Онлайн чтение книги Одна ночь соблазна
Глава 3

Добежав до салона, Бекки тотчас определила источник умопомрачительных запахов, которые носились в воздухе, – на круглом столике в центре гостиной ее ждала корзинка с едой. Глаза девушки вспыхнули, она тут же бросилась к угощению и сорвала накрахмаленную салфетку. Ахая и охая от предвкушения, она один за другим извлекла из корзины все деликатесы: хлеб, ломоть прекрасного чеддера, кувшин с супом-пюре, нарезанное ломтиками мясо, аккуратно завернутое в белую салфетку, несколько кусков еще теплого пудинга, два пирога с персиками, клубнику, даже бутылку шампанского. Потом отыскала в комнате приборы, салфетки, живописные фарфоровые чаши и маленькие тарелочки и быстро начала раскладывать угощения, не оставляя без внимания ни одного блюда.

Когда праздничный стол был накрыт, Бекки почувствовала искушение съесть все в одиночку, но тут же одернула себя, решив, что такое поведение неприлично. Мучаясь ожиданием, она оглянулась на спальню, но Алек был еще в гардеробной, надевая сухую одежду.

Стараясь отвлечься от нестерпимого голода, девушка решила оглядеться в доме. Взяла со стола канделябр и стала обходить огромную гостиную, восхищаясь картинами и изысканными вазами. Провела рукой по закругленному подлокотнику кушетки в римском стиле, обитой полосатым шелком. Подошла к стеклянным дверям, приоткрыла одну створку, подняла канделябр и, заглянув в соседнюю гостиную, вскрикнула от удивления. Комната оказалась нежилой.

Ни мебели, ни ковра. Пустое пространство, блеск паркета. Под лепным фризом у самого потолка тянется штанга для картин. Девушка нахмурилась, прикрыла двери, обернулась и внимательнее вгляделась в убранство главной гостиной. Теперь она заметила места, где, по ее мысли, должны были находиться другие предметы обстановки – видимо, такие же роскошные, изящные, на длинных изогнутых ножках, как и вся мебель в этой комнате. Потери были тщательно замаскированы расположенными тут и там фарфоровыми статуэтками на высоких столиках и мастерски расставленными кадками с фиговыми деревьями. Зоркие глаза девушки отметили более темные прямоугольники на обивке стен, где прежде, должно быть, висели произведения искусства.

Видимо, эти вещи были проданы, чтобы, как зловеще выразился Алек, «вылезти из глубокой темной дыры». Пока она вспоминала его слова о выигранном и потерянном за карточным столом состоянии, ее учтивый хозяин появился на пороге.

– Я думал, ты уже села за ужин. – Алек легким шагом приближался к своей гостье. Грудь его была обнажена, на плечи небрежно накинуто полотенце. Он надел просторные льняные брюки в стиле, который с некоторой иронией именовали «казачьим». Приближаясь к девушке, он все еще продолжал завязывать на них тесьму. Босые ноги бесшумно ступали по паркетному полу.

– Я… Я ждала тебя, – проговорила Бекки.

– Бекки, тебе вовсе не нужно со мной делиться. Это все для тебя.

– Ты слишком щедр. Мне никогда столько не съесть.

– Мадам, – пробормотал он, галантно отодвигая для нее стул.

Бекки грациозно кивнула и опустилась на сиденье. Хозяин сел рядом, широко расставив ноги.

– Надеюсь, тебе все понравится. Здесь, в этом ужасном, мерзком Лондоне, Вотье известен своими обедами.

Бекки с улыбкой приподняла бровь.

– Все очень вкусно, – заметила она, поднося ложку ко рту. – Почти как еда, которую я готовлю в деревне.

Бекки не могла сдержать улыбку – он выглядел таким по-мальчишески взъерошенным.

– Открыть шампанское?

– А ты хочешь? – с жадностью спросила она, а потом смущенно призналась: – Я его никогда не пробовала.

– Тогда это надо сделать безотлагательно. – Алек поднялся и принялся за дело. – Если ты собираешься сделать состояние в качестве утонченной лондонской куртизанки, придется к нему привыкать.

