Онлайн чтение книги Кораблекрушение «Джонатана»
6. СВОБОДА!

Корабль на горизонте! Никакая другая новость не смогла бы так взволновать переселенцев. Кау-джер, Гарри Родс и Хартлпул присоединились к эмигрантам, которые столпились у края восточного мыса, устремив жадные, взволнованные взоры на юг. Там виднелась узкая ленточка дыма, свидетельствовавшая о приближении парохода.

И вот на горизонте появился и стал медленно увеличиваться корпус корабля. Вскоре уже можно было разглядеть судно водоизмещением около четырехсот тонн. На гафеле развевался флаг, цвета которого пока еще не удавалось определить.

Переселенцы разочарованно переглядывались. Конечно, пароход такого малого тоннажа не сможет забрать всех сразу. Неужели это просто какое-то торговое судно, а не корабль, обещанный губернатором Пунта-Аренаса?

Волнующий вопрос вскоре разрешился. Судно приближалось на всех парах и до наступления полной темноты оказалось на расстоянии трех миль от берега.

— Чилийский корабль, — сказал Кау-джер, когда порыв ветра, развернув флаг, дал возможность разглядеть его цвета.

Спустя три четверти часа, уже в глубокой темноте, лязгание цепей, скользивших в железных клюзах, известило о том, что судно стало на якорь. Только тогда толпа начала расходиться по домам, оживленно обсуждая важное событие.

На заре эмигранты увидели пароход, стоявший в трех кабельтовых от берега. Хартлпул заявил, что это вестовое судно чилийского военного флота.

Боцман не ошибся. Действительно это был чилийский военный корабль. В 8 часов утра капитан сошел на берег.

Встревоженные переселенцы моментально окружили его и засыпали вопросами: почему прислали такой маленький пароход? Когда их увезут отсюда? Неужели их оставят на всю жизнь на острове Осте? Капитан не знал, кому отвечать.

Выждав, пока ураган вопросов утих, он прежде всего успокоил эмигрантов. Чили обязательно окажет им помощь. Прибытие вестового судна доказывает, что о них не забыли.

Затем он объяснил, что чилийское правительство послало военный корабль вместо обещанного спасательного судна только потому, что сначала намеревалось сделать переселенцам одно предложение, которое, возможно, заинтересует их.

И капитан, без дальнейших предисловий, тут же изложил это предложение, весьма неожиданное и странное.

Но, для того чтобы читатель мог правильно оценить замысел правительства Чили, необходимо сделать небольшое отступление.

При освоении западных и южных районов Магеллановой Земли, полученных по договору от 17 января 1881 года, правительство Чили решило сделать искусный ход, используя кораблекрушение «Джонатана» и присутствие на острове Осте множества переселенцев.

Этот договор определял, в общем, чисто теоретические права. Конечно, Аргентина не могла претендовать ни на что, кроме острова Лос Эстадос, части Патагонии и Огненной Земли, переданных под ее суверенитет. А чилийское государство было вольно поступать, как ему заблагорассудится, на своей собственной территории. Но овладеть какой-либо территорией еще недостаточно для того, чтобы воспрепятствовать другим странам отнять права у первозахватчика. Необходимо получать от этой земли какую-то выгоду, эксплуатируя ее естественные богатства — минеральные и растительные. Необходимо населить эти края, если они необитаемы, развить там индустрию и коммерцию. Одним словом, надо еще колонизировать новые владения. Великолепным примером этого служит колония на побережье Магелланова пролива — Пунта-Аренас, значение которой, как коммерческого центра, растет из года в год. Этот пример побудил Чили осуществить еще одну попытку: привлечь эмигрантов на острова Магеллановой Земли, перешедшие в его владения. Чили захотелось оживить эти плодородные земли, до сих пор брошенные на произвол судьбы.

