Онлайн чтение книги Кровь и крест
Глава 4

В это время в замке почтенного графа Марицетти назревал небольшой семейный скандал. Зачинщицей, как всегда, была любимая дочь графа, Рамина. Это избалованное прелестное создание, совершенно потерявшее голову от чувств к своему кузену, спустя три месяца после любовной связи с коварным обольстителем убедилось в последствиях бурной страсти.

Рамина вошла в кабинет отца, преисполненная решимости поставить окончательный ультиматум родителю.

– Дорогой отец, я пришла к вам в ранний час, чтобы поговорить о вещах, важных для нас обоих.

Джакомо Марицетти как человек, много повидавший в жизни, сразу понял: произошло нечто, выходящее за рамки обыденного.

– Я весь – внимание, дорогая дочь.

– Хочу напомнить вам, что вы всячески сопротивлялись моей свадьбе с кузеном Берталуччи, но теперь хочу сообщить, что это просто необходимо, иначе я буду опозорена, а следовательно, и древнее имя Марицетти.

Глаза графа расширились так, словно намеревались превратиться в мыльные пузыри и лопнуть от крайнего изумления. Благородный родитель, совершенно опешив, смотрел на свою дочь. Собравшись с силами, он спросил:

– Рамина, вы хотите сказать мне, своему отцу, который предупреждал вас о князе, что ждёте ребёнка?

– Да, мне очень жаль, отец, что я разочаровала вас, но именно так и есть, – подтвердила Рамина с излишней дерзостью.

– И поэтому вы считаете, что я дам согласие на вашу свадьбу? – граф окончательно взял себя в руки и обрёл прежнюю твёрдость характера.

– А разве может быть иное решение? – ответила Рамина вопросом на вопрос.

– Может, дорогая дочь, и ещё как! Я слишком долго потакал вам и миндальничал с вами. Вы всегда напоминали мне свою незабвенную мать, трагично покинувшую нас много лет назад. Но теперь я положу всему этому конец, поверьте мне!

Рамина и глазом не моргнула, она была уверена – отец выпустит пары и сделает так, как хочет она.

Граф уже знал, что следует сделать. Не подав вида, чтобы не вызвать подозрений у дочери, он сказал как можно мягче:

– Извольте покинуть мой кабинет и следуйте в свои покои. И не выходите оттуда, пока я вам не разрешу.

Рамина поклонилась отцу в знак согласия. В конце концов, провести время в своих покоях – не самое худшее в жизни.

Граф Марицетти тщательно продумал линию своего поведения. Он призвал своего коварного племянника, решив поговорить с ним, превозмогая неприязненные чувства, переполнявшие его как отца, и сделав вид, что сдался под давлением обстоятельств и намерен благословить его брак с Раминой.

– Дорогой князь, ещё раз поразмыслив на досуге о счастье своей любимой дочери, я пришел к выводу, что ваш брак – единственно правильное решение при сложившихся обстоятельствах. Я дам согласие и, мало того, приличное приданое за Раминой. Жить вы сможете в замке, который некогда принадлежал моей жене – графине Марицетти. Однако замок несколько запущен, в нём давно никто не живёт, необходимо определить, какие подготовительные работы следует произвести, дабы он принял вас, молодых супругов, в своём полном великолепии. В замке живёт кастелян, не помню, к сожалению, его имени, он всё расскажет о хозяйственных нуждах. Возьмите провожатых из моих людей и отправляйтесь. Пора заняться серьёзным делом, дорогой зять!

– Любезный граф, как славно, что вы наконец сменили гнев на милость! Поверьте мне, я обожаю вашу дочь и сделаю её счастливой! Отправляюсь в моё будущее родовое гнездо незамедлительно. Но до этого, с вашего позволения, я хотел бы переговорить с Раминой, – рассыпался в любезностях Берталуччи.

– Конечно, дорогой князь, о чём речь!

«Мерзавец, ты бы лучше спросил моего дозволения, когда соблазнял мою невинную дочь! Я бы тебе все твои мужские чресла вырвал! Ну, ничего, хорошо смеется тот, кто смеётся последним», – граф проводил своего «новоиспеченного зятя» взглядом голодного хищника, уповая, что видит его в последний раз в жизни. Это обстоятельство придавало графу сил.