Бекки ничего не ответила и, чувствуя себя виноватой, оставила ему возможность предаваться своим заблуждениям. Сейчас она изо всех сил пыталась не думать о том, что ждет ее нынешней ночью.

Мать Бекки умерла, когда девочке было четырнадцать лет, так что все необходимые девушке наставления она с лихвой получила от разбитных деревенских девиц, причем в самом грубом, но удивительно подробном виде.

Рыжеволосая служанка из таверны Салли и молочница Дэйзи, обе нахальные, весьма осведомленные и смазливые девицы, считались в деревне экспертами по части любовных дел.

Что ж, сказала себе Бекки, если девицы врали просто для развлечения, а она вполне это допускала, то Алек, без сомнения, покажет ей, что надо делать.

В этом она на него полагалась.

С растущим женским интересом Бекки наблюдала за хозяином дома и думала, насколько ей с ним легко. Если парни у них в Йоркшире – это зачуханные деревенские пони, то Алек – норовистый, бешеный жеребец чистых кровей, быстрый, прекрасный и очень опасный.

Прочитав этикетку на бутылке с шампанским, хозяин одобрительно кивнул головой, раскрутил проволоку, позволил пробке чуть выдвинуться и улыбнулся Бекки коварной улыбкой.

– В самую середину плафона на потолке.

– Что? – недоуменно спросила Бекки, проследила за его взглядом и тут поняла: он собирается выстрелить пробкой – развлекается. Девушка рассмеялась и почувствовала себя свободнее. О Господи, что за человек! Может устроить праздник из любой мелочи!

Она со смехом покачала головой и упрямо заявила:

– Не выйдет! Ни за что!

Алек приподнял бровь.

– Понимаю. Леди сомневается в моей меткости. Хотите пари, мадам?

– Непременно! – И она огляделась, выбирая, что бы поставить на кон. – Я ставлю одну клубничку, что вы не сумеете попасть пробкой в середину плафона, – провозгласила Бекки, демонстративно приподнимая ягоду двумя пальчиками.

– Я бы предпочел поцелуй.

Бекки решительно покачала головой:

– Клубника или вообще ничего.

– Ты ставишь тяжелые условия, – прицеливаясь, заявил Алек. – Пли!

Чпок!

Пробка вылетела из горлышка, как пороховая ракета, стукнулась о плафон на потолке и рикошетом отскочила вниз.

– Надо же! – воскликнула Бекки, проигрывая пари.

– Наклони голову и открой рот, – распорядился Алек, держа пенящуюся бутылку.

Она справилась с волнением, возникшим в крови при звуках коварных интонаций в его голосе, и сделала, как было сказано. Алек влил небольшую порцию игристого напитка ей в рот и с жадностью смотрел, как она его проглотила.

– И как тебе?

Наморщив носик, Бекки задумалась.

– Мне понравились пузырьки, но оно немного кисловато, правда?

– Правильно говорить «сухое», ma cherie. Выпей еще. – Он налил вина в два высоких фужера. – Увидишь, скоро оно тебе станет нравиться.

– Ты хочешь меня напоить?

– Мне и в голову это не приходило. – Он послал ей лукавую улыбку. – У меня есть тост.

Бекки вопросительно смотрела на молодого человека.

– За отчаянную и прекрасную Бекки – как твоя фамилия?

– Уорд, – выпалила Бекки, не успев даже подумать. Господи, она вовсе не собиралась сообщать ему свое настоящее имя.

– За вас, мисс Уорд. Я утверждаю, что вы штурмом возьмете город. Могу даже сказать, что сумею вам в этом помочь. Лично, – добавил он и подмигнул девушке.

Мгновение Бекки смотрела на него с грустью.

– Алек, спасибо вам за доброту. Не знаю, что бы я делала сегодня ночью без вашей помощи.

Он как будто смутился, беззаботно рассмеялся и отвел глаза, но на щеках у него появился намек на легкий румянец.

– Теперь следует выпить, – пояснил Алек, решительно возвращаясь к тону небрежного безразличия. – Я говорю тост – ты пьешь. Очень простой ритуал.

