Онлайн чтение книги Кузнечик Grasshopper
Цикада

Цикада поднимается по пожарной лестнице потрепанного девятиэтажного кондоминиума на южной окраине района Синдзюку. Он проходит витки спирали один за другим, придерживаясь рукой за проржавевшие красные перила.

После завершения работы Цикада провел ночь в городе Мито, затем сел на первый поезд линии Дзёбан, отправлявшийся в Токио. С самого рассвета идет дождь. Не слишком сильный, но достаточный, чтобы дороги промокли и под ногами стало скользко, а листья деревьев в роще за зданием громко шелестели. Нависшие над крышами темно-серые облака расчерчены волнистыми линиями и похожи на могучие мышцы. Они затянули все небо над городом, но вдалеке в них виднеется просвет.

Он идет по переходу на шестом этаже, засунув руки в задние карманы джинсов.

Сцены из фильма, который он смотрел прошлой ночью, все еще крутятся у него в голове. Цикада нашел его на одном из каналов кабельного телевидения после того, как завершил работу в доме в Мито.

«Притеснение» Габриэля Кассо[8]Вымышленный фильм вымышленного режиссера.. Он никогда раньше не слышал про этого режиссера, и название фильма ни о чем ему не говорило.

Цикада почти уже переключил канал, когда фильм начался, но по какой-то причине продолжил просмотр и вскоре увлекся так, что не мог оторваться – и досмотрел до конца.

Фильм рассказывал короткую историю жизни юноши из Франции, потерявшего обоих родителей в результате несчастного случая. Каждое утро без выходных этот юноша разносит стопку газет по всему городку, бегая по улицам, как крыса в запутанном лабиринте.

Становясь старше, он совершенствует свой способ доставки, сначала обзаведясь велосипедом, а затем пересаживаясь с велосипеда на мотоцикл. В фильме было не очень много диалогов, но становилось ясно, что больше всех на свете юноша презирает своего начальника, хозяина газетного магазина. Все, что делает жирный начальник, это посылает молодого человека с различными поручениями, а сам постоянно бездельничает.

Юноша беден, и, когда он однажды влюбляется, девушка бросает его; его сердце оказывается разбито, и его дни тянутся один за другим унылой чередой. Хозяин с каждым днем становится все хуже. Он смотрит на юношу свысока, давая ему бессмысленные указания, а иногда даже бьет его. Он почти не платит ему, а когда все же делает это, то швыряет конверт с зарплатой ему под ноги. Всякий раз, когда он так поступает, юноша сердится и говорит, что хозяин магазина должен выдавать ему оплату как полагается.

В конце концов юноша приходит в магазин с ножом, чтобы убить хозяина. В той сцене начальник говорит ему: «Ты – моя марионетка».

Юноша в ярости, но тут он внезапно обнаруживает, что к его телу привязаны нити – те самые нити, с помощью которых управляют марионеткой.

«Марионетка на ниточках, – мягко говорит хозяин магазина. – Смерть твоих родителей, твоя любовь и твое разбитое сердце, даже само твое рождение – результат того, что я все это время дергал за ниточки. Теперь ты это видишь, марионетка?» Он глумливо смеется над бедным юношей.

Сначала тот тоже смеется, потом смертельно бледнеет, потом кричит. Но вместо настоящего крика из его рта раздается кукареканье. Поняв, что это тоже проделки хозяина магазина, он впадает в отчаяние. Размахивает ножом, пытаясь во что бы то ни стало отрезать нити от своего тела, пока его не забирают в сумасшедший дом. В конце юноша лежит на больничной койке, бормоча: «Я буду хорошей марионеткой, только позволь мне быть свободным».

История была довольно мрачная и депрессивная. Кажется, она получила какую-то награду на французском или итальянском кинофестивале. Большей частью фильм был черно-белым, но время от времени – видимо, чтобы отразить состояние души главного героя, – в нем появлялись кадры, залитые синим светом. Этот эффект производил сильное впечатление.

Когда фильм закончился, Цикада почувствовал себя странно расстроенным. У него было неприятное чувство, что ему только что показали историю его собственной жизни.

– Это не имеет ко мне никакого отношения! – сказал он вслух, чтобы услышать собственные слова. Однако это как нельзя лучше доказывало, что фильм действительно его задел.

