Онлайн чтение книги Меняя лица Making Faces
1. Суперзвезда или супергерой

Первый день в школе. Сентябрь, 2001

В школьном спортзале было так шумно, что Ферн приходилось склоняться к самому уху Бейли и кричать, чтобы быть услышанной. Бейли вполне смог бы протиснуться сквозь толпу на своей инвалидной коляске, но Ферн решила катить ее сама, чтобы ненароком не потеряться.

– Видишь Риту? – прокричала она, шаря глазами по сторонам.

Рита знала, что им нужно сесть где-то на нижней трибуне, чтобы Бейли мог примоститься рядом. Наконец Бейли ткнул куда-то пальцем, и Ферн посмотрела в указанном направлении: подруга неистово махала им руками, так что ее грудь колыхалась, а пышные светлые волосы разметались по плечам. Пробравшись к ней, Ферн оставила коляску и уселась на второй ряд, прямо за Ритой, Бейли же пристроился у края лавки.

Ферн терпеть не могла спортивные сборища. Невысокую и хрупкую, ее постоянно толкали и зажимали, где бы она ни сидела. Вопить и топать ногами ей тоже было неинтересно. Она вздохнула, морально готовясь к гвалту, громкой музыке и яростной игре футбольных команд.

– Прошу всех встать на время исполнения национального гимна, – прогудел голос.

Микрофон протестующе зафонил, заставляя всех сморщиться и зажать уши. Зал притих.

– Сегодня нас ждет нечто особенное, мальчики и девочки, – усмехнулся в микрофон Коннор О'Тул, также известный как Бинс.

Бинс был из тех, кто всегда что-то затевает, и у него не было недостатка в людском внимании. Он был наполовину ирландцем, наполовину латиноамериканцем, так что его вздернутый нос, сияющие ореховые глаза и дьявольская ухмылка довольно плохо сочетались со смуглой кожей. А еще Бинс любил поговорить и явно наслаждался минутой славы у микрофона.

– Наш с вами общий друг, Эмброуз Янг, проиграл пари. Он обещал спеть гимн, если мы победим в первом матче. – После этих слов трибуны оживились. – Но мы победили не только в первом матче, а еще и во втором! – Зрители заревели. – Поэтому Эмброуз Янг, человек слова, сейчас будет петь, – закончил Бинс, помахав микрофоном в сторону друга.

Бинс – коротышка. Несмотря на то что он учился в выпускном классе, он был одним из самых невысоких футбольных игроков, и больше годился для борьбы, чем для футбола. Эмброуз, тоже выпускник, возвышался над Бинсом, словно башня, каждый его бицепс в обхвате был размером с голову Бинса. Он походил на тех парней, которых обычно рисуют на обложках любовных романов. Даже имя у него было подходящее для героя дамского чтива. Ферн точно это знала: она прочла тысячи таких книг. Альфа-самцы, стальные мускулы, горящие взгляды, счастливые развязки. Но никто не мог сравниться с Эмброузом Янгом. Ни в романах, ни в реальной жизни.

Для Ферн Эмброуз Янг был воплощением красоты – греческий бог среди простых смертных, героев фильмов и сказок. В отличие от других ребят, он носил вьющиеся волосы до плеч и время от времени отбрасывал их назад, чтобы они не падали на карие глаза с густыми ресницами. Из-за почти квадратной челюсти его сложно было назвать красавцем. Однако рост метр девяносто и вес девяносто пять килограммов в восемнадцать лет впечатляли, не говоря уже о мышцах.

Ходили слухи, что мать Эмброуза, Лили Грэфтон, отправившись в Нью-Йорк на поиски славы, связалась там с итальянским манекенщиком, который снимался в рекламе нижнего белья. Однако они расстались, как только итальянец узнал, что Лили беременна. Покинутая и в положении, она вернулась в родной город, где очутилась в объятиях своего старого друга Эллиота Янга. Он с радостью женился на ней и спустя шесть месяцев принял ее новорожденного сына. Соседи пристально следили за тем, как рос малыш, и вскоре обнаружили: у низкорослого и светловолосого Эллиота Янга смуглый сынишка с темными глазами. С годами его фигура все больше напоминала фигуру топ-модели нижнего белья.

