Онлайн чтение книги Королева Ортруда
Глава сорок восьмая

Связь банкира Лилиенфельда с принцем Танкредом быстро и успешно прогрессировала. Лилиенфельд сделался членом Общества африканской колонизации, — верный путь к благосклонности Танкреда, — и внёс в кассу Общества крупную сумму. Сделал большое пожертвование Дому Любви Христовой, чтобы заслужить благосклонность и покровительство королевы Клары.

Лилиенфельд спешил воспользоваться временем, пока африканские планы Танкреда ещё не получили большой известности в финансовых кругах Европы. Он рассчитывал составить на этих афёрах колоссальное состояние.

Очень большие деньги он дал на подкуп газет и влиятельных членов парламентского большинства. Многие газеты стали агитировать за флот, колонии и союз с великою державою. В финансовой комиссии парламента создалось такое настроение, что казалось возможным крупное ассигнование на флот.

При встречах с Танкредом Лилиенфельд втягивал принца в игру, и проигрывал ему большие деньги. Принц Танкред уже заговаривал с Виктором Лорена о пожаловании Лилиенфельду баронского титула за его благотворительность, — Лилиенфельд сумел довести до сведения Танкреда свои заветные мечты быть бароном. Лорена отвечал принцу, что надо подождать, когда Лилиенфельд сделает ещё более крупное пожертвование на общеполезное и не возбуждающее споров дело. Лорена говорил:

— Ему ничего не стоит дать несколько миллионов на основание Института для воспитания мальчиков в духе идей вашего высочества, для создания касты воинов. Мы назовём этот Институт спартанского воспитания Лакониумом Ортруды Первой и принца Танкреда.

Танкреду понравилась эта мысль.

— Да, — сказал он весело, — хорошо, если он догадается.

Лорена улыбнулся.

— Я позабочусь, чтобы он догадался.

В газете «Вперёд» появился ряд очень дерзких статей против принца-супруга. Никогда ещё в печати не было таких резких, открытых обвинений против Танкреда. Говорилось прямо об его авантюризме, угрожающем интересам государства, и об его безнравственном поведении.

Буржуазная печать, подкупленная на деньги банкира Лилиенфельда, сперва замалчивала эти статьи, потом начала выражать резкое негодование на то, что осмелились оклеветать принца-супруга. Но в обществе эти разоблачения произвели впечатление большого скандала. Они дошли до королевы Ортруды, хотя довольно случайно. Случилось это так.

В Северной башне Ортруда стояла перед начатым полотном, выписывая нежно-смуглое тело стоящей на возвышении молодой девушки, одной из обитательниц Дома, управляемого женою гофмаршала. Вероника Нерита стояла рядом с Ортрудою, и разговаривала с нею вполголоса.

Непонятно из каких побуждений, — может быть, просто в порыве психопатической злости, — Вероника Нерита рассказала Ортруде об этих статьях, да заодно и о том, что художница Сабина Фанелли была любовницею Танкреда.

— У меня есть с собою эти номера, — говорила она, — я захватила их на случай, если вашему величеству угодно будет ознакомиться с новою презренною выходкою этих разбойников, не останавливающихся ни перед чем.

Ортруда сказала с некоторою принуждённостью:

— Благодарю вас, милая Вероника. Вы очень любезны. Пожалуйста, оставьте эти листки у меня. Я их посмотрю потом.

Оставшись одна, Ортруда прочла статьи Филиппа Меччио. Каждое слово было, как удар бича. Ортруда была возмущена, испугана. И плакала, и смеялась, как в истерике. Она не очень верила намекам на любовные похождения Танкреда. Да и что для любви всепрощающей и всему до конца верящей случайные, легкомысленные измены! Но то, что сказано об его замыслах, было ужасно. Сомнения томили её.

