Онлайн чтение книги На диком бреге
ПОСЛЕСЛОВИЕ

ЛЮДИ НА ДИКОМ БРЕГЕ

Есть писатели-однолюбы, или, как говорят критики, — писатели одной темы, «сквозной», постоянной темы своего творчества.

Борис Николаевич Полевой принадлежит к числу таких писателей.

Он много писал и продолжает писать о советском рабочем и советском солдате — о людях героических боевых подвигов и подвигов трудовых, по дерзости и смелости исполнения не уступающих боевым. Одет ли герой Полевого в замасленную рабочую спецовку или в армейскую гимнастерку, трудится ли он в «горячем цехе», сражается ли на Курской дуге, восстанавливает ли дотла разрушенные гитлеровцами города, строит ли волжские гидростанции и в суровой, необжитой тайге сооружает великую плотину, — это человек всегда цельный в горе и в радости, ничего не умеющий делать вполсилы, человек, в котором легко угадываются черты, роднящие его с летчиком Алексеем Мересьевым и с комиссаром Семеном Воробьевым: и прежде всего мужество, благородство, красота человеческого духа, готовность пройти через самые тяжкие испытания — физические и духовные. Но всякий раз это не повторение пройденного, уже известного, однажды написанного. Нет, это всегда открытие целого мира, новых моральных, нравственных отношений, складывающихся в нашем обществе между людьми, исследование психологии советского человека, волевых его качеств, воплощенных в убедительных, жизненно правдивых образах.

Герои Бориса Полевого внутренне, по самой своей советской сути в чем-то всегда очень схожи и в то же время, по индивидуальным, присущим каждому из них чертам и краскам, заметно отличаются друг от друга. В час суровых испытаний по-своему раскрываются характеры представителей потомственной рабочей династии Калининых из романа «Глубокий тыл», по-своему — недюжинный характер отважной девушки Муси Волковой из романа «Золото». Есть свое обаяние в образе доктора Веры, не легкими путями пришедшей к вершинам подвига, свое — в скромной самоотверженной библиотекарше Вале Зайцевой из маленького рассказа «Зайчик», которая, вышагивая по завьюженной дороге с двумя тяжелыми тючками книг с одного участка строительства на другой, тоже ведь совершает свой повседневный подвиг, хотя совсем и не думает об этом.

Сила и своеобразие Полевого-художника проявляются и в постоянстве его обращения к живым, невыдуманным людям — настоящим не только в переносном, но и в прямом смысле этого слова, — к людям, которых он действительно знал, с которыми не раз встречался в дни войны и в дни мира. Такое вторжение писателя в жизнь, когда автор, «найдя прототип замысленного им героя среди современников, смело берет его за руку и ведет на страницы книги, на театральные подмостки, на экран кино», сам Полевой считает одной из плодотворных линий развития метода социалистического реализма и недавно высказал эту мысль с трибуны VI съезда писателей СССР. И может быть, потому, что Борис Полевой всегда сохраняет живую память о прототипах своих героев, о встречах и беседах с ними, — в самой манере его повествования есть что-то от устной речи. Эту особенность прозы Полевого отметила уже много лет назад Мариэтта Шагинян в рецензии на сборник его рассказов. «Жизненность передачи «на слух», — писала тогда М. Шагинян, — искренность авторской интонации связываются у Б. Полевого с глубокой любовью к советскому человеку и с живым интересом к тому, о чем он рассказывает. Все это... уберегает Б. Полевого от манерности, стилизации и растворения в мелочах».

Думается, что некоторые общие наблюдения, касающиеся творческой манеры Б. Полевого в целом, в полной мере могут быть отнесены и к его обширному «производственному» роману «На диком бреге», написанному в 1959—1962 годах по горячим следам строительства гигантов пятилетки.

На первый взгляд, правда, кажется, что в этом романе Полевого труднее определить реальных жизненных прототипов, чем в других его книгах, где нередко он сохранял героям их подлинные имена или же ограничивался переменой всего одной буквы в фамилии (хотя это вовсе не означало, что «Повесть о настоящем человеке», например, была строго документальна и исключала всякую возможность домысла). Однако, когда сравниваешь героев романа «На диком бреге» и события, в нем изображенные, с дневниковыми «Саянскими записями» и другой дневниковой книгой «Покорители морей», которые обязаны своим происхождением старой, еще довоенной журналистской привычке Полевого нигде и никогда не расставаться с блокнотом и карандашом, видишь, что и в этот роман многие персонажи — рабочие, инженеры, экскаваторщики, бульдозеристы, подрывники, бетонщики — шагнули прямо из жизни.