И вот случилось так, что среди бесчисленных лабиринтов южных проливов, близ острова Осте, разбился большой корабль и что на острове теперь оказалось более тысячи переселенцев разных национальностей, которые, не преуспев на родине, не убоялись отправиться на поиски счастья в самые далекие уголки земного шара.

Чилийское правительство восприняло это событие как неожиданную удачу, которую нельзя упустить, и решило превратить потерпевших кораблекрушение в колонистов острова Осте. Поэтому оно и послало не транспортное, а вестовое судно, поручив капитану передать вышеуказанное предложение.

А предложение и впрямь было соблазнительным. Республика Чили полностью отказывалась от своих прав на остров Осте в пользу переселенцев, получавших эту территорию не в виде временной концессии, а в безраздельное владение, без, каких-либо ограничений или условий.

Этот ход был совершенно ясен и понятен, а также чрезвычайно ловок. Отказываясь от острова Осте и немедленно передавая его в эксплуатацию, Чилийское государство тем самым, несомненно, привлекало колонистов и на другие острова, находившиеся в его владении, — Кларенс, Доусон, Наварино и Эрмите. Если новая колония будет процветать (что казалось вполне вероятным), все будущие колонисты, несомненно, узнают, что нечего бояться климата архипелага Магальянес. Всем станет известно о разнообразии растительности и о минеральных богатствах этого края, где пастбища и обилие рыбы благоприятствуют созданию скотоводческих ферм и рыбных промыслов. А следовательно, можно было рассчитывать и на развитие судоходства.

Пунта-Аренас, порто-франко,[3]Порт, пользующийся правом беспошлинного ввоза и вывоза товаров. освобожденный от всех таможенных придирок, открытый для кораблей обоих континентов, уже обеспечил себе блестящее будущее. Основав эту колонию, Республика Чили, по существу, закрепила свои законные права на Магеллановом проливе. Имело смысл добиться аналогичного результата и в южной части архипелага. Для этой цели чилийское правительство решило пожертвовать островом Осте (жертва чисто теоретическая, поскольку он был совершенно необитаем) и не только освободить остров от какой-либо контрибуции, но даже передать его в собственность колонии, предоставив полную автономию и выделив его из своих владений. Остров становился единственной частью Магеллановой Земли, сохранявшей независимость.

Теперь оставалось выяснить лишь одно: примут ли эмигранты это предложение, согласятся ли променять африканскую концессию на остров Осте.

Чилийское правительство предлагало разрешить вопрос безотлагательно. Вестовое судно, доставившее поручение, должно было увезти окончательный ответ. Командир судна имел все полномочия для заключения договора с представителями эмигрантов. Но ему приказали оставаться здесь не более пятнадцати суток. По истечении этого срока он должен был сняться с якоря, независимо от положительного или отрицательного ответа.

Если бы переселенцы согласились, новая республика незамедлительно получила бы права на владение территорией и смогла бы водрузить на острове свой флаг — такой, какой ей заблагорассудится.

В случае отказа правительство Чили обещало помочь репатриировать потерпевших кораблекрушение. Понятно, что вестовое судно водоизмещением в четыреста тонн не могло перевезти всех даже в Пунта-Аренас. Чилийское государство предполагало обратиться к американскому Обществу колонизации с просьбой выслать спасательное судно, для чего понадобится определенное время — ждать пришлось бы еще несколько недель.

Легко представить себе, какое впечатление произвело предложение Чили!

Переселенцы никак не ожидали чего-либо подобного! Не в силах сразу же прийти к определенному решению в таком важном деле, они сначала только недоуменно переглядывались; а затем все их помыслы обратились к единственному человеку, который, по их мнению, способен был защитить общие интересы. В едином порыве, подтверждавшем и их признательность, и осторожность, и слабость, они обернулись на запад, в сторону реки, где должна была находиться «Уэл-Киедж».

Но шлюпка исчезла. Насколько хватал взгляд, океан был пустынным.

