Онлайн чтение книги Под городскими вязами L’Orme du mail
В.А. Дынник. КОММЕНТАРИИ

«СОВРЕМЕННАЯ ИСТОРИЯ»

Все четыре романа, входящие в состав «Современной истории» А. Франса, впервые вышли отдельными книгами в издательстве Кальман-Леви: «Под городскими вязами» — в 1897 г., «Ивовый манекен» — в 1897 г., «Аметистовый перстень» — в 1899 г. и «Господин Бержере в Париже» — в 1901 г. Однако предварительно главы «Современной истории», за небольшими исключениями и порою в иных вариантах, публиковались периодической прессой. Так, роман «Под городскими вязами» печатался в газете «Echo de Paris» с 22 января 1895 г. по 8 сентября 1896 г., и лишь вставной рассказ «Товарищ прокурора», приписываемый в книге профессору Бержере, был опубликован журналом «Revue da Paris» 1 декабря 1894 г. «Ивовый манекен» печатался в газете «Echo de Paris» с 10 ноября 1896 г. по 6 июля 1897 г. В той же газете с 1 февраля по 30 августа 1898 г. были опубликованы почти все главы «Аметистового перстня». Роман «Господин Бержере в Париже» за исключением первой главы, вышедшей на страницах «Echo de Paris» 10 января 1899 г., весь был опубликован газетой «Фигаро» с 5 июля 1899 г. по 26 сентября 1900 г.

Каждая глава в этих предварительных публикациях носила особое название: так, гл. IV романа «Под городскими вязами» называлась «Г-н Гитрель», гл. V — «Удавленник»; гл. IX «Ивового манекена» — «Г-жа Бержере», гл. X — «Г-н Вормс-Клавлен»; гл. XIV «Аметистового перстня» — «Честь Рауля», гл. XXIII — «Старинные тексты, переведенные г-ном Бержере»; гл, VIII романа «Господин Бержере в Париже» называлась «Трублионы», гл. XIII — «Канцелярия», гл. XXVI — «Умиротворение трублионов» и т. и. У отдельных же томов тетралогии особых заглавий еще не было. Правда, встречается уже заглавие «Аметистовый перстень», но оно отнесено лишь к публикации «Echo de Paris» 13 декабря 1898 г., содержащей отрывок из III главы романа, XVIII, XXII и XXIV главы. Равным образом 5 июля 1899 г. в публикации «Фигаро» появляется заглавие «Господин Бержере в Париже» в повторяется 12 и 26 июля и 9 августа, но относится оно лишь к материалу, вошедшему впоследствии в главы V, VII, IX и XIV. Зато заглавие «Современная история», объединившее потом все четыре книги, появляется уже в «Echo de Paris» 27 октября 1896 г., и во всех последующих публикациях оно нередко предшествует названиям отдельных глав.

Таким образом, хотя Франс печатал «Современную историю» по преимуществу в виде газетных фельетонов, следующих друг за другом с недельным промежутком, хотя многое ему пришлось впоследствии переработать и по-иному скомпоновать, — однако основной замысел всего этою монументального произведения был ясен автору, когда он еще только приступал к созданию «Ивового манекена», — уже тогда он задался целью написать художественную историю своей современности. На это он сам прозрачно намекает в особом «Предуведомлении», сопровождающем отрывок «Ивового манекена» в «Echo de Paris» 23 марта 1897 г.:

Рауль Глабер не выдуман Франсом. Действительно, в первой половине XI в. был во Франции монах, носивший это имя и оставивший после себя хронику, которая охватывает события от 900 по 1046 г. Хроника эта — одно из самых сумбурных произведений средневековой французской литературы, беспорядочно изложенное, изобилующее вопиющими историческими ошибками, самыми невежественными предрассудками и грубыми суевериями. Конечно, говорить о таком образце для подражания Франс мог только иронически. Внешне наивный тон повествования — одно из излюбленных средств его сатиры. Таким образом, здесь намечается не только современно-историческая тема будущей тетралогии, но и сатирическая направленность ее.