Что же касается главного героя романа — начальника Оньстроя Федора Литвинова, то сам Полевой не скрыл от читателей, что в образе Литвинова как бы слились характеры таких выдающихся строителей, как Логинов, как начальник строительства Цимлянской ГЭС полковник Барабанов, как Иван Иванович Наймушин, возглавлявший Братскстрой, как Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии Андрей Ефимович Бочкин, с которым в разные годы сводила писателя не только репортерская, но и личная судьба.

Конечно, было бы очень заманчиво сравнить образ Федора Григорьевича Литвинова, да и многих других персонажей романа «На диком бреге» с их прототипами. Но это задача другой, специальной статьи. Здесь хочется лишь отметить, что Борису Полевому «везет» на встречи с очень интересными людьми. Хотя, конечно, вернее было бы сказать так: везение художника определяется его гражданской позицией, общественным темпераментом, стремлением быть в гуще самой жизни, на переднем ее крае, где живут и неутомимо трудятся герои всех книг Полевого.

Один пример наудачу. Полюбившуюся писателю в характере Бочкина черту — кочевать вместе со своей женой и детьми по стране, снова и снова вить свое гнездо на голом месте, в пустынном краю, а потом, когда палаточные городки и ряды однообразных бараков превращались в городские улицы, укладывать нехитрую свою обстановку, чтобы ехать озеленять и обживать новую пустыню, — писатель передал в своем романе и Федору Литвинову, и знаменитому экскаваторщику Олесю Поперечному. Для «цыганской души» Олеся переезд с очередной, уже законченной стройки на новую, еще даже не начатую давно уже стал неотъемлемой реалией быта. Захваченный все новыми невиданными масштабами и планами, в который уж раз трогаясь в путь, он оправдывается перед своей хозяйственной и домовитой женой Ганной (которая, впрочем, в глубине души всегда прощает мужа): «Профессия у нас такая — на месте сидеть нельзя».

Но этот прекрасный романтический порыв, живущий в душе не очень уже и молодого человека, с самых первых страниц романа, когда писатель знакомит нас с многочисленными пассажирами старенького речного парохода «Ермак» (будущими героями повествования), сразу делает привлекательным образ Олеся Поперечного. И в других героях книги легко угадывается тот же романтический жар души, который сообщает поэзию их мыслям, поступкам, решениям. Не зря ведь инженер Надточиев говорит о строителях Дивногорской ГЭС, что на вопрос: «Профессия?» — они могли бы ответить в анкетах: «Романтик». Именно на фоне этих цельных характеров так явственно проступает черствость, холодность и расчетливость Вячеслава Ананьевича Петина, знаменитого гидротехника и главного инженера стройки, хотя он в общем еще не успел совершить никаких поступков и обо всем судит достаточно резонно, как знающий и опытный человек, человек дела.

Но чем дальше развертываются события романа, тем большую остроту приобретает конфликт Петина и Литвинова. С самого начала Петин назовет про себя Литвинова «мятым паром», «отставшим от жизни» персонажем, «хрипуном». Он же, Петин, всегда любил изображать из себя неутомимого борца с рутиной, поборника нового, передового. И на стройку он является с заранее созревшим планом — стать первым, сломать обветшалые методы литвиновского руководства (хотя пока он еще не знает, каковы они), заменить их новыми, более современными, передовыми и динамичными. Однако петинская требовательность и деловитость, его убежденность, что управление должно работать как точное счетно-машинное устройство, по существу оборачивается черствостью, сухостью, грубостью, оскорбительным невниманием к людям.

Правда, на стройке сейчас уже много легче, чем в первые дни. Но по-прежнему ежедневно возникает множество сложных проблем: то не хватает материалов, то людей, то машин. Трудно еще живется строителям и их семьям. Не налажен быт. И руководителю стройки должны быть присущи не только деловитость, принципиальность, но и — Литвинов хорошо понимает это — чуткость, внимание к людям, умение заботливо вникать в их повседневные нужды. А Петин с его бездушным автоматизмом, с его отношением к людям как к «рабочей силе» исключает всякую иную возможность контактов, кроме сугубо деловых. К тому же теперь он очень гордится тем, что нащупал, как ему кажется, главную слабину Литвинова, который-де стал жертвой собственных устаревших представлений, методов, привычек. «Витает там где-то в первых пятилетках, — говорит Петин своей жене Дине о Литвинове. — Где надо приказать — просит, где надо кулаком стукнуть — затевает переговоры».

