Онлайн чтение книги Мальчик из джунглей
4. «Тигр, Тигр…»

Но уже через минуту я передумал. Просто кое-что случилось. Я сидел себе одиноко на берегу реки, и вдруг хобот Уны нежно коснулся моей шеи, переполз на плечо. Уна пофыркивала, ощупывая меня. Хобот обвился вокруг моей груди; слониха потянула меня – мягко, но настойчиво. Она разворачивала меня лицом к себе. Она смотрела с высоты своего роста, укоризненно кряхтя, словно догадывалась, что я затеял.

Потом Уна опустилась на передние колени. Я сначала подумал, что она просто утомилась, пока резвилась в реке, а теперь хочет прилечь рядом и вздремнуть. Она и правда прилегла, только спать вовсе не собиралась. Она вытянула хобот, обхватила меня за пояс и подтянула к себе поближе. Я всё никак не мог сообразить, что́ она делает.

И тут до меня дошло. Вот я балда недогадливая! Уна приглашает взобраться на неё, вот что. Легонько подтолкнув, она приподняла меня и подстраховывала, пока я не ухватился за шею и не устроился между двумя буграми на голове. Только теперь я увидел, что Унина голова – это не один купол, а пара.

Поддерживая меня хоботом, слониха поднялась и выпрямилась на всех четырёх ногах. Но хаудаха у меня теперь не было, а значит, не было и поручня. Я испуганно ухватился за слоновью шею и обнаружил прямо перед носом у себя хобот. Уна предлагала замену хаудаху. Она знала: мне нужно за что-то цепляться. И уж я вцепился так вцепился – не за страх, а за совесть. А вдруг она сейчас отнимет хобот, что тогда? И для верности я приклеился к Униной шее коленками и пятками.

Но, как выяснилось, ноги у меня слишком короткие и слишком широко их приходится раскидывать – толком не приклеишься. Если я лишусь хобота – а рано или поздно я его лишусь, – мне придётся самому как-то удерживать равновесие. И что со мной будет, когда Уна тронется с места? А если ей вздумается пуститься бегом, тогда вовсе пиши пропало.

И вот Уна пошла. К счастью, шагала она очень осторожно. Неспешной поступью мы двигались через джунгли, огибая деревья, и её хобот служил мне надёжной опорой. Я держался за него крепко-крепко, особенно поначалу, потому что вздрагивал при каждом шаге, хоть Уна и несла меня совсем медленно.

Мало-помалу я освоился и почувствовал себя увереннее. Вроде бы еду себе, не падаю, и всё хорошо. Я потихоньку подстраивался под ритм Униных шагов. И она тоже под меня всё время подстраивалась – это я точно мог сказать, она учила меня, помогала не упасть. Совсем немного времени прошло, а я уже начал привыкать и даже снова получал удовольствие от езды на Уне. Я глазел на попугаев, а те с карканьем, клёкотом и клохтаньем носились в мареве зелёной листвы и солнечных лучей.

Через некоторое время я решился отнять от хобота одну руку. Потом обе. Но Уна не опустила хобот и правильно сделала, потому что рано я загордился. Стоило мне самонадеянно расслабиться, как я соскальзывал со слоновьей шеи – и так было не однажды и не дважды. Но каждый раз слониха вовремя меня подхватывала. Это вселяло в меня уверенность: даже если я зазеваюсь, Уна меня спасёт.

В общем, вскоре я перестал бояться, что свалюсь. И тогда опять явился голод – ещё злее, ещё неистовее, чем прежде, он буравил изнутри мой желудок. Через какое-то время на меня навалилась непреодолимая слабость. Силы покидали меня всё быстрее и быстрее. Я приказывал себе не отвлекаться, твердил, что нельзя отпускать хобот. Перед глазами у меня всё плыло. Сейчас я потеряю сознание и соскользну вниз. Я с трудом различал сон и явь. Мне казалось, лечу на самолёте с мамой, я заснул рядом с ней и мне снится сон: я еду на слоне по песчаному пляжу, а мама бежит рядом и фотографирует меня и велит мне улыбаться и махать.