Или это — правда? Или это — клевета? Кто скажет! Как узнать! Но лучше знать наихудшее, чем томиться неизвестностью. Ортруда вспомнила имя художницы, о которой говорила Вероника. Зажглась любопытством её видеть. Хотя не верила и словам Вероники. Думала, что это, если и было, только минутная прихоть Танкреда. Почти готова была покровительственно улыбнуться этой шалости.

То, что эта женщина была скульптором, навело Ортруду на мысль заказать ей своё изваяние, и подарить его Танкреду. Решила послать к ней своего секретаря, Карла Реймерса. Но почему-то медлила долго.

Ко дню рождения королевы Ортруды набралось, как всегда, очень много писем и прошений о пособиях, стипендиях, зависящих лично от неё, и о разных других милостях. Все эти бумаги проходили через руки Карла Реймерса. Пришлось Ортруде работать с ним более обыкновенного. Трудолюбие и отличные способности этого человека, которого раньше она почему-то почти не замечала, теперь были приятны ей. Это был высокий, стройный, белокурый молодой человек, один из немногих, вывезенных Танкредом.

Ортруде нравилась та тихая, нежная почтительность, с которою обращался к ней Реймерс. В его глазах она прочла восторженное обожание, и поняла наконец, что он влюблён в неё. Ей было жаль молодого человека, — конечно, он знает и сам, что любовь его безнадежна, — и она обращалась с ним с грустною ласковостью. И не торопилась отнять руку, когда он, приходя или уходя, приникал к ней долгим под шелковисто-мягкими усами поцелуем.

Виктор Лорена посетил принца Танкреда перед докладом у королевы, и сообщил принцу, что министерство решило привлечь к судебной ответственности редактора газеты «Вперёд» за клевету на принца-супруга, и что сегодня он испросит на это высочайшее разрешение. Танкред решительно воспротивился этому. Он говорил:

— Дорогой господин Лорена, дело касается лично меня, и я имею в нём право голоса. Я решительно против этого во всех отношениях неудобного процесса.

— Простите, ваше высочество, — сказал Лорена, — министерство тщательно обсудило этот вопрос, и не видит иного выхода.

— Это будет только горший скандал, — говорил Танкред, волнуясь.

— Но что же делать! Республиканцы пользуются этими слухами во вред и династии, и правительству.

— На такие выходки лучший ответ — презрение.

— Но здесь замешан интерес всего государства.

— Да, — с досадою говорил Танкред, — если бы у вас в руках были средства заткнуть глотку этому бандиту! Он наговорит на суде Бог весть чего, и всё это разойдётся по всей стране.

Лорена сказал со своею обычною уверенностью:

— На суде мы сумеем доказать, что всё это — клевета. У нас, слава Богу, есть средства влиять на судей.

— Тюрьма увеличит его популярность, и не прибавит моей.

— Я передам её величеству мнение вашего высочества, — сказал Лорена. Но я очень боюсь, что указываемый вами путь может повести к падению кабинетa.

В конце своей аудиенции Лорена сообщил королеве о статьях Меччио и о решении министерства.

— Но, ваше величество, — сказал он, — его высочество принц Танкред не желает суда.

— Почему? — тихо и печально спросила Ортруда. Лорена передал всё, что сказал Танкред. Ортруда помолчала. Спросила:

— Что же вы думаете, дорогой господин Лорена? Лорена слегка пожал плечами. Сказал:

— Не могу скрыть от вашего величества, что исполнение желания его высочества поставит миниcтepство в затруднительное положение.

— Я согласна с министерством, — сказала Ортруда. — Нельзя оставлять без опровержения такие возмутительные клеветы. Они тем более опасны, что Меччио так популярен. А с принцем Танкредом я сама поговорю.

И, отдаваясь течению своей мысли, забывая, что перед нею чужой её печали, равнодушный человек, сказала тихо, тихо, как про себя:

— Пусть выяснится истина.