– Конечно. – Бекки постаралась улыбнуться понимающей улыбкой и выпила свое вино. – Ах да. Мне надо заплатить проигрыш. Протяните руку, доблестный рыцарь, – весело провозгласила она, пытаясь попасть в тон его шутливой манере.

Он подчинился.

– А теперь получите вашу награду. – Она церемонно положила клубнику на его ладонь. Ягода лежала там, темно-красная, выпуклая, как настоящий рубин.

Или крошечное сердце.

Длинные темные ресницы вуалью прикрыли глаза Алека, мгновение он молча смотрел на свою награду с абсолютно непроницаемым выражением, так что невозможно было понять, о чем он думает. Потом криво усмехнулся, подбросил ягоду в воздух и поймал ее губами.

Бекки настороженно следила, как он в один прием проглотил свою награду и запил глотком шампанского. Гостье пришла в голову мысль, что надо быть совсем сумасшедшей, чтобы вручить сердце подобному человеку.

«Ну, поскорее», – думал он, наслаждаясь тем, что кормит ее, но понемногу теряя терпение. Чем скорее она поест, тем скорее он утянет ее в постель. Малышка завораживала его. После всех светских дам с их искушенностью и аффектацией естественность гостьи очаровала Алека. Он смотрел, как она поглощает пудинги, мясо, хлеб, сыр, глотает шампанское, словно воду, и все более возбуждался, надеясь, что иной аппетит в ней окажется таким же жадным.

Покончив наконец с едой, прекрасная гостья откинулась в кресле, а обе руки положила себе на живот с самым умиротворенным видом.

Молодой человек смотрел на нее с улыбкой, ожидая, что теперь она подойдет к нему. Он не станет ее торопить. Ни за что не станет. Поглядывая на девушку, Алек задумчиво провел себе по губам.

– Так почему же ты утверждаешь, что удачлива? – поинтересовался он. Бекки слегка улыбнулась, поднесла к лицу бокал, чуть покусывая его край алыми губками. У Алека кровь закипела в жилах. Знает ли она сама, как соблазнительно выглядит?

– Могу рассказать историю, которая даже на вас, лорд Алек, должна произвести впечатление. – И она послала ему загадочную улыбку. – Она связана с моим вторым именем.

– Которое…

– Угадайте! – заявила она.

– Не могу.

– Я дам подсказку: оно начинается с А.

Алек улыбнулся, в глазах появился задумчивый отблеск.

– Мой отец, – многозначительно начала Бекки, – служил на флоте…

– Ах да. Припоминаю, ты что-то такое говорила, когда угрожала раскроить мне голову тем шестом.

– Думаю, из него получилось бы недурное оружие.

– Видит Бог, ты сумела им воспользоваться. Отец на флоте… Ну разумеется! Абукир! Залив Абукир в устье Нила. Ты, должно быть, родилась в год той битвы.

– На самом деле, сэр, – сообщила она, задирая подбородок с заносчивостью слегка опьяневшего человека, – я родилась в той самой битве. Боже, храни королеву, – добавила она.

Он наблюдал за ней с веселым изумлением, которое Бекки, видимо, приняла за недоверие.

– Но это правда! Пока мой отец был на верхней орудийной палубе «Голиафа», корабля его величества, помогая одолеть флот Бони, мама находилась в корабельном лазарете и рожала меня.

– Неужели?

– Да!

– Понимаю. Значит, твоя удача в том, что ты выжила?

– Вовсе нет. Есть куда более значительная причина, – язвительно отозвалась Бекки.

– Родиться в ходе сражения? – восхищенно пробормотал Алек. – Это многое в тебе объясняет. Ну рассказывай же!

– Много недель наши корабли рыскали по Средиземному морю в погоне за флотом Наполеона. Французы убегали и прятались, каждый раз ускользая в последнюю минуту. Но потом, в тот самый час, когда у мамы начались роды, в заливе Абукир был замечен французский флот. Суда стояли на якорях, их корма была открыта нашим орудиям. Беззащитные, они не имели пути отступления. После столь долгих поисков мы наткнулись на врага почти случайно, практически нашли иголку в стоге сена.

