Онлайн чтение книги Лед
Глава 3

До окрестностей Форта отряд добрался после полудня. Казалось бы, за время патруля можно было и привыкнуть к подобным марш-броскам, но нет: дыхалка сдохла, ноги еле двигаются, а рубашку впору выжимать. Впрочем, и остальные не лучше. Более-менее ровно идут, не забывая посматривать по сторонам, только Крест с валькириями, большинство же просто тупо переставляют ноги. И никакого второго дыхания. А ведь сколько раз слышал, что даже лошади при приближении к конюшне ускоряют темп. Ну, уж по нашему-то виду никто не скажет, что до Форта осталось всего ничего. Это и понятно: лошади ж твари неразумные, а человек – венец природы.

Постепенно начали попадаться признаки близкого обитания человека: развалины зданий, полусгоревшие кучи мусора, проржавевшие куски железа и торчащие из-под снега пеньки спиленных деревьев. Трехэтажная школа слева от дороги выглядела на этом фоне инородным пятном: она практически не пострадала от непогоды и визитов охотников за бесхозными строительными материалами. Странно. Все ближайшие постройки давно уже по кирпичику растащили, одни только фундаменты и торчат. Хорошо хоть дорога делает крюк и к школе не приближается, не то запросто можно было получить оттуда какой-нибудь нехороший подарок. А так нас, наверное, только из снайперки и достать. Учитывая, сколько стоят патроны к снайперским винтовкам и как редко они попадаются, никакому нормальному человеку и мысль в голову не придет тратить их на наш отряд. Разумеется, хватает и не совсем нормальных, да и полные отморозки время от времени попадаются, но у них таких денег быть просто не может.

По обочинам дороги торчали бетонные столбы с обрывками проводов. Несколько раз из-под снега выступали помятые остовы автомобилей. Обычно их украшали пулевые отверстия, чуть реже следы когтей. Ржавые, перекрученные и загнутые во все стороны листы железа раньше были трансформаторной будкой. Представления не имею, что с ней приключилось. А что произошло с разорванным пополам автобусом, и гадать нечего: кто-то не пожалел фугаса. Мрачноватое зрелище, но ко всему привыкаешь.

Так, а это еще что такое? Короткая автоматная очередь заставила воронью стаю рассыпаться на несколько десятков галдящих птиц. Чего они сюда слетелись? А, понятно. На покосившейся опоре линии электропередачи висело пять тел. Не поленился же кто-то их туда затащить: расстояние от висельников до земли превышало полтора десятка метров. Опять, наверное, дружинники бандитов прихватили, нормальные люди такой ерундой не занимаются. Тоже мне, акция устрашения. А потом еще удивляются, почему их всерьез никто не воспринимает. Главное, чтобы никого на опору лезть не послали, а то ждать замучаемся. Обошлось. Оно и понятно, чего там после ворон разглядеть можно? До костей, поди, уж обклевать успели. В штаб сообщим, пусть сами разбираются. Дальше двинули.

Стоявший среди руин около обочины пятиэтажный жилой дом, казалось, мог обрушиться в любой момент: по стенам ветвились широкие трещины, крыша в паре мест провалилась, балконы бетонными обломками сгрудились внизу. Обманчивое впечатление, стоившее на прошлой неделе жизни десятку дружинников. Никто в Дружине и не думал, что в этой развалюхе можно устроить засаду. Зато об этом подумали налетчики, которых до сих пор не нашли.

Черные провалы окон с вырванными рамами безмолвно следили за нашим приближением. Мы смотрели на них с гораздо большим вниманием. Снаряд в одну воронку дважды не падает, да и заминировать дом после того случая собирались, и все же…

Обошлось. Развалины остались за спиной. Но расслабляться не стоило: дальше дорога проходила через бывший гаражный кооператив, на территории которого было немало мест, словно специально предназначенных для организации внезапного нападения. Да и от нежити все ямы и завалы при всем желании вычистить невозможно. Вот и приходится передвигаться чуть ли не черепашьими темпами по окружному пути, заглядывая во все встречающиеся провалы. Когда мы выбрались из лабиринта погребенных под снегом бетонных обломков гаражей и искореженных автомобилей, я взмок окончательно. Пронесло на сей раз. Дальше места пойдут расчищенные и для нападения пригодные мало. Почти дошли.

Нет, все-таки это не северная промзона! Просто развлекательная прогулка какая-то! Вот в районе цементного завода нападения нужно ждать из-за каждого угла. Те, кто этим пренебрегает, обычно обратно не возвращаются. Но даже постоянная готовность дать отпор не является залогом успешного завершения патруля. А в этом отношении успехом считалось просто вернуться в Форт с первоначальным количеством конечностей. Развалины завода давали приют просто несчетному количеству самых разнообразных существ, а также ненормальных, промышлявших на них охотой, и мелких банд, резавших всех подряд. Патруль еще пытался худо-бедно контролировать пару центральных улиц, а на зачистку всего района ни сил, ни средств уже не хватало. Дружина в этом деле нам не помощник – они за пределы городских стен нос лишний раз высунуть боятся. Только когда совсем начальство прижмет.

Форт показался, когда мы миновали низину. Бывший центр захолустного северного городка – а теперь самое крупное поселение в северо-западной части Приграничья – расположился посреди освобожденного от развалин и обломков пространства. Сложенные из бетонных плит и шлакоблоков высокие стены вовсе не становились симпатичней от оранжевых и желтых заплат кирпичей. По верху шло несколько рядов «егозы», а через каждые сто – сто пятьдесят метров возвышались сторожевые вышки. Для большего эффекта лезвия среднего ряда колючей проволоки были посеребрены, а на внутреннее кольцо при малейших признаках опасности подавали напряжение. Башни щурились узкими проемами бойниц, с их высоты открытое пространство просматривалось прекрасно, и пробраться незамеченным к стене мог, пожалуй, только невидимка. Хотя серьезных нападений на моей памяти не случалось, начальник гарнизона не давал служивым расслабляться и чуть ли не еженедельно устраивал проверки. Ночью подкрасться было ничуть не легче: на электропитание прожекторов уходила большая часть энергии, вырабатываемой единственной сохранившейся ТЭЦ.

Дорога шла не напрямую к Форту, а, не доходя до стены метров сто, сворачивала по открытому пространству на север. Срезать путь никто не пытался: земля вокруг стен была густо засеяна противопехотными минами, магическими ловушками и волчьими ямами. Вот и приходилось тащиться мимо башен к западным воротам и надеяться, что часовые с недосыпа не примут возвращающийся отряд за ватагу бандитов или хуже того – ледяных ходоков. Установленные на вышках крупнокалиберные пулеметы были способны справиться с куда более серьезной угрозой, чем полтора десятка человек. А уж если вспомнить об авиационных пушках и огнеметах, то становилось совсем тошно. Пушки монтировались не в башнях, а на верхних этажах жилых домов, которые оказались вмурованы в стену Форта и стали ее частью. Мимо одного из таких зданий с наглухо забетонированными оконными проемами мы сейчас и проходили. Хорошо хоть днем возвращаемся. Пусть сейчас и слепят отблески солнца на отполированном ветром насте снега, но это в любом случае лучше, чем бьющие по глазам лучи прожекторов.

– Ну, и долго нам тащиться еще? У меня щас ноги отвалятся. – Макса качнуло, и он зацепил меня плечом.

– Ползи быстрее! Почти пришли уже. – Шедший сзади Вышев пихнул его в спину, протиснулся между нами и, обогнав еще пару человек, пристроился за Дроном. Во хромой дает! Еле ковыляет ведь, а все равно вперед лезет. Самый умный, блин! Понятно, что чем раньше в шлюз пролезешь, тем меньше ждать, пока идущих перед тобой проверят, но надо же и совесть иметь. Да ну и фиг с ним. Сзади кто-то матернулся, но сил на выяснение отношений уже не было. Ничего, глядишь, в кабаке морду набьют.

А вот и западные ворота. Под проход в Форт с этой стороны приспособили бывший подземный переход. Поэтому и приходилось каждый раз скатываться и карабкаться по заледенелым ступеням. Это еще ничего, на восточной стороне воротами служила труба ливневой канализации. Полсотни метров в полусогнутом состоянии – то еще удовольствие. Понятно, что западными и восточными воротами пользовались только патрульные, дружинники да ремонтные бригады, следящие за состоянием стен. Все остальные, в том числе и редкий автотранспорт, попадали в Форт с юго-востока, где был нормальный пропускной пункт.

В подземном переходе оказалось еще холодней, чем в продуваемом ветром поле. Промороженный воздух окутал ледяным одеялом, забрался под одежду и начал стремительно высасывать остатки тепла. Как в морозильнике, блин. На стенах белел толстый слой изморози, пол покрывала корка льда. Да, обленился гарнизон, раньше хотя бы наледь счищали. Потолок чернел темными провалами, в которых давно уже не было электроламп. В держателях факелов торчали лишь потухшие огарки, а единственным освещением с натяжкой можно было считать узкие щели под потолком в стене, перегородившей проход. Сквозь них пробивались лучи света, которые кое-как освещали нам дорогу.

Пару раз дернувшись, железный люк со скрежетом сместился в сторону. В освободившийся проход начали по очереди протискиваться бойцы отряда. Проверка человека проводилась минут за пять, так что когда подошла очередь, мои ноги порядком закоченели. Пролезая внутрь, я зацепился лыжами за край люка и едва не впечатался головой в стену шлюза, как это случилось в прошлый раз. Сзади, как всегда, лязгнула перегородка. Теперь можно и покемарить, тем более что ничего интересного в клетушке нет. На стенах ни окон, ни отверстий. За прошедшие посещения мне удалось рассмотреть только отдельные руны и части странной пентаграммы на полу. С помощью каких заклинаний или приборов нас тут просвечивают, неизвестно, но проверка проводилась самая серьезная. Помню, полгода назад одного из патрульных подменил серый перевертыш, так это обнаружилось уже через пару минут после того, как тот зашел внутрь шлюза. А мы с перевертышем общались никак не меньше недели. И это при том, что сопровождавший нас тогда Петр Линь считался одним из сильнейших колдунов Гимназии. Ну, может, не сильнейшим, но уж во второй десяток-то он входил однозначно.

Лязгнув, ушла вбок дверь. Я подхватил мешок и вывалился из шлюза. В небольшой комнатенке три на четыре метра находились три охранника: один сидел за высокой стойкой рядом с дверью, двое других торчали по дальним углам. Зарешеченная лампа над выходом заливала все помещение ослепительным светом.

– Ну и на хрена эта иллюминация? Сделайте послабее, глазам больно. – Я прикрыл лицо ладонью.

– Проходи живее. – Караульные не обратили на мою просьбу никакого внимания. Уроды. Понятное дело, в эту дыру загоняют только проштрафившихся.

В начинавшемся за дверью длинном коридоре было гораздо теплей, чем в подземном переходе, а через каждые пять метров под потолком светились тусклые лампочки. Дойдя до первой развилки, я повернул направо. Вот и арсенал. Теперь только избавиться от ружья и все – две недели свободы. Обычно перегораживающий дверной проем лист стали, приваренный на металлическую решетку, был открыт и из арсенала доносились возбужденные голоса. Оказалось, что за стоящим у стены столиком уже успел расположиться сосредоточенно тасовавший колоду карт Кот, а пара караульных сидела напротив и о чем-то спорила.

– Присоединяйся, в храп зарежемся. – Кот указал колодой карт на свободную табуретку.

– Не, спасибо. В другой раз. – Ага, делать мне больше нечего, как с тобой в карты играть. Кота даже шулером назвать нельзя: за руку его никто не ловил, но вот шла ему карта, и все тут. Караульные, те-то от скуки опухли, а мне все жалованье спустить совсем не с руки.

Длинная комната, где хранилось оружие патрульных, была когда-то давным-давно выкрашена в темно-зеленый цвет, пол покрывала коричневая кафельная плитка. Я прошел по узкому проходу между стоящими с двух сторон шкафчиками и остановился перед своим. На покрытой осыпающейся хлопьями синей краской дверце был аккуратно выведен желтый номер: «771». Не знаю, откуда взялась такая нумерация – по моим подсчетам, оружейных шкафов в комнате было никак не больше шести-семи десятков.

Присев на корточки, я просунул ладонь под днище и вытащил висевший на загнутой проволоке ключ. В патруле он мне без надобности, а так хоть не потеряется. Замок со скрипом открылся, как обычно, заусеница на ключе уколола палец. Каждый раз собираюсь отшлифовать, но все руки не доходят. Да и замок маслом смазать не помешает. Выложив двустволку, оставшиеся патроны и лыжи, я захлопнул дверцу, закрыл замок и сунул ключ в нагрудный карман рубашки. Пистолет Лысого оставлять не стал, только вытащил его из кармана фуфайки и засунул на самый низ вещмешка.

На выходе у решетки уже успел разместиться заведующий арсеналом, который разогнал картежников и разложил на застеленном газетой столе разобранный автомат. Никакого, понимаешь, уважения к карточной игре. Правильно, сам-то он только в преферанс и играет. Причем играет очень даже неплохо. А вид, как у слесаря после запоя: весь какой-то помятый, армейский камуфляж в масляных пятнах самых разных форм и размеров, колени и локти протерты, а щетина запросто может поспорить по длине с остатками волос. Было Смирнову под полтинник, но из-за глубоких морщин, обветренного лица и лысины он выглядел старше своих лет. Услышав мои шаги, Петрович обернулся и повертел испачканными машинным маслом руками: «Мол, ручкаться не будем».