Следующим тёплым майским утром князь Берталуччи в сопровождении двух вооруженных стражников отбыл в будущее родовое гнездо. Рамина, вдохновлённая последними событиями, а если быть точнее, вынужденным согласием отца, пребывала в прекрасном расположении духа и охотно болтала со своей наперсницей Франческой.

Шестнадцатилетняя Франческа, двумя годами моложе Рамины, была дочерью графа Джакомо от красавицы-служанки, покинувшей этот славный мир год назад. Граф любил наложницу и всячески баловал свою незаконнорожденную дочь. Рамина, лишившаяся матери в нежном возрасте, почти не помнила её и видела в своей сводной сестре, прежде всего, соучастницу своих детских шалостей. Девушки прекрасно ладили и подолгу проводили время вместе. Франческа как натура богобоязненная и кроткая побаивалась своей старшей сестры, но постоянно шла у неё на поводу, глубоко раскаиваясь впоследствии.

Франческа знала о любовных чувствах сестры и князя, но и предположить не могла, насколько далеко зашли их пылкие отношения. Рамина охотно делилась с сестрой своими планами:

– Только подумай, дорогая моя Франческа: отец сам предложил нам переехать в замок матери после свадьбы. Уж я там развернусь! Последний раз я посещала его с отцом почти десять лет назад и с тех пор ни разу не была там. Из воспоминаний детства отчётливо вижу огромные ворота замка, высокие стены с множеством башен. Возможно, я была слишком мала, поэтому-то замок и казался мне слишком высоким. Хотя как знать, может, он и впрямь огромен. Первым делом я велю доставить в него слуг, новую мебель, сменю всю драпировку. В спальне непременно повешу нежно-голубой полог, как облака на небе. Ты слышишь меня, Франческа?

Франческа очнулась, она явно пребывала в своих мыслях.

– Да, конечно, полог над кроватью – это прекрасно…

– Дорогая, такое впечатление, что ты летаешь где-то в облаках, голубых, как воображаемый полог кровати. Что с тобой?

Франческа разрыдалась.

– О Рамина, вы покинете меня, уедините с супругом в другой замок. Что я буду делать здесь одна, без вас? Я умру от тоски!

– Не умрёшь, не надо принимать всё так близко к сердцу. Будешь часто навещать меня, договорились?

Франческа расчувствовалась и расплакалась ещё больше. Весь день девушки изливали друг другу чувства и строили планы на будущее.

Ближе к вечеру прискакал взмыленный стражник. Он привёз страшную весть – князь погиб, на радостях выпил слишком много сангрини[9]Сангрини – недорогое итальянское лёгкое вино. из погребов своего будущего замка, неловко споткнулся, упал с лестницы и сломал шею. Смерть наступила мгновенно.

Рамина, услышав печальное известие, лишилась чувств. Граф Марицетти выразил сожаление по безвременно ушедшему несостоявшемуся зятю, что ж, hoc erat in fatis[10]Так было суждено судьбой (лат. )..

* * *

Два дня Рамина прометалась, как в бреду. Граф Марицетти в глубине души надеялся, что потрясение избавит его дочь от нежелательного плода любви.

По истечении пяти дней Рамина сильно похудела, осунулась, под глазами легли чёрные тени. Она впала в абсолютную апатию и как следствие таковой начала принимать пищу, ловко отправляемую в её милый ротик служанкой, затем позволила себя одеть и причесать.

Увы, того, на что втайне надеялся старый граф, не произошло, – ребёнок, зачатый покойным князем, надёжно зацепился за женскую плоть его обожаемой дочери и собирался её покинуть только в назначенный природой срок. Ничего не поделаешь – граф смирился с ударом судьбы, но не отчаялся. Марицетти прекрасно знал о чувствах герцога Сполетто, который и не ведал о низком падении своей дамы сердца.

И поэтому через неделю, пока ещё время позволяло скрыть столь деликатное обстоятельство, граф направил своего герольда с эписполией, в коей заверял герцога Сполетто в вечном почтении, сообщал о несчастном случае, повлёкшем смерть молодого князя Берталуччи.

Герцог прочитал письмо и чуть не задохнулся от приступа радости, готовый жениться прямо завтра, не раздумывая и не проводя никакой подготовки к свадьбе. Он тут же сел за стол и currente calamo[11]Быстро, наспех ( лат. ). отписал графу и почти уже тестю ответ.