Злободневная социальная сатира заняла прочное место в творчестве Франса еще до появления «Современной истории», достигнув особенной остроты и полноты в двух книгах 1893 г. — «Харчевня королевы Гусиные Лапы» и «Суждения г-на Жерома Куаньяра». Многие страницы этих книг, воспроизводя события, бытовую обстановку и стиль XVIII в., вместе с тем представляли собою резкий памфлет на Третью республику конца 80-х — начала 90-х годов XIX в. Однако «Современная история» — принципиально новое явление в сатирическом творчестве Франса, хотя и подготовленное его предшествующими книгами. Нигде прежде социальная сатира не носила такого обобщающего, такого конкретного, такого активного характера.

Не мудрено поэтому, что французские буржуазные критики, каждый на свой лад, стремились сгладить остроту франсовской злободневной сатиры: одни, как, например, известный критик Эмиль Фаге, сводили содержание «Современной истории» к довольно разрозненным картинкам провинциального быта; другие, подобно критику Ж. Пелисье, — к «философской» грусти по поводу извечной глупости человечества; наконец, третьи, верно разглядев в новом произведении Франса политическую направленность, рассматривали ее как причуду писателя, как нечто инородное его дарованию и призывали его вернуться на путь «изысканного» творчества.

В этом плане характерен и разрыв автора «Современной истории» с газетой «Echo de Paris», занимавшей в 1899 г. крайне реакционные позиции; как было указано выше, роман «Господин Бержере в Париже», за исключением первой главы, печатался уже в газете «Фигаро», хотя и откровенно буржуазной, но, в противоположность «Echo de Paris», примкнувшей в те годы к оппозиции правительству Третьей республики. Правда, приступая к публикации романа, редакция «Фигаро» в особой заметке стремится сгладить углы и представить неуживчивого франсовского героя в более мягком свете, выделяя наиболее политически безобидные стороны его мышления: «Друзья г-на Бержере, — писала «Фигаро» 5 июля 1899 г., — с удовольствием узнают, что профессор-философ покидает свою провинцию и обосновывается в Париже. «Фигаро» сочла для себя необходимым установить дружеские отношения с этим очаровательным умом, простодушие и мягкий скептицизм которого отличаются столь своеобразным и столь привлекательным привкусом».

Что касается передовых литературных кругов Франции, то они восприняли «Современную историю» как произведение своего единомышленника. «Двухнедельники» Шарля Пеги, поэта и публициста, выступавшего в те годы с резкой критикой капиталистических отношений, в своем выпуске 5 февраля 1900 г. перепечатывают, под заглавием «Клопинель» и «Вслед за Клопинелем», два фельетона из «Фигаро», объединенные впоследствии в гл. XVII «Господина Бержере я Париже», а также заключительную часть фельетона «Утешительное зрелище», не вошедшую в окончательный текст «Современной истории». По этому поводу следует напомнить, что в XVII гл. романа профессор Бержере после встречи с нищим Клопинелем (Колченожкой) излагает своей дочери самые заветные свои мечты о республике, где не будет прибыли и платы за труд, где все будет принадлежать всем, — на что собеседница совершенно резонно замечает: «— Папа, да ведь это же коллективизм».

Что касается фельетона «Утешительное зрелище», то в заключительной части он представляет собою плакатно-резкую характеристику псевдосоциалистов и разоблачение их предательской политики, — недаром один из самых ярых приверженцев монархической реакционной клики, Анри Леон, призывает здесь своих единомышленников: «Объявим себя социалистами, чтобы народ нам верил, и станем на защиту капитала от его врагов».

Таким образом, еще до выхода в свет романа «Господин Бержере в Париже» отдельною книгой «Двухнедельники» в своих перепечатках подхватили и подчеркнули именно то в его тематике, что было в политическом отношении наиболее острым и определенным и что в значительной степени обусловливало принципиальную новизну «Современной истории» Франса по сравнению с его предшествующими книгами.

Сама французская действительность последнего пятилетия XIX в. подтолкнула Франса на создание сатирической истории своего времени, вся литературная деятельность писателя подготовила его к осуществлению этой задачи.