В финальной сцене хозяин магазина подносит ко рту банку с пивом, глядя на юношу, лежащего на больничной койке. «Потому что я волен делать все, что мне нравится». Он делает глоток, затем смеется. В это мгновение Цикада увидел похожее на морду богомола лицо Иваниси, наложенное поверх лица хозяина магазина. На него накатило недомогание.

Теперь он идет быстрым шагом по переходу на шестом этаже здания. На закрытый деревьями задний фасад никогда не падают солнечные лучи. Там царит постоянная темнота и пахнет плесенью. На полу перехода в стороне лежат три мертвых гигантских шершня. «Погибли от плесени», – безо всяких оснований заключает про себя Цикада. Несмотря на то что шершни мертвы, их черные и желтые полосы вызывают ощущение смутной угрозы. «Тигры, гигантские шершни – когда черный и желтый вместе, всякий будет повержен», – напевает Цикада. Затем он вспоминает, что слышал о наемном убийце с кодовым именем Шершень. «Шершень звучит круче, чем Цикада».

Он подходит к комнате под номером 603 и нажимает на кнопку звонка. Ответа нет, но Цикада поворачивает круглую дверную ручку и заходит внутрь. Он знает, что если дверь не заперта, значит, Иваниси не выйдет поприветствовать его.

Двухкомнатная квартира [9]Имеется в виду специфическая для Японии планировка 2LDK: кухня, столовая и гостиная располагаются в общем пространстве, также имеются две комнаты (обычно одна в японском, другая в европейском стиле, либо две комнаты в европейском стиле) и раздельный санузел. Такая планировка часто используется в жилых комплексах.совсем не выглядит так, будто ей уже двадцать лет. Возможно, благодаря тому, что придирчивый Иваниси содержит ее в идеальной чистоте – от напольных ковров, ванной и туалета до стен и потолка. Джек Криспин говорил: «Чистота твоего жилища отражается даже на состоянии твоего тела». Какая нелепость …

– Йоу! – Иваниси бросает взгляд на Цикаду и делает приветственный жест рукой, сложив пальцы в кулак.

Комната площадью примерно в двенадцать татами[10]Примерно 19,5 м²., пол застлан ковром. Возле окна стоит стальной стол, который выглядит так, будто его украли из учительской в начальной школе. На нем нет ничего, кроме телефона, компьютера и бумажной карты. Иваниси сидит в кресле, закинув ноги на стол. На мгновение Цикада видит его в образе хозяина газетного магазина из «Притеснения» – и вздрагивает от удивления. Затем его охватывает раздражение, и он прищелкивает языком:

– Тц!

Перед столом стоит большой черный диван. Цикада садится на него.

– Судя по всему, ты справился на отлично…

Иваниси складывает пополам газету и швыряет ее в сторону Цикады. Газета падает ему под ноги. Он смотрит вниз, но не поднимает ее.

– Что, уже напечатали?

– Сам посмотри.

– Пф, да какая разница!

Это не имеет никакого значения. «Целая семья жестоко убита», «Кровавое преступление под покровом ночи» – всегда одни и те же заголовки и одни и те же статьи. Один и тот же почерк, постоянное обсуждение социальных проблем и язв общества.

Разумеется, когда Цикада только начал заниматься этой работой, он постоянно проверял, как это будет отражено в газетах и телевизионных новостях. Он увлеченно искал эти упоминания, как спортсмен, собирающий статьи и заметки о соревнованиях, в которых он принимал участие. Но все это быстро приелось. В статьях никогда не писали ничего важного, и Цикада устал читать приметы подозреваемых, которые не имели никакого отношения к делу.

– Как бы то ни было, – он поднимает глаза на Иваниси, – почему бы тебе не подойти к твоему маленькому компьютеру, не подсчитать цифры и не отдать мне мою долю? И научись уже наконец говорить мне «спасибо» за мой труд.

– С чего это ты вдруг разговариваешь со мной, будто ты крутой, а? – Иваниси пожимает плечами и качает головой. Подбородок у него маленький и заостренный, прямо как у богомола; запястья напоминают тонкие веточки, торчащие из рукавов. – Если называть вещи своими именами, то ты – работник, а я – твой босс. Ты – пехотинец, а я – офицер, отдающий приказы. Приходя ко мне и разговаривая таким тоном, ты можешь лишиться работы, а то и собственной головы. Так что либо ты будешь безработным, либо мертвым. Что выберешь, а?