Первое столкновение Петина с Литвиновым связано с затоплением обжитых, плодородных земель Оньской поймы. В связи с развертыванием строительства Дивноярской станции и разливом Сибирского моря целым колхозам придется сняться с плодородных, насиженных земель, возделанных еще чуть ли не во времена Ермака, и уйти в глубь тайги в новые, совсем необжитые места. Для Петина все решается очень просто. Для него в таком деле двух мнений и быть не может. Сразу же приструнить тех людей, которые хотят идти к коммунизму «с кругозором удельных князьков». Но для старого коммуниста Литвинова такой подход к делу абсолютно неприемлем. На одних командах далеко не уедешь. Метод Литвинова — убеждение, разъяснение. Ему важно облегчить колхозникам этот трудный шаг, а потом помочь переселенцам на новых землях всеми имеющимися в его распоряжении средствами.

Следующий острый конфликт вспыхивает у Петина с инженером Надточиевым, которому Петин всегда казался просто деловым, умным, добропорядочным «сухарем». Неожиданно этот «сухарь» оборачивается к нему какой-то другой, «ни разу еще невиданной и, вероятно, тщательно скрываемой от людей стороной». Конфликт назревает и в семье Петина. Его жена Дина Васильевна слепо любит своего Вячеслава Ананьевича, восхищается его умом, деловитостью и мечтает о будущих его успехах. Петин тоже любит Дину, но по-своему, эгоистически, желая превратить ее в свою тень, в свое эхо, подавить ее индивидуальность. А она постепенно прозревает и обретает свой взгляд, свое мнение...

Так шаг за шагом раскрываются перед нами контрастные, противоборствующие характеры — Петин и Литвинов. И это не просто разные характеры. Это воплощение разного подхода к жизни, к людям. Развенчивается умный карьерист, ловкий конъюнктурщик. Утверждается истинно творческое, бескорыстное отношение к делу, когда общий успех или неуспех действительно становится твоим собственным, глубоко личным делом.

Петин готов на голову другому человеку встать, только бы самому сантиметров на десять повыше подняться, говорит в финале романа Литвинов. Для Литвинова важнее всего, чтобы повыше поднимались окружающие его люди. Тогда и он чувствует, как поднимается, растет вместе со строителями Дивноярской ГЭС. Конечно, много, очень много щедро раздает он из своих душевных богатств. Но многое, несмотря на собственный огромный житейский опыт и накопленные за долгие годы знания, получает взамен. Петин сердито брюзжит по поводу того, что в век электронно-счетных машин, телеуправления и совершенной диспетчерской связи руководитель строительства бесцельно тратит силы на мотание по строительству. А Литвинову необходимо «повсюду совать свой нос». Без тесного общения с людьми он не представляет себе руководства сложнейшей стройкой.

До сих пор мы касались, по преимуществу, одной проблемы, морально-нравственной, которая занимает важное место в романе «На диком бреге», которая очень дорога его автору и естественно, органично вписывается в многоплановый сюжет. В конце концов, как мы уже говорили, спор об отношении к жизни, об ответственности перед обществом и перед самим собой касается всех без исключения персонажей романа Бориса Полевого. И если по ходу действия они прямо не будут участвовать в этом споре, то все равно своим трудом на стройке докажут, чего каждый из них стоит в действительности, какой вклад сумел он внести в строительство плотины и города будущего, уже нареченного строителями-романтиками поэтическим именем «Дивноярск».

Так же как для Литвинова каждый новый человек был задачей, которую он, Литвинов, с интересом решал (кто из строителей ГЭС не испытал на себе благотворное влияние Старика), так и для Полевого — чем сложнее была задача, тем больше увлекал писателя самый процесс лепки, раскрытия, решения характеров своих героев. Это можно сказать о колоритной фигуре Иннокентия Седых, председателя одного из тех колхозов, которым предстоит переселиться на новые места, об инженере Надточиеве и другом талантливом инженере Петре Дюжеве, о горячем, увлекающемся прорабе Бершадском, по прозвищу «Макароныч», о юной телефонистке Вале Егоровой, наивной и даже немножко смешной в своем беззаветном служении стройке, о расторопном, никогда не унывающем шофере Литвинова Петровиче, человеке с интересной фронтовой биографией.

