Онлайн чтение книги Пентаграмма Marekors
Глава 8

Вторник и среда. Чау-чау

Во вторник температура воздуха в Осло поднялась до двадцати девяти градусов в тени, и уже в три часа народ повалил из офисов на пляжи Хука и Вервенского залива. Толпы туристов собирались в кафе под открытым небом на Акер Брюгге и в Фрогнер-парке[8]Фрогнер-парк, или парк Вигеланна, известен размещенными там работами скульптора Густава Вигеланна (1869–1943), среди которых наиболее известны «Злой мальчик» и Монолит из человеческих тел., где они, обливаясь потом, делали непременное фото Монолита, после чего спешили к фонтану, надеясь, что ветер окатит их освежающим душем из водяных брызг.

В остальном же городская жизнь протекала тихо и напоминала замедленную съемку: раздетые по пояс дорожные рабочие склонились над своей техникой, строители на лесах на старом здании Государственной больницы смотрят на пустые улицы, таксисты, собравшись в теньке, болтают об убийстве на Уллеволсвейен. Признаки активной жизни подавала только Акерсгата, где поставщики сенсаций давали волю своему насмешливому стилю и с воодушевлением терзали пока еще свежее убийство. Многие штатные газетчики были в отпусках, и редакторы бросили на это дело всех: от студентов-журналистов на летней подработке до скучающих сотрудников из политического отдела. Только обозревателей культуры никто не трогал. Но все равно было спокойнее, чем обычно. Может быть, потому что «Афтенпостен» переехала с богатой традициями улицы газетчиков в центр, раскидав конторы в убогих провинциальных небоскребах, скребущих и без того чистое небо.

Город воодушевленно разворачивал большое строительство в районе Бьёрвика, но у ведущего криминальной хроники Рогера Иендема из кабинета открывался вид только на Плату – рынок наркоманов на задворках чудесного нового мира. Он поймал себя на том, что нет-нет да ищет там глазами Томаса. Но Томас сидел сейчас в Уллерсму – отбывал наказание за попытку вторжения в дом полицейского этой зимой. Но стоило ли по этому поводу расстраиваться? Теперь хотя бы Рогер перестал бояться, что однажды увидит младшего брата погибшим от передозировки.

В «Афтенпостен» не торопились с назначением нового редактора, после того как старый согласился уйти по сокращению штата, и попросту поручили криминальную хронику отделу новостей. В действительности это означало, что Рогеру Иендему пришлось за ту же зарплату взвалить на себя и редакторские обязанности. Сейчас он сидел за столом, положив пальцы на клавиатуру, и пристально вглядывался в лицо женщины, фотографию которой недавно сделал фоном для рабочего стола. Эта женщина вот уже в третий раз собрала вещи и оставила и его, и квартиру на Сейльдукс-гате. Он знал, что на этот раз Деви не вернется, и пора идти дальше. Он зашел в настройки экрана и сменил фоновый рисунок. Для начала.

По распоряжению начальства Рогеру нужно было отложить текущий сюжет про героин. И хорошо: писать про наркотики ему никогда не нравилось. Деви утверждала, что это из-за Томаса. Рогер постарался на время забыть и о ней, и о младшем брате и сосредоточиться на порученном сюжете. Ему надо было написать статью об убийстве на Уллеволсвейен, а там, глядишь, наметится развитие, новые повороты, появятся подозреваемый или подозреваемые. Работа обещала быть легкой: все указывало на сексуальную подоплеку, а детали – просто клад для журналиста! Молодая незамужняя женщина двадцати восьми лет застрелена дома, в собственном душе, в пятницу, среди бела дня. Орудием убийства, скорее всего, был пистолет, обнаруженный в мусорном ведре в той же квартире. Соседи ничего не видели, посторонних в доме не замечено, и лишь один из жильцов считает, что слышал что-то вроде выстрела. Поскольку ничто не указывает на ограбление, полиция придерживается версии, что Камилла Луен сама впустила преступника, однако никто из ее знакомых не вызывает серьезных подозрений, так как у всех – более или менее хорошее алиби. Камилла Луен, автор текстов в рекламном агентстве «Лео Бурнетт», в тот день уехала с работы в четверть пятого, а в шесть у нее была назначена встреча с двумя подругами в Доме художников, что делает маловероятным предположение, будто она пригласила кого-то к себе в гости. Маловероятно и то, что кто-то позвонил Камилле Луен с улицы и попросил впустить, представившись чужим именем: над звонками установлена камера наблюдения.