На мгновение люди замерли от неожиданности. Потом толпа всколыхнулась, забурлила. Каждый старался отыскать того, на кого возлагалось столько надежд. Но — увы! — пришлось примириться с очевидностью. Кау-джер исчез вместе с Кароли и Хальгом.

Эмигранты были поражены. Несчастные уже привыкли во всем полагаться на этого человека, на его разум и самоотверженность. И вот в решающую минуту он бросил их на произвол судьбы. Его исчезновение произвело не меньшее впечатление, чем прибытие корабля.

Гарри Родс был тоже глубоко огорчен, но по другой причине. Он понимал, что Кау-джер покинет остров Осте в тот самый день, когда спасательное судно заберет с собой всех переселенцев. Но почему он не дождался их отъезда? Настоящие друзья так не поступают. Нельзя расстаться навсегда, не попрощавшись.

И что вызвало внезапный отъезд Кау-джера, так похожий на бегство? Неужели появление чилийского судна?

Все предположения казались вероятными, ибо непостижимая тайна окутывала жизнь этого человека, о котором ровно ничего не знали… не знали даже, какой он национальности.

Эмигранты, огорченные тем, что их постоянный советчик исчез именно тогда, когда он был так нужен, стали медленно расходиться, на ходу обмениваясь скупыми замечаниями по поводу удивительного предложения Чили. Никому не хотелось брать на себя ответственность за какое-либо решение.

Целую неделю удивительное предложение Чили обсуждали на все лады. Оно казалось настолько странным, что некоторые не желали принять его всерьез. Гарри Родсу пришлось, по просьбе товарищей, обратиться к капитану за дополнительными разъяснениями, удостовериться в его полномочиях и лично убедиться в том, что Республика Чили действительно гарантирует независимость острова Осте.

Командир вестового судна употребил все свое влияние, чтобы убедить эмигрантов воспользоваться сделанным предложением. Он дал понять, какие причины побудили его правительство к такому шагу и какие выгоды сулит колонистам территория, передаваемая в их владение. Он не преминул привести в пример процветающий Пунта-Аренас и добавил, что Чили весьма выгодно оказать помощь новой колонии.

— Акт о передаче острова в вашу собственность уже заготовлен, — закончил капитан. — Нужны только подписи.

— Чьи подписи? — спросил Гарри Родс.

— Представителей, избранных общим собранием эмигрантов.

По-видимому, в настоящее время только так и можно было действовать. Позднее, когда колония уже сорганизуется, сами колонисты решат, нужна ли им какая-нибудь власть, и сами изберут тот или иной социальный строй. Чили ни во что не станет вмешиваться.

Чтобы читатель не удивлялся последствиям чилийского предложения, следует отдать себе полный отчет в сложившейся на острове Осте ситуации.

Кем были пассажиры, взятые на борт «Джонатана» для перевозки в бухту Лагоа? Несчастными людьми, которым поневоле пришлось эмигрировать. Не все ли равно, где им обосноваться, ежели кто-то будет печься об их будущем, а условия существования будут вполне благоприятными?

С момента их высадки на остров Осте прошла целая зима. Эмигранты убедились, что холода здесь не такие уж лютые, а теплая погода наступает даже раньше и сохраняется дольше, чем в некоторых краях, расположенных ближе к экватору.

В смысле безопасности сравнение оказывалось также не в пользу бухты Лагоа, граничащей с английской территорией, рекой Оранжевой и дикими кафрскими племенами. Конечно, эмигранты были осведомлены об этом грозном соседстве еще до отплытия, но теперь, когда им представилась возможность поселиться на необитаемом острове, полное отсутствие каких бы то ни было опасностей приобретало в их глазах особое значение.

Кроме того. Общество колонизации получило южноафриканскую концессию лишь на непродолжительный срок, и правительство Португалии не собиралось отказываться от своих прав в пользу будущих колонистов. Здесь же, на Магеллановой Земле, эмигранты, наоборот, обретали неограниченные права и свободу, и тем самым остров Осте, переходивший в их собственность, поднимался до ранга суверенного государства.