Во второй половине 90-х годов завершается переход капиталистической Франции в стадию империализма. Политическая жизнь страны в этот период отличалась напряженностью и многообразием форм борьбы. То, что происходило в кабинетах министерств и в залах заседаний, становилось злобою дня для самых широких кругов французского народа, заставляло волноваться всю Францию. Народные массы, рабочий класс все больше втягивались в борьбу против реакции, о чем свидетельствовали стачки и демонстрации 1898–1899 гг. В эти годы высокой степени достигла политическая развращенность правящего буржуазного класса Франции. Особенно наглядно обнаружилось это в пресловутом «Деле» Дрейфуса. Вокруг «Дела» началась ожесточенная борьба, частный случай вопиющей судебной несправедливости послужил поводом для давно уже назревавшего во Франции резкого конфликта между монархистско-клерикальными и милитаристскими группировками, с одной стороны, и демократическими силами — с другой.

Анатоль Франс не остался чужд этому кипению мыслей и страстей. В годы, когда создавалась «Современная история», Франс становится одним из активнейших борцов прогрессивного лагеря. Эстетизм и скептицизм, неотъемлемые от всего художественного мировоззрения писателя, все меньше оказываются способными сглаживать для него остроту социальных проблем. Характерно уже то, что Франс расходится в это время со многими своими литературными друзьями, с которыми в чисто эстетическом плане у него было прежде немало точек соприкосновения. Так, он расходится с поэтом Х.-М. де Эредиа, с которым был связан еще со времен своей близости к поэтам-парнасцам и которому тогда посвятил свой сонет «Вдова». Расходится с Фредериком Плесси, кому некогда посвятил поэму «Коринфская свадьба». Расходится с Франсуа Коппе, кому посвятил восторженную статью в своей «Литературной жизни». Порывает с известным критиком Жюлем Леметром, который прежде импонировал Франсу своим отточенным стилем и скептицизмом. Порывает с новопровансальским поэтом Фредери Мистралем, вызывавшим прежде у него восхищенье. Порывает с писателем-монархистом Морисом Барресом, с которым, правда, полемизировал еще на страницах «Литературной жизни», но полемизировал в стиле дружелюбном и отвлеченно философском. Эти былые друзья Франса приняли сторону политических мракобесов — и перестали для него существовать. С прежней своей снисходительностью в подобных вопросах Франс теперь покончил.

Перемены в общественных и литературных позициях писателя сказались и на идейно-художественных особенностях «Современной истории».

Прежде всего бросается в глаза, что многие из глав франсовской тетралогии первоначально появлялись в прессе как непосредственный публицистический отклик на события, волновавшие Францию в то время, — на различные эпизоды «Дела», перемены в правительстве, министерские постановления, общественные выступления и т. и. Так, в главе XIII романа «Господин Бержере в Париже» профессор Бержере читает вслух своим друзьям статью из «Фигаро» под названием «Канцелярия» — это статья самого Франса, опубликованная 16 августа 1899 г. по поводу недавних судебных показаний полковника Пикара, разоблачившего высоких покровителей шпиона Эстергази. Глава XIV представляет собой переработку фельетона, обнародованного в «Фигаро» 12 июля 1899 г. и написанного Франсом под свежим впечатлением от деятельности незадолго до того образованного кабинета министров во главе с Вальдеком-Руссо, и т. п.

Однако к такой подчеркнутой публицистичности не сводится новизна «Современной истории» как литературного произведения. Перелом в творчестве Франса конца 90-х годов повлек за собой существенные, глубокие перемены во всей жанровой природе франсовского романа, в его образах, композиции, стиле, языке.

Широта задачи, поставленной перед собою автором — дать историю своего времени, — обусловила и большой объем нового произведения, и разнообразие его тематики, и многочисленность персонажей. Хронологические рамки «Современной истории», конечно, гораздо меньше, чем в «Человеческой комедии» Бальзака или «Ругон-Маккарах» Золя, — однако, по-своему продолжая художественную историю Франции XIX в., данную Бальзаком и Золя, Анатоль Франс примкнул к уже сложившейся французской традиции и тоже создал в «Современной истории» серию романов. Тяготение к более обширным формам, чем в первых своих произведениях, Франс обнаружил еще в 1893 г., посвятив аббату Куаньяру две книги, связанные между собою тематикой и некоторыми персонажами. Но, написанные в разной манере, они не сливались еще до такой степени в единое произведение, как сливаются четыре романа «Современной истории».