И если заголовков «Психоделическое убийство» или «Сосед почувствовал вкус крови» окажется недостаточно, про запас имелись некоторые подробности, которые еще на пару дней обеспечат живое любопытство читателей. У Камиллы Луен отрезан указательный палец на левой руке, а под веком найден красноватый бриллиант-звездочка.

Рогер Йендем начал статью с исторического вступления – для большего драматизма, но потом решил, что материал этого не требует, и уничтожил написанное. Некоторое время он сидел, обхватив голову руками, потом дважды щелкнул по значку «Корзина», навел мышку на пункт «Очистить» и замер в нерешительности. Эта фотография – последняя память о Деви. Из квартиры он убрал все, что могло о ней напомнить, даже выстирал свитер, который она у него иногда брала, – он любил надевать его из-за запаха ее духов.

– Прощай, – шепотом сказал Рогер и нажал на кнопку. Потом вернулся к статье. Решил заменить «Уллеволсвейен» на «Кладбище Христа Спасителя» – лучше звучало. И начал писать. На этот раз все получилось отлично.

К семи вечера народ потянулся с пляжей домой – весьма неохотно. В безоблачном небе по-прежнему жарко пылало солнце. Еще в девять люди в солнечных очках пили пиво в уличных кафешках, оставляя скучать без дела официантов душных ресторанов. В полдесятого солнце скрылось за алеющим Уллерном, но долгожданная прохлада так и не наступила. Люди возвращались домой. Еще одна тропическая ночь обещала бессонницу и насквозь пропотевшие простыни.

Рабочий день на Акерсгата заканчивался, в редакции решили в последний раз обсудить первую страницу От полиции новостей не было. Вряд ли они что-то скрывали, скорее всего, им попросту нечего было сказать. Но с другой стороны, молчание открывало простор для домыслов. Самое время проявить творческий подход.

Примерно в это же время в Оппсале в желтом деревянном доме с яблоневым садом раздался звонок. Беата Лённ протянула руку к телефону и подумала, не проснулась ли этажом ниже мама. Наверняка проснулась от звонка.

– Спала? – спросил хриплый голос.

– Нет, – ответила Беата. – А что такое?

– Я только что встал.

Беата села на кровати:

– И как дела?

– Ну что я тебе могу сказать? Плохо – вот что я скажу. – Пауза. Голос Харри казался глухим и далеким, и Беата понимала, что причина не в телефонной связи. – Что нового по уликам?

– Только то, что в газетах, – сказала она.

– А что в них?

Она вздохнула:

– Да ты и так знаешь. Мы собрали в квартире отпечатки пальцев и ДНК, но пока не нашли ничего, что могло бы помочь в поисках убийцы…

– Преступника, – поправил Харри.

– Преступника, – зевнув, согласилась Беата.

– Выяснили, откуда бриллиант?

– Работаем. Мы проконсультировались у ювелиров: красные бриллианты не редкость, но у нас в стране их не так много. Они сомневаются, что это работа норвежского мастера. А если камень заграничный, то и преступник, возможно, не наш соотечественник.

– Хмм…

– Что такое, Харри?

Он откашлялся, прежде чем ответить:

– Пытаюсь быть в курсе событий.

– В прошлый раз ты заявил, что этим делом не занимаешься.

– Ну, не совсем так.

– Скажи откровенно, что тебе нужно?

– Ну, я проснулся из-за того, что увидел кошмар…

– Мне приехать и побаюкать тебя?

– Нет. – Снова пауза. – Мне снилась Камилла Луен. И ваш бриллиант.

– И что?

– Я, кажется, кое-что понял.

– Ну же!

– Я, правда, не уверен… Но, знаешь, в старые времена покойникам перед погребением клали на глаза монеты.

