Онлайн чтение книги Охота на Бугимена Chasing the Boogeyman
III. Кейси

1

Им обеим – и Кейси Робинсон, и Райли Холт – тогда было по пятнадцать. Девчонки неразлучно дружили с младших классов, когда вместе ходили в начальную школу «Седар-драйв». Выросли они за пару кварталов друг от друга, Кейси – в занимавшем обширную территорию одноэтажном доме на Черри-роуд, Райли – в двухэтажной, колониального стиля постройке на углу Бейберри и Тупело. Всякий, кто встречал их в первый раз, принимал девочек за сестер. У обеих были длинные темные волосы, огромные карие глаза, яркие радушные улыбки и дружелюбный характер. Классе в шестом Кейси и Райли договорились: после выпускного они вместе отправятся в университет Клемсона (оранжевый – цвет университета и любимый цвет Кейси), потом вместе – в кругосветное путешествие, а потом станут ветеринарами. Через пять лет объединят накопленный капитал и откроют собственную клинику. Больше всего подружки любили летние каникулы – им разрешалось не спать допоздна и ночевать дома друг у друга. Они вместе смотрели кино, играли в настольные игры, а в последнее время все больше болтали о мальчиках и красивых шмотках. Райли была единственным ребенком в семье и обожала шумное, но полное любви столпотворение, царившее летними вечерами дома у Робинсонов. Кроме Кейси, у Робинсонов было еще трое детей: брат, годом старше, и две младшие сестренки.

Даже учитывая то, что случилось лишь восемнадцатью днями раньше, Райли без волнения позвонила в дверь Робинсонов несколькими минутами после девяти вечера в понедельник, двадцатого июня восемьдесят восьмого года. Девушка собиралась провести ночь дома у подруги; они приготовят попкорн и в пятидесятый раз будут смотреть «Бриолин» – обе по уши влюбились в Джона Траволту.

– Привет, – улыбнулся мистер Робинсон, открыв дверь и обнаружив на крыльце Райли с розовым рюкзачком из «Эл-Эл-Бин». Улыбка слегка померкла, когда он глянул за спину Райли. – А Кейси не с тобой?

– Была со мной, – ответила Райли. – Мы смотрели телик и играли в карты у меня дома, а потом пошли сюда.

Мистер Робинсон вытянул вперед руки ладонями вверх, словно говоря: «Ну и где же она?»

Райли рассмеялась:

– Я очки дома забыла и кинулась за ними. А когда выскочила на улицу, ее уже не было. Я подумала, что она дальше сама пошла.

Мистер Робинсон повернулся и сунул голову в дверной проем.

– Дорогая! Кейси вернулась?

Откуда-то из глубин дома раздался приглушенный голос миссис Робинсон:

– Вряд ли! – а потом, после небольшой паузы, послышалось: – Джейни говорит, она у Райли.

Мистер Робинсон вернулся к Райли и пожал плечами.

– Здесь ее нет.

– Странно.

– Может быть, она еще к кому-нибудь заскочила по дороге? К Лили, например?

– Может быть. Правда, у нас на этот вечер другие планы – только на нас двоих.

На отцовском лице появилось странное выражение:

– А где она была, когда ты побежала за очками?

– В паре домов от моего, – ответила Райли, – прямо перед домом Крофтов. Меня и не было-то всего три-четыре минутки.

– Ты никого больше не видела? Может, кто-нибудь мимо проезжал или проходил?

Теперь мистер Робинсон говорил громче и быстрее.

– Нет, – поспешно ответила девушка. – В смысле… по-моему, нет. Я и по сторонам-то не смотрела. – Она прикрыла рот ладошкой. – О господи, вы же не думаете, что кто-то…

– Я не знаю, что думать, – ответил мистер Робинсон, спускаясь с крыльца и вглядываясь в сумерки. Машины уже не ездили, не было видно ни души. Где-то вдалеке лаяла собака.

– Может, вызвать полицию? – спросила Райли.

– Пока не стоит. – Мистер Робинсон пересек двор и побежал по направлению к дому Райли, бросив на ходу через плечо: – Скажи моей жене, что я пошел искать Кейси. Пусть Дэвид едет за мной на машине.

Райли кивнула и расплакалась; входя в дом, она слышала, как мистер Робинсон выкрикивает имя Кейси.

2

Когда мистер Робинсон добежал до дома Холтов, его харли-дэвидсоновская футболка пропиталась потом, а сам он задыхался. Путь был недолог, меньше полукилометра или около того, но он был не в форме и бежал во весь опор.

Следов дочери нигде не было. Теперь мистер Робинсон по-настоящему испугался.