Четырнадцать лет спустя Лили бросила Эллиота и вернулась в Нью-Йорк, чтобы найти настоящего отца Эмброуза. Ни для кого это не стало неожиданностью. Удивительным было другое: четырнадцатилетний Эмброуз остался в Ханна-Лейк с Эллиотом. К тому времени он уже стал заметной фигурой в маленьком городке, и люди поговаривали, что именно поэтому не уехал. Эмброуз метал копье, как герой мифов, и с легкостью расчищал себе путь на футбольном поле. Еще в младших классах он вывел свою бейсбольную команду на районные соревнования, а к пятнадцати годам мог забрасывать слэм-данк[1]Вид броска в баскетболе при котором игрок выпрыгивает вверх и одной или двумя руками бросает мяч сквозь кольцо сверху вниз. – Здесь и далее, если не оговорено иное, примечания переводчика. . Но именно борьба сделала Эмброуза Янга настоящей знаменитостью в городке Ханна-Лейк штата Пенсильвания – в городке, где жители закрывали свои кафе и магазинчики ради местных поединков и следили за рейтингом штата очень внимательно, будто от него зависел выигрыш в лотерею. В городке, где все были одержимы борьбой, как жители Техаса – футболом.

Когда Эмброуз взял микрофон, зрители замерли, ожидая, что Эмброуз обойдется с гимном жестоко. Все знали, что этот парень силен, привлекателен, знали о его успехах в спорте, но никто ни разу не слышал, как он поет. Тишина была пронизана ожиданием, кружившим голову. Эмброуз откинул волосы и засунул свободную руку в карман, словно ему некомфортно. Затем остановил взгляд на флаге и начал петь.

– «О, скажи, видишь ты в первых солнца лучах…»[2]Поэтический перевод М. Наймеллера.

И снова по трибуне прокатился вздох. Не потому, что Эмброуз пел плохо. Потому что он пел потрясающе и голос его был так же прекрасен, как он сам: мягкий и глубокий, с невероятно насыщенным тембром. Если бы горький шоколад мог петь, он звучал бы точно как Эмброуз Янг.

Этот голос окутал Ферн, увлек за собой, и она, покрывшись мурашками, невольно зажмурила глаза за толстыми стеклами очков. Это было великолепно.

– «Еще есть храбрецы… – голос Эмброуза достиг пика, и Ферн почувствовала себя так, словно взобралась на Эверест, обессиленная, но воодушевленная, – …в ком свобода жива!»

Зал заревел, но Ферн все еще наслаждалась последней нотой.

– Ферн! – прозвенел рядом голос Риты. Она толкнула ногу подруги, но та не обратила внимания, растягивая момент, который разделила, как ей казалось, с самым прекрасным голосом на планете.

– У Ферн первый оргазм, – фыркнула одна из подружек Риты.

Ферн распахнула глаза. Рита, Бейли и Синди Миллер таращились на нее, широко улыбаясь. К счастью, из-за аплодисментов и восторженных криков никто вокруг не услышал оскорбительного комментария Синди.

Щуплая и бледная, с ярко-рыжими волосами и невыразительными чертами лица, Ферн знала, что была серой мышкой, о которой не станет мечтать ни один парень. Детство ее прошло без особых происшествий или драм благодаря тому, что она прекрасно осознавала собственную заурядность.