По сравнению с предшествующим творчеством Франса в его тетралогии обращает на себя внимание возросшая сложность, жизненная конкретность и богатство тематики. В этом плане «Современная история» превосходит книги об аббате Куаньяре. И дело не в образах XVIII в., к которым прибегал в них Франс, но в том, что книги о Куаньяре можно было бы назвать лишь обозрением современности, ибо общественные явления даны там в обособленном виде, не прослеживается их связь между собою и закономерность их исторического развития. Не то — в тетралогии: это и обозрение и одновременно история Третьей республики. Злободневные темы тесно сплетаются здесь одна с другою. Церковные дела, связанные с борьбою за епископскую кафедру, происки финансистов, националистическая пропаганда, предвыборная агитация и комедия выборов, министерские махинации, жизнь прессы, бесконечные авантюры карьеристов всякого рода и политических интриганов, всевозможные виды одурачивания обывателей — все это сплетено между собою, все это дано в живой взаимной связи, осуществляемой не только сентенциями или рассуждениями Франса и его героя, но всем поведением и взаимоотношениями многочисленных персонажей.

Естественно, что такое многообразие персонажей и связей между ними не может уже вместиться в круг личного опыта профессора Бержере — персонажи приобретают больше самостоятельности, образы становятся более полнокровными и динамичными.

По сравнению с прежним творчеством Франса новыми особенностями отличается и сюжет «Современной истории». Правда, как и в прежних книгах Франса, повествование ведется здесь без особого стремления к стройности. По поводу некоторой беспорядочности развития сюжета «Современной истории» сам Франс писал в уже упомянутом «Предуведомлении»: «Это отнюдь не луврская колоннада… Совершенно очевидно, что порою встречается небольшой беспорядок в этой еженедельной хронике французского городка… События в ней не всегда достаточно связаны между собою». Признавая наличие такого «беспорядка», Франс тут же замечает, что его можно найти и в «Дон Кихоте» или «Пантагрюэле». Однако существенно новою чертой следует признать больший удельный вес повествовательных элементов в «Современной истории».

Особенно сильные изменения претерпел в тетралогия давний излюбленный герой Франса — благородный мыслитель-гуманист. Выйдя за пределы своего кабинета, вмешавшись в жизненную борьбу, постоянно сталкиваясь с разными людьми, следя за их судьбами, наблюдая их характеры и поведение, он становится в «Современной истории» разностороннее, живее, человечнее, чем был в более ранних произведениях. Анатоль Франс уделяет теперь гораздо больше внимания бытовой обстановке, окружающей героя, его заботам, житейским встречам, удачам и неудачам его повседневного существования. Это не только придает образу больше конкретности, но позволяет придать ему и значительно большую эмоциональную насыщенность. Частная жизнь героя приобретает здесь такую достоверность, бытовую и психологическую, какой еще не было в предшествующих произведениях Франса, и теснее связывается с сюжетом. Если в более ранних книгах Франса критика справедливо отмечала некоторую абстрактность подобных персонажей, то к образу профессора Бержере наблюдение это не применимо.

Однако с особою силой новые черты франсовского героя проявляются не в его частной жизни, а в общественной его деятельности. Бержере уже не ограничивается теперь скептическими, ироническими сентенциями, он сближается с прогрессивными людьми Франции, он выступает в печати, рискуя и своим служебным положением и личной безопасностью. На страницах «Современной истории» происходит постепенное превращение гуманиста-мыслителя в гуманиста-борца.

Несомненно, что в идейной и психологической эволюции героя проявилась идейная и психологическая эволюция самого автора. Франс не только вкладывает в уста героя собственные мысли, как это он делал и прежде, но, рассказывая его историю, опирается на свой собственный опыт, местами давая в повествовании о Бержере как бы свою художественную автобиографию. Для многих читателей Франс и Бержере сливались в один образ, — чему способствовало отчасти и то, что Франс, при первоначальной публикации «Современной истории», как бы поручал Бержере составление своих фельетонов для газет, вкладывая, например, в его уста повествования о «трублионах» или о Геркулесе Атимосе, представляющие собою совершенно законченные «вставные» политические памфлеты. В жизни и в критической литературе нередко Франса стали называть господином Бержере. Участники митингов приветствовали Франса криками: «Да здравствует Бержере!» Это имя стало как бы вторым псевдонимом писателя.