– Не слышала.

– Чтобы заплатить лодочнику, который перевозит души через Стикс, реку мертвых. Если душа не могла переправиться на другой берег, она не обретала покоя. Поразмысли над этим.

– Спасибо за совет, Харри, но я в загробную жизнь и привидения не верю.

Харри не ответил.

– Еще что-то? – поинтересовалась Беата.

– Один вопросик. Слыхала, что начкрим на этой неделе ушел в отпуск?

– Конечно.

– Может, ты знаешь и когда он вернется?

– Через три недели. А ты?

– Что я?

Беата услышала в трубке щелчок зажигалки и вздохнула:

– Когда ты вернешься?

Она услышала, как Харри на том конце затянулся, задержал дыхание и медленно выдохнул. Потом ответил:

– А я думал, ты в привидения не веришь.

Примерно в то же время, как Беата положила трубку, в своей квартире от колик проснулся Бьярне Мёллер. До шести часов он лежал и корчился в постели, потом встал, медленно позавтракал без кофе – и сразу почувствовал себя лучше. А когда он в начале девятого пришел на работу, боли – к его удивлению – исчезли совсем. Добравшись на лифте до кабинета, он с блаженством закинул ноги на стол, выпил кофе и стал изучать свежие газеты.

На первой странице «Дагбладе» под заголовком «Тайный любовник?» красовалась фотография улыбающейся Камиллы Луен. Той же фотографией встречал читателей и «Вердене Ганг», но название статьи было: «Жертва ревности». Из всех газет по-настоящему интересовалась правдой только «Афтенпостен» в обзорной статье о преступлении.

Мёллер покачал головой, посмотрел на часы и набрал номер Тома Волера, который только-только должен был закончить утреннюю планерку со следственной группой.

– Нет, сдвигов пока никаких, – отозвался Волер. – Расспросили соседей и всех продавцов в близлежащих магазинах. Проверили такси, которые в указанное время были поблизости. Поговорили с осведомителями и проверили алиби старых знакомых с сомнительным прошлым. Но, так сказать, откровенных подозреваемых у нас нет. Честно говоря, мне не кажется, что это кто-то из старых знакомых. Признаков сексуального насилия нет, деньги и ценности на месте, и почерк незнакомый. Взять хотя бы палец и бриллиант…

У Мёллера в животе заурчало. Он надеялся, что это от голода.

– А хорошие новости у тебя есть?

– Полицейский участок в Майорстуа выделил нам троих сотрудников, так что в нашей группе теперь десять человек. Сотрудники Крипос согласились помочь Беате разобраться с предметами, найденными в квартире. Мы собрали хорошую команду, учитывая, сколько народу в отпусках. Ну, как новость?

– Спасибо, Волер, будем надеяться, все наладится.

Мёллер положил трубку и через плечо бросил взгляд в окно, намереваясь вернуться к газетам. Но так и остался сидеть, неудобно вывернув шею и глядя на газон перед зданием, потому что увидел, как со стороны Грёнланнслейр появилась знакомая фигура и медленно, но целеустремленно направилась в сторону Главного управления полиции.

Мёллер встал, вышел в коридор и крикнул Йенни, чтобы та принесла ему еще одну чашку кофе. Потом вернулся в кабинет и спешно достал из ящика стопку старых бумаг.

Через три минуты в дверь постучали.

– Войдите! – крикнул Мёллер, деловито рассматривая двенадцатистраничное заявление от гражданина, который обвинял ветеринарную клинику на Шиппер-гате в неправильном лечении, повлекшем за собой смерть двух его чау-чау.

Дверь открылась, и Мёллер рукой изобразил жест «ну проходите, проходите», продолжая изучать страницу, где подробно описывался экстерьер собак, их удивительные таланты и перечислялись награды с выставок.

– А, это ты! – поднял-таки взгляд Мёллер. – Я думал, мы тебя уволили.

– Хм… Моя отставка лежит неподписанной на столе у начальника криминальной полиции, и, пока она там, нам придется иногда встречаться. Или вы против, шеф? – Харри налил себе кофе и с чашкой, обогнув стол Мёллера, подошел к окну. – Но это не означает, что я буду заниматься делом Камиллы Луен.