– Тогда почему бы тебе не попробовать это сделать? Давай, действуй. Как будто ты на это способен… Без меня у тебя ничего бы не было.

– А если б у тебя не было меня, то у тебя не было бы работы.

– Я и в одиночку отлично справился бы.

– Дурачок, просто убийствами денег не заработаешь. Ты хотя бы знаешь, как все это устроено? – Иваниси указывает на Цикаду пальцем. – Сначала я получаю от кого-то запрос, потом веду переговоры, затем провожу предварительное расследование. Самая важная часть работы – это подготовка. Когда собираешься выпрыгнуть из тоннеля, сначала посмотри себе под ноги.

– Как говорил Джек Криспин.

– Вот именно.

Цикада вздыхает. «Все твои тупые умные высказывания принадлежат Джеку Криспину».

– Слушай, я все хотел спросить: что за музыку играл этот засранец? Панк? Фри-джаз? – Цикада неплохо знает большинство старых рок-групп, но никогда в жизни не слышал о Джеке Криспине. Иногда он размышляет о том, существовал ли Джек Криспин на самом деле или Иваниси его выдумал.

– Криспин был первым, кто написал, что не хочет жить так, будто он уже умер. Все остальные исполнители просто украли у него эту идею. И он также был первым рок-музыкантом в истории, кто бросил в публику медиатор от своей гитары.

– А это не он, случайно, открыл электричество и изобрел телефон?

– Есть такая вероятность.

– Хорош чушь пороть.

– Так или иначе, наша работа требует расследований. Почему бы тебе просто не попытаться убить кого-нибудь, основываясь исключительно на той информации, которую тебе предоставит клиент? Ты сразу же попадешь под подозрение, и тебя схватят за покушение на убийство. Вот почему нужно уделять много внимания таким вещам, как время и место. Выяснить про цель все, что возможно. И я все это делаю.

– Цель. Вовсе не обязательно употреблять такие слова, чтобы показаться крутым, – лицо Цикады мрачнеет, он натянуто улыбается и прищелкивает языком. – Они – жертвы. Просто жертвы. А никакие не «цели».

В комнату с улицы врывается раскатистый голос из громкоговорителя. Это пламенная речь одного из кандидатов на предстоящих выборах в палату представителей. Трудно понять, что именно он говорит, но понятно, что оратор призывает поддержать свою кандидатуру. Когда Иваниси его слышит, угрюмое выражение его лица светлеет и он тут же заводит разговор о политике:

– Ты собираешься голосовать за правящую партию?

– Я не хожу на выборы.

– Да тебе вообще известно, через что пришлось пройти нашим предкам в далеком прошлом, чтобы у тебя было право голоса?! Сколько им для этого пришлось потрудиться?! – мгновенно заводится Иваниси; через его сжатые зубы вылетают капельки слюны.

– Плевать я на это хотел. Давай мне мои деньги.

Иваниси не отвечает. Вместо этого он поворачивается к своему компьютеру и принимается печатать.

Цикада оглядывает комнату. Прошло три месяца с тех пор, как он последний раз приходил сюда. На белых стенах нет никакого декора или украшений. Никаких шкафов и книжных полок.

– Не привез мне никаких хороших закусок из Мито? – спрашивает Иваниси, не отрываясь от клавиатуры.

– Иди к черту.

– Мог хотя бы натто [11]Натто («хранящиеся бобы») – традиционная японская еда, произведенная из сброженных соевых бобов. Особенно популярна на завтрак. Обладает специфическим запахом и сладко-соленым вкусом с горчинкой, а также липкой, тягучей консистенцией.мне привезти. Не догадался, да?