Всем этим еще подчеркивается то особое значение, какое принадлежит «Современной истории» в творчестве французского сатирика.

Долго существовало, а на Западе до сих пор еще существует, ходячее мнение о том, что идеологические позиции Франса в конце 90-х годов неожиданно и резко меняются: спокойный скептик превращается в общественного борца. Внимательное ознакомление с его предшествующими книгами может убедить в том, что боевые ноты появились в творчестве Франса еще задолго до выхода в свет его романов о Бержере. Само «Дело», которому отводится в них столько внимания, нашло такой отклик в художественном мире Франса еще и потому, что в «Деле» беззастенчиво продемонстрировал себя союз всех обскурантских сил Третьей республики, издавна ненавистных писателю. Однако обострение борьбы, все более наглое наступление реакции, а с другой стороны — сближение Франса с социалистами, с Жоресом, встречи на митингах с рабочей аудиторией — все это должно было углубить социальную тематику Франса, подчеркнуть в ней то, что бывало иногда лишь намечено, подсказать новые темы.

Против «всемирного триумвирата священника, солдата и финансиста» — вернее, против каждого из членов этого триумвирата — Франс выступал и до «Современной истории». Но эти старые франсовские темы приобретают в тетралогии совершенно новую идейную и художественную трактовку. Так, религиозная пропаганда церковников подвергается здесь еще более резким нападкам, чем раньше; история ясновидящей девицы Денизо и Онорины, специализировавшейся на видениях девы Марии, пародирует ту фабрикацию чудес, к которой усиленно прибегала католическая реакция. Здесь чувствуется перекличка с романом Э. Золя «Лурд», целиком посвященным этой теме. Но существенно новым для Франса является то, что в «Современной истории» впервые дается прямая политическая критика церкви: вопросы религии и церкви впервые непосредственно связываются с общественными отношениями Франции конца 90-х годов. Судьба аббата Гитреля, пробирающегося к епископской кафедре извилистыми путями салонных и административных интриг, — наглядный пример союза всех реакционных сил в Третьей республике.

Военная тема тоже трактуется в «Современной истории» полнее, острее и конкретнее, чем было это раньше. Все повествование профессора Бержере о трублионах (баламутах), о Жане Петухе и Жане Баране свидетельствует о проницательности Франса, понимавшего, что орда реакционеров, действовавшая при попустительстве республиканской власти- против самих основ республиканского строя, была угрозой и для других народов, создавала все растущую опасность военной агрессии. Недаром Жан Петух, собирательный образ обывателя-националиста, мечту об «императорской республике» для Франции сочетает с мечтою о «мире» для других народов — «мире беспощадном и суровом, мире угрожающем, ужасающем, пылающем». Злободневность этого образа, как и коллективного образа трублионов, становится особенно ясной, если принять во внимание, что во второй половине 90-х годов укрепляется союз французской буржуазии с русским самодержавием (в 1896 г. Николай II посетил Францию, а в 1897 г. французский президент Феликс Фор посетил Петербург), что в это же время усиливается французская колониальная экспансия.

Наконец, тема финансиста никогда еще до «Современной истории» так широко не раскрывалась Франсом. По указке финансистов действуют и родовитые аристократы де Бресе, и префект Вормс-Клавлен, и церковники, и сами министры. Баронесса-банкирша де Бонмон со своим сыном принимает самое деятельное участие в монархическом заговоре. Сын испанского банкира Анри Леон цинично говорит, вспоминая о министре Мелине: «При этом министре… у нас было все, мы представляли собою все, нам было доступно все».

Сатирические приемы Франса никогда еще не были так разнообразны, как в «Современной истории». Здесь можно найти все оттенки иронии — от забавного шаржа до злой карикатуры, от лукавого парадокса до гневной инвективы. Франс вводит в свое повествование и грубовато-игривые мотивы, которые также служат целям социальной сатиры. В этом дают себя знать, помимо традиций философских повестей Вольтера и романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», также и непосредственные традиции широко распространенного литературного жанра средневековья — фаблио, французских городских повестушек, которыми Франс восхищался.