– Ну и как делишки? – Он потер тыльной стороной ладони лоб и поправил сдвинутое на затылок кепи.

– Да потихоньку, Петрович. Нормально. – Я остановился у выхода. С Петровичем пообщаться стоит. Мало ли чего в Форте за две недели произойти могло? Заодно насчет патронов не помешает договориться.

– Вы ж в Ключах были? Когда пиво привезут?

– Да я даже не знаю. Вроде к концу месяца собирались.

– Надо будет зайти к Яну. Заказать бочонок, пока не поздно. – Петрович задумался. – Слушай! Ты ж по-любому сейчас к Яну заходить будешь? Передай, пусть запишет на меня бочонок светлого.

– Да без проблем. А то Крис опять все на корню скупит, как в том месяце, – кивнул я. Если Крис выкупит весь завоз оптом, то снова придется платить в «Берлоге» двойную цену. Кроме как в Ключах, пиво больше нигде не варили, а попадавший время от времени с той стороны пастеризованный и разлитый в бутылки, пластик или жесть хмельной напиток с ним сравниться не мог. Надо по деньгам прикинуть, может, в самом деле, скинуться с кем-нибудь, выкупить бочонок. Жалко, Шурик в Нижнем хуторе застрял! – А, кстати, что насчет пайка?

– Талоны у сержанта на пропускной. Жалованье на следующей неделе обещали.

– Паек в «Весне» получать или на склад завезли? – Я прикинул, успею ли отовариться прямо сейчас или стоит отложить это дело до завтра.

– В «Весне». Можешь продуктами взять, можешь там по талонам харчеваться. – Неожиданно Смирнов хлопнул себя ладонью по лбу. – Слушай, Лысого, говорят, волколак задрал?

– Ага! – Надеюсь, на мою гримасу внимания он не обратил.

– Не повезло. Ну, да с его фартом не в патруль ходить, а из дома нос не казать. – Петрович цыкнул зубом и покачал головой.

– А что такое? – Не слышал, чтобы у Лысого были какие-то проблемы.

– Да он в последний раз из «Серебряной подковы» без портков ушел, еще и должен остался. Даже нательный крест свой серебряный отдал. Все отыграться хотел. Если масть не пошла – иди спать. Нет, все ж умные.

Лысый проигрался? Да еще и долг на нем повис? Как же он крест вернуть умудрился? Интересно. Может…

– А кому… – Договорить я не успел: в дверь влетел один из гарнизонных и сразу с порога заорал:

– Петрович! Интендант, сволочь, совсем оборзел! По последней заявке он реально только половину патронов выделил. Стас с пацанами два ящика с цинками приволок, а больше, говорит, не будет, и не надейтесь даже. Пойдем, тормознем его, пока не свалил!

– Ладно, Лед, увидимся еще. – И Смирнов выскочил в дверь. Я двинулся следом, но понял, что ближайшую пару часов ему будет не до меня: прижимистость и тяжелый характер интенданта были широко известны. Ну и ладно, успеется.

На пропускной меня тормознул пожилой сержант, сидевший с напарником в будке, толстое стекло которой было забрано мелкой железной сеткой.

– Ничего запрещенного не тащишь? Оружие, взрывчатку, несертифицированные артефакты?

– Да зачем же? Правила знаю, – усмехнулся я и с честным видом подошел к вертушке.

– Знают они, грамотные шибко, – пробурчал сержант, просунул в прорезь толстую амбарную книгу, после чего лязгнул запором и, отвернувшись к шахматной доске, продолжил, обращаясь уже к напарнику: – На той неделе один такой умник амулет, заряженный закатным муаром, протащить пытался. Нет, ты скажи, зачем они полных идиотов в патрульные берут? Ясно же на инструктаже говорят: все магические шмотки в досмотровой камере обнаружены будут. Нет, тащат. Двух недель не проходит, чтобы пронести не попытались.

– Да это их Ян с панталыку сбивает. Деньги хорошие за товар дает, вот и хитрят, придурки. – Второй контролер отхлебнул чай и переставил пешку. – И вообще, давно пора металлоискатель поставить.

Пистолет – не амулет, только если специально шмонать, найти можно. Так что я спокойно обмакнул перо в чернильницу и расписался за талоны. Сержант придирчиво осмотрел подпись, вытащил из железного ящичка отпечатанные на грубой желтой бумаге талоны и просунул мне. Отправив сложенные листы в карман рубашки и пройдя через вертушку, я оказался у лестницы. А насчет артефактов прав старый перечник: последнее дело их через шлюз пытаться пронести. Никому еще не удавалось. И думаю, не удастся.

Снова ступени подземного перехода, только теперь мне вверх. В Форте почему-то теплее, чем снаружи. Может, потому что ветра нет? Или мне только кажется? В любом случае не май месяц. Дурацкая присказка. Здесь и в мае такой дубак стоит, что зуб на зуб не попадает. Я огляделся по сторонам и двинулся по направлению к ближайшей двухэтажке. Дом этот нельзя было спутать ни с одним другим, находившимся внутри городских стен. И дело не в двух этажах: пятиэтажных и девятиэтажных домов как раз немного, ими в основном окраины застраивали. Главным отличием этого дома от других был его ухоженный вид. Все окна застеклены и даже вымыты, прорех в шифере нет, а свежая штукатурка бежевого цвета покрывала стены не только со стороны дороги, но и со двора. Над центральным подъездом сверкала начищенными медными буквами вывеска «Торговый дом «Янус». Место на первый взгляд для магазина неподходящее: от юго-восточного пропускного пункта – торговых ворот Форта – далеко, да и до центра топать и топать. Но вопреки этому торговля процветала. Все возвращающиеся через западные ворота патрульные спешили избавиться от трофеев и на вырученные деньги спрыснуть удачное возвращение в ближайшем кабаке. А за редкими вещицами сюда захаживали перекупщики со всего Форта. Опять-таки люди, собирающиеся за стену, обычно вспоминают о разных недостающих мелочах в самый последний момент – не бежать же за ними через половину города? Да и Миша Чернов – пивовар из Ключей – свое пиво продавал исключительно через Яна, который был владельцем магазина.

– Лед! Подожди! – Макс выскочил из подземного перехода и, скользя на утоптанной и раскатанной дорожке, подбежал ко мне. – Слушай, а чего меня автомат в арсенал сдать заставили?! Он же не казенный!

– В Форте с огнестрельным оружием только дружинники могут появляться. Ножи, луки, топоры, арбалеты – это пожалуйста, а про ствол даже не думай.

– Дак мы ж патрульные! Чем мы хуже Дружины? – Макс начал горячиться и размахивать руками. Его понять можно, за время патруля с оружием сживаешься. Но и запрет на ношение огнестрельного оружия обоснован – слишком уж стволы привычными становятся. И любая пьяная ссора имела бы неплохие шансы закончиться не обычной поножовщиной, а настоящим сражением. А уж в Дружине как смертность бы взлетела! Поэтому у ворот организовали арсеналы: у западных и восточных только для патрульных, у юго-восточных – общедоступный. Дружинники пользовались хранилищами в околотках и центральном участке.

– Дружинники тоже только при исполнении с оружием таскаются. – Я поправил топор за поясом (все время сбивается, надо петлю какую-нибудь приспособить) и прикинул, что мне светит за ношение пистолета. Получалось, что ничего хорошего. Если запалят, вкатают на полную и отмазаться не получится. Это был один из немногих законов, соблюдавшихся неукоснительно, а второй раз на удачу мне рассчитывать уже не стоит. Но Макса я, похоже, не убедил и поэтому ткнул его кулаком в плечо: – И даже не думай, понял? Или на виселицу угодишь, или в штрафной отряд на северную промзону. Тебе оно надо?

– Да ладно, че ты в самом деле? – Он вскинул руки. – Понял я, понял. Какие планы на вечер?

– Не знаю, мне бы до дома доползти, а там видно будет.

– Давай вечером в «Берлогу» завалимся, я проставляться буду. Ты как?

– Да без проблем. Во сколько? – Выпить сегодня я собирался и так, а тут такой повод. Паренек-то соображает: первое возвращение из патруля, да еще и без единой царапины, отметить просто необходимо.

– Часов в шесть нормально будет?

– Договорились.

– Тогда до вечера. – Макс хлопнул в ладоши, поправляя перчатки, развернулся и потопал по дороге, ведущей к центру Форта.

Так, значит, до шести надо успеть все дела порешать. А сейчас сколько? Часами я как-то не обзавелся, но, судя по наметившемуся на прояснившемся небе бледному серпу месяца, у меня в запасе часа два, не больше. Стоит поторопиться. Пока трофеи сдам, пока до дома дойду, уже и время подойдет. А отложить торговое мероприятие никак не получится, жалованье когда еще выплатят. Да и с Яном парой слов перекинуться надо.

Когда я подошел к зданию торгового дома, из распахнувшейся двери вышли Стас Тополев и тезка хозяина магазина Ян Ревень. Пулеметчик и снайпер весело ржали, видно, деньжатами разжились.

Увидев меня, Ян щелкнул по кадыку и натянул перчатку:

– Пошли, Лед, до «Весны», туда сейчас Виталик подвалит. Выпьем по чуть-чуть, да и талоны заодно отоварим.

– Не, я в «Берлогу» вечером пойду, Макс проставляться будет. – Я ухватился за ручку двери и не дал ей закрыться. В «Весну» я захаживал получить паек или когда подходили к концу сбережения. Цены там не задирали, кормили прилично, а патрульных и в долг обслуживали. Хозяйка «Весны» ничем не рисковала: если должник не возвращался из патруля, деньги выплачивались из жалованья, причитающегося покойному.

– Ну, как знаешь. Если что, заходи. – Кивнув на прощанье, парни спустились с крыльца.

– Эй, вы двое! Закройте дверь уже! – Судя по голосу, раздавшемуся из магазина, кричавший был в бешенстве.

Не обратив внимания на крик, я переступил через порог и аккуратно прикрыл за собой дверь.

– А, это ты, Лед. – Приказчик вытащил ложечку из чашки с кофе и положил на блюдце. – Я думал, те два гаврика никак дверь закрыть не могут.

– Ничего, проветривать комнату тоже надо. Микробы, они, знаешь, свежий воздух не любят. Совсем как ты. – Я вытер валенки о коврик и прошел через полностью заставленную витринами и стеллажами комнату к широкому прилавку, за которым расположился приказчик. Поверх синего шерстяного свитера на нем был надет овчинный полушубок с отрезанными рукавами. На курчавых волосах словно приклеенная торчала черная вязаная шапочка. – Не жарко? Может, Вениамин, ты сам большой микроб?

– Ну что за день сегодня?! Сначала эти кровососом обозвали, теперь ты микробом. Сразу видно, люди с патруля в Форт вернулись. Без вас так спокойно было, ты даже не представляешь. – Вениамин закатил глаза, потом осторожно отхлебнул кофе и поинтересовался: – Ты по делу или просто погреться зашел?

– Ян Карлович у себя?

– Проходи.

Я и прошел. Вернее, попытался и едва не зацепился вещмешком за выступающий стеллаж. Со времени моего последнего визита и так неширокий проход в заднюю комнату стал еще уже. Я огляделся: так и есть, количество полок заметно прибавилось. А это только торговый зал, что у них тогда на складе творится?

– Присмотри за вещами. – Я скинул вещмешок с плеча, вытащил оттуда замотанный в тряпку меч и ногой запихнул мешок под полку. – Как вы только нужную вещь в этом бардаке находите?

– Зачем искать-то? Что под руку первое попадется, то и продаем. А за вещички не волнуйся, не думаю, что твои подштанники заинтересуют кого-нибудь из наших посетителей. – Вениамин промокнул вспотевший лоб носовым платком. – У нас респектабельное заведение, знаешь ли.

– И все же, будь любезен, присмотри. – Я развернулся и начал протискиваться между витринами, стараясь ничего не смахнуть на пол.

Массивная дубовая дверь была закрыта, но на мой стук изнутри почти сразу же откликнулись:

– Заходи, Лед, заходи.

– Здравствуйте, Ян Карлович! – Я плотно прикрыл за собой дверь и принялся расстегивать фуфайку, прикидывая, куда удастся ее пристроить на этот раз. Получалось, что только на пол: вешалка в комнате так и не появилась, а кушетка выглядела слишком чистой. Да, уютный кабинетик, ничего не скажешь. Может, все дело в том, что нет окон? Сразу начинаешь забывать об уличном холоде, а заряженный магической энергией светящийся шар до мурашек по коже напоминает ласковое майское солнышко. – Как здоровье?