Отец заявил лорду Нельсону, что, должно быть, это счастливая звезда моего рождения принесла им удачу, ибо мое рождение было единственным событием за все монотонные дни погони. И это правда, – с гордостью продолжала девушка. – Потому что Нильское сражение было, за исключением Трафальгарского, нашей самой славной победой. Она уничтожила морские силы Франции и изменила ход войны.

Девушка продолжала удивлять Алека.

– Благодарение Богу, у тебя оказалось достаточно предусмотрительности, чтобы родиться вовремя, – серьезным тоном заметил он.

– Да, я тоже так думаю. Иначе мы все сейчас говорили бы по-французски. – Бекки усмехнулась и сделала глоток шампанского.

Алек на мгновение растерялся, настолько он был очарован и хотел сейчас лишь одного – схватить ее в свои объятия и целовать, целовать, целовать, но взял себя в руки и спросил:

– Дьявол побери, что делала твоя мать на борту военного корабля? Наверняка у военных есть правила, которые запрещают подобные вещи.

– О, мой дорогой лорд Алек, – доверительным тоном проговорила Бекки. – Уверена, у вас слишком невинные понятия о таких делах, но есть правила – и есть правила. С официальной точки зрения нас с мамой там никогда не было. Не было и нескольких сотен других женщин, которые жили на борту со своими мужьями. В этом тоже были сложности. Видишь ли, мама была очень красива, и папин командир в нее влюбился. Она не стала рассказывать отцу о домогательствах его начальника, – невесело продолжала Бекки. – Не хотела, чтобы он что-нибудь предпринял, повредил своей карьере и неосторожными действиями поставил под угрозу наше благополучие. Не говоря уж о возможной дуэли, а отец непременно вызвал бы своего обидчика. Отец был очень горячего нрава, – сообщила девушка. – Вместо этого мама объяснила отцу, что при таком воспитании я не сумею получить должного образования, а потому она со мной поселилась в Портсмуте и превратилась, как она выражалась, в «сухопутную крысу».

– «Сухопутная крыса», – с веселым удивлением повторил Алек.

– Да, я много лет не видела моря, – жалобно проговорила Бекки, задумчиво глядя в пустоту. – Иногда оно мне снится по ночам. Мили и мили морских волн. – Девушка помолчала.

Алек успокаивающим жестом положил ей на плечо руку:

– Очень жаль, что все так сложилось.

– Что поделаешь. Она была такой замечательной, мне с ней было очень хорошо, пока она была со мной. Они оба были замечательные.

– Что это? – пробормотал Алек, наклоняясь над девушкой и подхватывая маленькую розовую раковину, что висела у нее на шее.

Бекки улыбнулась так мило, что он замер на месте.

– Тебе нравится моя раковина?

Она так ею гордилась, что можно было подумать, будто речь идет о бриллианте самой чистой воды.

– Очень красивая. Тебе ее подарила русалка?

– Ее дал мне отец, когда я видела его в последний раз. – В голосе Бекки звучала печаль. – Когда он ушел в последнее плавание, мама и я простились с ним в Портсмуте. Он сказал, я могу прижать эту раковину к уху и каждый раз, когда захочу, смогу услышать, как его голос шепчет: «Я тебя люблю».

Алек заглянул ей в глаза. Морская раковина все еще лежала у него на ладони. Его самого захлестнула такая мощная волна извечного мужского стремления защищать, что он не понимал, что с ним происходит.

Родители умерли. Неудивительно, что она закончила улицей.

– Иди ко мне, малышка, – прошептал он, выпуская из рук ее морской кулон, садясь в свое кресло и предлагая ей свои колени. – Иди сюда, – мягко, но настойчиво повторил он, взял девушку за руки и потянул к себе.

Она приблизилась. В широко открытых фиалковых глазах отражалась неуверенность. Алек обнял Бекки за талию и притянул к себе на колени.

– Все будет хорошо. – Он рукой опустил ее голову к себе на плечо и погладил девушку по голове. – Почему бы тебе не пожить пока у меня? – шептал он. – Со мной тебе ничего не грозит.