– Послушай-ка, – Цикада в раздражении поднимается с места, – я ездил туда по работе. И, как бы тебе это повежливей сказать, я пришел в чей-то дом посреди ночи и убил всю семью, так что это была довольно серьезная работа. Все равно что попросить грузчика перенести что-нибудь тяжелое из квартиры на верхнем этаже небоскреба, в котором нет лифта. К тому же в такое время суток все магазины все равно были закрыты. Мне было негде провести ночь, так что я просидел все это время в манга-кафе [12]Манга-кафе – кафе в Японии, где можно почитать мангу – «японские комиксы». Посетитель платит за время пребывания, то есть примерно от 300 до 500 иен за час. В большинстве случаев также предоставляется доступ в интернет, как в интернет-кафе, – и наоборот, в интернет-кафе часто стоят книжные полки с мангой, поэтому в Японии эти два понятия взаимозаменяемы.возле станции. Когда я, по-твоему, должен был пройтись по магазинам и купить для тебя сувениры?

– Манга-кафе? – в голосе Иваниси появляются резкие нотки. – Ты ведь не показал им свое удостоверение личности?

– Показал, но не мое. Ты в курсе, что Мито – это не так уж далеко от Токио; так что если так мечтаешь о натто, то поезжай туда сам и купи все, что тебе захочется.

Цикада садится обратно на диван и прикрывает глаза. Ему нужно успокоиться. Ему хочется еще поразмышлять о французском мальчике из фильма. Худой, в потрепанной одежде, каждое утро разносящий газеты и постоянно твердящий о том, как он хочет быть свободным. «Я не такой, как он», – говорит себе Цикада. Его внезапно охватывает слабость, и он чувствует, что вот-вот уснет. Вместо этого чуть наклоняется вперед, упирается локтями в колени и, поддерживая подбородок ладонью, собирается на некоторое время отключиться.

Цикада уже почти задремал, как вдруг слышит глухой звук. Открыв глаза, он видит на полу – чуть левее его ноги – конверт. Открытый конверт с высыпавшимися из него наличными.

– Почему бы тебе, например, не дать мне его в руки, как положено? – Цикада встает на ноги и поднимает конверт. Проверяет его содержимое. Он не пересчитывает банкноты, но замечает, что их три пачки. – Знаешь, я тут подумал, что три миллиона иен за убийство такого количества людей – не очень справедливая сумма.

– Ты считаешь, что это слишком много, и тебе неловко?

– Я тебя убью, гад! – выплевывает в ответ Цикада.

Иваниси хихикает.

– Нельзя шутить, когда говоришь об убийствах людей.

– Говорю тебе, три миллиона – это недостаточно.

– Если у тебя какие-то проблемы, я найду кого-нибудь другого, чтобы он выполнял заказы. Найдется немало отморозков, которые будут рады убить кого-нибудь за сотню тысяч.

– Любому, кто готов пойти на такое, ты не сможешь доверять. Вот почему тебе нужен я.

– Не хочу больше этого слышать. Ты можешь жить на это целый год. – Иваниси берет со стола ушную палочку и принимается ковырять ею в ухе.

– И, кстати, ты мог бы по крайней мере предложить мне чаю или чего-нибудь еще, это не так уж сложно, – ворчит Цикада.

Он был уверен, что Иваниси в ответ на это огрызнется, но тот неожиданно отправляется на кухню и возвращается с чашкой, которую вручает Цикаде.

– Если черный чай тебя устроит, то угощайся. Другого у меня все равно нет.

Цикада бормочет слова благодарности и делает глоток. Затем дует в чашку, и по поверхности чая идет мелкая рябь.

– Наверное, было сложно заварить чай так слабо.

– Ничего особенно сложного, – говорит Иваниси самодовольно, усаживаясь обратно за свой стол. – Так всегда происходит, когда используешь один и тот же чайный пакетик четыре или пять раз.

– Да ладно, – Цикада снова дует на чай, на этот раз чуть сильнее, – это же дешевый черный чай, который продается в любом супермаркете. После того как ты заваришь его четыре или пять раз, его и чаем-то назвать нельзя. Это что-то вроде пустой скорлупки от чая. Все равно как линная [13]Т. е. после линьки.шкурка цикады. Не будь таким жадюгой; ты и так забираешь все деньги, которые я для тебя зарабатываю.

– Ты, дурачок, и впрямь похож на цикаду. Никак не перестанешь стрекотать и верещать.

– Ты мог бы, по крайней мере, давать мне какую-нибудь информацию.