– Кейси! – крикнул он снова, приложив ладони рупором ко рту. В ответ раздался лишь собачий лай.

Развернувшись, отец отправился домой и теперь пошел медленнее, внимательно осматриваясь. «Столько этих проклятых кустов вокруг, – объяснял он позже полиции, – столько заборов и деревьев, прячься – не хочу».

– Черт, – внезапно обратился он вслух к пустынной улице, – нужно было постучать к Холтам. Может, она вернулась за Райли…

И вдруг умолк и обомлел. Впереди, метрах в шести, в бледном круге света уличного фонаря лежал кед.

Мистер Робинсон быстро подошел, поднял его, не задумываясь о том, что передвигает вещественное доказательство, да и вообще ни о чем не задумываясь. Он видел перед глазами милое лицо дочери и молился, чтобы кед оказался не ее.

Молитва не помогла.

В руке лежал дочкин ярко-зеленый кед «Чак Тейлор» с ее левой ножки; из-за этой обуви Кейси получила домашнее прозвище «наш ирландский лепрекончик». Прижав кед к груди, отец помчался домой.

3

Дом братьев Балико стоит дальше по улице от дома Кейси Робинсон, и обо всем, что случилось той ночью, мне поведал Алекс, старший из братьев. Отец Алекса – близкий друг отца Кейси, они часто вместе рыбачили и ловили крабов, вместе ходили в боулинг раз в две недели по пятницам, и мистер Робинсон сам ему обо всем рассказал. Алекс узнал подробности из вторых рук несколько дней спустя по дороге в строительный магазин и сообщил мне, что никогда не видел отца настолько подавленным. Тот действительно был в ужасе от происшедшего.

Об остальных деталях всего, что случилось той ночью, я узнал от Карли Олбрайт, а также из различных новостных выпусков и подслушанных радиопереговоров между полицией штата и отделением шерифа. Неделей ранее я воспользовался купоном на скидку в двадцать пять процентов – купон этот давно валялся дома – и купил в «Радио Шэк», что в торговом комплексе Эджвуда, полицейский сканер. Слушал я, как правило, по ночам, когда писал. Мэри, моя сестра, неожиданно прикатившая к обеденному столу чуть ранее на той неделе, заявила, что веду я себя как отвратительный упырь: мол, подсознательно желаю, чтобы случилось еще что-нибудь жуткое, как репортеришки с телеканала о погоде, ждущие урагана.

– Они ведь даже не пытаются скрыть восторг, – жаловалась сестра. – Какая мерзость!

Сестра не угадала, по каким причинам я купил сканер, хотя и ошиблась не сильно. Конечно, я не желал, чтобы случилось что-то жуткое, однако я чего-то ждал. Я не знал точно, чего и когда ждать, но не стану отрицать, чувствовал: скоро грянет нечто. Ожидание беды клубилось в воздухе, гудело, как электрический ток. И, когда летние дни стали убывать, слова эти вновь и вновь, словно призраки, всплывали в моем сознании: грядет буря.

4

Территорию, прилегающую к начальной школе «Седар-драйв», офицер Аарон Хаббард знал как свои пять пальцев. Его семья переехала в Эджвуд из Огайо, когда мальчишке было десять, и он год ходил в эту школу, пока не перешел в шестой класс в среднюю школу. Подростком Аарон проводил бессчетные часы на травяных полях вокруг «Седар-драйв», играя в бейсбол, баскетбол, футбол, прятки, войну или «пни банку». А еще у него было полно друзей, которые жили в армейских домах на холме; он частенько хаживал туда и тусовался с парнями после школы. Аарон даже научился водить машину – отцовскую «Субару» – на двух с половиной километровом кольце вокруг начальной школы, детского сада и прилегающих футбольных полей.

В ту ночь, когда исчезла Кейси Робинсон, офицер Хаббард производил дежурный осмотр привычной местности. Несколько раз проехал по кольцу, притормаживал, наводя фару-искатель патрульной машины на места, обычно вызывающие подозрения: двери и окна, скрытые тенями; черную как смоль полосу лесопосадок, граничащих с дорогой; неосвещенные пространства за мусорными контейнерами, а также между рядами припаркованных автобусов.

Все было в порядке, и Хаббард свернул к парковке начальной школы, а оттуда передал по радио Ширли Рафферти, которая дежурила в участке, что остаток поисков проведет «ножками». Держа в руке фонарик, Аарон покинул машину в одиннадцать двадцать семь, незадолго до полуночи.