– Как в том анекдоте: «не дождетесь». – Хозяин кабинета тихонько рассмеялся и отложил книгу. Несмотря на европейское имя, было в нем что-то восточное. Может, чуть желтоватый оттенок кожи? Или обычно невозмутимое выражение лица? Ничем особо примечательным его внешность не отличалась. Черные волосы без малейших признаков седины коротко подстрижены, щеки гладко выбриты. Стекла очков в тонкой оправе из серебристого металла сдвинуты на кончик носа. Ян не производил впечатления опасного человека, но пытаться надуть его не станет ни один обитатель Форта. Разве что только совсем недавно появившийся здесь и еще не успевший разобраться в том, «кто есть кто». Дело не в том, что Ян Карлович являлся одним из руководителей Торгового Союза, об этом как раз мало кто знал, а в том, что пытавшиеся его надуть обычно теряли намного больше, чем могли выиграть от своего обмана. Голова у Яна работала почище механизма швейцарских часов, которые он сейчас достал из жилетного кармана. Ян закрыл крышку, засунул часы обратно в кармашек и вытащил из стоящего рядом со столом бара бутылку. – По рюмашке?

– Не откажусь. – Фуфайка полетела на паркет. Положив меч сверху, я передвинул кресло к столу и плюхнулся в него. Ян Карлович набулькал полрюмки янтарной жидкости, немного плеснул и себе. По кабинету распространился восхитительный аромат коньяка. Я приподнял пузатую рюмку на уровень глаз и слегка склонил голову. – Ваше здоровье.

Ян приподнял в ответ свою и пригубил коньяк. Я сделал куда больший глоток. Замечательно. Не часто удается отведать такой замечательный напиток. Уже только ради этого стоит заходить к Яну почаще. В голове слегка зашумело. Увлекаться не стоит, сначала надо с делами разобраться.

– Перекусишь?

– Нет, пожалуй. Закуской такой коньяк только портить. – Я отпил еще и откинулся в кресле. – Что в Форте творится?

– А ничего хорошего. Гимназия с Лигой опять поцапались, с Городом какие-то проблемы начались. Сергей Петрович, воевода наш несравненный, грозится все утрясти, да только непохоже, чтобы у него хоть что-то путное выходило. – Ян снова поднял рюмку, но пить не стал, наслаждаясь ароматом.

– Все как обычно, значит.

– Да нет. Что-то непонятное затевается. Словно все чего-то ждут. Только непонятно чего. Такое впечатление, что послезавтра конец света, и мне об этом сообщить забыли. А остальные уже в курсе и отрываются на всю катушку. Долгосрочную перспективу никто в расчет не принимает, о последствиях не думают совершенно. На грубую силу ставки делают. Кириллов даже новый набор в Дружину объявил. Заметь, не в Гарнизон и даже не в Патруль, где хронический некомплект, а в Дружину, которая напрямую воеводе подчиняется и от недостатка личного состава отнюдь не страдает. – Торговец снял очки, потер виски и задумчиво продолжил: – Неправильно люди себя ведут, неправильно. Сестры вконец обнаглели, а Братство, наоборот, сидит ниже травы, тише воды. Создается впечатление, что они свои операции в Форте потихоньку сворачивают. И только Цех пока еще ведет себя так, будто ничего не происходит. Но исключения, как известно, лишь подтверждают правила.

Надо же, всего две недели в патруле был, а какая каша успела завариться! Что же такое случилось, если Кириллов в своих силах засомневался? Начальники Патруля и Гарнизона хоть и выполняют распоряжения воеводы, но подчиняются напрямую Совету. До сих пор позиции Кириллова в нем были непоколебимы, да и теперь его положению ничто не должно угрожать. Герман Бергман – директор Гимназии – всегда поддерживал воеводу. Торговый Союз в политику не полезет ни за какие деньги. Сестры Холода ничего не могут противопоставить альянсу колдунов и дружинников, а Братство еще не настолько сильно, чтобы действовать с позиции силы. Цех в таких играх никто в расчет не принимает. Он по сравнению с остальными не более чем уличная шпана.

– У Братства, похоже, интересы на севере появились, но что-то у них там не клеится. – Я вкратце рассказал о встреченном нами обозе.

– Думаешь, некромант ждал именно братьев? – Ян смочил губы в коньяке.

– А кого еще?

– Это не аргумент. Не одни же братья по той дороге обозы отправляют. Крыс мог месяц в засаде сидеть, добычу поджидать. Некроманты, они ж упертые.

– Ага, и за это время не удосужился своих мертвяков обобрать? – Я вытащил кошель, развязал его и высыпал на стол кольцо и цепочку со свастикой. – А покойнички ему богатенькие попались. Очень интересное, надо думать, захоронение было.

Ян приподнял цепочку, посмотрел на болтающуюся свастику и отложил в сторону:

– Тут ты, скорее всего, прав. Обычный некромант первым делом зомби своих проверяет. – Торговец достал лупу и, как заправский ювелир, начал внимательно обследовать кольцо. – Странная техника, не встречал такой еще. Не зря, видно, про дольмен на болотах болтали…

– А чего необычного-то? Сапфир, кабошоном ограненный, не такая уж и редкость, – перебил я Яна. Сейчас он задумался, сам с собой разговаривает – ничего серьезного, конечно, не скажет, а вдруг? Может, мне и про дольмен знать не надо? А у нас как принято: нет человека, нет проблемы.

– Во-первых, не сапфир, а аквамарин. Во-вторых, я про гравировку на платине. – Ян отложил лупу и уставился на меня. – Ну а, в-третьих, судя по твоему рассказу, братья разделали бы некроманта под орех. Это больше похоже на ловлю на живца, знаешь ли. И наконец, в-четвертых… все это наши измышления, а фактов, фактов у нас нет. Может, Братство решило частично перебазироваться на север. Может, это вынужденный отход на заранее подготовленные позиции. В конце концов, просто попытка спровоцировать кого-то на активные действия. Сплошные «может», «если» и «или». Делать на основании имеющейся информации выводы сродни гаданию на кофейной гуще. Ты согласен?

– Вам виднее. – Не соглашаться с очевидным смысла нет, открыто признаваться в собственной тупости – тоже.

– Вот видишь… Точные сведения нужны. Кольцо продать принес? – Сменив тему разговора, Ян Карлович перестал вертеть перстень в пальцах и положил его рядом с цепочкой.

– Угу, – промычал я, уткнувшись в рюмку с коньяком. – И цепочку тоже.

– Червонец за цепочку, еще три за кольцо.

– Что?! – Возмущение вышло у меня вполне естественным. – Да в цепочке раз в пять золота больше, а то и в шесть. Про кольцо я вообще молчу, уж если вы его интересным нашли, то что про других скупщиков говорить? С руками оторвут! Да и платина – это не золото. Плюс прекрасно ограненный камень и, заметьте, без малейших дефектов. Девяносто рублей золотом за все.

– Не надо передергивать. – Торговец покачал головой. – Кольцо я назвал не интересным, а странным. Это, согласись, вещи разные. И какое содержание золота в твоей цепочке «желтого металла», мне неизвестно. Полагаю, и тебе тоже. Или ты можешь показать пробирное клеймо? Нет? Тогда за цепочку империал, за кольцо тридцать пять.

– Маловато будет. Хоть червонец накиньте.

– Только из уважения к тебе накину еще пятирублевку. Больше не дам, и не проси.

– Добавьте пол-империала и забирайте.

– Ну что с тобой делать? Добавлю, куда деваться. – Ян сделал вид, что крайне расстроен слишком высокой ценой.

– По рукам. Двадцатку золотом, остальное серебром. – Я пригубил коньяк. Удачная сделка для нас обоих. Я быстро и по хорошей цене пристроил трофеи, Ян наварит на перепродаже не меньше меня. Надо бы успех закрепить. Я поднялся из кресла и взял с фуфайки клинок. – Меч посмотрите?

Хозяин кабинета осторожно принял протянутый клинок, внимательно осмотрел, повертел в руках и отложил на стол:

– Неплохая сталь, да и исполнение вполне приличное. За меч еще три империала добавлю. Или серебром?

– Серебром, – подтвердил я.

– И куда тебе столько? – Ян одним глотком допил коньяк и убрал пустую рюмку в бар. – Если не секрет, конечно.

– Да какой секрет? Патроны начинять буду. У меня только один с серебром остался.

– А что так?

– На той неделе нашу тройку бандиты прижали, пока отряд не подошел, пришлось почти десяток патронов с серебром расстрелять. Как вспомню, не по себе становится. И серебро жалко на бандитов тратить, и других патронов по оконцове уже не оставалось. До сих пор жаба давит.

– А чего из трупов потом не наковырял? – то ли пошутил, то ли всерьез поинтересовался Ян.

– Не успел, – честно сознался я. – К бандитам подкрепление могло подойти, и мы сразу к Ключам начали отходить.

– Охота тебе монеты портить? – Ян подошел к одному из шкафов, выдвинул ящичек и бросил мне небольшой моток темно-серой проволоки. – Держи, это за меч. Техническое серебро. Для тебя в самый раз будет.

Я несколько раз подбросил в руке проволоку. Неплохо. Грамм сто пятьдесят. Выгодная сделка, даже при том, что из-за пониженного содержания серебра проволоки на патрон придется тратить больше, чем монетных обрубков.

– Ну все, теперь осталось только осиновыми кольями запастись, и арсенал готов. – Я сунул проволоку в карман фуфайки и краем глаза заметил, как от удивления приподнялись брови моего собеседника.

– Решил податься в борцы с нечистью?

– Да нет, – рассмеялся я. – Просто по нынешним временам кол осиновый в любую минуту пригодиться может. Пару дней назад вампиры Нижний хутор до единого человека загубили.

– Их что, несколько было? – Изумлению Яна не было предела. – Они же одиночки, друг друга терпеть не могут!

– По крайней мере, пятеро было. Одиночка там бы не справился, пусть даже под видом гостя и сумел пробраться внутрь. – Я допил коньяк и отодвинул рюмку на край стола. – Пацаны болтают, может, кто из кровососов клан сбить смог?

– Этого еще не хватало. – Ян достал кошель. – Выходит, рыба и лес скоро подорожают.

– Рыба, та подорожает. Лес вряд ли. Хутор целехонек, наши парни в нем остались, так что как за лесом из Форта ездили, так и будут. А вот лов рыбы так сразу и не наладишь.

– Пятнадцать рублей золотом, остальное серебром тебя устроит? – Торговец положил на стол пятисотку и придавил сверху монетами.

– Вполне. – Я сгреб деньги. Пятикопеечную серебряную монетку, размером не больше ногтя мизинца, даже не стал смотреть и кинул в кошель. Империал – пятнадцатирублевая золотая монета царской чеканки – также подозрений не вызвал и отправился следом. А вот серебряный рубль я убирать не спешил, слишком он был какой-то покоцанный. Да и дырка неизвестно каким сплавом запаяна. Принимать монету или не стоит? И Яна обидеть нельзя, и по деньгам пролететь не хотелось бы. Вопрос…

– Что-то не так с рублем?

– Все в порядке, – принял я решение. Нормальная монета. Год чеканки 1831. Вес 4 золотника и 21 доля, если в граммах, то примерно 18. А что побитая, ничего страшного, стоимость ее это почти не уменьшает. – Ладно, пора и честь знать. А то сижу, отвлекаю вас.

– Что ты, Лед, что ты. Для друзей у меня время всегда найдется. – Ян подождал, пока я натяну фуфайку, и добавил: – Будет что интересное – заходи. Понимаешь, о чем я?

– Обязательно, если что-нибудь узнаю, сразу забегу, – кивнул я и уже почти вышел из кабинета, но, вспомнив про просьбу Петровича, развернулся. – Смирнов просил придержать для него бочонок светлого, когда пиво из Ключей придет.

– Хорошо, запомню. – Ян надел очки, достал книгу, которую убрал при моем появлении, и уже мне в спину продолжил: – Поосторожней, Скользкий. Ты и так по краю ходишь, а сейчас неизвестно, что в Форте затевается. Лишний раз на рожон не лезь.

– О чем это вы, Ян Карлович? – замерев на пороге и не поворачиваясь, поинтересовался я.

– А помнишь, как там у Есенина: «Будто я в кабацкой пьяной драке получил под сердце острый нож»? Или слова не те? Разницы, в общем, никакой… Да ты не стой в дверях, иди уже.

Я прикрыл за собой дверь. Мать вашу! Да что ж такое творится?! Ян по-пустому болтать не станет, раз говорит, стоит прислушаться. Вернулись изрядно ослабшие за прошедший день сомнения по поводу найденного пистолета и поведения Дрона. Не об этом ли предупреждает Ян? Может, стоит с ним посоветоваться? А что, собственно, я расскажу? Возможно, меня хотели убить? Или не меня, а Макса? А может, все-таки волка? Дурдом. Ладно, поживем – увидим. Я вытащил из-под полки мешок и направился к выходу. За время беседы на улице стемнело, и комнату освещала одиноко висевшая под потолком стоваттная лампочка. Абажура не было, но по нашим временам это ни о чем не говорило: наличие электрического освещения само по себе является роскошью.

– И что, так ничего и не купишь? – Вопрос Вениамина застал меня уже у входной двери.

– Нет, ты ж все равно ничего найти не сможешь, – отшутился было я, но передумал и вернулся к прилавку. Патроны мне выдадут, но, скорее всего, не раньше следующего патруля, а боеприпасы серебром начинить надо, пока время свободное есть. – Хотя нет, постой. Два десятка патронов двенадцатого калибра. Полдюжины с пулями, четырнадцать с картечью. И запиши на мой счет.

