Онлайн чтение книги Не дареный подарок. Морра
Глава третья. Обзывательная

Илистар был бодр, свеж и завтрак уплетал за троих, не глядя по сторонам. Рыжий, в отличие от своего выспавшегося друга, выглядел сонным и изможденным.

– Я решил! – драматично начал он, без всякого аппетита помешивая кашу в тарелке.

И очень зря он к каше так пренебрежительно относился, это была не та отрава, что готовили на практике. Это была вкусная кашка с кусочками фруктов и медом. Объедение просто.

– Привяжу любую высшую нечисть, которая первой на глаза попадется. Даже если это будет что-то вроде твоего недоразумения.

Я возмущенно фыркнула, уставившись на Тайса. Рыжий самоубийца отложил ложку и отодвинул тарелку, полностью утратив всякий аппетит.

Посмотрев на его нетронутый завтрак, я решила пока не обижаться на недалекого друга моего замечательного хозяина и деловито поинтересовалась:

– Ты это есть будешь?

Тайс отрицательно мотнул головой, продолжая глядеть на Илиса в ожидании хоть какой-то реакции на свои слова.

– Очень зря, ты и так тощенький и бледненький. Тебе нужно хорошо питаться, – вещала я, подтягивая к себе тарелку. В мисочке, что натовики выделили мне, было уже пусто, а хозяин жестоко и цинично лупил по лапам, стоило только попытаться залезть в его тарелку.

– Нет, – задумчиво глядя на то, как я с аппетитом поедаю его завтрак, уверенно заключил рыжий, – на такую нечисть я, пожалуй, не согласен. Лучше уж боевки завалю, чем буду такое терпеть. Мелкая же, куда только помещается столько?

– Опять всю ночь за энциклопедией провел?

Хозяин на мой здоровый аппетит смотрел с плохо скрываемым одобрением. Надеялся, видимо, что я отъемся и, может быть, если очень повезет, увеличусь в размере.

– Ты просто не представляешь! Все виды нечисти, что мне подходят, на нашей территории не водятся.

– Тайс…

– Я и на илистого кота согласен, но даже эта тварь предпочитает селиться в более влажной местности!

Рыжий зарылся в волосы пальцами.

– Коты в ваших лесах водятся. – Оторвавшись от каши, я, благодушно оскалившись, ткнула себя пальчиком в грудь: – Горная рагра, если ты забыл. Была поймана в лесу. Хотя по всем правилам жить должна в горах. А это… Километров четыреста на север от места, где меня поймали.

– Ты мелкая, тебя могло и ветром принести, – огрызнулся рыжий. – С чего ты взяла, что илистые коты решили сменить место обитания и переселились в наши леса?

– Одна такая киса меня чуть не съела как-то, – призналась честно, облизывая лапу. Так было намного вкуснее. – Вы в эти леса часто ходите, бессовестно там магичите и приманиваете нас. Если ты вдруг не знал, мой тощий друг, мы очень любим всю эту остаточную энергию, что после ваших заклинаний в воздухе висит.

– И где? Где ты на нее наткнулась?

Пропустив мимо ушей мое откровение, Тайс подался вперед, в нетерпении ожидая ответа.

– А это болезненные и страшные воспоминания, и я не хотела бы…

– Отвечай, ушастая!

Не дожидаясь конца монолога, меня попытались схватить. Я рассчитывала на что-то подобное, и, проворно избежав его рук, одним героическим прыжком забралась на голову хозяину. Вцепилась лапками в его жесткие волосы и зашипела. Илис чертыхнулся и непроизвольно дернулся, но грубо сбрасывать меня на пол не стал.

– Тайс, успокойся, – велел он, снимая меня.

Рыжий покорно сел, хмуро глядя на меня. Скорое практическое занятие по подчинению волновало его сильнее, чем я могла себе представить. А ведь воображение у меня было богатое… для нечисти.

– Я не ушастая. Сколько можно, в конце-то концов? – ворчала тихо, обняв лапками хозяйскую руку. – Я маленькая и ранимая.

– Расскажи, где ты видела кота, – попросил Илистар. – А еще лучше – покажи на карте.

– На карте не смогу, я с вашими обозначениями плохо знакома, – призналась неохотно, – но в лесу покажу, так уж и быть.

– Илис, ты же одолжишь мне свою нечисть на пару часиков? – воспрял духом Тайс.

– И даже лучше: я пойду с вами, – усмехнулся хозяин, возвращаясь к прерванному завтраку.