Его отец больше тридцати лет прослужил в соседнем округе Сесил, в полиции штата Мэриленд, и незадолго до того вышел в отставку. Хаббард-старший уделил особое внимание обучению сына премудростям ночного пешего розыска. В конце пятидесятых, на втором году службы Хаббард-старший пресек ограбление, происходившее прямо у него на глазах на складе, и тогда чуть было не поплатился жизнью. В полицейской академии детально и тщательно обучают, как вести себя в подобной опасной ситуации. Однако отец решил перестраховаться с Хаббардом-младшим и сам дотошно все объяснил.

– Как только покидаешь патрульную машину, ты выходишь из укрытия, – нудно вбивал он в голову сыну. – А когда выходишь из укрытия, то становишься каким?

– Уязвимым, – отвечал сын, как положено, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно и бодро. Он знал, что отец переживает за него, и воочию мог убедиться, как изматывают человека переживания такого рода. За примером ходить далеко не надо, достаточно на мать посмотреть.

«Теперь ты уязвим» – эти слова порхали в сознании офицера Хаббарда, пока он обходил школу по периметру. Крепко сжав фонарик в левой руке и рассекая ярким лучом тени перед собой, Аарон положил ладонь правой руки на поясную кобуру. Двигался он насколько мог беззвучно.

Обойдя здание и подергав дверные ручки – убедиться, что все заперто, – офицер двинулся вверх по холму к бейсбольной площадке. Здесь несколько лет назад провели ремонт и установили новенькие крытые скамьи для запасных игроков, а также электронное табло. Дальше находилась игровая площадка, занимая почти акр земли.

Офицер Хаббард посветил под навес у первой базы – никого; пересек круг питчера и заглянул под навес команды противника. Обнаружив, что и там никто не прячется, выскользнул с поля через ворота в сетке и, стараясь не шуметь, вышел на игровую площадку.

Он провел лучом фонарика по площадке… и сразу же увидел тело. Девушка лежала у подножья горки – той из двух, что повыше. Ее глаза были широко раскрыты и вылезали из орбит, тонкие ручки скрещены на груди, а голые ступни висели, не доставая нескольких сантиметров до земли.

В ушах раздался вечный отцовский окрик: «Ты уязвим!»

Достав из кобуры оружие, офицер Хаббард нажал кнопку передатчика на груди и сообщил Ширли, что Кейси Робинсон обнаружена.

5

На следующее утро все четыре местные телекомпании вышли в прямой эфир с игровой площадки за школой. Труп Кейси Робинсон к тому времени уже увезли, но на площадке было на что поглазеть: на месте преступления трудились больше десятка офицеров полиции и следователей. Несколько человек на корточках просеивали землю в поисках улик, другие стояли маленькими группками, обсуждая происшествие. Несмотря на то что обе дороги, ведущие к «Седар-драйв», были перекрыты для доступа гражданского транспорта, за временными заграждениями собралась большая толпа зевак. Некоторые из них потягивали утренний кофе, курили. Были и такие, что щелкали одноразовыми фотоаппаратами. Все добрались сюда пешком, кто припарковав машину на обочине Хансон-роуд, кто из домов по соседству.

Голоса нескольких репортеров, работавших в прямом эфире – трех женщин и мужчины, – звучали почтительно и приглушенно. Представитель департамента шерифа сделал краткое официальное заявление полчаса назад, однако личность жертвы не подтвердил. Зато ни у толпы зевак, ни у телезрителей, завороженно наблюдающих за событиями из дома, сомнений не было: в городках, подобных Эджвуду, слухи распространяются молниеносно.

А когда послеобеденная посуда была помыта и в эфир полетели вечерние новости, подтвердились и детали трагедии. Погибшую опознали как пятнадцатилетнюю Кейси Линн Робинсон, проживавшую в Эджвуде, штат Мэриленд. Жертва погибла от рук неустановленного нападавшего в промежутке между десятью вечера и полуночью. Характер травм и положение тела – все телеканалы теперь использовали словосочетание «положение тела» – поразительным образом напоминали таковые же в деле Наташи Галлахер.

Однако подлинный ужас этого преступления раскрылся лишь на следующее утро, после выхода большой статьи в «Балтимор Сан». По сообщению представителя полиции, Кейси Робинсон были нанесены многочисленные лицевые и черепные травмы. На одной из грудей остался глубокий след от укуса; левое ухо было отрезано. По официальной версии, смерть наступила от удушения.

Об изнасиловании не было сказано ни слова. Эти сведения появились позднее.

6

Утром в среду вышел очередной выпуск еженедельника «Иджис», и вести он принес еще более мрачные. Заголовок жирным шрифтом вопил на всю первую полосу:

ДВЕ МЕСТНЫЕ ДЕВУШКИ ПОГИБЛИ – ДЕЛО РУК БУГИМЕНА?