Через два дня в присутствии нотариуса и священника герцога Сполетто и Рамину Марицетти обвенчали в домовой церкви в замке жениха. Рамина стала герцогиней Сполетто Марицетти, но, по сути, она так и не поняла до конца, что произошло. Ей казалось, что всё это сон: и герцог, и нотариус, который составил брачный договор coram notario et testibus[12]В присутствии нотариуса и свидетелей ( лат .)., и кольцо с бриллиантом, надетое ей на безымянный палец левой руки. Она просто плыла по течению событий, подхвативших её и вынесших в спальню герцога Сполетто.

Альберт ликовал. Он уже мысленно пересчитывал флорины и складывал их в кожаный мешочек. Конрад также был горд собой, ведь именно он изготовил талисман любви, сделавший дело, вернувший всё на круги своя.

Семейный праздник прошёл скромно. Гостей не было, пышных и громких речей не произносили, всё прошло тихо, по-семейному. На этом настоял граф Марицетти, мотивируя тем, что чем быстрее женится герцог, тем быстрее забудет Рамина своего князя. И, конечно, Сполетто не возражал и сделал так, как советовал будущий тесть, не подозревая, что впереди его ожидает неприятный сюрприз.

На следующий день Сполетто, не придавший большого значения потери невинности женой, увы, не в его спальне на шёлковых простынях, решил одарить алхимиков, изготовивших чудесный талисман, позволивший овладеть той, которую он страстно желал вот уже почти два года.

Он пригласил к себе Альберта Савойского:

– Благодарю вас, Альберт, вы действительно обладаете высшей магией. Вот тысяча флоринов, прошу вас, – герцог протянул мешочек с золотом. – Но всё же, я надеюсь, что, получив вознаграждение, вы не покинете моего замка, а примете предложение и станете моим придворным магом и прорицателем.

О подобной удаче Альберт и мечтать не смел.

– Ваша светлость, для меня честь – служить вам и быть полезным! – с жаром воскликнул он и подобострастно поклонился.

Исполнилась его сокровенная мечта – богатый герцог, выживший из ума, дал ему кров, деньги, стол и, главное, уважение и веру в магию. Потекли дни, полные сытости и лени. Иногда Конрад выполнял поручения герцога, например, изготовить талисман для ускорения бега охотничьей лошади или талисман для обладания многими благами, почестями, славой. Всё развивалось превосходно, если бы не одно печальное обстоятельство, положившее конец сытой и спокойной жизни.

Примерно через два месяца после свадьбы герцог Сполетто с удивлением обнаружил у своей юной жены округлившийся животик. Герцог прозрел – провели, как последнего мальчишку! Он был в ярости, обещал отправить жену в монастырь Святой Сивиллы, если она не покается в содеянном грехе и не расскажет ему всю правду. Рамина, ещё не полностью оправившаяся от свалившихся на её плечи невзгод, не могла сопротивляться настойчивости благородного супруга и покаялась ему в содеянном грехе.

Герцог, поражённый в самое сердце, был готов скакать к тестю в замок, дабы вызвать новоявленного родственника на поединок, несмотря на его почтенный возраст. Марицетти всё знал и скрыл грех своей дочери! Немного остыв и поразмыслив над сложившейся ситуацией, Сполетто решил не выносить «сор из стен родового замка» и оставить всё как есть. В конце концов, Берталуччи мёртв. Ребёнка решил признать своим и объявить его родившимся семимесячным. Насколько герцог понимал в жизни, подобное часто случается, и дети при правильном уходе остаются живыми и здоровыми.

Но герцог не оставил мысли найти виновного. А за ним, а точнее за ними, далеко ходить не понадобилось. Утром в покои Альберта и Конрада ворвались слуги.

Они бесцеремонно вытащили Альберта из тёплой постели. Совершенно опешив от такой вопиющей наглости и произвола, прорицатель не преминул возмутиться:

– Что вы себе позволяете, болваны! Я – придворный маг Его светлости! Кто вам позволил врываться в мои покои и чинить произвол?

– Приказ Его светлости – незамедлительно выдворить вас и вашего ученика из замка! Если окажете сопротивление – бить, не жалея, – пояснил один из слуг.

– Что-о-о? Это недоразумение! Пустите меня к герцогу! – возмущался Альберт.

– Сударь, одевайтесь, собирайте вещи, иначе мы применим силу!

В это время Конрад уже поднялся с кровати, а вернее, вскочил, разбуженный громкой перепалкой учителя и слуг.