За столом наступила умиротворенная тишина. Жаль, продлилась она недолго.

Сову я приметила сразу же, как только она влетела в столовую. Опасная знакомица покружила под потолком, то ли выбирая жертву, то ли просто кого-то разыскивая, определилась с посадочным местом и резко спикировала к нам.

Подавить инстинкты я не смогла. Позабыв о недоеденной каше, бросилась к хозяину и забилась под его китель, мелко дрожа.

– Илли, ты ее напугала, – с укором заметил Илис, поглаживая меня сквозь плотную ткань кадетской формы.

– Тебя вызывают к директору, – важно сообщила сова, не чувствуя за собой никакой вины. – Тебя и твою нечисть.

– Сейчас?

– Чем скорее, тем лучше, – подтвердила она.

Раздавшееся вслед за этим шуршание крыльев ознаменовало уход вредной птицы. Выбраться из надежного укрытия я осмелилась только после этого.

– Я себя прямо как дома почувствовала, – шепнула на ухо хозяину, уверенно обосновавшись на его плече. По моему экспертному мнению, это было самое безопасное место. Безопаснее могло быть только за пазухой у Илистара, но он меня туда не пустил. – Кругом опасность, и кто-то периодически норовит меня съесть.

Хозяин беззлобно фыркнул и поднялся, не доев свой завтрак. Нам стало не до еды. Мы шли знакомиться с директором.

Всю дорогу по мрачным, холодным, плохо освещенным коридорам я радовалась, что вижу в темноте и не мерзну благодаря густому подшерстку. Когда вошли в кабинет директора, миновав вялую секретаршу с заспанным лицом и слабым травяным запахом, радоваться стало нечему. Ни ночное зрение, ни густая шерсть были не в состоянии спасти меня от сидящего за директорским столом человека.

– Присядь, – велел он, не отрывая взгляда от бумаг. Дождавшись, когда Илис займет стоящее напротив стола массивное кожаное кресло, пожаловался: – Меня не было всего три дня, и что же я узнаю по возвращении? Арские духи где-то потеряли практический материал третьего курса, в подземелье опять потоп, а мой сын подчинил самую слабую нечисть из возможной. И знаешь, что удивляет меня больше всего?

– Что?

Интересно Илису не было, но вопрос он послушно задал, поглаживая сидящую у него на коленях «самую слабую нечисть». Самую слабую нечисть, пребывавшую в глубоком шоке.

Я могла собой гордиться. Ночью, пока мой хозяин спал, я покусала его отца. Ма-а-амочка моя пушистая, я покусала директора!

Покусанный поднял взгляд, смерил нас придирчивым взглядом и весело спросил после недолгой паузы:

– Куда могла подеваться стая бурых жаб? Двадцать семь голов. Половозрелые, введенные в искусственный сон особи. Каждая размером с хорошую собаку.

– Съели, – подумав, предположила я, решив, что терять уже нечего, но если выберусь отсюда, больше никогда, никуда и ни за что без Илиса не сунусь. А пока, под хозяйской рукой, на теплых коленях, я могла быть храброй. Очень храброй. Настолько, что почти даже не боялась совы, сидящей на насесте в углу.

– Кто съел? – полюбопытствовал директор.

– Арсы и съели, – сообщила я очевидное этому взрослому опытному мужчине, занимающему место аж главы целой академии. Как он только умудрился директором-то стать? – Если жабы все половозрелые, значит, уже с икрой.

Меня молча слушали. Даже не слушали, внимали с нескрываемым интересом.

– Если вы вдруг не знаете, то бурые жабы обоеполые. Они накапливают икру в организме, оплодотворяют ее, и зимой, впадая в спячку, хотя я назвала бы это комой, откладывают икру и выкармливают вылупившихся детенышей в буквальном смысле собственной плотью.

– Спасибо за основной курс лекций по неестествознанию, но это не объясняет их исчезновения. До спячки еще два месяца.

– Но икра-то уже есть! – У меня просто не укладывалось в голове, как можно не знать настолько элементарных вещей. – А арские духи, это они только на словах духи, на деле очень даже материальная нечисть, которая не прочь полакомиться икрой. Для людей жабья икра, конечно, ядовита, но арсы ее за деликатес почитают.

– Что?

Мне не верили. Просто нагло не верили прямо в морду.

– Года три назад зима была особенно холодная и голодная, я вблизи от одной арской стаи жила. Они зимой перед праздником ночи решили икры поискать. Ну и я с ними. Жабью нору нашли рядом с замерзшим озером. Кладка была еще целая. Вылупиться успело с сотню головастиков, не больше.