– Я тебе только на могильном камне надпись оформить могу. И даже денег не возьму. – Приказчик достал из-под прилавка коробку и начал выкладывать из нее патроны. – Два рубля золотом с тебя.

– Держи. – Я нашарил в кошеле пятикопеечную серебряную монету, припечатал ее к прилавку и начал складывать патроны в мешок. – Злой ты.

– Я злой?! – вытаращил глаза Вениамин. – Да я само воплощение доброты. Смотри, какую игрушку для тебя придержал. Автомат, я понял, штука для тебя слишком сложная, а это ружьишко в самый раз будет.

– Ну-ну, давай посмотрим, что ты там заначил. – Автоматами я действительно не пользовался. И по патронам дороговато выходит, и с меткостью у меня кое-какие проблемы имеются. То ли дело засандалить картечью.

– Во! – На прилавок лег длинный сверток. Когда ткань была развернута, показалось укороченное ружье с двумя вертикально расположенными стволами. Потирая руки от удовольствия, Вениамин начал расхваливать товар. – Зацени штуцер. Уж не знаю, как местные кулибины это соорудили, но результат внушает уважение. Верхний ствол гладкоствольный двенадцатого калибра, нижний нарезной – девять миллиметров. И заметь, винтовочные патроны подаются автоматически, магазинная коробка на четыре патрона, плюс еще один в стволе. Можно и оптику нацепить к тому же. Не бабушка, а мечта удава.

– Почем отдаешь? – Ружье меня впечатлило. Если хватит денег, возьму, не задумываясь.

– Сто шестьдесят золотом. Торг неуместен, не сбавлю ни полушки. И старую твою раздолбайку больше чем за тридцатник не возьму. – Круглая физиономия приказчика так и сияла от удовольствия. Наверняка знает, что столько потратить я себе позволить не могу.

– Занятная игрушка, – протянул я. Если поднапрячься, занять под жалованье, не платить за жилье и пристроить паек, все равно столько денег не наберется. Только… Только если не сдать фляжку. Серебра в ней немало, еще наскрести… Выбросить эту мысль из головы удалось с трудом: не могу я себе позволить в долги влезать, да и фляжка – это, пожалуй, единственное, что у меня осталось от прежней жизни. Я покачал головой и натянул ушанку. – Может в следующей жизни…

– Хозяин – барин. Смотри, еще пару дней я ее для тебя придержу.

– До свиданья. – Внимания на издевку я обращать не стал. Не стоит оно того.

– Будут деньги – заходи.

– Пошел ты, – пробормотал я себе под нос и захлопнул дверь. Холодный воздух обжег ноздри. Похолодало. Не спеша я двинул в сторону центра. Снег тихонько поскрипывал под валенками, глаза постепенно привыкли к темноте, и я ускорил шаг, стараясь держаться ближе к середине дороги. Кое-как сохранившиеся здания не были освещены, чернели мрачные провалы дверей и окон. Приближаться к ним совсем не безопасно. Конечно, от нечисти Форт зачистили давным-давно, но от грабителей так легко избавиться не получилось, несмотря на все усилия Дружины.

Слева открылся пустырь, посреди которого из-за высокой, обнесенной колючей проволокой стены выглядывали мрачные здания бывшей женской тюрьмы. Давным-давно это место присмотрели себе Сестры Холода и за последние годы превратили тюрьму в неприступную крепость. Чистенький пустырь кардинально отличался от заваленных мусором подворотен. Оно и понятно: тащить отходы к тюремному забору дураков нет: Сестры столь явного неуважения не прощают.

Немного дальше, у зала игровых автоматов «Captain F.» два хмурых работника городского крематория грузили в труповозку уже окоченевшее на морозе тело. На снегу остались черное пятно крови и разлетевшиеся бутылочные осколки. Ко всему привыкшие кони спокойно ждали, пока грузчики устроят на санях труп. Два дружинника о чем-то расспрашивали переминающегося с ноги на ногу охранника. Что за место здесь такое? Каждую неделю поножовщина.

По мере приближения к центру развалины уступили место домам, находившимся в более приличном состоянии: подъезды перекрыты железными дверьми, на окнах крепкие ставни. Кое-где из щелей в ставнях пробивались лучи света. Время от времени на соседних улицах мелькали силуэты спешащих по делам людей. Разгоняя темноту чадящим факелом, мимо протопали трое дружинников. Пуховики, ватные штаны и меховые шапки отлично защищали от холода, а руки наверняка закоченели – кожаные перчатки, будь они хоть трижды на меху, в такую погоду не самый удачный выбор. Но ничего не поделаешь, в варежках из автоматов не постреляешь. Дружинники покосились на меня, но останавливать не стали. То ли узнали, то ли их смена уже закончилась.

На небольшом пятачке у перекрестка бойко шла торговля. Припозднившиеся покупатели выбирали разложенные на картонных коробках и деревянных ящиках товары и спешили по домам, пока еще окончательно не стемнело. Немного на отшибе, протягивая скрюченные руки к прохожим, выпрашивал милостыню урод. Редко-редко кто-нибудь останавливался и кидал мелкую монету или замусоленную бумажку в валяющуюся на снегу шапку. Большинство старалось даже не смотреть на непропорционально большие выпученные глаза, шишковатый лоб и короткие, словно обрубленные пальцы.

Свернув с широкой дороги на еле заметную тропинку и пройдя сквозь дыру в заборе, я оказался у трехэтажного здания еще дореволюционной постройки. Его можно было бы счесть даже красивым, если бы не безобразное состояние, в котором оно находилось. Большинство окон выбито, несколько колонн обвалилось, а тяжелые дубовые двери, сорванные с петель, валялись рядом со входом. На первый взгляд не очень впечатляет, но это жилище, кстати, бывшее раньше городским моргом, вполне меня устраивало. Поскользнувшись и едва не упав на занесенных снегом ступенях, я поднялся на крыльцо. Холл был засыпан снегом, занесенным сюда гуляющим по дому ветром.

Резкая боль обожгла запястье, когда я входил в дверь. Да что такое творится сегодня! Шипя сквозь стиснутые зубы, мне удалось закатать свитер и стянуть с руки браслет, покрытый мелким серебристым узором. Темный металл браслета уже начал остывать, боль же проходить не спешила. Ничего, ожога нет, и то хорошо. Я защелкнул остывший амулет на запястье и направился к спуску в подвал. Ведущая вниз лестница была очищена от снега, да и чем ниже, тем теплей становился воздух. Спустившись на пару пролетов, я оказался в уходящем в глубь здания темном коридоре. Первая от лестницы дверь была заперта, зато вторая, едва слышно скрипнув, открылась внутрь. Из комнаты ударил едкий запах раскаленного металла и паленой кожи. Это еще откуда? Вроде хозяин особняка раньше пытки не практиковал. Или это новый способ улучшить сбор квартирной платы? Вряд ли, и старый пока неплохо работает.

– Закрывай быстрей, сквозит. – Высокий старик в доходящей до пола коричневой хламиде увлеченно нагревал маленький тигель на пламени газовой горелки. Рядом на столе лежала раскрытая книга. Кроме синего с желтой каймой лепестка пламени, на котором нагревался металл, освещение в комнате отсутствовало. Но темно в просторном помещении не было. Казалось, свет излучали сами неоштукатуренные кирпичные стены. Поворачиваться в мою сторону маг не стал. – Кому сказал: быстрее! Не видишь, я сплав готовлю?

Пространство комнаты было настолько насыщено энергией, что по коже побежали мурашки, а волосы зашевелились и встали дыбом. Не самая полезная для здоровья атмосфера. Но ничего другого, кроме как подождать, не оставалось. Все равно, пока маг в таком состоянии, дела с ним обсуждать бесполезно. Еще и кинет чем-нибудь тяжелым.

– Не стой столбом. – Старик отмерил на весах немного желтоватого порошка и высыпал в тигель, потом несколько раз провел над ним руками. – Табуретку бери. Я уже заканчиваю.

Дойти до табуретки, стоявшей у забитого книгами шкафа, я не успел. Что-то заклокотало, цвет пламени газовой горелки стал фиолетовым, а спустя мгновение из тигля брызнул расплавленный металл. Блин, так и заикой стать можно! Ни одна из капель не коснулась мага, но несколько угодили на раскрытую книгу, кожаные страницы которой недовольно зашипели. Теперь понятно, откуда запах взялся.

Старик что-то недовольно пробормотал, потом добавил еще пару слов на неизвестном мне языке. Судя по интонации, какое-то ругательство. Пара пассов руками, и о произошедшем извержении напоминал только запах и обожженная в нескольких местах поверхность стола. Капельки расплавленного металла, попавшие на столешницу, книгу и кафельный пол, бесследно растворились в воздухе.

– Опять стабильность потока не выдержал, – словно оправдываясь, проворчал маг, перекрыл вентиль газовой горелки и уселся на край стола. – Чего тебе?

– Аарон Давидович, я вам когда-нибудь квартирную плату задерживал?

– Не припомню такого. – Хозяин здания бывшего морга, среди постояльцев за глаза именуемый Гадесом, перестал болтать в воздухе ногами и поправил ремень, удерживающий на ступне толстую деревянную сандалию. – Ты с какой целью интересуешься?

– Зачем тогда вы режим напоминания на моем амулете активировали? Предупреждал ведь, что внесу плату, когда вернусь из патруля. – Я достал кошель и подошел к столу. Доходный дом Гадеса был одним из немногих мест в Форте, да, пожалуй, и во всем Приграничье, где можно было не волноваться за собственную жизнь и без опаски оставлять ценные вещи. Достигалась подобная безопасность весьма неординарным способом: все здание было защищено мощнейшим магическим полем. Беспрепятственно внутрь мог проникнуть только тот, для кого Аарон изготовил амулет. И в случае задержки платы за арендуемую комнатушку при пересечении защитного поля амулет напоминал об этом весьма болезненным нагревом.

– Точно, предупреждал. Извини, сынок, совсем из головы вылетело. – Маг соскочил со стола, захлопнул книгу и поставил ее в шкаф. – Кстати, ты ведь уже вернулся?

Намек тоньше некуда. Я выложил империал на стол. Аарон не глядя смахнул пятнадцатирублевую монету в рукав хламиды. Ловко. Любит деньги, шельмец. Плату Гадес драл несусветную, но и безопасность гарантировал соответствующую. Магом он был очень способным, и, учитывая интенсивность пересекающихся в окрестностях морга силовых потоков, пробить его защитные чары могли только объединенные усилия никак не меньше чем трети входивших в Гимназию колдунов. Будучи в здравом уме и сознавая возможные потери, Бергман на штурм не пойдет ни при каких обстоятельствах. Но была у этого обстоятельства и оборотная сторона: Аарон имел возможность поддерживать такую защиту, лишь находясь в непосредственной близости от морга. Так что за последние несколько лет он ни разу не покидал этот подвал. Не могу сказать, чтобы это сильно мага угнетало, но и на пользу его характеру добровольное заточение явно не пошло.

– Остаток долга и аванс за следующий месяц. Недели через две оставшуюся часть внесу. До встречи. – Я быстренько выскочил в коридор. Нечего Гадесу глаза мозолить, еще вспомнит про обещанное повышение кварт-платы. К тому же от насыщенного магической энергией воздуха у меня зуд по всему телу. Сыпью бы не покрыться, как в прошлый раз.

– Удачи, сынок. И не забудь, со следующего месяца с тебя на два золотых больше.

– Да помню я! – Забудет он о деньгах, как же. Дойдя почти до самого конца коридора, я остановился перед дверью и приложил браслет к овальной металлической блямбе, тонкие линии гравировки на которой напоминали нанесенный на металл отпечаток пальца. Покрутив запястье, чтобы линии на амулете и пластине совпали, я дождался мелодичного перезвона. Спустя мгновение раздался щелчок открывающегося замка. Вот я и дома.

Узкий пенал почти полностью был завален немудреными пожитками. Причем более-менее ценное имущество лежало вперемежку с бесполезным хламом, выкинуть который не доходили руки. Ящик с консервами соседствовал с мешком, забитым грязным бельем. На коробку с порохом, капсюлями, пыжами и картечью я пристроил разобранный радиоприемник. В дальнем углу стоял свернутый матрац, на нем одеяло и подушка. Пустая трехлитровая банка обнаружилась рядом с дверью. Хоть убейте, не помню, как она здесь оказалась.

Мебели не было абсолютно никакой. Шкаф заменяла доска, приколоченная железными штырями прямо к стене. На ней на деревянных колышках висели плащ, кое-как утепленный кроличьим мехом, и короткая кожаная куртка. Плащ я надевал, когда мотался по Форту, куртка была летней формой одежды.

Мысли о том, что неплохо бы повыкидывать к чертям собачьим весь хлам, посещали меня всякий раз после возвращения из патруля. Но сначала полно более важных дел, а потом привыкаешь, да и жалко на всякую фигню время тратить.

Вот и сейчас, когда, пытаясь подойти к вешалке, я споткнулся о прислоненные к стене сулицы и только чудом не разбил единственную приличную посудину – трехлитровую банку, – в моей голове начал формироваться план глобальной очистки комнаты от скопившегося барахла. Размышления по поводу сего мероприятия прервала доверху заполненная разнокалиберными патронами и стреляными гильзами жестянка из-под катушки кинопленки, которая едва не свалилась мне на голову. Надо быть повнимательней, а то так и инвалидом недолго остаться.

