь. Двери — это испытание, которое подарило им немного больше времени, чтобы они смогли ещё насладиться этим миром. Но милосердию приходит конец, и нет ничего больнее, чем падать с небес на землю, из рая в ад.

Тем вечером Жуань Наньчжу с Линь Цюши спали вместе, и Линь Цюши спросил его:

— Чэн Исе добыл ту, другую, подсказку?

— Да.

Линь Цюши замолчал.

— За некоторые вещи рано или поздно придётся расплачиваться, — вздохнул Жуань Наньчжу. — И цена будет намного страшнее, чем ты можешь себе представить.

Линь Цюши хотел добавить что-то ещё, но Жуань Наньчжу вдруг положил конфету ему в рот. Тогда он спросил, с конфетой во рту:

— Как твои успехи в отказе от сигарет?

— Прекрасно.

Линь Цюши не знал, что ещё сказать. В последнее время он молчал всё дольше и всё чаще.

Жуань Наньчжу, будто чувствуя его беспомощность, прижал Линь Цюши покрепче и прошептал:

— Спи.

Закрыв глаза, Линь Цюши погрузился в глубокий сон.

Смерть Чэн Цяньли будто бы разрушила царящую в коттедже иллюзию спокойствия, ей на смену пришла тяжёлая атмосфера безысходности.

Лу Яньсюэ стала часто плакать за приготовлением еды, наверное, вид каких-то блюд напоминал ей о человеке, который их любил.

Когда Тост понял, что хозяина не стало, он долгое время не мог прийти в себя, и только в компании Каштана нашёл утешение.

Сам Линь Цюши до сих пор не мог поверить, что близнецы ушли. Ему всё казалось, что он зайдёт в гостиную и увидит сидящего на диване Чэн Цяньли, который смотрит телевизор и смеётся. Но однажды вечером и эта иллюзия разбилась вдребезги.

В тот день Линь Цюши спустился по лестнице и заметил, что по телевизору идёт фильм ужасов, а на диване, завернувшись в плед, сидит кто-то явно очень напуганный. При виде этой картины у Линь Цюши вырвалось:

— Цяньли?!

Но из пледа показалось лицо Е Няо, который тихо позвал:

— Цюши?

Стоило тому повернуться, и Линь Цюши наконец осознал, что больше никогда не увидит Чэн Цяньли. Это чувство невозможно описать словами, как будто кто-то лопнул пузырь, которым он пытался себя обмануть, и пришлось столкнуться со страшной, кровоточащей реальностью.

— Нет, ничего, — Линь Цюши развернулся.

Е Няо позвал его ещё раз, но тот сразу отправился на второй этаж, и на лице парня так и застыло беспокойство. Потому что он разглядел, как по щекам Линь Цюши покатились слёзы в тот момент, когда он увидел лицо Е Няо. Наверное, Линь Цюши почему-то принял его за Чэн Цяньли… В душе Е Няо с сожалением вздохнул. Если бы он пораньше присоединился к Обсидиану, может быть, сейчас переживал бы случившуюся трагедию вместе со всеми и не оказался бы в некой эмоциональной изоляции.

Только вернувшись в комнату, Линь Цюши заметил, что плачет. Когда Чэн Цяньли не стало, он не проронил ни слезинки, но теперь не смог сдержаться.

Он сел на кровать и неожиданно для себя понял, почему Чэн Исе решил уйти. Потому что в этом доме повсюду остались напоминания о Чэн Цяньли, которые, подобно тупому ножу, резали без крови.

Линь Цюши лёг, тяжело вздохнул, пытаясь расслабиться, и погрузился в полудрёму.

Жуань Наньчжу вернулся поздно ночью, а увидев свернувшегося на кровати Линь Цюши, не стал будить, только осторожно накрыл его пледом.

Но тот всё равно проснулся и сонный позвал:

— Наньчжу.

Жуань Наньчжу присел рядом.

— Я здесь.

— Я скучаю по Цяньли.

— Я тоже, — честно признался Жуань Наньчжу. — Каждый раз, глядя на Тоста, я вспоминаю о нём.

Вспоминаю, как Цяньли обнимал пёсика, вспоминаю его лучезарную детскую улыбку.

— Что нужно делать в такие моменты? — спросил Линь Цюши. — Ещё я скучаю по У Ци и Тань Цзаоцзао. — Все они оказались недолгими гостями в его жизни, пришли и почти сразу ушли.

— Придётся потерпеть, — ответил Жуань Наньчжу. — Потерпи, и всё пройдёт.

Из-за спокойного тона, которым Жуань Наньчжу это сказал, Линь Цюши вдруг почувствовал боль в сердце. После смерти Чэн Цяньли почти все обитатели коттеджа пребывали в состоянии нервного срыва, и только Жуань Наньчжу занялся организацией похорон — сообщил родителям близнецов, связался с бюро ритуальных услуг, выбрал время для церемонии.

Линь Цюши не знал, сколько раз Жуань Наньчжу приходилось пройти через подобное, чтобы сделаться таким хладнокровным.

Тот сразу понял, о чём он думает, вздохнул и почему-то улыбнулся со словами:

— Не стоит так обо мне печалиться, всё на самом деле не настолько ужасно, как ты себе представляешь.

Человек привыкает ко всему.

Через три месяца после своего отъезда Чэн Исе прислал в Обсидиан письмо без обратного адреса, где написал, что с ним всё хорошо, и просил не беспокоиться за него.

Лу Яньсюэ узнала о письме первой: глядя на знакомый почерк, она тут же заплакала так сильно, что чуть не упала без чувств. Прижав конверт к груди, она всхлипнула:

— Ну что за несносный ребёнок, почему он только сейчас написал, вот ведь…

 — Мы можем узнать, где он? — спросил Чэнь Фэй, обращаясь к Жуань Наньчжу.