Родители Ферн, прямо как Захария и Елисавета[3]Родители Иоанна Крестителя., уже не надеялись зачать ребенка. И вдруг судьба улыбнулась им. Пятидесятилетний Джошуа Тейлор, известный и любимый в небольшом городке Ханна-Лейк пастор, жил со своей сорокапятилетней женой Рейчел вот уже пятнадцать лет. Когда она со слезами на глазах сообщила ему о беременности, Джошуа онемел от счастья, у него отвисла челюсть, а руки затряслись. Он бы подумал, что жена его разыгрывает, но ее лицо сияло безмятежной радостью. Девочка, настоящее чудо, появилась на свет семь месяцев спустя, и это событие праздновал весь город. Ферн видела в этом иронию судьбы: когда-то ее считали чудом, но с тех пор ничего чудесного в ее жизни не произошло.

Она сняла очки и стала протирать их краешком футболки. Пусть смеются. У нее и в самом деле кружилась голова от эйфории, как бывает при чтении хорошей любовной сцены. Ферн Тейлор влюбилась в Эмброуза Янга, едва услышав его голос. Тогда ей было десять лет. Но сегодня его красота перешла на совершенно новый уровень, и Ферн не переставала удивляться, как у одного человека может быть столько талантов?

Август, 1994

Ферн подошла к дому Бейли. Она закончила читать последнюю книгу из тех, что взяла на прошлой неделе в библиотеке, и ей было скучно. Бейли неподвижно сидел на бетонных ступеньках, ведущих к входной двери, и сосредоточенно смотрел на существо, ползающее перед ним по дорожке. Очнулся он лишь тогда, когда Ферн чуть не наступила на предмет его внимания. Бейли вскрикнул, а Ферн, увидев огромного коричневого паука всего в паре сантиметров от своей ноги, завизжала. Паук пополз дальше, медленно преодолевая длинную асфальтовую дорожку. Бейли следил за ним уже полчаса, не подходя слишком близко, потому что это, в конце концов, паук, к тому же гигантский.

Таких больших пауков Ферн еще не видела. Иго туловище было размером с пятицентовую монету, но вместе с ногами тянуло на пятидесятицентовую, и Бейли, казалось, это восхищало. Что ж, он ведь мальчишка. Ферн присела рядом, наблюдая за тем, как паук неторопливо переползает дорожку. Он петлял, словно старик, вышедший на прогулку. Без спешки и страха, без цели, умудренный опытом «пешеход» осторожно разгибал длинные тонкие лапки, прежде чем сделать шажок. Лети наблюдали за ним, завороженные его жутковатой красотой. Эта мысль поразила Ферн: паук был красив, хоть и пугал ее.

–  Он классный, – восхищенно сказала она.

– Ага! Потрясный, – ответил Бейли, не отводя глаз от паука. – Бот бы у меня было восемь ног. Интересно, почему у Человека-паука не выросло столько после того, как его укусил радиоактивный паук? Этот паук дал ему клевое зрение, силу, умение плести паутину. Почему не дал дополнительных ног? О! А вдруг паучий яд может вылечить мышечную дистрофию и если я дам этому пауку меня укусить, то стану большим и сильным? – Бейли всерьез задумался, почесав затылок.

–  Хмм… я бы не стала рисковать, – пожала плечами Ферн.

Они были так зачарованы пауком, что не заметили мальчика, который приближался к ним на велосипеде. Ему стало интересно, почему Ферн и Бейли замерли. Он слез с велосипеда, положил его на траву и проследил за взглядом ребят. А когда увидел огромного коричневого паука, шагавшего по дорожке перед домом вспомнил, что его мама до ужаса их боится и заставляет его убивать их. Вдруг, ребята не могут пошевелиться, потому что тоже до смерти испугались? Он может их спасти. Он подбежал и раздавил насекомое большой белой кроссовкой.

Две пары испуганных глаз уставились на него.

–  Эмброуз! – в ужасе воскликнул Бейли.

–  Ты убил его! – ошеломленно прошептала Ферн.

–  Ты убил его! – закричал Бейли, поднимаясь на ноги. Он взглянул на коричневую кашицу – все, что осталось от паука, который завораживал его последний час жизни. – Мне нужен был его яд! – Бейли все не мог расстаться с мыслью о целительной силе пауков и супергероях. А потом, к удивлению ребят, он разрыдался.