Быстренько раскидав вещи по комнате, я задумался, чем заняться в первую очередь. Ничего полезного сегодня сделать все равно не успею, но водой запастись просто необходимо, а то завтра утром от сушняка умру. Водопроводный кран, из которого, только Гадесу ведомо, каким чудом, продолжала идти ледяная вода, располагался в самом конце коридора. Пока донес оттуда трехлитровку, пальцы свело от холода. Знал бы – перчатки надел.

На сегодня вроде все. Грязные и пропотевшие шмотки я засунул в едва вместивший новую порцию белья мешок. Мешок выставил к двери, чтобы опять не забыть отнести в прачечную. За стирку придется раскошелиться, но чистых вещей у меня уже не осталось. Потертые черные джинсы, заштопанный свитер, фланелевая рубашка и теплые носки с трудом были извлечены из-под завалов. Тяжелые ботинки и меховые стельки обнаружились между ящиком с тушенкой и сваленными в кучу частями доспехов. Найти бы кожаные перчатки, и я готов. Ага, вот и они торчат из кармана куртки.

Осталось разобраться с оружием и деньгами. Вытащив с помощью ножа из стены кирпич, я засунул в открывшийся тайник пистолет и кошель с деньгами. Взамен достал золотую чешуйку – единственную монету, чеканящуюся в Форте на монетном дворе Торгового Союза, – и золотую же двадцатипятирублевку, выпущенную Банком России. Должно хватить. После того как вставил кирпич на место, затер щели пылью. Схрон аховый, конечно, но лучше, чем ничего. Монетки отправились в специально пришитый для этого на рубашку кармашек. Свой новый тесак в кое-как подогнанных ножнах прицепил на ремень, пару метательных ножей засунул в петли, пристроченные к внутренней поверхности плаща. В Форте Дружина навела какое-то подобие порядка, но никогда не знаешь, на кого по синей волне нарвешься.

Вроде все. Или еще что-то забыл? Блин! Талоны! Я развязал мешок с бельем, вытряхнул рубашку и достал из кармана талоны. Ну да, здесь и ключ от оружейного шкафчика. Но с ним-то от стирки ничего не сделается, а вот пайковые мои плакали бы. И куда их пристроить? Ключ надел на гвоздь, до середины вбитый в полку и загнутый кверху, свернутые листы пайковых талонов, придавив сверху кастетом, положил на картонный ящик с тушенкой. Теперь все.

Еле слышный гул в голове заставил насторожиться и схватиться за нож. Это что за чертовщина? Несколько кирпичей начали, меняя свою форму, оплавляться, и через пару мгновений на меня смотрело лицо Гадеса, словно вылепленное из расплавленной кирпичной массы.

– К тебе пришли, – едва заметно шевельнулись губы, и маска начала разглаживаться, исчезая в стене.

Я прикоснулся к ставшим неотличимыми от соседних кирпичам рукой. Даже не нагрелись. Ну, ни фига себе! Это что, новая услуга – магический домофон? Ладно, потом у Гадеса узнаю, надо пойти посмотреть, кто приперся. Вроде никого не жду. Накинув плащ, я захлопнул за собой дверь. Все равно уже в «Берлогу» пора.

На крыльце морга стояла странная неподвижная фигура человека. Лица в темноте было не разобрать. Ладно, если что, Гадес меня прикроет. Подойдя поближе, я узнал Макса. Он не шевелился, не моргал и, похоже, даже не дышал. Не понял, чего это с ним?

– Статус гостя подтверждаешь? – Голос раздался прямо в моей голове. Теперь все понятно: Макс слишком настойчиво пытался попасть внутрь, поэтому и попал под заморозку. Еще легко отделался. Хорошо, успел сказать, что ко мне пришел, а то охранная система могла и более жесткие меры применить.

«Только на сегодняшний день», – мысленно сформулировал я ответ, и Макса отпустило. Он начал оседать на снег, резко взмахнув руками, дернулся и сумел выпрямиться.

– Чего? Я тут, это… е-е-е… – Постепенно его взгляд прояснился, а речь стала осмысленной. – Да че за фигня творится? На крыльцо зашел – и как обухом по голове. Ничего, блин, не помню. Только голоса какие-то.

– Магическая защита сработала. Ты чего приперся?

– Дак с общаги в «Берлогу» шел. Дай, думаю, за тобой зайду. По пути ведь. – Бедолага постучал по затылку ладонью. – Ты как, идешь?

– Пошли. – Я похлопал себя по карманам – вроде ничего не забыл, – накинул капюшон и спустился с крыльца. Так, если по центральной аллее пойдем, придется крюк делать, лучше через дыру в заборе вылезти. Пришлось тормознуть Макса. – Не туда. За мной иди.

– Нам же в «Берлогу»?

– Напрямик срежем. – Вообще-то плутать дворами в Форте, где патрулировались только главные улицы, было делом небезопасным, но я решил, что в районе «Берлоги» нас вряд ли решится кто-нибудь остановить. И меня должны знать, и откровенных отморозков здесь уже не осталось.

Обогнув по протоптанной среди снежных завалов тропинке морг, мы вышли на Красный проспект. Главная улица Форта разделяла его на западную и восточную части. Идти по широкой дороге было сплошное удовольствие. Единственное неудобство – приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не вляпаться в конские яблоки, часто встречающиеся среди полукруглых следов подков. Чистый отрезок попался, только когда мы проходили мимо отделения «Центрального городского банка». К моему удивлению, несмотря на поздний час, окна банка были освещены, а на обочине стоял рекламный щит.

– Сейфовые ячейки, векселя, депозиты, – прочитал Макс и удивленно покачал головой – Живут же люди!

Раздались звон бубенцов, цоканье копыт, и через перекресток, к которому мы подходили, пронеслись сани. Судя по донесшемуся обрывку песни: «…замерзал ямщик…», кто-то успел наклюкаться и решил прокатиться с ветерком. Лошадей бы не загнали.

– А чего здесь освещают-то? – Макс удивленно крутил головой. Оно и понятно: ночное освещение в Форте явление редкое. А тут над пересечением улиц висело сразу несколько искрящихся сгустков энергии, напоминавших небольшие шаровые молнии.

– Торговый угол.

Чтобы продлить время торговли и привлечь покупателей, владельцы нескольких лавок заключили с Гимназией контракт на освещение перекрестка. Колдуны подошли к делу творчески и поручали поддержание огней ученикам, что очень способствовало развитию самоконтроля: смена длилась целые сутки.

– Вон лавка менялы, будут монеты или бумажки сомнительные, обращайся, – ткнул я рукой. – Домик, плющом увитый, – ювелиров хибара. Впечатляет? К ним лучше не ходи, у Яна по скупке условия выгодней. Это контора нотариуса, ну, тебе пока вроде без надобности.

– А это что за ерунда? – Макс махнул на вывешенный над дверью щит, на котором пересекались меч и автомат Калашникова.

– Оружейная лавка. «Булат» – место шикарное, но не по нашим доходам. – Я указал на покрытые затейливой резьбой ставни. – Вот сюда, как жалованье выплатят, зайди обязательно. В «Сером святом» очень хороший выбор амулетов, талисманов и оберегов. Найти можно почти все, что поступает в свободную продажу. И паленых нет. Для начала возьми что-нибудь от сглаза или морока. Пригодится.

– Обязательно. – Парень подхватил оторванный ветром листок бумаги и в свете шаров прочитал выведенные через трафарет буквы: «Покупаем гильзы. ПМ, АК 5.45, АК 7.62. Купим лом гильз». А платят копейки.

– Да уж, на этом не разбогатеешь.

– Аптека? – Внимание Макса привлекла обвивающая ножку чаши змея.

– Лекарь. Дорого дерет, собака. По возможности до горбольницы доберись. Если смена Хирурга будет, скидку сделает. Да! Не вздумай никого здесь зацепить. – Я кивнул на угрюмо слоняющихся перед лавками парней. – Охрана частная. Шуток не понимает.

– По ним видно, – покосился Макс на охранников. – Слышь, Лед, насчет амулетов. Ты про «Ультровские» модели что скажешь? Стоит брать?

– Тебе, думаю, смысла нет.

– А что так? Все хвалят.

– Тебе бы на что-нибудь простенькое денег наскрести, – пояснил я. – Да к тому же, хоть «Ультровские» амулеты и мощнее, но стабильность у них хромает. Это ж переделки, а не новые модели.

– Понятно.

Мы миновали перекресток и через квартал свернули во дворы. Дома здесь были обжитые, почти из половины окон пробивались отблески света, но люди на улице не попадались.

– Вымерли все, что ли? – Макс огляделся и остановился отлить у стены.

– По норам попрятались. Поужинают и спать. Нормальным людям завтра на работу с утра. Это на Южном бульваре сейчас жизнь кипит, а тут трудяги живут.

Свернув в узкий проход между домами, я тихонько ругнулся:

– Накаркал, блин.

Чуть больше половины пространства между стенами домов занимал мусорный бак, в котором плевался синими искрами небольшой костерок. Вокруг бака топтались два парня и девица. Короткие кожаные куртки, облегающие штаны, легкие сапожки. Не по погоде одежка. От мороза она защищала мало, да и костер тепла давал явно недостаточно. Понятно, что не бандиты, но тогда какого черта они здесь делают в это время? Один из парней повернулся, и отблески костра отразились на стилизованном изображении шестеренки, вышитом металлической проволокой на куртке. Вот оно как, цеховики.

Я сунул правую руку в сквозную прорезь плаща поближе к рукояти ножа и пошел вперед. Идущий позади Макс размотал цепь кистеня, на конце которой болтался увесистый свинцовый шарик. Сделал это он грамотно: цепь не лязгнула, а от цеховиков ее прикрыла моя фигура. Остается надеяться, что пользоваться им Макс умеет, и свинцовый шарик не прилетит мне в затылок в самый неподходящий момент.

– Че стоим, кого ждем? – поинтересовался я, когда до мусорного бака оставалась пара метров, и, не дожидаясь ответа, скомандовал: – А ну, живо свалили отсюда!

Девчонка хотела что-то ответить, но один из парней ухватил ее за рукав и вытащил на улицу, второй незамедлительно последовал за ними.

– Чего ты на них наехал? – ничего не понял Макс. – Нормально прошли бы, места хватало. Зачем с Цехом отношения портить?

– Ненавижу тварей, – поморщился я. – Не беспокойся, из-за этих шестерок никаких проблем не будет.

Через пару дворов мы вывернули на дорогу прямо перед «Берлогой». На развалинах второго этажа толстой ржавой проволокой был прикручен фанерный лист с намалеванным черной краской медведем. Непосвященному никогда бы не пришло в голову, что в этих трущобах располагается вполне приличный по меркам Форта кабак. Действительно, что можно разместить в кирпичном здании, разобранном почти до цокольного этажа? Но, если принять во внимание наличие огромного подвала, все вставало на свои места. Именно там были оборудованы просторный зал с тремя бильярдными столами, кухня, склад, подсобка и несколько кабинетов для привилегированных посетителей. Единственной проблемой являлась плохая вентиляция. Но в кухне эту проблему как-то решили, а курить посетителям было строжайше запрещено. Для курения обустроили небольшой закуток рядом с ведущей наверх лестницей.

Запрет на курение за столами был, по крайней мере для меня, серьезным аргументом в пользу «Берлоги». В других клоповниках обычно так накурено, что хоть топор вешай. Многие курящие в этом вопросе полностью со мной соглашались: одежда и волосы после посиделок в таких местах до того пропахивали табачным дымом, что уже за пару километров сигнализировали любой лесной зверюге о приближении патрульных.

В «Берлоге» раздражал только интерьер: слишком уж хозяин заведения увлекся вампирской тематикой. Я понимаю, что на черном и красном грязь и пятна не так заметны, а создание полумрака требовало куда меньших затрат, чем поддержание нормального освещения, – это логично и вполне объяснимо, но к чему эти декадентские наряды? Очки опять эти темные. С другой стороны, чем бы Крис ни тешился, лишь бы кормил вкусно. И поил.

Я пропустил Макса вперед, обил о стену налипший на ботинки снег и начал спускаться по узкой темной лестнице. Видимости никакой, но трезвому можно и шаги сосчитать. Вот обратно уже только на ощупь. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Поворот. И снова: раз…

После третьего поворота потянуло табачным дымом и запахом стряпни. Следующий пролет был последним и освещался неровным светом пары факелов, закрепленных на стенах у начала лестницы. Дальше в залах факелы не использовались, свет давали лампады, развешанные по стенам.

– Здорово, пацаны, – поздоровался Макс, обогнавший меня на пролет. С кем это он? Я отсчитал последний десяток ступеней и остановился рядом с ведущей в зал аркой. В курилке расположились четыре парня, по виду сущие разбойники. Приплюснутые носы, короткие нечесаные бороды, прорехи в зубах и замутненные дурью глаза делали их удивительно похожими друг на друга, хотя родственниками они не были. Внешнее сходство довершала одинаковая одежда: собачьи унты, кожаные штаны и короткие шубейки мехом наружу. Трое бугаев развалились на продавленном диванчике, четвертый стоял, упершись в косяк плечом, и вяло протягивал Максу ладонь с полусогнутыми пальцами.