– Конрад, мой дорогой ученик, как вам это нравится? – нас выгоняют из замка без объяснений!

– Потрудитесь объяснить, что происходит! – возмутился Конрад на вполне справедливых основаниях.

В руках одного из слуг, откуда ни возьмись, появилась небольшая, но крепкая дубинка, в достоинствах которой Альберт и Конрад тотчас же убедились.

Отходив незадачливых магов-алхимиков по бокам, слуги сгребли их пожитки, книги, отобрали мешочек с золотыми флоринами, подаренный герцогом, и выставили из замка.

И вот Альберт, которому как учителю досталось больше и крепче, чем Конраду-ученику, сидел на голой земле, потирая отбитые бока и думая, что же делать дальше…

– Учитель, позвольте, но за что такой позор? – негодовал Конрад. – Ведь мы сделали всё, как желал герцог, и его желания увенчались успехом! Как он несправедлив!

– Да, Конрад, вот так и бывает в жизни! Кажется, что достиг цели, а она так далека, почти недосягаема, – сокрушался Альберт о потере такого тёплого места и тысячи флоринов.

Он прекрасно понимал, что герцог оказался не таким уж простаком, как он считал, да и вообще, здесь явно что-то не то…

Конрад собрал разбросанные пожитки и книги: они были изрядно испачканы, один из слуг намеренно задел ценные фолианты ногой. Невежа! Он помог учителю подняться и вдруг увидел, что из замка выбежала Милена. Она направлялась к ним.

– О! Альберт, как они могли тронуть вас, благородного человека! – сокрушаясь, воскликнула она, увидев заплывший глаз своего возлюбленного. – Вот я собрала вам в дорогу, возьмите, – она протянула узелок со снедью.

Альберт, ещё не оправившись от постигшей его очередной неудачи, даже не взглянул на свою бывшую возлюбленную. Зато юный Конрад, трезво оценив безвыходность их положения, – без денег и еды – выразил служанке слова признательности:

– Благодарю тебя, добрейшая Милена! Твой узелок кстати.

Альберт немного собрался с мыслями, и в его мозгу забрезжил огонёк догадки.

– А скажи-ка нам, любезная Милена, как самочувствие молодой герцогини?

– Ах, сударь, как вы внимательны к своим бывшим господам! Госпожа герцогиня чувствует себя, мягко говоря, неважно. Вчера, ближе к вечеру, между ней и герцогом разразился страшный скандал. Герцог кричал, как неистовый! Я как раз проходила мимо их покоев и случайно услышала обрывок разговора. Оказывается, госпожа в тяжести. И знаете от кого? – Милена обвела обомлевших слушателей победным взглядом. – Не от своего законного супруга, а от покойного князя Берталуччи! Это стало настолько заметно, что герцог понял: его жена – обманщица. Только подумайте, как низко могут пасть благородные дамы!

– Какой скандал! – вставил Альберт, поняв истинную причину их отставки и уже обдумывая дальнейший план действий.

Незадачливые чародеи простились с Миленой, она всплакнула, как и полагается в таких случаях, и направились к замку графа Марицетти.

Примерно через час ходьбы отбитые бока Альберта окончательно разболелись. Путники решили сделать привал и перекусить. Заботливая Милена завернула в узелок плетёную бутылку сангрини, медовые лепёшки и кусок запеченной баранины. Так что завтрак получился на славу, если не считать всех предшествующих печальных событий.

Сытно перекусив и немного отдохнув, Альберт окончательно пришёл в себя. Его извилины заработали с новой силой – надо выбираться из сложившейся ситуации. Немного поразмыслив, выковырнув из зубов застрявший кусочек баранины, Альберт принял решение.

– Дорогой Конрад, мы направляемся в замок Марицетти. Думаю, нам окажут там радушный приём.

– Но, сударь, позвольте спросить, почему? – искренне недоумевал юноша.

– Да потому, мой любезный ученик, что мы знаем тайну герцогини и рождения её будущего ребёнка. Надо просто использовать это с пользой для дела, вот и всё, – пояснил Альфред непонятливому юноше.

– Но, учитель, название вашему поступку – шантаж!

– Дорогой мой, называйте данное обстоятельство, как вам заблагорассудится. Я посмотрю на вас дня через два-три, когда вы будете голодны.

Немного поразмыслив, Конрад пришёл к выводу, что учитель прав: голод – плохой советчик.