Бьярне Мёллер обернулся и посмотрел на Харри. Он и раньше не раз видел, как Холе, еще вчера лежавший на смертном одре, на следующий день заявлялся на работу красноглазым Лазарем. Но все равно – до сих пор удивлялся.

– Харри, если ты думаешь, что про отставку я пошутил, то ошибаешься. На этот раз я не предупреждаю, а сообщаю: это окончательное решение. Все прошлые разы, когда ты нарушал инструкции и правила, я за тебя заступался, но сейчас брать на себя ответственность я уже не могу. – Бьярне Мёллер поискал в глазах Харри хоть тень мольбы и не нашел. К счастью. – Вот так, Харри. Все, конец.

Тот не ответил.

– Да, пока не забыл. Стандартная процедура: зайди в оружейку, сдай все железки, что на тебе числятся, – попросил начальник.

Харри кивнул. Мёллер внимательно вглядывался в его лицо, но так и не увидел того, что ожидал. А пытался он разглядеть удивленного мальчишку, которому только что отвесили подзатыльник. Мёллер потрогал нижнюю пуговицу рубашки. Да, разобраться в Харри непросто.

– Если думаешь, что с пользой проведешь здесь последние недели, я не возражаю – приходи. От должности тебя не отстранили, зарплату за этот месяц все равно получишь. Да и что у тебя есть, кроме работы…

– Хорошо, – безразлично ответил Харри и встал. – Пойду посмотрю, на месте ли еще мой кабинет. Нужна будет помощь – только скажите, шеф.

Бьярне Мёллер натужно улыбнулся:

– Спасибо за заботу, Харри.

– Например, с этими вашими чау-чау, – предложил Харри, тихо закрывая за собой дверь.

Харри стоял, прислонившись к дверному косяку, и смотрел на рабочий кабинет, который он делил со следователем Халворсеном. Его аккуратно прибранный стол – сейчас Халворсен был в отпуске – стоял вплотную к столу Харри. Над сейфом висела фотография Эллен Йельтен – еще с тех пор, когда вместо Халворсена здесь была она. Другую стену почти целиком закрывала карта Осло, где кнопками и надписями было обозначено, где в ночь убийства находились Эллен, Сверре Ульсен и Рой Квинс-вик. Харри подошел к стене, посмотрел на карту, резким движением сорвал ее и положил на полку в сейф. Достал из кармана пиджака фляжку, сделал быстрый глоток и прислонился лбом к прохладной металлической поверхности.

Больше десяти лет он проработал в этом кабинете. Номер шестьсот пять – самый маленький кабинет в красной зоне шестого этажа. Даже когда было принято блестящее решение сделать его инспектором, Харри отказался переезжать. В шестьсот пятом не было окон, но именно отсюда он воспринимал мир. На этих десяти квадратных метрах он учился работать, отмечал свои победы и переживал поражения, посвящая всю свою жизнь изучению человеческой натуры. Он попытался вспомнить, чем еще он занимался в последние десять лет. Что-то же должно было быть. Обычно люди работают по восемь часов в сутки, ну, не больше двенадцати. А ведь были и выходные.

Харри сел на свое расшатанное кресло, оно радостно скрипнуло. Давненько он не сидел на нем!

Без пятнадцати шесть Бьярне Мёллер уже обычно был дома, с женой и детьми. Но поскольку они гостили у бабушки, он решил эти тихие деньки посвятить разбору скопившихся бумаг. Убийство на Уллеволсвейен несколько нарушило его планы, но сегодня он решил наверстать упущенное.

Когда позвонили из кол-центра, Мёллер не без раздражения ответил, что звонят они не по адресу и пропавшими занимается не криминальный отдел, а дежурная часть.

– Извините, Мёллер, в дежурной части никого нет, все в Грефсене, на пожаре. А заявитель уверен, что в этом исчезновении есть что-то криминальное.

– У нас кто не разъехался по домам, работает над убийством на Уллеволсвейен. А значит… – Он осекся. – Хотя нет! Погодите-ка…