– И что?

Это спросила сова. Хищница даже перья чистить перестала, с любопытством поглядывая на меня. Единственное, что радовало, – интерес этот был не гастрономическим.

– И ничего. Гадость редкостная эта икра. Соленая, на языке лопается, а если съесть почти созревшую икринку… – Меня ощутимо передернуло. – А арсам ничего. Ели так, словно их десять лет не кормили. Даже мальков слопали.

– Очень интересно. – Директор откинулся на спинку кресла. На меня смотрели без былой снисходительности. – Никогда раньше о подобном не слышал.

Он о чем-то размышлял, пригвоздив меня к месту задумчивым взглядом, а я себя предательницей почувствовала. Растрепала чужой секрет, балаболка ушастая.

Директор уже собирался задать какой-то вопрос, вероятнее всего, очень неприятный, но посмотрел на Илиса, продолжавшего меня наглаживать, и спросил совсем не то, что хотел:

– И как много ты знаешь того, о чем нам неизвестно?

– Трудно сказать, – аккуратно ответила я, боясь сболтнуть лишнего. – Понятия не имею, что вы знаете.

– Логично, – согласился он, помассировав переносицу. Широкая директорская ладонь была плотно перемотана, напоминая о моих ночных геройских подвигах.

– Ты ведь не из-за пропавших жаб меня позвал? – Прекратив меня гладить, Илис непреклонно заявил: – Избавляться от нее я не стану. Возможно, мне досталась не самая сильная нечисть, но…

– Я этого не прошу, – перебил хозяина директор. – Признаюсь, вчера я не стал бы тебя даже слушать, но после ночного столкновения несколько изменил свое мнение. Сейчас же убедился, что она может оказаться полезной.

– Рагра останется моей нечистью?

– Она останется в академии, – уклончиво подтвердил директор.

– Значит, это все и мы можем идти? – нетерпеливо уточнила я, боясь, что директор может передумать в любую секунду.

– Сначала я хотел бы узнать, почему мой сын обзавелся подчиненной нечистью на месяц раньше срока.

Переглянувшись с хозяином, я уныло вздохнула, опасаясь, что после того, как директор выяснит, как именно меня сделали нечистью Илистара, он изменит решение и станет на свете на одну неудачливую горную рагру меньше.

Директор приятно удивил меня и заставил нахмуриться хозяина. Внимательно выслушав нашу захватывающую историю, он задал лишь один короткий вопрос: «Кто?»

Илис сказать не мог, потому что не знал, а я…

– Я поклялась не выдавать их никаким образом. Сообразительные идиоты взяли с меня клятву на крови.

– Я найду их сам, – пообещал Илис, – и отблагодарю.

И что-то мне подсказывало, что благодарности его дарители не обрадуются.

– Это опасно, – нахмурился директор, – мы не знаем, зачем они это сделали.

– Вы не думайте, они ничего не планировали. Я точно знаю. У них бы мозгов не хватило. Просто решили пошутить. Такая глупая шутка. А я жертва. Очень несчастная и очень бесправная. Я не хотела, но они заставили. И клятву силой взяли. Сказали, если не поклянусь, они меня какой-то живодерке на опыты сдадут. Имя живодерки сказать тоже не могу. Негодяи продуманные попались, хоть и глупые во многих вопросах, – меня прорвало. – Зато могу сказать, что было их двое и один даже боялся ту живодерку, которой обещал меня отдать.

– Хм-м-м… – недовольно протянул директор, и я мгновенно сменила тему. Замолчать не могла. Не получалось почему-то:

– А у вас ручка не бо-болит? Неужели на всю академию ни одного целителя, который смог бы залечить крохотные ранки от маленьких зубок?

Он рассеянно почесал ладонь под повязкой.

– Ни один из шести целителей не смог залечить раны, нанесенные ядовитой нечистью.

– Я не ядовитая! У хозяина спросите, он знает, я его уже кусала.

– Магическое исцеление после твоих укусов невозможно, – веско припечатали меня, совсем не удивившись, услышав, что я уже кусала своего собственного хозяина.

Кажется, у директора складывалось обо мне какое-то неверное представление. Если он полагал, что сыну его досталась бешеная кусучая нечисть, то ждало его серьезное разочарование. Бешеной я не была.

– Э… по старинке? – робко предположила я.

