Онлайн чтение книги Милочка Мэгги Maggie-Now
Глава седьмая

После ухода Рыжего Верзилы Пэтси отправился в бар поразмыслить над кружкой пива. Домой он вернулся уже за полночь. Залез к себе на чердак и бросился на койку.

Мэри стояла у окна и видела, как вернулся Пэтси. Накинув халат, она шмыгнула из дома и вскарабкалась по лестнице. Одна из лошадей тихо заржала. Мэри замерла посередине лестницы, боясь, что услышит отец. Но все было спокойно. Она окликнула Пэтси по имени, но тот не ответил. Она вошла в комнату. Пэтси вскочил и зажег лампу. Мэри тут же ее задула. Пэтси был в панике.

– Мисс Мэри, пожалуйста, уходите. Не приведи Господь, отец ваш узнает, что вы в такой поздний час были у меня в спальне.

– Забудь про моего отца. Патрик, пожалуйста, расскажи мне все.

Пэтси покачал головой.

– Плохие новости из Ирландии?

Пэтси молчал.

– Что-то с матушкой?

Пэтси отвернулся.

– Патрик, я твой друг. Расскажи мне о своих неприятностях как другу. Не держи их в себе. Расскажи, Патрик. Тебе станет легче.

Пэтси поддался и начал рассказывать. О детстве, о матери, о Малыше Рори и о Мэгги Роуз. О том, как его отлупил Рыжий Верзила, и о том, как он тайком сбежал из Ирландии, и о том, как в первый же день в Америке у него украли деньги. Потом он рассказал о смерти матери и о замужестве Мэгги Роуз.

Мэри слушала рассказ Пэтси с глазами, полными слез.

– А теперь, – заключил он, – старой жизни конец, а новая, которую я пытаюсь устроить… То есть в этой новой жизни, которую мне все устраивают, нет ничего хорошего. Я больше никого не люблю и не хочу, чтобы кто-нибудь любил меня.

– Патрик, это все неправда. Ты так говоришь, потому что тебе обидно и одиноко в чужой стране.

– Это правда. Я больше никогда никому ничего не дам, но сам возьму у каждого столько, сколько смогу.

Мальчишеский запал Пэтси вызвал у Мэри улыбку.

– Ах, Патрик, да ничего подобного. Ты никогда не сможешь так жить. Зачем, ведь ты так молод и так полон жизни. Ты кому угодно понравишься, если только позволишь людям…

Пэтси вдруг не выдержал и жалобно разрыдался. Мэри участливо раскрыла объятия.

– Патрик, милый, иди ко мне. Иди ко мне.

Мэри стояла перед ним, протянув к нему руки. Свободный пеньюар скрывал отсутствие в ее фигуре женственных изгибов. Распущенные волосы свисали до талии, и в золотистом свете лампы она казалась почти хорошенькой.

Пэтси было так одиноко и так хотелось любви, что он подошел к Мэри. Она крепко обняла его, приговаривая: «Ну же, ну же». Словно мать, утешающая ребенка. «Ну же», – еще раз повторила она. Он обнял ее за талию, а она погладила его по плечу.

– Ну же. Не плачь.

Они обнялись. Но как ни были крепки их объятия, они не сливались в единое целое. Тело Мэри оставалось прямым и напряженным. Оно не знало, как расслабиться рядом с телом Пэтси.

Пэтси вспомнил, как он в последний раз обнимал Мэгги Роуз, как прогибалась под его рукой ее тонкая талия и как выгибались бедра. Он вспомнил тот вечер. Он стоял, поставив ногу на каменную стену, а девушка льнула к нему. Он вспомнил, как его бедро сочеталось с изгибом ее талии и как удобно было его согнутой руке обнимать ее тело.

«Когда девушка с парнем так друг другу подходят, – думал Пэтси, – Господь друг для друга их и создал. Зачем, зачем я покинул свою Мэгги Роуз? – Он вздохнул. – А с этой доброй девушкой, которую я сейчас обнимаю, мы никогда друг другу не подойдем», – грустно решил он.

Пэтси затих, и Мэри решила, что он успокоился.

– Я пойду, – сказала она и замешкалась.

Он поцеловал ее в щеку и посветил лампой, чтобы она смогла спуститься с его чердака.

После того как Мэри проскользнула обратно в дом, Пэтси тоже спустился вниз и постоял во дворе. Прислонившись к стене конюшни, он курил трубку и думал о Мэри – какой она была славной, какой доброй и понимающей. Он чувствовал к ней симпатию. Это было почти как любовь. Но тут его настроение резко изменилось. Из-за куста бульденежа вышла Бидди.

– Вот оно как. Значит, мой красавчик передумал насчет подождать до женитьбы, прежде чем заниматься сам знает чем.

– Бидди, уйди, – устало ответил Пэтси.

– Никуда я не пойду, пока все не выскажу.

Пэтси с отвращением посмотрел на Бидди. По ее спине спускалась толстая коса, извивавшаяся растрепанной черной змеей. Креповое кимоно прикрывало плоть, явно не скованную никакой другой одеждой. Кимоно постоянно подрагивало, словно под ним что-то кипело. Пэтси поморщился.

«Интересно, ей не больно оттого, что у нее все там ходит ходуном без корсета?» – полюбопытствовал про себя Пэтси.

– Я вас видела. Я спала, но начался этот шум, и что мне было делать, кроме как проснуться? Поначалу я решила, что это лошади по сену топчутся. Потом глянула на твое окно и увидела, как вы обжимаетесь перед лампой.