– Здравствуй, здравствуй… мордастый, – лениво растягивая слова, ответил Степан Трезубов, личность на северной окраине известная благодаря своей исключительной изворотливости. Зарабатывая на хлеб насущный разбоем, он тем не менее не имел проблем с законом. А упорно ходившие в последнее время слухи о сотрудничестве с Дружиной так и не смогли испортить его отношений с подельниками и скупщиками краденого. У меня со Степой особых трений не возникало, но, сам не знаю почему, терпеть его не мог. Сидевших на диване и от Степиных слов зашедшихся в приступе хохота бородачей я не знал, но, скорее всего, такие же подонки.

– Да ты тоже на дистрофика не шибко похож. Ряху отъел, будь здоров. – Я вышел из-за спины опешившего Макса. Он парень здоровый, но на четверых с кулаками бросаться резона нет. А если один раз почувствуют слабину – уже не отвяжутся.

– Привет, Лед. Я ж пошутил. – Трезубов развел руки и примирительно улыбнулся. Один из парней передал ему косяк, и Степа протянул его Максу. – Расслабься ты. На, дерни.

– Да ты, Зуб, никак, юмористом заделался? Прикинь, я тоже пару шуток знаю. Смешных. – Я сделал еще один шаг вперед, решив на время забыть про совет Яна. Не то настроение у меня сегодня. – Сейчас смешить буду.

– Эй, Лед! Шеф передать велел: если еще кого зарежешь, не пустит больше. – В арку заглянул Артур, помощник Криса, убедился, что я его услышал, и исчез в зале.

– В другой раз. – Не обращая внимания на мрачные взгляды приятелей Степана, я подтолкнул Макса к арке и вошел в зал. Неплохо бы уделать Степу, но не такой же ценой! А Крис, гад, все помнит. Больше двух недель прошло, как я из-за Хобота в драку попал, а обещание свое не забыл.

Темноту в зале рассеивали десятки красных огоньков лампад. По углам и в альковах тени сгущались, но многих посетителей именно это и привлекало. На мой взгляд, света можно было бы и прибавить. Угол, из которого доносился треск бильярдных шаров, освещался более ярко, но и там электрические лампочки горели вполнакала. Экономия, блин.

Как всегда, свободных столов почти не было. Еще бы, сюда приходили со всей северной окраины, да и с западной части Форта народ на огонек заглядывал. Нам еще повезло, приди мы на час позже – свободных мест уже не осталось бы.

– Ни фига не видно, – пробормотал остановившийся рядом со мной Макс, высматривавший подходящий столик. От этого занятия его отвлек глубокий вырез на блузке официантки в черных очках. Проводив ее глазами, Макс вздохнул: – Как только они видят в своих очках?

– Секрет фирмы. Какие только деньги Крису не предлагали – не продает.

– Круто! А может, они действительно вампиры? – купился парень на мою шутку.

– Самый умный, что ли? «Берлогу» давно уже на этот счет вдоль и поперек проверили, – продолжил развлекаться я и наконец присмотрел подходящее место – недалеко от входа и в меру освещенное. – Нам туда.

– Скользкий! Куда собрался? Сюда иди! – окликнули меня из алькова, мимо которого я только что прошел.

Развернувшись на голос, я подошел к столу и призывно махнул рукой Максу.

– О! Какие люди!

– Падай! Когда из патруля вернулся?

– Часа три назад. – Я поздоровался за руку с сидящими за столом. Двое – черноволосый красавец кавказской наружности и светловолосый крепыш среднего роста – были моими ровесниками. Третий – невысокий и худощавый – казался на их фоне подростком, но на самом деле был младше всего на пару лет. Да и молодежный стиль – множество маек, рубах и джемперов, выглядывающих друг из-под друга – солидности не прибавлял. – Это Макс. Он за первый патруль проставляется. Макс, это Гамлет, Денис и Ворон.

– За это надо выпить! Стакан еще один притащите, у нас только четыре. – Гамлет, он же Принц, он же Датчанин, поднял бутылку и на свет посмотрел, сколько осталось водки. Как ни странно, Гамлет и по паспорту был Гамлетом. В чем я когда-то и удостоверился, проиграв при этом пару бутылок вина. Фамилию запомнить не получилось то ли в силу нереального сочетания в ней согласных, то ли из-за добавленного на выпитое с Гамлетом вино пол-литра самогона.

– Я схожу за стаканами, заодно и возьму чего-нибудь. – Макс двинулся в сторону стойки бара.

– Обожди. – Я схватил его за рукав и повернулся к Гамлету. – «Посольская» есть?

– «Посольская» еще на той неделе кончилась. – Гамлет потер щетину на подбородке. – «Пшеничная» неплохая вроде, но она дорогая. «Горилку» брать не стоит, последняя партия паленая была.

– Там «Золотой» бутылок пять оставалось. И самогон есть. – Денис забрал бутылку у Гамлета и начал разливать водку по стаканам.

– Бери пару бутылок «Пшеничной» и пожрать чего-нибудь горяченького. Денег не хватит, я добавлю. – Остатков тушеной капусты в железной миске нам надолго не хватит, а кроме капусты, четвертушки черного хлеба и открытых шпротов, другой закуски на столе не было.

– И запивон возьми какой-нибудь, – добавил Ворон.

– Кто четвертый был? – поинтересовался я, взял на четверть наполненный водкой граненый стакан и зацепил обнаруженной на изрезанной столешнице алюминиевой вилкой капусту.

– Митяй. Живот скрутило, он и свалил до дому. – Денис ухватил шпротину, положил на ломтик хлеба и поднял стакан.

– Не понял, это еще что такое? – Я ткнул вилкой с наколотой на нее капустой и случайно попавшимся куском мяса в сторону Дениса. В Форте с мясом не то чтобы напряг, но не всегда можно понять, из чего какое блюдо приготовлено. Кошек и собак, конечно, на жаркое давно не пускают – повывелись они, – но в окрестностях столько разной живности водится, что лучше сначала поинтересоваться, кого кушаешь, чем потом на толчке долгую думу думать.

– Не волнуйся, мясо кошерное, а не кошачье, – пошутил Гамлет. – Митяя не из-за него прихватило. А фуру с говядиной сам на той неделе принял и Крису сдал, так что все путем.

– Целую пригнал? – Раз сам принял, вопросов нет. В основном Гамлет зарабатывал на жизнь, охраняя торговые обозы, но, когда работы не было, собирал команду и отправлялся в длительный рейд по местам наиболее частых переходов с той стороны. Доход это занятие приносило нерегулярный, зато в случае удачи можно было за пару дней заработать месяца на три безбедной жизни.

– Не, только морозильник уцелел. Мясо на санях вывозили. Половину навара отдать пришлось. – Гамлет вздохнул: – Хорош водку греть. Будем!

Мы чокнулись. Водка провалилась внутрь, я быстро закусил капустой. Неплохо пошла.

– Чего пьянствуете?

– Мою стрижку обмываем. – Гамлет убрал пустую бутылку под стол. – Только начали.

– Ты подстригся, что ли? Что-то незаметно. – Я отодвинул стул к стене и вытянул ноги.

– Э-э-э, Лед, совсем ты в этом деле не шаришь. Бывает, парикмахер, – он выделил последний слог, – тебя обкорнает, все вроде красиво, аккуратненько, но радости нет – понимаешь? Настоящему мастеру достаточно пару раз ножницами щелкнуть, и все: выходишь ты на улицу, ветерок волосы гладит, а на душе такая благодать!

– Ты что, друг менингита, по улице без шапки шастаешь?

– Нету в тебе романтики, Лед. – Гамлет демонстративно отвернулся и начал поправлять винтовочные патроны, вставленные в газыри черной чохи.

– Принц, да он просто трезвый еще. – Денис отодвинул миску с тушеной капустой на край стола, освобождая место для принесенных Максом пары бутылок водки, кувшина с томатным соком и тарелки с крупно нарезанным хлебом.

– Сейчас еще картошку принесут. – Макс вытащил из кармана стакан, поставил его на стол и повесил полушубок на спинку стула.

– Денег хватило? – Я взял бутылку «Пшеничной», скрутил пробку и разлил по стаканам. Подошла официантка, выставила блюдо с жареной картошкой. Вот это дело. Водочка под жареную картошку самое то. Только надо было прямо в сковороде на стол подавать.

– За вторую бутылку должен остался.

– Ерунда, на всех раскидаем. Все равно еще брать придется. – Денис пододвинул к себе стакан, попутно умудрившись уронить наколотые на вилку ломтики картошки на линялые футболку и джинсы. Не особенно расстроившись, он пальцами подхватил картошку и отправил ее в рот. – Доза не та. Надо добавить.

Кто бы сомневался, ему сто грамм, что слону дробина. При росте в сто семьдесят сантиметров и весе под центнер, Денис Селин мог выпить водки почти столько же, сколько мы все остальные, вместе взятые, и при этом еще что-то соображать. Правда, когда он перебирал, крышу ему сносило капитально. Вот тогда он полностью соответствовал своему облику тупого головореза: сбитые костяшки, накачанная мускулатура и хмурый взгляд из-под нависающих над глазами надбровных дуг. Поведение становилось соответствующим – любой мог получить в рыло просто за косой взгляд. А ведь серьезные дела проворачивает, когда трезвый.

Денис поставил локти на стол, зажал покрытое мелкими оспинами лицо в ладонях и уставился в пустой стакан.

– А чего ждем? – Гамлет поднялся со стула, поправил заткнутый за кушак слегка изогнутый кинжал и поднял стакан. – За взаимопонимание!

Выпили. Под нормальную закуску водка пошла веселее, сразу заказали еще бутылку и вторую сковородку картошки. Свободных столов к этому времени уже не осталось, но народ продолжал подходить. На крохотной сцене появилось несколько музыкантов. Звуки гитары, скрипки и флейты голосов не перекрывали и не раздражали. Несколько раз мелькнули знакомые лица. Бильярдные столы оккупировали ребята из нашего отряда: Друид и Семеныч притащили с собой Хирурга, обычно не жаловавшего подобные заведения, Кота сопровождала какая-то новая девица, а Вышев привел парня, которого я пару раз видел в центральном участке Дружины.

– Еще по одной?

– Наливай. – Ворон хрустнул костяшками пальцев и провел рукой по стриженным под расческу волосам. Худенький, а пьет как лошадь. Что-что, а возможности выпить на халяву Ворон, перебивавшийся случайными заработками, а проще говоря, подворовывавший, не упускал.

Третью бутылку пили не чокаясь. Гамлет травил байки, Ворон и Макс развесили уши. Денис и я все эти истории слышали уже не по разу и особенно к разговору не прислушивались.

– У Криса деньги лишние появились? Раньше электричество не жег. – Я откинулся на спинку стула и ткнул вилкой в сторону бильярдных столов.

– Ты сюда шел, ветряк не видел? Кучу золота выложили, теперь шикуют. – Денис отхлебнул томатного сока и сплюнул на пол. – Кислятина.

– Не обратил внимания, темно было. – В голове сгущался туман. Может, пора до дому и спать? Точно, еще пару стопок – и хватит. Я прикрыл глаза. Голоса звучали приглушенно, словно доносились сквозь толщу воды.

– Макс, а я тебя где-то видел. – Ворон звякнул горлышком бутылки о край стакана. – Ты в «Серебряной подкове» не зависал?

– Было дело, я там частенько в картишки резался.

– Точно! Это ты ведь Васе Кривому клык выбил.

– А нечего было туза в рукаве прятать. – Макс задумался, видимо вспоминая. – Я ему и вдарил только разок. Легко отделался.

– Не спи, замерзнешь. – Пинок Дениса по стулу заставил меня дернуться и приложиться затылком о стену.

– Мать вашу! Чего ржете? – Я потер затылок. – Блин, морду набить кому-нибудь, что ли? Пойду, найду Степу и…

– Хватай стакан. – Гамлет подвинул мне банку с последней шпротиной. – Степа уже полчаса как ушел.

– Чего ты сегодня злой такой? – Макс махнул водки, закусил и продолжил: – На цеховиков тут ни с того ни с сего наехал.

– Это-то понятно. У Скользкого на цеховиков зуб. Помню, ему один их задохлик по почкам надавал. – Ворон повернулся ко мне: – А Степа тебе чем не угодил?

– Не нравится он мне. И вести себя…

– Задохлик – каратист? – перебил меня Макс.

– Какой каратист? Ты что, про Цех не знаешь? – удивился Ворон.

– Знаю, как не знать. Банда это.

– Не просто банда. Из Цеха еще никто иначе как вперед ногами не выходил… – Гамлет начал вводить Макса в курс дела.