Имогена не выходила из мыслей Танкреда. Влюбить её в себя стало его мечтою. Он неотступно следил за нею. Вокруг него уже давно сорганизовалась сеть шпионства. Его агенты говорили ему о каждом шаге Имогены. Он узнал, что сегодня она будет у королевы, и прошёл к Ортруде после приема первого министра. Кстати же ему хотелось поскорее выяснить отношение Ортруды к делу о клевете.

Ортруда сказала ему:

— Милый Танкред, я так огорчена за вас. Я понимаю ваши благородные побуждения, но я хочу заступиться за вас, хотя бы и против вашей воли.

— Милая моя Ортруда, взвесьте последствия.

Был долгий спор. И он был так горяч, что казался ссорою. Первою в их жизни ссорою.

Ортруда видела, что Танкреду неприятна её настойчивость, но непобедимое упрямство владело ею. И было в ней чувство, страшное ей самой, похожее на злорадство.

Танкред вышел из кабинета королевы Ортруды. У него был деланный, рассеянно скучающий вид. Он умел носить маску.

Увидел Имогену. Молодая девушка ожидала приема у королевы. На днях ей пожаловано было придворное звание, и она приехала благодарить королеву.

Танкред стал говорить ей любезности. Она краснела. Тихо подошёл гофмаршал Нерита. Шепнул:

— Простите, ваше высочество. Её величество ждёт графиню Мелладо. Танкред улыбнулся.

— Простите, Имогена, я вас задержал.

Пожал её руку. Отошёл. Имогена прошла к Ортруде. Астольф мрачно смотрел вслед уходящему Танкреду. Афра подошла к нему. Спросила:

— Ты не любишь его, Астольф? Этого прекрасного принца?

Астольф пылко воскликнул:

— Прекрасный принц! Ну, я не нахожу прекрасным этого немецкого верзилу.

— Неужели? — с лёгкою улыбкою спросила Афра. Астольф гневно говорил:

— Пусть бы он ушёл к своим возлюбленным. У него их так много. С Ортрудою ему скучно. Старый королевский замок ему противен. Он чужой здесь.

Афра слушала его, и хмурила брови. Улыбнулась. Спросила:

— Да ты ревнуешь, милый Астольф? Правда, ревнуешь? Ты влюблён в неё? Признавайся, маленький ревнивец.

Смеялась тихо, плещущим, как струйки, смехом. Астольф ярко покраснел. Он весь дрожал, как тоненькая пальмочка на прибрежьи, колеблемая знойным сирокко. Крикнул:

— Я, я! Вы смеетесь надо мною, жестокая Афра! О, я ревную! Я — только мальчишка, смешной и жалкий!

Он заплакал от стыда. Крупные слёзы забавны были на его смуглых щеках. Они щекотали его губы. Он отвернулся. Афра пожала его руку крепким товарищеским пожатием. Привлекла его к себе. Он упрямо отбивался.

— Я тоже ревную, — тихо сказала она. Покраснела. Опустила глаза. Принуждённо засмеялась.

— К кому? — с удивлением спросил Астольф. Молчала. Краснела. Улыбалась.

— Ты влюблена в него! — воскликнул Астольф. — В этого иностранца!

— Нет! — воскликнула Афра. — Конечно, нет! Что ты придумал, Астольф!

— Так что же это?

— Мне больно, что она его любит, и я ревную.

— И ты её любишь? — удивлённо спросил Астольф. Афра молчала.

— Слушай, Афра! — сказал Астольф. — Я ему отомщу. Я познакомился с мальчишкою Лансеолем, и с Альдонсою Жорис. Я выпросил у королевы её ленты, и показал их Лансеолю. Он поверил, что я — посланец горной феи, и слушается меня. Когда Танкред поедет к своей возлюбленной, Лансеоль его выследит, и даст мне знать, и я наведу на него королеву.

— Безумный мальчишка, не делай этого! — вскрикнула Афра.

Астольф взглянул на неё сердито, и убежал.