– Что ты имеешь в виду, какую еще информацию?

– Например, о той работе прошлой ночью. Почему я их убил? – Он вспоминает лицо протестовавшей до последнего домохозяйки средних лет. – Я же не дурак, как ты обо мне думаешь. Я в этом разобрался. Это было из-за того бездомного мужика, верно? Парень из этой семьи сжег бездомного заживо.

– Бездомного? Поджег? О чем ты вообще толкуешь? – Теперь раздраженным выглядит Иваниси, в его голосе появляются жесткие нотки. – Тебе это что, так важно?

– Нет, конечно, я не то чтобы зациклен на этом. Но, знаешь, если кто-то каждый день ходит на реку – например, на рыбалку или чтобы белье прополоскать, – рано или поздно ему станет интересно, откуда течет река, как ты считаешь? Разве нет? Что происходит выше по течению, откуда берется вода… Ему захочется это выяснить. Я бы, по крайней мере, хотел знать, кто заказал эту работу.

– Иногда ты поднимаешься к истоку реки и обнаруживаешь, что она вытекает из гигантской водосточной трубы. И это тебя расстраивает. Разве не лучше просто оставаться ниже по течению, жить своей жизнью и радоваться, не зная всего? Может быть, стоит поступить именно так… Чем меньше знает двадцатилетний юноша, тем он счастливее.

– Ну да, ну да, – Цикада пренебрежительно машет рукой, как бы отметая в сторону слова Джека Криспина.

– Слушай, – тон Иваниси резко меняется, – мне вот тоже все было любопытно… о чем ты думаешь, когда делаешь это? Когда ты кого-то убиваешь?

– Что это за вопрос такой?

– Когда убиваешь, ты думаешь об оправдании того, что ты делаешь? Обоснованности этого?.. Ты молишься? Твердишь про себя имя будды Амиды?

– Зачем бы я стал делать что-то из этого?

– Так ты просто убиваешь людей, ни о чем не задумываясь?

«Он мне только сейчас задает этот вопрос?» Это все равно что кетчер спрашивал бы питчера[14]Питчер (подающий) – в бейсболе ключевой игрок обороны, который бросает мяч (совершает подачу) с питчерской горки к домашней базе, где эту подачу принимает кетчер и пытается отбить бьющий из команды нападения противника., какие подачи тот умеет делать, – после того как они уже несколько лет отыграли в одной команде. Цикада чувствует себя сбитым с толку неуместностью вопроса, но пытается подобрать подходящий ответ.

– Я не особенно сообразителен, так что с детства научился уходить от сложных вопросов. В школе, например, это были математические теоремы и английская грамматика. Даже если наши учителя все подробно расписывали на доске, я все равно ничего не мог понять из их объяснений. Так что я просто, как бы это сказать, отключал свой мозг. Думаю, в этом случае я делаю то же самое. Я не рассуждаю о том, хорошо это или плохо – убить кого-то. Это моя работа, и я ее делаю. Вот и всё. Это все равно как, ну, когда свет переключается.

– Свет? Какой свет?

– Например, когда ты за рулем и желтый сигнал светофора вот-вот сменится красным. Ты не задумываешься об этом – просто выжимаешь педаль газа и едешь.

– Да. И иногда машина за тобой делает то же самое, что всегда меня удивляло.

– Ну да. И, может быть, время от времени ты неправильно рассчитываешь время и останавливаешься прямо посреди перекрестка. Тогда твоя машина перекрывает движение. И ты чувствуешь себя немного неловко из-за этого, верно?

– Да, думаю, такое со мной происходило.

– Ну вот, что-то такое и со мной случилось.

– В смысле?

– Когда перегораживаешь дорогу, ты чувствуешь себя неловко. Но в этом нет ничего страшного. Ты просто пожимаешь плечами и признаешь, что был неправ. «Я вам тут немного мешаю, что ж поделать, извините». То же самое я чувствую относительно убийств. В любом случае, все, кого мне пришлось убить, были, как выясняется, довольно раздражающими людьми. Они были шумными, тупыми и эгоистичными, лезли не в свое дело. Нет нужды сожалеть об убийстве подобных существ.

– Знаешь, а у тебя талант! – Иваниси разражается визгливым смехом, как будто он пьян.