– Иди спи дальше. – Пэтси вытряхнул трубку, постучав ею по каблуку ботинка. Затоптав пару тлевших угольков, он повернулся, чтобы вернуться в свою комнатенку. – Спокойной ночи.

– Послушай-ка! – Бидди повысила голос. – Я донесу Боссу. На вас обоих.

– Расскажешь, – свирепо прошептал Пэтси, – и я донесу Боссу на тебя ! Как ты по вечерам в свой выходной четверг работаешь в борделе Мадам Деллы в Гринпойнте.

Бидди с шумом втянула в себя воздух, и ее лицо стало пунцовым, чего не скрыл даже лунный свет.

– Это грязная ложь, – выдохнула она.

– Знаю, – согласился Пэтси. – Но Босс решит, что правда. Разве он не из тех, кому нравится предполагать в людях худшее?

– Вот и проверим! – пригрозила Бидди.

* * *

На следующее утро за завтраком Мэри рассказала родителям о смерти матери Пэтси.

– Значит, он теперь сирота? – спросила Миссис.

– А что такого? – заявил Майк. – Нам тоже однажды предстоит отойти в мир иной. – Он полил стоявшую перед ним овсянку в суповой тарелке сгущенным молоком.

– Папа, Патрик слишком хорош для конюшни. Он не был рожден прислугой. Не мог бы ты использовать свое влияние… положение… чтобы подыскать ему работу получше?

– Ни за что. Я не собираюсь снова проходить через все эти неприятности и обучать нового конюха.

– Тогда по крайней мере позволь ему занять пустую комнату на верхнем этаже. Та комнатенка над конюшней не годится, чтобы в ней жить.

– Еще немного, – пошутил Майк, – и ты захочешь выйти за него замуж.

– Я этого хочу, – тихо ответила Мэри. – И выйду, если он мне предложит.

– Ха-ха-ха! У-ха-ха! Ты – с конюхом! Вот смеху-то. У-ха…

И тут случилось невиданное. Миссис подняла голос в присутствии Босса:

– Не вижу здесь ничего смешного.

Майк аккуратно отложил ложку.

– Что ты сказала? – Голос его предвещал недоброе.

– Ей скоро двадцать восемь. До сих пор никто к ней не сватался.

Мэри поморщилась.

– Поэтому, если этот парень захочет на ней жениться, позволь ему это сделать. Другой возможности у нее может не быть.

– Что ты сказала? – проревел Майк, хватая кольцо для салфетки, словно собираясь запустить им в жену.

Миссис подскочила так быстро, что опрокинула стул.

– Ничего, – прошептала она. – Я ничего не сказала. Прости меня, – и поспешила прочь из комнаты.

– Видишь, что ты наделала? Это все твои дурацкие разговоры за столом. Мать так разнервничалась, что есть не смогла.

– Прости, папа, – тихо ответила Мэри. – Я уже опаздываю на урок.

Мориарити остался наедине с успевшей остыть овсянкой.

Пэтси подметал тротуар. Глянув сквозь тюлевые занавески, Босс увидел, как Мэри остановилась поговорить с конюхом. Разговор был оживленный. Иногда Пэтси кивал, и они обменивались улыбками. На прощание Мэри похлопала его по плечу. Когда она, уходя, обернулась, он помахал ей рукой.

Майк подождал, пока Мэри завернет за угол, и спустился вниз разобраться с Пэтси. Незаметно встав у конюха за спиной, Босс заорал:

– Ты!

Пэтси едва не выронил метлу, и Майку это было приятно.

– Слушай, ты! Знай свое место. Слышишь? Если увижу, что ты набиваешься в друзья к мисс Мэри, будешь иметь дело со мной. Понял?

– Это она хочет со мной дружить. Это мило с ее стороны.

– Я тебе уже говорил: она со всеми мила. Даже с уличными дворнягами. Еще раз повторяю: выброси из головы свои идеи.

– Какие идеи?

– Не воображай, что достоин на ней жениться.

– Такой идеи у меня нет. Но если бы я захотел на ней жениться, а она захотела бы за меня выйти, кому какое дело? Мы бы сами разобрались, ведь мы оба совершеннолетние. Но успокойтесь. О женитьбе я не думаю.

– Рад слышать, – саркастично заявил Майк. – Потому что моя дочь тоже не думает о женитьбе – особенно с конюхом.

– Я не родился конюхом, – тихо сказал Пэтси. – Это вы меня в него превратили. И Мэри…

–  Мисс Мэри, – поправил Майк.

– Мэри, – продолжил Пэтси, – не смотрит на меня как на конюха.

– Черта с два! – с издевкой изрек Майк. – Еще скажи, что она тебя любит .

– Да, – тихо ответил Пэтси.

– А ты любишь ее.

Пэтси поколебался с ответом.

– У меня к ней симпатия.

– Симпатия! Симпатия, говоришь, мистер Патрик Деннис Мур! А то, что она – мое единственное дитя и после нашей с Миссис смерти вместе с мужем унаследует всю мою собственность и деньги, к этой симпатии имеет отношение?

– Да. Если мне придется мириться с вами в качестве тестя, клянусь Богом, я заслужу этим и собственность, и деньги.

– Убирайся вон! – взревел Майк. – Убирайся к чертям из моего дома!

– Из конюшни, – поправил Пэтси.

– Ты уволен! Без рекомендаций! Собирай свои манатки и проваливай!

* * *

Пэтси не «собрал манатки» и не «свалил», потому что на следующий день они с Мэри пошли в мэрию и поженились.