Зато теперь стало понятно, что это за легкий травяной запах мне мерещился. Заживляющая мазь.

– Мне бы хотелось знать, когда вы успели встретиться и подраться?

Илистар был суров и непоколебим. Ну просто прелесть, а не хозяин.

– Он сам виноват! – сдала я отца родному сыну, утратив всякий страх. – Схватил чужую нечисть голыми руками. Это ж надо совсем ума не иметь, чтобы так подставиться. А курица его пернатая вообще съесть меня хотела. Я защищалась и ни в чем не виновата!

Сова очень натурально кудахтнула, выпучив глаза. В кабинете повисла тишина. Только спустя несколько мгновений я осознала, что только что сказала. Осознала, но извиняться не стала. Я мстила за страх, испытанный ночью.

Прижалась к хозяйскому животу, пальчиками в рубашку вцепилась и тихонечко призналась:

– У меня сработал основной инстинкт. Это было сильнее меня.

– И что же это за инстинкт у тебя такой?

Илис за родителя не оскорбился, а сам директор пока молчал, и я смогла чистосердечно признаться:

– Цапать то, что держит, и драпать куда глаза глядят… в случае опасности. Даже если опасность пернатая и кудах…

– Аррануш, я ее сейчас сожру!

Сова слетела со своего насеста, а меня как ветром сдуло с хозяина. И не то чтобы я забыла о том, что рядом с ним безопаснее, просто птичка озверела, а хозяин у меня один и его нужно беречь. Особенно когда есть такое заманчивое убежище между полом и книжным стеллажом, занимающим всю левую стену.

Забившись под него, я вжалась в угол и затихла.

– Илли, нельзя! Илли!

Сова не слушала. Угрожающе раскинув крылья, она металась рядом с моим убежищем, тихо и страшно клокоча:

– Покажись, мерзавка. Только высунься. Я тебе голову оторву, сердце склюю и печенью закушу!

– Иллира! Успокойся немедленно! – рявкнул хозяин этой бешеной и несдержанной птице.

– Но, Аррануш…

– Мы с тобой договаривались: никакого свежего мяса и внутренних органов в собственной крови, – уже спокойнее отрезал директор.

– Она меня оскорбила, назвала курицей, – нахохлилась сова, – ее нужно проучить за наглость!

– Напомнить, какой ты была, когда я только тебя подобрал?

Иллира отрицательно мотнула головой и смущенно прикрылась крылом.

– У меня от твоего плохого настроения на память шрам остался, – весело напомнил Илис. – И не до конца прошедшие детские страхи.

Нечисть тихонечко вздохнула и накрылась вторым крылом.

– Ушастая, можно выходить, – позвал хозяин на правах ребенка, затерроризированного ужасной говорящей совой.

С опаской высунув нос, я убедилась, что Иллира не обращает на меня внимания и искренне переживает из-за своей былой несдержанности, и опрометью бросилась к хозяину.

Меня поймали в теплые объятия, погладили по спине и тихонько шепнули прямо в большое ухо:

– Не стоит ее злить. Илли добрая, но вспыльчивая.

– Можете идти, – велел директор, поднимаясь из-за стола. – Когда найдешь дарителей, сообщи мне.

Хозяин неохотно кивнул и совсем скривился, когда уже в спину прилетело требовательное:

– И аккуратнее с ними. У целителей сейчас много работы, им не до жертв твоей благодарности.

* * *

Знакомство с директором можно было считать знаменательным событием не только потому, что я теперь являлась официальной нечистью хозяина и имела закрепленный за собой бокс в виварии. Пусть жить я там отказывалась, но сама мысль о том, что у меня есть своя комната, была приятна. Но именно благодаря директору я наконец-то нашла себе имя.

На следующий день после моего запоминающегося знакомства с его отцом Илистар вернулся с огромной книгой по истории.

– Держи, – уронив ее рядом со мной на кровать, он обессиленно осел на пол, – отец велел передать. Читай, просвещайся… если умеешь.

– А зачем? – поинтересовалась, с опаской обнюхивая книгу.

– У отца на твой счет какие-то грандиозные планы, которыми он не счел нужным делиться со мной. Но ты должна учиться. И начать он велел с истории.

– Ну… ладно. Учиться так учиться. Это должно быть интересно, – неуверенно протянула я, с сомнением глядя на книгу.

Это оказалось не только интересно. Не имея возможности надолго оторваться от книги, я сознательно бойкотировала тайный поход в леса за нечистью для рыжего целую неделю. Читала долго, мучительно, по слогам, периодически буксуя на одном месте, но упрямо продвигаясь вперед. Годы в качестве пушистого домашнего животного многому меня научили, в том числе и читать.

