Онлайн чтение книги О чем думала королева?
Глава 3

То ли Тринидад, то ли Тобаго. На одном из этих островов родилась Патрисия Робертсон. Ее дружба с Джеком Говардом как раз началась с того, что Джек пытался выяснить, где же все-таки она родилась.

– Тринидад и Тобаго, – ласково глядя на Джека, отвечала Патрисия.

Джек пробовал несколько раз объяснить ей, что она не могла родиться сразу на двух островах, но Патрисия стояла на своем. Раз за разом она повторяла свой ответ, но ее взгляд становился все более томным.

Они убежали с вечеринки, немного побродили по улицам, отдали должное ирландскому пабу, а затем отправились к Патрисии. Ведь Джек к тому времени был уже женат.

Джек обладал постоянным вкусом: пышные формы Патрисии почти не отличались от форм Джулии, только попкой Патрисия была покруче. Достоинства фигуры не были предметом гордости Патрисии: на Тринидаде, да и на Тобаго она мало, чем отличалась от других жительниц этих островов. Стань это обстоятельство известным Джеку, он бы, наверняка, отправился на Тринидад и Тобаго и постарался жить сразу на обоих островах.

Патрисия никогда не включала свет в своей квартире. Она прекрасно видела в темноте, даже утверждала, что может читать. Но этого никто не проверял, а сама Патрисия не читала и при свете. Зато ее телевизоры работали двадцать четыре часа в сутки – ложась спать, Патрисия лишь приглушала звук. Она выключала их только, когда надолго уходила из дома.

В первый визит Джека Патрисия разыграла спектакль: как только за ними захлопнулась входная дверь, она скинула с себя всю одежду и растворилась в воздухе. Джек спотыкался в темноте и выкрикивал нечто непотребное, вызывая у Патрисии приступы хохота. Он распалился не на шутку, но ничего не мог поделать. Патрисия еще долго бы дразнила его, если б Джек не зацепился за табурет и не упал прямо в ее объятия, которые разомкнулись лишь часа через два.

Патрисия жила скромно, зарабатывая на хлеб глажкой белья. Немного денег подкидывал ее земляк и старый дружок, торговец бритвенными принадлежностями, но об этом Джеку не следовало знать. Цвет кожи не имел для Патрисии никакого значения. Она не придерживалась расистских взглядов. Она вообще не придерживалась никаких взглядов. Даже, когда ловила их, как блох, на себе.

Джека пленили формы Патрисии. Этим она превосходила Джулию, а остальное его трогало мало. Ну и что, что с Джулией было о чем поговорить? Зато с Патрисией всегда весело. Она не пропускала мимо ушей ни одну музыкальную передачу и вечно щебетала что-то, перебирая имена звезд и перемывая им кости. Иногда она мурлыкала хиты, безбожно перевирая мелодии.

Разбогатев, Джек решил отпраздновать это событие с верной подругой. Он не собирался посвящать ее в суть дела, просто у него сегодня хорошее настроение и немного деньжат. Их и вправду было немного, так как Джек забыл сунуть в карман хоть несколько купюр из своего запасника. Рассказывать Патрисии сказку о «Фениксе» Джек не планировал: он собирался теперь больше времени проводить с ней. На счастье, она не была излишне любопытной и почти никогда не задавала Джеку лишних вопросов.

– А, это ты, – сказала Патрисия и впустила Джека в прихожую.

Она только что вышла из ванной и источала ароматы лаванды и еще каких-то индейских трав. Голова у Джека пошла кругом. Он забыл обо всех своих планах и благих намерениях и с жадностью приник к Патрисии. Ее чуть приплюснутый, словно упирающийся в стекло носик щекотал Джеку шею. Он ласкал девушку, запустив руки под ее белый купальный халат. Наконец Джек испустил боевой клич племени толтеков, в переводе означающий что-то в роде «Я сделаю это!», и сорвал с Патрисии последнее махровое препятствие к ее пышному телу.

Джек так и валялся бы в постели до позднего вечера – даже до утра, если бы не Джулия – но Патрисии захотелось пить. Они привели себя в порядок и отправились в «Ночную пташку» промочить горло.

Заведение уже открылось, и, несмотря на ранний час, в нем было полно народу. Джек и Патрисия пили и танцевали, затем снова пили и танцевали, а потом пили и танцевали, а затем… А затем Джек заметил за соседним столом какого-то парня в черной вельветовой куртке и белом шерстяном шарфе, словно удав охватившем его шею, исподтишка наблюдавшего за ними. Это подпортило настроение Джеку, и он предложил Джулии отправиться в «Мамбо итальяно», где подавалась лучшая в городе пицца. Патрисия, как и все женщины, не страдающие анорексией, обожала эту пищу римских богов, и через сорок минут Джек, сосредоточенно работая вилкой, выковыривал из запеченного сыра бронзовые оливки и переваливал их на тарелку Патрисии. Избавившись от ненавистных оливок, он принялся за изуродованную пиццу. Но спокойно доесть ее Джеку так и не удалось: все тот же тип в черной куртке и черной кожаной шляпе вошел в зал. Он устроился неподалеку от Джека с Патрисией, неторопливо размотал шарф, сложил его, снял шляпу, запихал в нее шарф и бросил ее на стол.

– Послушай, Пэт, тебе не знаком тот парень? Только не оборачивайся резко.

– Нет, Джек. Первый раз его вижу. А что? – искоса взглянув на парня, сказала Патрисия.

– Ничего. Просто он мне кого-то напоминает.

Патрисия пожала плечиками и продолжила наслаждаться пиццей. А Джеку стало не до римских богов. Неужели полиция вышла на след? Не может этого быть! Иначе бы его схватили еще на митинге. Так какого черта? Джеку захотелось встать и выяснить отношения. Но что это даст? Что это может изменить?

– Если ты не хочешь больше пиццы, я ее доем. Хорошо, милый? – Нежный голос Патрисии вывел Джека из задумчивости.

– Да, Пэт, доедай. Если захочешь, я закажу еще.

– Ты сегодня необыкновенно добр, Джек!

– Ты преувеличиваешь, Пэт.

Когда со второй пиццей было покончено, Патрисия замурлыкала какую-то незнакомую Джеку песенку, и он отвез ее домой.

– Ты не поднимешься? – томно спросила Пэт.

– Нет, милая. Я заскочу к тебе завтра.

И он страстно поцеловал ее в губы.

Джек немного покрутился по городу, и лишь когда полностью убедился, что за ним нет слежки, поехал в направлении дома.