«Современная история» временами превращается в подлинный политический памфлет. Этому способствует изображение, наряду с вымышленными персонажами, также и действительно существовавших современников Франса. Так, под именем Тинтиннабула в повествовании о трублионах изображен Поль Дерулед, офицер-националист, глава «Лиги патриотов», который пытался в 1899 г. склонить войска к совершению государственного переворота; авантюрист-шпион Эстергази выведен дважды — под именем Papa , возлюбленного баронессы де Бонмон, и в образе «похитителя волов» во вставном рассказе о Геркулесе Атимосе; упоминаются в романе и другие участники «Дела» — несколько министров и политических деятелей, как А.-Ф. Рибо, Л.-В. Буржуа, Э. Лубе. Министр Мелин выступает тоже в двойном изображении — и под собственным именем и, в повествовании о трублионах, под именем Робена Медоточивого (на французском языке эти имена близки по буквальному смыслу и созвучны между собою); один из «претендентов» на королевский престол, Филипп из семейства Орлеанов изображен в виде главного трублиона.

Углубление и обострение социальной критики сказалось и на языке «Современной истории». В сатирических целях используется речевая характеристика действующих лиц — напыщенное красноречие де Бресе, модный жаргон Бонмона, слащавые восклицания баронессы. Комически противопоставляя грубый язык Вормс-Клавлена елейным речам Гитреля, Франс еще резче подчеркивает внутреннюю близость между этими двумя пройдохами. Блестящий образец языковой стилизации дан в рассказе о трублионах: политически-злободневная тематика гротескно сочетается здесь со старофранцузским языком XVI в., чем еще усиливается сатирический эффект. В рассказе о трублионах непосредственно ощущается традиция Рабле. Франс высоко ценил Рабле, посвятил ему статью в «Литературной жизни», а впоследствии, в 1909 г., прочитал в Южной Америке целый цикл лекций о его жизни и творчестве. В «Современной истории» Франс виртуозно воспроизводит язык Рабле, свойственную ему игру словами, комические словообразования, имена-характеристики, бесконечные перечисления причудливых названий и т. д.

Автор «Современной истории» уже не ограничивается, как прежде, спокойными ироническими комментариями к своему времени; он выступает как убежденный враг капитализма, отсюда и возросшая резкость языка и всего тона повествования.

Ясное понимание лживой природы буржуазной демократии и отвращение к империализму не удержали Франса от ошибок, иногда очень серьезных, в оценке некоторых событий и явлений международной политической жизни на пороге XX в. Так, посвятив одну из глав «Современной истории» испано-американской войне 1898 г., он неверно оценил победу США над Испанией, не увидел, что «демократическая» Америка использовала освободительную борьбу кубинских повстанцев и филиппинского народа в своих захватнических целях. Через несколько лет в «Острове пингвинов» (1908) Франс проявит уже гораздо большую зоркость в своем отношении к Америке.

«Современная история», будучи прежде всего сатирой на Третью республику, интересна вместе с тем и положительными началами, какие Франс противопоставляет буржуазной реакции. Впервые он находит эти положительные начала в социализме. Столяр Рупар — социалист — совершенно новая фигура в творчестве Франса. Созданию этого образа несомненно способствовало то, что в конце 90-х годов Франс сближается с рабочим движением. И хотя это образ эпизодический и несколько схематичный, все же идейная значимость его в романе очень велика. Знаменательно, что идеи Рупара отчасти принимает и гуманист Бержере. Правда, для Бержере, как и для Рупара, социализм — понятие весьма отвлеченное. Рассуждая о социализме, оба собеседника рассматривают его главным образом в моральном плане, не связывают его с исторической ролью и боевыми задачами рабочего класса. К их взглядам на социализм, на социалистическое будущее примешивается немало и анархических представлений. В этом отразилась не только идейная незрелость Франса, но и общее состояние французского социалистического движения на пороге XX в.

Однако тема социализма уже вошла в творчество Франса и заняла там значительное место. Она еще не раз возникнет в последующих произведениях писателя, прежде всего — в книге «На белом камне», задуманной как социалистическая утопия.