Я прикрыл лицо рукой. Надавал по почкам – это мягко сказано. Две недели отлеживаться пришлось, пока ходить не начал. Зеленый я был тогда и, как сейчас Макс, считал Цех простой бандой. Поцапался с хмырем одним по пустяку, сейчас уже и не помню какому, и не удержался, чтобы не заехать ему в челюсть. Был он метр с кепкой, худющий, но на мне потанцевал, будь здоров. Потом уже объяснили, что такое есть Цех на самом деле. По сути, это пирамида: новичок проходил ритуал посвящения, после чего между ним и остальными членами общества возникала магическая связь. Низшие цеховики постоянно отдавали часть своей жизненной силы тем, кто имел более высокий ранг. Людей привлекало то, что связь не была односторонней: любой, попав в опасную ситуацию, мог телепатически обратиться за помощью к Цеху и стать сильнее, быстрее и выносливей. Наделение силой не происходило мгновенно и зависело от положения в банде, но много времени не занимало.

– Ни фига себе! А почему они нас не послали? – Макс уставился на Гамлета.

– Смысла связываться не видели. Да и не было бы у них времени на подготовку.

– Сдрейфили они просто. – Ворон хлопнул Гамлета по плечу. – Ты же помнишь, что с тем убогим случилось, который Скользкого с боксерской грушей спутал?

– Что такое с ним случилось? – Гамлет выразительно посмотрел на Ворона, но тот не понял намека:

– Нашли его через месяц с арбалетным болтом аккурат посередке шестерни, на куртке нашитой. Странное совпадение, а?

– Именно совпадение. – Я открыл глаза и уставился на Ворона. Себе это убийство никогда не приписывал. Не тщеславный и пожить еще хочу.

– Да ладно, Лед, чего ты? Совпадение, конечно, о чем базар?

– Замяли. – Убийцу не нашли, и у меня не было желания опять объясняться по этому поводу с Цехом. Официально претензий они не предъявили, а тихо прирезать не решились – чересчур пристально следила тогда за ними Дружина. Политика. Очень уж откровенно Цех высказывал претензии на место в городском Совете. А все куски пирога уже поделены. Никто его там не ждет и никто его туда не пустит. Слишком он уязвим: да, высосав все силы из шестерок, Цех будет в состоянии выставить восемь-девять десятков сильнейших бойцов с просто нечеловеческой реакцией, но все цеховики известны наперечет, и перебить обессиленных людей той же Дружине не составит никаких проблем. А после потери низового звена – «кормовой базы» – Цех станет обычной бандой.

– Лед! Макс! Пошли шары гонять! – В зал ввалились шатающиеся Стас с Яном, которые поддерживали под руки еле стоящего на ногах Виталика Петрова. Неплохо они в «Весне» посидели. И откуда, интересно, у Яна синяк под глазом взялся?

– Пойдем? – Макс повернулся ко мне.

– Ты иди, я все равно по шару кием не попаду.

Макс вскочил и начал пробираться к бильярдным столам, где уже успела разгореться нешуточная борьба за право вступить в игру.

– Гости ушли – доставай курицу, – скомандовал Гамлет.

– Ты о чем? – не въехал я, зато его прекрасно поняли Ворон, который сгреб стаканы, и Денис, доставший из кармана полушубка чекушку. Я принюхался к коричневой жидкости. Знакомая штука – самогон на кедраче. Градусов семьдесят будет. – У Кирилла в закромах покопался? Опять ругаться будет.

– Угу, раскулачил немного, но это мелочи по сравнению с мировой революцией.

Самогон провалился внутрь, как вода. Крепость не чувствовалась, а в животе словно разгорелся небольшой костер, разогнавший тепло по всему телу.

– Хорошо сидим!

– Не то слово.

– Пойдем, Принц, покурим, – закашлялся Ворон, когда самогон был допит, а жареную картошку отскребли от тарелки до последнего кусочка.

– Пошли, а то я от острой никотиновой недостаточности скоро загнусь уже.

– Давайте валите. – Денис ухватился за часы, висящие на цепочке у Ворона, подтянул его к себе и щелкнул крышкой: – А, еще рано.

– Не лапай! – Ворон попытался выдернуть часы у него из рук.

– Убрал бы ты их в карман, а то зацепишься за что-нибудь. – Селин выпустил цепочку из рук.

– Нравится мне так. – Ворон захлопнул крышку часов и пошел в курилку.

– Ты не травишься? – повернулся Денис ко мне.

Я помотал головой.

– Ну и ништяк. Слушай, ты завтра-послезавтра сильно занят?

– Да не так чтобы очень. В пару мест заскочу и свободен. – Я отлип от спинки стула и посмотрел на собутыльника. – А что такое?

– Есть желание подзаработать?

– Всегда. Какая работа и сколько платишь? – Если удастся разжиться золотишком, можно будет и о покупке штуцера задуматься.

– Надо долг забрать. Ты просто постоишь в сторонке, пока я говорить буду. Проблем не должно быть, но мало ли… – Денис склонился ко мне и понизил голос: – Провернул я с корешем одну схему. Денежек срубили неплохо. Но есть у меня подозрение, что человечек этот не с теми людьми дружбу завел и деньжатами делиться не собирается.

– Почему своих не подтягиваешь? – Насколько мне было известно, попросить о помощи он мог таких людей, что кидала обделался бы при одном их виде.

– Это моя схема, понимаешь? Я ее придумал, отработал и половину навара в общак отдавать не собираюсь! Про деньги никто не знает и узнать не должен, врубаешься?

– Понятно. Сколько платишь?

– Если все гладко пройдет – червонец. Будут проблемы – еще пара сверху.

– Заметано. – Нормальные условия. Тридцати золотых мне, конечно, на ружье не хватит, но квартплату внести смогу, еще и на пиво останется.

– Тогда я тебя завтра или послезавтра найду. Ты в районе одиннадцати дома будешь?

– Утра или вечера?

– Утра, само собой.

– Договорились, до двенадцати никуда не уйду.

– Ладушки. Пойду опорожнюсь. – Денис неторопливо вылез из-за стола и, покачиваясь, побрел в сторону туалета.

Как же меня плющит! Стоит прикрыть глаза – и словно покачиваешься на волнах или куда-то летишь. Пик: относительная ясность рассудка и свобода выбора. Еще немного выпить – сорвешься вниз, остановиться – потихоньку начнет отпускать. Редкое состояние, водкой себя до него довести очень сложно. Обычно слишком резко пьянеешь: или недобор, или уже ничего не помнишь. С пивом это проще. Литра четыре-пять, главное, не переборщить с закусками.

– Эй, просыпайся! Твое погоняло – Лед? – От медитации меня оторвал подошедший к столу широкоплечий парень. Я его раньше здесь не видел, но почему-то решил, что он сидел за два стола от нас в компании пяти или шести человек. Сейчас за тем столиком осталось четверо. И двое из этих коротко стриженных крепеньких ребят слишком внимательно следили за ходом нашего разговора.

– Ну, и?.. – Совпадение, что он решил подвалить, когда за столом больше никого? Стараясь двигаться незаметно, я немного распрямился и принял более устойчивое положение.

– У тебя, говорят, нож блатной появился – дай посмотреть.

– С чего бы? – ухмыльнулся я. Он что, другого повода занозиться не нашел? Чужое оружие даже у знакомого просить – на грубость нарываться. Интересно, какая зараза насчет ножа растрепаться успела? Вроде нигде особо не светил.

– Какие проблемы, я не понял? Или ломы? Я, типа, коллекционер, ножами с детства увлекаюсь. Понравится – хорошую цену дам. – Парень улыбнулся, оскалив желтые зубы, и позвенел кошелем, свисавшим с пояса. – Тебе кто хошь скажет: Коля Медный из-за денег не жмется.

– Не продается, – дал понять я, что разговор окончен. Если не на всю голову отмороженный, уйдет по-хорошему. Кличка его мне ни о чем не говорила, наверняка сам только что придумал. Хотя нет, коротко стриженные волосы рыжеватые. Может, и не брешет. Правда, ему больше подошло бы – Ржавый.

– Тебя спрашивают – продается он или нет? По-хорошему же просил посмотреть! – Парень уперся левой рукой в стол и, перегнувшись через столешницу, ухватил меня за шею. В лицо ударил запах перегара. – Живо нож на стол положил!

Зря он так. Нож интересует? Лови! Правой ладонью я ударил под локоть упиравшейся в стол руки, левой рванул за ворот рубахи вниз. Лицо «коллекционера» с хрустом врезалось в деревянную столешницу. Шов не выдержал, воротник остался у меня в руке, а парень сполз на пол. Прыжок через стол смел стоящую на нем посуду. Ботинок угодил стоявшему на четвереньках Ржавому под ребра и, отшвырнув в сторону, перевернул на спину. Меня качнуло назад, я спиной врезался в стол, оттолкнулся от него и ударил подхваченной вилкой, метя в висок. Мягкий металл смялся, не причинив особого вреда. Рыжий откатился вбок, но когда попытался встать, ноги подкосились, и он рухнул на колени. Отбросив искореженную вилку в сторону, я схватился за нож. Лезвие уже начало выдвигаться из ножен, когда кто-то сжал мое запястье.

– Хватит!

Выкручивая запястье, я развернулся. Передо мной стоял Крис. Приплыли.

– Выметывайся отсюда! И чтоб я тебя больше здесь не видел. – Крис был очень зол. Он снял очки с непроницаемо черными стеклами и уставился на меня своими синими глазами. Гипнотизирующий взгляд удава действовал на нервы. Я быстро огляделся. Чуть сбоку крутил в руках короткую дубовую дубинку Артур. Помощника Криса, наряженного в черный камзол с серебряным шитьем и кружевами, воспринимать всерьез было непросто, но залитая свинцом дубинка могла быстро и весьма болезненно исправить это в корне неверное впечатление. Наверняка еще кто-то и за спиной у меня стоит.

– Ладно, ладно. Ухожу уже. – Я постарался успокоить дыхание. С Крисом лучше не ссориться, может, через пару недель отойдет. Внезапно раздался мат, и послышались звуки опрокидываемых стульев – приятели рыжего повскакивали со своих мест. Надо им мозги вправить. Я глубоко вздохнул и рявкнул: – Кто там вякает? Ну-ка живо заткнулись!

Как ни странно, послушались. Поставив стулья на место, они усадили Ржавого, из сломанного носа которого хлестала кровь, за стол и стали тихо о чем-то совещаться. Не рискнут они дернуться. Не только из-за вернувшихся Ворона, Гамлета и Дениса, но и из-за побросавших кии и выстроившихся перед бильярдным столом пьяных патрульных. Стоявший ближе всех Макс даже слегка приподнял тяжелый деревянный табурет. В Патруле один за всех и далее по тексту. Дернутся – затопчут. Даже накачанные вышибалы «Берлоги» помочь не успеют.

– Все разборки на улице. – Крис посмотрел на Дениса, который начал натягивать полушубок. – А ты куда собрался? К вам претензий нет.

– Мы уж как-нибудь все вместе. – Денис выложил на стол золотую чешуйку. Усмехнулся, когда я выложил еще одну. – Сдачи не надо.

– Черт с вами, – вздохнул Крис, – оставайтесь все. Но учти, Лед: это – последний раз.

– Не, мы пойдем. К Тимуру в баню. Я правильно говорю? – Гамлет дождался наших утвердительных кивков и подошел к Ржавому. – Претензии есть?

– Слушай, Датчанин, какие могут быть претензии? Нет претензий. – Рыжий все еще пытался остановить кровь.

– А у тебя, Лед?

– Нет.

– Вот и замечательно. Одевайтесь и пошли отсюда.

Когда мы поднимались по лестнице, Гамлет придержал меня за рукав и тихонько произнес:

– Запомни, Лед, ты сам сказал, что у тебя претензий нет.

– Да все понятно, маленький, что ли? Повод другой не найду?

…Очнулся я от холода. От струи падавшей на шею ледяной воды все тело закоченело, кости уже ломило. Где это я? Упершись руками в стены, мне удалось подняться и осмотреть помещение, освещаемое тусклым светом электрической лампочки. С краном онемевшие руки справились с трудом, но в конце концов мне удалось перекрыть холодную воду. Что за дурацкая привычка засыпать в душе? Хорошо хоть опустел бак с горячей водой, и я просто замерз. Если бы перекрыли холодную воду, запросто мог обвариться.

Пошатываясь, я вышел из душевой кабинки и немедленно плюхнулся в деревянную бадью, стоящую посреди небольшой комнатки. Уже порядком остывшая вода на мгновение показалась кипятком. Уфф, кайф! Значит, до бани мы все-таки дошли. Это радует, после выхода из «Берлоги» в памяти зияла черная дыра. Алкоголь продолжал туманить мозги, но уж заведение Тимура ни с каким другим не спутать.

Где вещи? Рука метнулась к шее. Так, серебряный крестик и овальный медальон отводящего пули амулета на шее. Скомканная одежда валялась на тянущейся вдоль всей стены скамье. Едва не поскользнувшись на влажной плитке, я прошлепал к лавке и начал рыться в вещах. Одежда вся, ботинки оба. Замечательно. Денег нет. Вполне объяснимо: чешуйку в «Берлоге» оставил, здесь тоже заплатить надо было. Пара метательных ножей на месте, а тесака нет. Я бросил на пол пояс с пустыми ножнами и задумался. Где нож? Что-то вроде наития привело меня к бадье. Опущенная в воду рука через какое-то время нашарила в мыльной воде клинок. Как ни странно, рукоять не нагрелась, была холодной и сухой. Вода с едва заметной дымкой испарялась с лезвия. Крыша едет, однако! Как только не обрезался?! Тесак отправился в ножны, а я со спокойной душой залез в теплую воду.