– Ты такой хороший, такой красивый, – чуть слышно проговорила Бекки, обняла его за шею, прикрыла глаза и нежно поцеловала.

У Алека перехватило дыхание от этого легкого, как крыло бабочки, шелковистого прикосновения ее губ, которое исцеляло его, манило, воскрешало. Кончики ее волос щекотали Алеку кожу, он притянул Бекки ближе, обнял за талию, положил ладонь на бедро, стал гладить. Ощущение юного упругого тела, скрытого под его собственным шелковым халатом, сладкой болью отдавалось в его руках.

Мерцали свечи, по ним катились молочно-белые капли расплавленного воска, в оконные стекла стучался дождь. Сердце Алека бешено колотилось, он держал в объятиях нежную неофитку, а в мыслях временами возникало мгновенное удивление от странного желания защищать ее, непрошено возникшего в его душе.

Видит Бог, увлечение этой девушкой, внезапное и такое сильное, застигло его врасплох. Он никак не ожидал, что в нем так скоро возникнет привязанность к ней. Может быть, стоит сохранить малышку для себя. На какое-то время. Мысли кружились у него в голове, а рука тем временем проникла под голубой шелк и стала поглаживать гладкое, как мрамор, бедро, лежащее у его колена.

– Дорогая… – чуть слышно простонал он.

– Алек… – хриплым шепотом ответила ему Бекки.

Он улыбнулся, услышав, каким изможденным тоном она пробормотала его имя. А ведь он еще даже не начинал по-настоящему ласкать ее. Заключив лицо Бекки в свои ладони, Алек жадно вглядывался в него, с удовлетворением чувствуя, что это ради него она пришла в такое возбуждение, для него мерцают волшебным светом ее фиалковые глаза, лихорадочно горят щеки, припухли от нестерпимого желания веки. Похоже, ему в конце концов все же удалось ее согреть. Теперь девчонка горит как в огне. Его гордость раздулась до невероятных размеров, некие другие части тела – тоже.

Халат, который он одолжил Бекки, разошелся глубоким – до самого пупка – V-образным проемом, и Алек пробежался кончиками пальцев по самой его середине. Эта легкая ласка заставила девушку задрожать, груди ее отяжелели.

– Бекки… – медленно протянул он.

– Да? – словно в бреду отозвалась она.

– Может, пойдем в постель?

Шампанское усыпило обычную настороженность Бекки, она глубоко вздохнула и прикрыла глаза, наслаждаясь неведомым прежде ощущением.

Чувствуя поощрение, Алек чуть крепче сдавил нежный сосок между пальцами, девушка издала радостный вздох. Алек восхищенно лизнул ее губы, он был так возбужден, что боялся закончить раньше, чем проникнет внутрь заколдованного замка.

– Бекки…

– Что? – пробормотала она как в тумане.

– Котеночек, я тебя хочу. Пойдем в спальню. Люби меня.

– Алек… – снова простонала она.

– Ну пожалуйста!

Он был живым воплощением соблазна. Мысли исчезли, но все же Бекки сознавала, что опьянела вовсе не от французского шампанского, а от поцелуев этого невероятного мужчины.

Возможно, она согласилась провести с ним ночь по расчету, но теперь для нее существовала лишь невыразимая притягательность его взгляда и та инстинктивная, неутоленная жажда, которую он в ней разбудил.

Вероятно, сейчас настал последний момент, когда еще можно было изменить решение, но его власть над ней стала такой огромной, что у нее уже не было сил устоять.

И сейчас она сама этого хочет.

Она провела ладонями вверх по его бицепсам, обхватила шею Алека руками и притянула его к себе.

– Люби меня, Алек, – выдохнула она.

Алек поднялся, потянул за собой Бекки, которая бессильно льнула к нему, руки ее замком смыкались на его шее. Он сумел заставить ее почувствовать себя настоящей женщиной – взял на руки, словно она была легкой как перышко, на руках отнес в спальню… Как завороженная, Бекки во все глаза смотрела на Алека и сознавала, что в дверях этой комнаты она навсегда прощается с девичеством.