Читала я, конечно, медленно и плохо, но старательно. И была вознаграждена. В один из долгих серых вечеров, когда за окном шел дождь, в академии было особенно холодно и сыро, а Илис ушел на свидание к своей белобрысой, я наконец-то нашла то, что искала вот уже вторую неделю. Я нашла себе имя. О чем и сообщила вернувшемуся под утро хозяину.

Стоило ему, открыв дверь, воровато проскользнуть внутрь, темным пятном выделяясь в серых сумерках, как я с чувством рявкнула:

– Касимора!

Проснувшись от тихого шороха открывшейся двери, я еще не до конца осознала, что происходит, но заготовленный с вечера монолог уже крутился на кончике языка.

Хозяин вздрогнул, чертыхнулся и глухо переспросил:

– Что?

– Бешеная стерва, как отзываются о ней ваши несдержанные историки, – деловито похлопала лапой по лежащей на кровати книге. – Шестикратная вдова, вырезавшая целый город из-за недостаточного, по ее мнению, почитания своей правительницы. Самая безумная из известных истории женщин, что держала власть в своих руках. И убита была соответственно. Растерзана волками на охоте. Хотя бытует мнение, что несчастный случай был тщательно спланирован. Заговор, представляешь?

Илис молчал. Лениво стянув рубашку, бросил ее на стул и медленно подошел к кровати.

– Ка-си-мо-ра! – по слогам продекламировала я. – Замечательное имя!

– И ты хочешь, чтобы тебя звали как Кровавую королеву? – догадался хозяин, захлопнув и спустив на пол книгу. Ни сил, ни желания переложить ее на стол у него не было.

– Посмотри на меня, – посоветовала ему угрюмо. – Я мелкая безобидная нечисть.

– Я заметил, – хмыкнул Илис, пытаясь одновременно и меня отодвинуть, и сапоги стянуть.

– И я хочу, чтобы хотя бы имя у меня было грозное!

– Значит, грозное имя? – спросил он со странной улыбкой. Сейчас он выглядел как человек, который знает что-то, чего не знаю я, и это небольшое превосходство его очень забавляет.

– Ага.

– Касимора?

– Именно так.

– И ты не передумаешь?

– Определенно нет.

– Хорошо, – легко согласился он, стянул-таки сапоги и быстро забрался в кровать, сдвинув меня аж к самой стенке. – Касимора так Касимора. Только потом не обижайся.

– А почему я должна обидеться?

– Скоро узнаешь, – со смешком пообещал он и, повернувшись ко мне спиной, пробормотал: – Мелкая нечисть с грозным именем. Это будет весело.

Причина его веселья стала известна утром, когда вместо того, чтобы после завтрака отнести меня в комнату и отправиться на занятия, он потащил меня с собой. На практическое занятие, где с гордостью представил женской половине боевиков как Касимору. Больше ему ничего делать не понадобилось.

Меня унизили, морально раздавили и опять затискали. Радостный вопль «Симочка, какая прелесть!» еще долго звенел в ушах. Даже когда на открытом полигоне появился грузный угрюмый мужчина без левого глаза и мочки правого уха, меня не сразу оставили в покое.

Зычный голос преподавателя разнесся над кадетами, заставив меня прижаться к земле. Оставленная в гордом одиночестве на границе полигона, рядом с небольшой рощицей, похожей на кусочек дремучего леса, из которого тянуло магией, я чувствовала себя уязвимой. Мелкая вкусная нечисть на открытой местности – подарок любому хищнику.

Я это осознавала, ощущала свою беспомощность и понимала, что спрятаться все равно негде. Бежать в рощу – себе дороже, а других укрытий поблизости не наблюдалось. Даже до академии километра полтора. По полигону, средь бела дня.

Принесли горную рагру в открытое поле. Вот что стоило Илису просто объяснить, что имя это все равно не приживется, а такой славной мне придумают обидную кличку? Я бы, конечно, все равно не поверила и в итоге оказалась здесь же, но тогда уже не могла бы винить во всем хозяина.

А сейчас могла. Что с удовольствием и делала, прикрыв голову лапками и надеясь, что боевики быстро доведут друг друга до похода к лекарям. И мы быстренько вернемся домой.

Я определенно была устрашающей Касиморой, но беда заключалась в том, что окружающие это еще не осознали.