Эмброуз, открыв рот, смотрел на Бейли, пока тот на дрожащих ногах поднимался по ступеням в дом. Когда дверь захлопнулась, Эмброуз закрыл рот и засунул руки в карманы шорт.

–  Прости, – сказал он Ферн, – я думал… я думал, он испугал вас до смерти. Вы сидели, уставившись на него. А я не боюсь пауков. Я просто пытался помочь.

–  Может нам похоронить его? – спросила Ферн, глаза за огромными очками были полны скорби.

–  Похоронить? – удивился Эмброуз. – Он что, был домашним животным?

–  Нет. Мы его только что встретили, – серьезно ответила Ферн. – Но, может, Бейли от этого станет лучше.

–  Почему он так расстроился?

–  Потому что паук умер.

– И что? – Эмброуз не хотел грубить. Он и правда не понимал. И эта рыжая девочка с сумасшедшими кудряшками немного пугала его. Он раньше видел ее в школе и знал ее имя, но они были не знакомы. Может, она была особенной? Его папа всегда говорил, что нужно относиться по-доброму к особенным детям, потому что они не виноваты в том, что они такие.

– Бейли болен. Его мышцы слабеют с каждым днем, и он может умереть. Ему становится плохо, когда кто-то умирает, – просто и честно сказала Ферн. Хотя ее слова прозвучали весьма по-умному.

Эмброуз вдруг понял, почему Бейли не пошел в секцию борьбы – из-за болезни. Ему стало грустно, и он присел рядом с Ферн.

–  Я помогу тебе его похоронить.

Ферн вскочила и побежала по траве к своему дому, прежде чем он успел закончить это предложение.

–  У меня как раз есть подходящая коробочка! Попробуй пока отскрести его от асфальта! – крикнула она через плечо.

Эмброуз нашел кусочек коры на клумбе возле дома Шинов и попытался соскоблить коричневую кашицу. Через полминуты вернулась Ферн, держа в руках круглую белую коробочку для колец, и Эмброуз положил останки на девственно белый хлопок. Затем она захлопнула крышку и торжественным жестом позвала Эмброуза за собой. Он последовал за ней на задний двор, где они выкопали ямку в дальнем углу сада.

–  Наверно, хватит, – сказал Эмброуз, забрав из рук Ферн коробочку и опустив ее в землю.

Они уставились на белое пятно.

–  Может, споем? – предложила Ферн.

–  Но я знаю только одну песенку про паука.

–  Итси-Битси? [4]Itsy Bitsy Spider – английская детская песенка про паучка.

– Да.

–  Я тоже ее знаю.

Ферн и Эмброуз начали петь песню о пауке, которого смыло дождем в водосточную трубу, но который смог выбраться наверх, когда солнце выглянуло из-за туч. Допев, Ферн взяла Эмброуза за руку.

–  Нужно прочесть небольшую молитву. Мой папа пастор. Я знаю, как это делается, так что прочитаю.

Эмброузу было странно держать ее за руку – влажную, испачканную землей и очень маленькую. Он хотел было воспротивиться, но тут Ферн начала говорить, зажмурив глаза и нахмурив брови.

–  Отец Небесный, мы благодарны Тебе за все, что Ты создал. Нам нравилось наблюдать за этим пауком. Он был классным и дарил нам радость, пока Эмброуз его не раздавил. Спасибо Тебе за то, что даже уродливых существ Ты делаешь красивыми. Аминь.

Эмброуз не стал жмуриться – он таращился на Ферн. Она открыла глаза и мило улыбнулась, отпуская его руку, а потом начала засыпать белую коробочку землей. Тем временем Эмброуз нашел несколько камешков и выложил их в форме буквы Н, что означало «паук». Ферн же сложила рядом букву К.

–  А что значит К? – поинтересовался Эмброуз.

–  Красивый Паук, – ответила она. – Таким я его запомню.