У основания пышного ложа Алек опустил ее на ступеньки из красного дерева, поставил на ноги. Сердце Бекки отчаянно колотилось. Она оглянулась и окинула взглядом просторное поле их будущих ночных игр.

Алек нежно провел пальцами по ее ключицам, высвободил из шелка левое плечо. Бекки вдруг покраснела до самых корней волос, еще не готовая расстаться со своим одеянием, хотя оно почти ничего уже не скрывало – пояс был давно развязан. Полы халата распахнулись, но руки девушки все еще прятались в просторных рукавах. Широкое одеяние стекало с нее свободными складками, удерживаясь лишь на локтях, а сзади спадало подобно элегантной индийской шали.

Это зрелище умилило и поразило Алека, в глазах его вспыхнули странные огоньки.

– Ты – роскошная женщина, – хрипло прошептал он, приподнял ее кисть и поцеловал косточки тыльной стороны ладони, потом церемонно повел девушку вверх по ступеням.

На самой последней ступеньке Бекки вдруг помедлила и оглянулась, нерешительно глядя на Алека.

В глазах мужчины отражался мрачный восторг. На Бекки еще никто так не смотрел. Она закусила губу и оставила все попытки сопротивления. Навсегда. Никогда больше не будет такой ночи. Это она понимала ясно. Будущее темно, но будь что будет. У нее останется сладкая, принадлежащая только ей тайна.

– Сними это! – Приказ прозвучал отрывисто и хрипло. Алек потянул за рукав халата. Бекки тут же подчинилась, выскользнула из рукавов, и роскошное одеяние с шорохом опустилось у нее за спиной голубым озером на алом шелке матраса.

Жадный взор Алека хищно впивался в ее обнаженное тело.

– О Господи, Бекки… – прохрипел он. – Ты – та, которую я так отчаянно, так давно искал!

– Искал меня? – выдохнула Бекки.

Он кивнул, бросил на нее яростный взгляд, и Бекки отдалась его поцелуям, наслаждаясь прикосновением этого жесткого и жадного рта.

Он не оставил без внимания ни одного дюйма ее тела, исследовал маленькую выемку у основания шеи, нежную кожу в сгибах локтей, ямочки под коленями, изящный подъем ступни, мягкие изгибы внутренней поверхности бедер. Грудь. Грудь Бекки, казалось, была создана для его ладоней.

Сердце Бекки неслось бешеным аллюром, кожа болезненно отзывалась на каждое прикосновение. У нее перехватило дыхание, когда Алек дотронулся кончиком пальца до отвердевшего бугорка в самой сердцевине ее женского естества. Она и не знала, что ждала именно этого прикосновения, пока он ее там не погладил.

– Так влажно… – мечтательно протянул Алек. – Это для меня. – И просунул палец чуть глубже. Бекки застонала от сладкой боли и прижала руки к груди, впитывая в себя небывалое наслаждение. – Можно? – хрипло спросил он.

В ответ она лишь прошептала его имя, сама не понимая, что за отчаянный голод ее сейчас гложет. Грудь Бекки высоко вздымалась, Темные соски распухли и рвались навстречу его губам. Но, опытный повеса, он сначала решил с ней поиграть, доведя почти до безумия, – слегка дунул на каждую темнеющую вершину, прежде чем принести ей облегчение жадными и горячими губами.

Пальцы Бекки путались в волосах Алека, а он впивался в ее соски, продолжая поглаживать ложбинку между ее бедер.

– О, Алек… Алек… – Она вцепилась в его плечо и откинула голову, ощущая, как кончик его языка выписывает спирали вокруг отвердевших сосков.

– Тебе лучше пока не кончать, – бархатистым шепотом промурлыкал он, убирая руку и поднимаясь повыше, чтобы поцеловать Бекки в шею.

Бекки не совсем поняла, что он имел в виду, но была готова и счастлива позволить этому мужчине делать с ней все, что ему хочется. Если уж ей суждено пасть, к чему играть в респектабельность?