Словно прямо из жизни перенесен на страницы романа образ будущей жены Петровича Марии Третьяк, в просторечии «Мурки Правобережной», знаменитого диспетчера с Правого берега. Острая на язык, насмешливая, напористая, неугомонная, чей голос, репродуцированный мощными динамиками, гремит среди огромных нагромождений песка, железа, металла, среди бетонных громад, над замерзшей рекой, она приобрела на строительстве еще одно прозвище: «живая газета», и стала не менее популярна, чем самые известные столичные радиокомментаторы. Полевой весело, с охотой рисует портрет этой молодой женщины, то по-женски кокетливой, то по-мужски крутой, портрет, в котором прихотливо уживаются самые неожиданные черты, и создает живой, запоминающийся характер.

Возвратимся еще раз к Олесю Поперечному. В середине романа этот неугомонный человек, как, впрочем, и многие другие столь же неугомонные строители ГЭС, выкидывает еще один «номер» — по собственному почину переходит из знаменитой своей бригады, вместе с которой когда то прибыл на стройку, в самую отсталую, в бригаду «неумех», «негативов», чтобы помочь ей выйти в число передовых. Неожиданный поступок Олеся, поначалу многих удививший, имеет, однако, свою внутреннюю логику, он «в образе» (как говорят актеры) этого решительного, беспокойного человека, человека «прямого действия», характеры которых всегда удаются Полевому. Удался ему и характер Олеся в романе «На диком бреге». А история с переходом Поперечного невольно заставляет вспомнить раннюю повесть Бориса Полевого «Горячий цех», где впервые и уже тогда с большим знанием заводской атмосферы писатель нарисовал образ рабочего парня, все больше и больше влюбляющегося в свое ремесло, не сразу овладевающего высоким ритмом работы и после многих неудач испытывающего истинную радость и вдохновение.

Среди героев романа «На диком бреге» назовем еще одного, к тому же не совсем обычного, — это Дивноярская ГЭС. Ее описанию посвящено немало поэтических строк. И она у Полевого не просто живописный, статичный фон романа, а равноправное действующее лицо. Мы видим строительную площадку в начале работ и в самый их разгар, видим странные, почти «марсианские» пейзажи: высоченные пирамиды песка и гравия, нагромождения целых хребтов диабазовых обломков. А в заключительных главах романа, когда наступает волнующий момент перекрытия одной из крупнейших сибирских рек, мы, словно с птичьего полета, из стеклянной кабинки Мурки Правобережной охватываем взглядом всю панораму строительства с гигантской чашей котлована в самом центре, куда вот-вот хлынут потоки мутной воды.

Здесь же читатель в последний раз встречается с героями романа. Литвинов, Дюжев, Надточиев, секретарь парткома Ладо Капанадзе... Они собрались все вместе на дамбе, чтобы привести в движение мощный механизм перекрытия, начать штурм реки, и мы радуемся успеху строителей, вместе с которыми как бы прожили очень интересный и важный отрезок их жизни.

Борис Полевой хороший рассказчик. Он ведет повествование достаточно напряженно, не позволяя ослабиться читательскому интересу и действительно делая нас сопричастными судьбам своих героев. Как сложно складывается порой их жизнь, как трудно, в силу многих причин, налаживаются отношения. И то, что, в конечном счете, для большинства персонажей романа Полевого все счастливо расставляется по своим местам, свидетельствует, на мой взгляд, еще и о симпатии автора к своим героям. От всей души он желает им счастья — и в жизни и в работе. Они его заслужили. И они по праву его обретают.

Впрочем, сразу оговоримся: их счастье — беспокойное и нетерпеливое. Не станут они сидеть сложа руки, наслаждаясь однажды добытым, завоеванным. Совсем не такие характеры изображены в романе «На диком бреге». Героев Полевого ждут впереди новые не легкие испытания, заботы, разочарования, радости и победы. Их биографии, так же, как и биографии реальных прототипов, не заканчиваются на последней странице романа. Они продолжаются за его пределами. Но об этом, наверное, будут написаны новые книги писателя.