Маркиза и Гитлер – Юкио Мисима о сексуальности и политике

Наверное, самыми яркими сценическими произведениями Юкио Мисимы можно считать парные пьесы «Мой друг Гитлер» и «Маркиза де Сад». И самыми спорными тоже, потому как Мисима затронул в них очень провокационные темы, одно упоминание о которых на сцене заставляет общество критиков и зрителей бурлить – либо негодованием, либо восхищением смелостью автора, который не побоялся ткнуть в самое больное.

«Маркиза де Сад» вышла в 1965 году, а «Мой друг Гитлер» три года спустя в 1968-м. На первый взгляд, пьесы между собой никак не связаны.

Первая рассказывает о Рене, жене знаменитого маркиза де Сада. Как относилась она к своему мужу? Что чувствовала, когда вокруг их семьи разгорались грязные сплетни и скандалы? Почему поддерживала долгие годы, когда он был заключён в тюрьму, и почему развелась с ним, как только он вышел?

Вторая – историческая зарисовка о Гитлере и его приближённых накануне «ночи длинных ножей» (когда Гитлер уничтожил руководство штурмовых отрядов СА и окончательно установил в стране жёсткую диктатуру).

Сам Мисима называл эти пьесы парой – они в некотором роде являются отражением друг друга. И обе выражают мнение автора о сексуальности и политике послевоенной Японии.

Сексуальность

В «Маркизе де Сад» играют только женщины – даже маркиз, о котором они говорят почти в каждой реплике, не появляется на сцене.

Сексуальность женщин, по мнению Мисимы, проявляется в постели, в любовных утехах. Поэтому вся пьеса посвящена разговорам о любви и сексе. Героини смакуют скандалы и слухи, во всех подробностях обсуждая, что де Сад делал со шлюхами и какие книги он пишет в тюрьме (те самые, которые породили садизм и БДСМ).

Героини в постановке Ингмара Бергмана

Сексуальность мужчин проявляется на войне и в закрытых воинских сообществах, куда не допускаются женщины. Поэтому в пьесе «Мой друг Гитлер» играют только мужчины. Для демонстрации мужской страсти Мисима выбрал самую громкую войну за всю историю и самых одиозных её поджигателей. Решительность Гитлера и уступчивая мягкость его союзника Рёма (командира штурмовиков, которого фюрер собирался предать) восхищала писателя.

Наверное, поклонники Юкио Мисимы сейчас зададут своему кумиру пару нецензурных вопросов, однако да, писатель не видел ничего плохого в том, чтобы считать Гитлера сексуальным. Да и для многих японцев такой взгляд не было чем-то из ряда вон выходящим.

Для Японии Адольф Гитлер был далёким западным политиком, выбравшим неудачную тактику правления, а его имя не было аллегорией мирового зла. Японцев больше заботили их собственные войны с Кореей и Китаем, США и СССР. Да и нацистские идеи не ушли в прошлое вместе с войной – до сих пор японский нацизм не получил должного осуждения в обществе.

Потому рассуждения о сексуальности немцев в нацистской форме не вызвало у японской общественности особого негодования. А вот западным странам пьеса не понравилась.

В отличие от “Маркизы де Сад”, которая стала одной из самых успешных японских пьес в Европе. 

О Японии на примере других стран

Политический подтекст пьесы «Мой друг Гитлер» звучит громко и ярко.  Хотя и не ясно до сих пор, стоит ли считать эту пьесу антифашистской или наоборот пропагандой фашизма.

Столь же неясно за женскими разговорами о любовных извращениях скрывается осуждение японского императора. Но японские критики его нашли.

Главная тема пьесы – отношение Рене к её мужу маркизу де Саду. В начале она, несмотря на все его грехи и скандалы, поддерживает маркиза. Рене утверждает, что он грешен, но так же и свят, и способен как на жестокость, так и на нежность. Когда маркиза заключают в тюрьму за многочисленные изнасилования и похищения женщин, Рене посещает его почти каждую неделю, хотя и не может встретиться с ним. Однако когда Французская революция перевернула страну вверх дном, и маркиз вышел на свободу, оказалось, что из златокудрого красавца он превратился в заплывшего жиром беззубого старика. Рене отказывается принять его, расторгает брак и отправляется в монастырь.

Почему она отвергла того, кого так долго ждала? – задаются вопросом многие зрители. Какая замечательная аллегория на японского императора! – подумал один из театральных критиков. А за ним эту же мысль повторили ещё несколько.

Сторонники этой метафоры сравнивают образ маркиза в пьесе с японским императором, а Рене с японским обществом. До войны и во время неё японское общество в едином порыве поддерживало идеи императора. Он буквально считался богом. Однако война была проиграна, и Япония оказалась оккупирована американскими войсками. Её культура подверглась суровому прессингу – этот период критики сравнивают с тюремным заключением маркиза.

Рене/японцы жаждут снова воссоединиться со своим кумиром маркизом/императором. Но когда была снята оккупация, когда кумир освободился из заключения, оказалось, что король-то голый. Что это никакой не бог, а обычный старик, у которого не осталось ничего, кроме его безумных фантазий. Общество разочаровано в императоре. Мисима разочарован.

Разочарован пришедшими вместе с американцами «левыми» политическими идеями, разочарован безволием японских политиков, разочарован, что нет больше могучей японской армии. Потому спустя 5 лет после выхода «Маркизы де Сад» пытался призывать военных на госпереворот.

Но оказалось, что "старик с безумными фантазиями" – это сам Мисима, и общество легко готово отвернуться от него, несмотря на всю былую любовь.