Имело значение и то обстоятельство, что если эмигранты останутся на острове Осте, им больше уж не придется пускаться в плавание. И, наконец, следовало учесть, что чилийское правительство было крайне заинтересовано в судьбе колонии. Будет установлено регулярное сообщение с Пунта-Аренасом. На побережье Магелланова пролива и на других островах архипелага возникнут фактории. Когда организуются рыбные промыслы, начнется торговля с Фолклендскими островами. Не исключено, что в ближайшем будущем и Аргентина займется своими владениями на Огненной Земле и создаст там поселения, соперничающие с Пунта-Аренасом, или же учредит свою колониальную столицу, подобно столице чилийских колоний на острове Брансвик.[4]В дальнейшем так и произошло: на побережье пролива Бигл возникло аргентинское поселение Ушуайя (прим. авт.).

Все эти доводы были настолько вескими, что в конце концов победили.

После долгих разговоров выяснилось, что большинство эмигрантов склонно принять предложение Чили.

Приходилось еще раз пожалеть, что Кау-джер так не вовремя покинул остров Осте. Ведь, кроме него, никто не мог дать разумный совет. Вполне вероятно, что он счел бы необходимым согласиться на предложение, которое восстанавливало независимость одного из одиннадцати больших островов архипелага Магальянес. У Гарри Родса, например, не было ни малейшего сомнения в том, что Кау-джер высказал бы именно такое мнение и что к его словам прислушалось бы большинство эмигрантов.

Сам же Гарри Родс принял аналогичное решение, которое (наверно, единственный раз!) совпало с мнением Фердинанда Боваля, проводившего активнейшую пропаганду за принятие предложения Чили. На что же надеялся бывший адвокат? Неужели он мечтал осуществить свои теории на практике? А в самом деле, какой редкий случай представлялся ему! Каким великолепным полем для экспериментов являлись эти неискушенные в политике люди, которые, как в древние времена, получали в безраздельное владение землю, принадлежавшую отныне всем и никому в отдельности.

Поэтому Боваль буквально лез из кожи, переходя от одной, группы к другой, то и дело доказывая правильность своих теорий. Сколько красноречивых слов израсходовал этот человек!

Срок, установленный чилийским правительством, истекал, и наконец настал день голосования. В назначенное время, 30 октября, корабль должен был сняться с якоря, и, в случае отказа эмигрантов, все права на остров Осте сохранялись за Чили.

Общее собрание происходило 26 октября. В голосовании приняли участие все совершеннолетние переселенцы — восемьсот двадцать четыре человека. Часть эмигрантов состояла из женщин, детей и молодежи, не достигшей двадцати одного года, а несколько семейств — Гордоны, Ривьеры, Джимелли и Ивановы — отсутствовали.

Подсчет голосов показал, что семьсот девяносто два бюллетеня, то есть подавляющее большинство, было подано за принятие предложения Чили. Против него голосовало только тридцать два человека, придерживавшихся первоначального плана и желавших отправиться в бухту Лагоа. Им пришлось подчиниться решению большинства.

Затем приступили к избранию трех представителей для подписания договора. При этом блистательного успеха добился Фердинанд Боваль. Наконец-то его усилия принесли долгожданные плоды! Он оказался избранным, но переселенцы присоединили к нему Гарри Родса и Хартлпула.

В тот же день три представителя от эмигрантов и капитан от имени правительства Чили подписали соглашение, смысл которого был чрезвычайно прост. Текст состоял всего из нескольких строчек и не давал повода для каких-либо кривотолков.

Сразу же на берегу был поднят остельский флаг — белый с красным, и чилийский корабль салютовал ему двадцатью одним пушечным залпом. Впервые взвившийся на древке, весело реявший на ветру флаг возвещал миру о рождении свободной страны.