Алек медленно опустился на нее всем своим весом, устроившись между бедрами. Бекки прильнула к нему, слегка постанывая от глубины и силы его поцелуя. Бедра ее, вздымаемые силой собственной страсти, касались напряженного до жесткости стержня через единственную преграду – тонкую ткань льняных брюк. Алек мычал от удовольствия. Бекки заметила это и повторила движение, он тотчас отозвался, впиваясь голодным поцелуем в ее губы и прижимая рукой затылок Бекки с массой влажных черных кудрей. Их языки встретились, бедра яростно прижимались друг к другу, поцелуй становился все более страстным.

Бекки отбросила рукой белокурый локон, который упал на его лоб. Ее сводила с ума гладкая, как у ребенка, кожа на мускулистой груди Алека. Все тело девушки, каждый его дюйм – руки, которыми она касалась тела мужчины, бедра, которыми к нему прижималась, – все вдруг приобрело невероятную чувствительность.

– Бекки, сдвинься назад. – Дрожа, как возбужденный жеребец, Алек втягивал носом запах потного лба Бекки. – Я хочу тебя! Мне надо в тебя войти!

Бекки чуть приподнялась, сдвинулась и заглянула в глаза Алеку. В мерцающем свете канделябров они потемнели до оттенка ночного моря. Девушка поняла, что момент настал.

– Ты будешь со мной осторожен? – прошептала она, ласково поглаживая пряди его волос.

– Конечно, моя сладкая, конечно, буду. – Подушечкой большого пальца лаская уголок ее рта, он поцеловал ее глубоким и долгим поцелуем.

Поцелуй ее успокоил. Алек просунул руку под спину Бекки и, глядя ей прямо в глаза, осторожно положил девушку на кровать. Под ней был голубой шелковый халат.

Ей прежде никогда не приходилось так остро чувствовать каждый дюйм своей кожи, его кожу она тоже ощущала с животной силой и чуткостью. Осталось лишь чувственное восприятие и сладость его завораживающих синих глаз, которые смотрели в самую душу девушки. Ресницы Алека опустились, он наклонил голову, мягкие губы касались плеча Бекки. Она обхватила его руками и коротко, нетерпеливо вздохнула.

Он стал целовать ее медлительными, дурманящими поцелуями, которые становились все глубже. Его язык проник ей в рот, Бекки ощутила приступ дикого восторга, все ее тело наполнилось неодолимым желанием заполучить его внутрь себя.

Алек протянул руку вниз, желая удостовериться, что она готова его принять. У Бекки перехватило дыхание, сердце гулко колотилось в груди. Кончики его пальцев слегка дотронулись до самого чувствительного бугорка в самом потаенном уголке ее тела, и Алек начал свой путь. Осторожно и медленно, дюйм за дюймом, он овладевал ею, проникая все глубже и глубже.

– Радость моя… – хрипло прошептал мужчина, хоть проделал еще только полпути.

Единственным ответом ему послужил мягкий удивленный стон. Бекки пробежала жадными пальцами вниз по его бокам, наслаждаясь каждым бугорком мощных мужественных мышц.

– Ты готова продолжить?

– Да, – чуть слышно выдохнула она.

– Хочешь, чтобы я вошел целиком?

– Алек! – почти с болью выкрикнула она.

Алек, как слепой, гладил ее тело. Его рука пробежала вверх – по животу, по груди, по горлу, – наконец он пальцами, очень мягко, взял ее за подбородок.

– Радость моя, тогда откройся сильнее. Расслабься. Не бойся. Я не сделаю тебе больно. Мне надо, чтобы он вошел в тебя целиком. О, Бекки, я умираю…

Бекки повиновалась, стараясь, как сумела, расслабить внутренние мышцы. Алек покрывал ее лицо жадными поцелуями, потом вдруг придвинулся плотнее и с отрывистым криком «Бекки!» проник наконец в ее тело. Она вскрикнула от неожиданной боли где-то глубоко внутри, и вот они безвозвратно и окончательно соединились. Алек не двигался, погрузив в нее свой мужской символ по самую рукоятку.

Его горящие губы дотронулись до ее лба.

– Отдохни, моя сладкая… – хрипло шепнул он. – У нас впереди целая ночь.