Открылась дверь, в нее проскользнул замотанный в простыню Гамлет и подошел к парилке.

– Очухался? – Он взялся за деревянную ручку, но открывать не спешил.

– Угу. – Я опустил голову под воду и сразу вынырнул, – только башка болит и сушняк.

– Болит – это хорошо, болит – это значит, что она еще на месте. Ты вот что скажи: у тебя все гуси с чердака улетели или хоть один еще остался? – Не дожидаясь моего ответа, он сплюнул и продолжил, загибая пальцы: – Цеховиков шуганул, на Зуба наехал, Ржавому нос сломал, с Крисом поцапался. Не слишком много для одного дня?

– Я подумаю над этим… – пробормотал я. А что еще мог ответить? Больше так не буду? – …завтра.

– Подумай. – Гамлет открыл дверь.

– Ржавый кто такой? – успел спросить я, прежде чем он зашел в парилку.

– Охранник на Южном. С ним за столом пара дружинников сидела. Остальных не знаю. – Он закрыл за собой дверь.

Настроение испортилось. Правильные вещи Гамлет говорит, что уж тут поделаешь. И Ян на то же намекал. Все, надо завязывать. Помогу Денису долг вытрясти и на две недели на дно залягу. Я вылез из бадьи, вытерся махровым полотенцем и начал одеваться. Когда на мне уже были джинсы и рубашка, в комнату заглянула светловолосая девушка лет двадцати, одетая в длинный банный халат.

– Ты не передумал? – улыбнулась она. В глазах у меня еще немного плыло, но что она не уродина, я был уверен на все сто. Даже если учесть количество выпитого. Да и перетянутый поясом халат не столько скрывал, сколько подчеркивал весьма интересную фигуру.

– С чего бы? – на мгновение замешкавшись, ответил я. Вот так вляпался! Неужели успел о чем-то договориться? И как выяснить – о чем? Дураком выглядеть и спрашивать в лоб «Ты кто?» желания нет. Развернется и уйдет, а девчонка, в отличие от большинства Тимурова «персонала», симпатичная. Не хотелось бы. Придется Ваньку валять.

– Ну, мало ли. – В зеленых глазах промелькнуло замешательство, а на лбу появилась пара морщинок. Девушка осмотрела меня с ног до головы. – Тогда на выходе через десять минут?

– Без вопросов.

Дверь закрылась, я с облегчением выдохнул и продолжил одеваться. Может, что и выгорит. Скатав плащ и подхватив его под мышку, я вышел в комнату отдыха, протопав в мокрых ботинках по шикарному ковру. За столом, уронив голову на руки, спал Ворон. Срубился. Неудивительно: под столом стояла еще пара пустых бутылок из-под водки. На другом конце стола Денис о чем-то трепался с двумя полуголыми девками. Понятненько, все как у людей: сауна, водка, девочки. Ого, нас еще и на вино раскрутили!

Я подошел к столу и ткнул пальцем в кувшин:

– Вода?

– Да. Далеко собрался?

– До дому. Я должен что-нибудь? – Я выпил, наверное, полкувшина и уселся на кожаный диван. Пара минут есть посидеть.

– Уже рассчитались. На посошок?

– Мне хватит. Слушай, как зовут девчонку, которая только что вышла?

– Ты ж сам с ней договаривался. – Денис обернулся к девкам. – Не знаете?

– Аня. Она у нас недавно появилась. Воображает много, – ответила одна из девиц, отпив из высокого бокала вино.

– Да стерва она просто, – фыркнула вторая.

– Ну все, пойду я. До завтра. – Пожав Денису на прощание руку, я потопал из комнаты в общий зал. Хоть имя узнал. Теперь бы прояснить, о чем договорились. Хотя о чем можно договориться в таком состоянии, более-менее понятно. Все упирается в место и цену. Я кивнул охраннику, сидевшему на выходе, накинул плащ и вышел на крыльцо. Аня появилась через пару минут. Надо же, почти не опоздала.

– Застегнулся бы. Холодно. – Сама она была укутана в шубу с длинным ворсом, голову защищал от холода глубокий капюшон.

– Тепло. Мы, бывает, в патруле в сугробах ночуем, и ничего. – Мне действительно не было холодно. Неудивительно, если учесть, сколько выпито. Мы сошли с крыльца, и я начал прикидывать, в какую сторону лучше идти.

– Не замерзни. Ты где живешь?

– В морге.

– Где?! – Девушка резко остановилась и отступила от меня на шаг.

– В морге у Гадеса, – ответил я и, видя ее переходящее в недоверие удивление, добавил: – Доходный дом. В здании бывшего городского морга. Не слышала разве?

– А-а-а, – протянула она. – Далеко отсюда?

– Сейчас через дворы до Красного срежем, а там рукой подать, – прикинул я. Этой дорогой, возвращаясь домой от Тимура, мне приходилось пользоваться постоянно. Не заблужусь даже на автопилоте. Да и тропинка здесь только одна протоптана.

Мы отошли от бани и пошли по дворам. Этот район располагался почти рядом с центром, но административно относился к западному Форту и был почти не заселен. Длинные двухэтажные дома вырастали из сугробов пустыми шлакоблочными коробками. Тропинка лавировала между ними и наметенными ветром кучами снега, возвышавшимися на высоту человеческого роста.

На морозе в голове постепенно прояснилось, но координация движений восстановилась не полностью. Ноги заплетались, время от времени я хватался за свою спутницу, чтобы не упасть. В одном месте, после поворота в длинный, занесенный снегом проход между домами, где вдвоем на тропинке было не уместиться, я пропустил Аню вперед и, оступившись, провалился по колено в снег. Миг спустя из окна вылетела тень. Блеснул клинок, и длинный нож распорол ткань моего плаща. Лезвие скользнуло по меху и ушло вниз, не задев бедро. Приземлившись, нападавший увяз в глубоком снегу. Это позволило мне накинуть ему на голову полу плаща и несколько раз ткнуть ножом. Что за дела? Ограбление или кто-то счеты решил свести?

Дикий крик Ани ударил по ушам и, отражаясь от стен домов, умчался прочь. Времени посмотреть, что у нее случилось, не было. Сзади из дома выскочил кто-то еще. Я резко развернулся, даже не проверив, насколько точные нанес удары. Выпрыгнувший из окна противоположного дома мужчина вылез из сугроба и метнулся ко мне. Перекошенное лицо с оскаленными в гримасе зубами было незнакомым. Худоба и ввалившиеся щеки не позволяли определить возраст незнакомца, но, всяко, ему не больше тридцати лет. Одет он явно не по сезону: поверх черной футболки болталась расстегнутая кожаная куртка, едва прикрывающая удерживающий камуфляжные штаны ремень. Голова не покрыта, длинные волосы стянуты в косицу. С шеи на серебристой цепочке свешивался странный, словно выточенный изо льда треугольный амулет. Что-то с ним не то. Неправильно что-то. Что?!

Не успев даже выбраться на утоптанную тропинку, мужик резко рванулся вперед и распластался в длинном прыжке. В вытянутой руке сверкнул нож с длинным узким лезвием. Из-за спешки нога нападавшего проскользнула на снеге, и выпад получился слишком глубоким. Я качнулся вбок и перекинул тесак в другую руку. Среагирует? Не успел! Мне удалось перехватить запястье нападавшего и, потянув его руку с ножом в сторону, крутнуться на месте, пропуская парня перед собой. Не сумев затормозить, налетчик проскочил мимо. Лезвие зажатого в левой руке ножа вошло ему в спину. Он упал и конвульсивно задергался. Не желая рисковать застрявшим меж ребер клинком, я отпустил рукоять.

Серия тихих хлопков заставила меня пригнуться к земле. Один из двух коротких ножей, закрепленных на плаще, мгновенно оказался в руке. Мимо щеки с противным свистом пролетела пуля, и сразу же грудь обдало холодом, словно под одеждой разлилось полстакана ледяной воды. Все, сдох амулет. Теперь защиты от пуль у меня нет.

Не успев даже толком разглядеть застывшего метрах в десяти дальше по проходу стрелка, я метнул нож и упал на тропинку, укрывшись за трупом. Убежище никудышное: проще простого подойти ближе и расстрелять меня в упор. Послышалось три глухих удара пуль в лежащее между мной и стрелком тело. Услышав лязг угодившего в стену дома клинка, я метнул второй нож, перекатился вбок, вскочил на ноги и помчался к стрелку. Это не очень умно, но ничего другого не остается: ни забраться в одно из окон, ни убежать убийца мне не позволит. А лежать и ждать, когда тебя расстреляют, – не лучший в данной ситуации выбор. Так хоть какой-то шанс есть. Тем более что второй раз лязга стали о стену не донеслось.

Скрючившись, молодой длинноволосый парень переложил пистолет в левую руку, но прицелиться уже не успел: пинок по кисти выбил пистолет с глушителем в снег. Остановиться не получилось, я сбил стрелка с ног и впечатал его в стену дома. Удар плечом еще глубже загнал лезвие ему в руку. Взвыв, парень извернулся и выхватил из ножен на поясе широкий прямой кинжал. Оттолкнувшись от стены, мне чудом удалось увернуться от мелькнувшего у живота клинка. Замахнуться второй раз стрелок не смог – тяжелая подошва моего ботинка врезалась ему в шею. Ногу ниже колена обожгла острая боль, но я продолжал давить, чувствуя, как с хрустом сминаются хрящи. Парень затих, рука с кинжалом бессильно упала на снег, запрокинутое лицо невидяще уставилось в небо. Готов.

Царапина под коленом оказалась ерундовой и не стоящей даже перевязки. Кто это такие? Стрелок был одет так же легко, как и первые два нападавших. Будь на нем хоть полушубок, бросок ножа оказался бы бесполезен. Я всмотрелся в лицо мертвеца и удивленно выругался. Нет, лицо не было знакомым. Все дело в глазах. Широко раскрытые глаза были полностью синими, зрачок и роговица по цвету никак не разделялись. Нарк? Это объясняло легкую одежонку и давало мотив для нападения – на очередную дозу не хватало. Но какой дурью надо обдолбаться, чтобы дойти до такого состояния?

Далекий шум заставил меня насторожиться и, замерев, вслушаться в тишину ночи. Нет, не показалось. Крики раздались уже гораздо ближе. Сюда или не сюда? Пронзивший воздух резкий вибрирующий звук поставил все на свои места. Надо рвать когти – это свисток дружинников. Если застукают рядом с тремя жмуриками, мало не покажется. Неужели услышали визг Ани? А где, кстати, она сама? С трудом вырвав из раны свой нож, я выпрямился и быстро осмотрел снег вокруг тела. Ну что за гадство! Второго ножа нигде не было видно. Времени искать его не оставалось – крики звучали все ближе. Бежали, похоже, прямо сюда. Надеюсь, нож ушел под снег, и дружинники его не найдут.

Я подбежал к лежащей на тропинке девушке и сдернул меховой капюшон. Понятно, моя помощь уже не требуется – посреди лба зияло небольшое пулевое отверстие. Не повезло. Рядом замер первый грабитель. Один из моих ударов рассек артерию, и снег вокруг был забрызган хлеставшей из разреза кровью. Судя по прижатым к шее рукам, первое время он пытался остановить кровотечение. Правка не требуется.

Теперь очередь мертвеца, из спины которого торчал мой тесак. Клинок выскользнул из тела очень легко. Кровь, дымясь, стекла с лезвия, полностью очистив зеленоватый узор. Даже о снег чистить нет необходимости. Исключительный нож. Я перевернул труп на спину и оттянул веко. Так и есть, весь глаз синий. Точно, наркоманы. Взгляд зацепился за странный амулет. От рывка цепочка разлетелась на отдельные звенья, но в руке осталась вытянутая пирамидка. Странный камень. Потом посмотрю, что такое.

Ничего своего не оставил? Вроде нет. Разбежавшись, я подпрыгнул, перевалился через подоконник и упал внутрь дома. В проходе замелькали огни факелов. Быстрее пробежать дом насквозь, пока меня никто не заметил. Здесь как дела? С этой стороны дружинников не было. Ух! Сугроб смягчил падение после прыжка вниз. На всякий случай я пробежал еще несколько дворов и лишь потом вывернул на дорогу.

Домой удалось добраться, никого не повстречав по пути. Спустившись в подвал, я стянул ботинки, вытряхнул набившийся в них и под джинсы снег и начал рассматривать плащ. Хреново. Помимо одного длинного разреза и трех узких дыр, он был весь забрызган хлынувшей из артерии кровью. Самому избавиться от пятен не получится. Придется на чистку нести. Пусть тогда сразу и зашьют.

Скинув грязную одежду у порога, я отпил из банки воды и осмотрел порез под коленом. Ранка уже затянулась, а вот джинсы придется штопать. Сняв с цепочки амулет, пристально всмотрелся в кусочек кварца и отшвырнул его в заваленный хламом угол комнаты. Камень мертв, в нем не ощущалось даже малейшего остатка магической энергии. Перегорел. Придется новый доставать. Пирамидку я поставил на коробку с тушенкой, нож положил рядом с раскатанным матрацем. Потом залез под одеяло и отрубился еще раньше, чем голова коснулась подушки.