Тот прочитал письмо, затем взял из рук Лу Яньсюэ конверт и покачал головой:

— Ни единой зацепки. Он очень осторожен.

Чэнь Фэй вздохнул.

— Он вернётся? — спросил И Маньмань, который не так близко общался с Чэн Исе, но Чэн Цяньли был его другом.

— Не знаю, — Жуань Наньчжу не мог дать точного ответа.

— Неважно, вернётся он или нет, главное, чтобы ему самому было хорошо, — после этих слов Лу Яньсюэ вновь заплакала. — Но как же он будет один… Он справится?

Ответа на её вопрос не знал никто. Но даже если Чэн Исе будет трудно, он должен справиться. Помня о времени, которое Чэн Цяньли выменял для него ценой собственной жизни, Чэн Исе ни за что не опустил бы руки.

Линь Цюши, глядя на почерк на конверте, долго ничего не говорил.

До тех пор пока Жуань Наньчжу не увёл его в комнату и не заговорил с ним:

— Цюши, мне кажется, ты в последнее время не в порядке.

— Хм?

— Ты постоянно зависаешь, — добавил Жуань Наньчжу. — Не замечаешь за собой? — Он чуть нахмурился, не отводя глаз от лица Линь Цюши.

— Я зависаю? — не понял Линь Цюши. — Правда?

Жуань Наньчжу ничего не сказал, но его взгляд дал Линь Цюши ответ.

— Ох, — Линь Цюши потёр лицо ладонями. — Я просто немного устал.

— Давай съездим отдохнуть.

— А? — Линь Цюши совсем не ожидал от Жуань Наньчжу подобного предложения, поэтому замер ненадолго, вновь улетая мыслями куда-то далеко, пока Жуань Наньчжу мягко не потрепал его за щеку.

— Опять завис?

Заметив, что действительно витает в своих мыслях, да ещё прямо на глазах Жуань Наньчжу, Линь Цюши неловко кашлянул и виновато прошептал:

— Прости.

Жуань Наньчжу вздохнул.

Видя, что состояние Линь Цюши оставляет желать лучшего, Жуань Наньчжу немедленно приступил к организации путешествия для двоих.

Весной всё живое пробуждается и наполняется счастьем, но из-за гибели Чэн Цяньли для жителей коттеджа нынешняя весна стала ещё более тяжёлой, чем холодная зима.

Линь Цюши даже не успел запечатлеть в памяти распускающиеся на деревьях почки — когда он наконец пришёл в себя, лето уже было в самом разгаре.

По сторонам улиц шумели пышные кроны деревьев. Прошедшие несколько месяцев будто бы забрала из его жизни какая-то неведомая сила.

Но жизнь должна продолжаться, к тому же в последнее время никому из обитателей коттеджа не требовалось ходить за дверь, так что всё вошло в спокойное русло. Только Жуань Наньчжу, как обычно, не прекращал походы в задверные миры, готовясь уехать вместе с Линь Цюши куда-нибудь отдохнуть.

— Куда хочешь поехать? — спросил его Жуань Наньчжу, держа в руках карту.

— Куда угодно. Я ещё не был за границей, — ответил Линь Цюши. — А ты?

— Как-то ездил, но в последнее время перестал.

— Как-то? — Линь Цюши вдруг вспомнил, что сам Жуань Наньчжу крайне редко рассказывал что-то о своей семье, почти не упоминал о родных.

— Ага, — кивнул тот. — В семье водились деньги. Просто потом они решили, что я сошёл с ума. — Он говорил совершенно спокойно, как будто рассказывал о чём-то, совершенно к нему не относящемся. — И в итоге мы прервали общение.

Линь Цюши вздохнул. Ему показалось, что Жуань Наньчжу совсем не хочет говорить о своей семье, поэтому не стал расспрашивать.

Но тот предложил сам:

— Если хочешь с ними познакомиться, я могу тебя отвезти.

— Не очень, — Линь Цюши улыбнулся. — Мне достаточно знать тебя одного.

— Правда? — Жуань Наньчжу посмотрел на него.

— Конечно! — развёл руками Линь Цюши.

В итоге они решили отправиться на небольшой архипелаг возле экватора.

Узнав, что они собираются в отпуск, Чэнь Фэй был очень удивлён.

— Жуань-гэ, ты не отдыхал несколько лет, почему вдруг решил поехать в отпуск?

— Устал, захотел отдохнуть. Что тут странного?

— Ничего, ничего, — неловко усмехнулся Чэнь Фэй. — Развлекитесь как следует, если что, звоните.

Жуань Наньчжу кивнул и повернулся к Линь Цюши, заметив, что тот опять завис, сидя на диване. Ничего другого не оставалось — он приблизился, наклонился и куснул Линь Цюши за щёку.

— Ай! — укушенный Линь Цюши наконец пришёл в себя и возмутился, прижимая ладонь к щеке: — Ты чего кусаешься?

— Боюсь, если тебя не стащить зубами на землю, твоя душа куда-нибудь улетит.

— Всё не настолько серьёзно… — беспомощно пролепетал Линь Цюши, ведь Жуань Наньчжу укусил его по-настоящему, щека до сих пор горела от боли, а на коже остались следы зубов.

— Если не хочешь быть покусанным, не зависай. — Жуань Наньчжу был очень серьёзен.

Линь Цюши сделал страдальческое лицо. Он и сам не знал, почему в последнее время стал часто отвлекаться и витать где-то в облаках. Но разве он мог это контролировать?