Когда Бекки вновь стала искать его губы, Алек понял, что она хочет продолжения. Он мягко высвободился и, поднявшись на мускулистых руках, начал медленные мощные движения, полные страстной мужской силы и нежности.

Его бедра с жаром вздымались между ее ног, и каждый дюйм соприкосновения дарил обоим новую радость. Их тела сливались в полной гармонии, блаженство переливалось из одного в другого – ее маленькие ступни лежали на его мускулистых голенях, ее ладошки ритмично двигались вверх-вниз по его грудной клетке. Грудь и живот Алека бились о ее тело в жарком ритме морского прибоя, горячая влага его языка обжигала ее рот. В этот момент он обладал ею полностью и до конца, обладал как рабыней.

Он зарычал у самых ее губ, когда Бекки впилась ногтями ему в спину, потом вцепилась в мускулистые ягодицы.

– Бекки, я от тебя с ума схожу. – Он подсунул ладони под ее бедра и слегка их приподнял. Из его уст вырвался вздох наслаждения, оттого что он еще глубже погрузился в ее плоть.

– Алек, помедленней, – взмолилась Бекки, пытаясь растянуть каждое мгновение этого нового ощущения.

– Так лучше?

– Да. О-о-о…

– А так?

Через несколько минут он чуть выгнул спину вверх, просунул ладони между их телами и подушечкой большого пальца едва ощутимо коснулся самого чувствительного бугорка ее плоти. Если бы Алек двинул хотя бы единым мускулом, Бекки бы закричала, окунувшись в бездумную смесь боли и наслаждения, но Алек для этого был слишком опытным любовником. Его терпеливая неподвижность дала ей возможность выбрать собственный ритм, то приподнимаясь, чтобы отдаться его легкому прикосновению, то опускаясь на волшебный мужской стержень.

– Хорошо?

– Да! – Она обвила его шею руками и теснее притянула к себе.

– Как раз это я имел в виду, когда говорил, что ты можешь остаться со мной, – шептал он, быстро касаясь губами ее носа, щеки, изгиба бровей.

Бекки лежала не двигаясь. Он еще оставался в ней.

– Я серьезно. Я не так богат, как Драксингер, но по крайней мере не так груб, как Раш.

Бекки беззвучно засмеялась его извиняющимся ноткам, что доставило Алеку новое наслаждение, потому что, вздрагивая, Бекки сильнее сжимала у себя внутри самый чувствительный член его тела.

– О Боже, Бекки! – пробормотал он как в тумане. – Что ты со мной делаешь! У меня нет слов!

– Делаю что-то хорошее?

– Очень хорошее! Просто чудо, – чуть слышно проговорил он и, склонившись к Бекки, стал целовать ее с новой силой.

Все, что произошло дальше, оказалось для Бекки полной неожиданностью, но неожиданностью волшебной. Она только в этот миг начала понимать, что самое лучшее было еще впереди. Удовольствие превратилось в блаженство, а блаженство – в экстаз.

Бекки закричала, крик становился все громче, все пронзительнее. Их общие движения замедлились, его рывки – углубились. Бекки казалось, что ее тело превратилось в пронзительный свет, в само воплощение любви. Алек не отрывал от нее взгляда, читая в темных глазах Бекки бесконечную сладкую муку.

– О, Бекки, Бекки, ты мне нужна!

– Алек…

– Да… – хрипло прорычал он, сделал резкий рывок вниз и, обвивая стан Бекки руками, впился в ее губы яростным, лихорадочным поцелуем. Снова и снова он вонзался в нее с бешеной силой, так, словно для него наступил конец света. Кульминация его страсти продлила сладкие содрогания, сотрясавшие тело Бекки. Жаркое, отрывистое дыхание Алека звучало у самого ее уха. Наконец он обессиленно рухнул на Бекки. Воздух короткими толчками вырывался из его легких.

Бекки витала в иных мирах. В ее жилах вспыхивали и гасли тысячи крохотных звезд. Она плавала в бархатной темноте, качаясь на мягких волнах ночной тишины.

Мысль о том, что утром придется уходить, была горька и мучительна, но девушка твердо знала, что ни за какие блага мира не подставит этого мужчину под удар.