Посреди полосы под заголовком с больших черно-белых фотографий улыбались Кейси Робинсон и Наташа Галлахер. Никто из семьи Галлахер не дал интервью газете, а вот миссис Робинсон наговорила многое:

«Случилось это еще в мае, во время последней учебной недели. Две младшие дочки спят в одной комнате. У семилетней Дженни богатое воображение, и она часто плохо засыпает, особенно посмотрев что-нибудь этакое по телевизору. И вот она приходит к нам с мужем в спальню посреди ночи и говорит, что к ней в окно только что пыталось влезть чудовище, бугимен; дочка попросилась остаться спать с нами. Мы ей, конечно, сказали, что никаких бугименов не существует и что ей просто приснился дурной сон, но, так и быть, в виде исключения, пусть остается с нами. На следующее утро за завтраком она радостно щебетала, как обычно, и даже призналась, что вечером перед сном смотрела какие-то страшилки по телевизору. Я и думать об этом обо всем забыла, пока не услышала, что случилось с Наташей Галлахер.

Вот тогда-то муж и позвонил в полицию, обо всем им рассказал. В тот же день к нам пришли следователи, обыскали двор, искали отпечатки пальцев. Ничего не нашли и сказали нам, что, вероятно, мы были правы: дочке просто приснился кошмар.

Но что, если мы все ошибались, а права была все-таки Дженни? Что, если той ночью кто-то действительно пытался залезть к ней в спальню через окно? Что, если Бугимен и впрямь существует? Что, если он вернулся и забрал Кейси?..»

7

Похороны прошли в субботу утром. На сей раз лил дождь, где-то вдалеке в пепельно-сером небе рокотал гром. Я на похороны не пошел, а вот родители поехали с Нормой и Берни Джентилами. Я тем утром сражался с простудой – подхватил посреди лета – и остался в постели, заправившись сиропом от кашля и леденцами для горла с лимонным ароматом. Кроме того, дети Робинсонов были намного младше меня, с мистером Робинсоном я не был знаком вовсе, а жену его едва знал, да и то лишь потому, что как-то летом подрабатывал в продуктовом магазине. Заметно уставшая от моей болтовни об этих убийствах, Кара едва терпела мой к ним интерес и заметила, что я просто нашел отговорку, чтобы не пойти на похороны. Черт возьми, похоже, она была права.

Только накануне я получил по почте уведомление о первой продаже моего рассказа. Рассказ назывался «Розы и капли дождя», и речь в нем шла о серии загадочных убийств в маленьком провинциальном городке. Злодеи в этом рассказе были существами сверхъестественными и всегда оставляли на месте преступления одну алую розу, вроде как свою визитку. Рассказ купил журнал «Свежая кровь». За последние полтора года я получил около дюжины отказов, пытаясь пробиться на его глянцевые страницы, поэтому мне следовало бы петь от счастья. А я никому, кроме Кары, даже и не упомянул о радостной вести: опасался, что меня спросят, о чем рассказ, и будет стыдно говорить правду.

Чуть позже тем утром, еще до возвращения родителей домой, я заставил себя вылезти из кровати и отправился в магазин «Севен-илевен» на Уиллоуби-Бич-роуд. Пытаясь убедить себя, что еду туда только за земляничной газировкой, я понимал, что это самообман. Если в Эджвуде и было место с харизмой традиционного провинциального магазинчика, где народ собирается посудачить, то это здесь. Только вместо городских старейшин, заседавших по утрам у старомодной печи, чтобы обменяться слухами да сплетнями, эджвудские старожилы обстряпывали свои делишки у задней стены магазина, перед выстроившимися в ряд кофе-машинами.

Каждое божье утро от полудюжины до чертовой дюжины стариканов сбивались там в кучку, потягивали дымящийся кофе и отчаянно курили. Средний возраст завсегдатаев – за шестьдесят, собирался здесь разношерстный люд: электрики и адвокаты, профессура и полицейские. Костяк составляли три-четыре человека, которые ни дня не пропускали. Одним из таких завсегдатаев был Фред Андерсон, отец моих дружков детства – Брайана и Крейга. Он постоянно здесь обретался и тем утром исключения не сделал.

Бегло с ним поздоровавшись, я притворился, что не могу достать газировку из автомата, а сам навострил уши и принялся подслушивать. Основной темой беседы были похороны – туда отправились жены большинства из присутствовавших. Внимательнее присмотревшись к «тусовке», я не мог не задуматься: как мы все здесь выглядим, просиживая штаны в «Севен-илевен», в то время как наши лучшие половины отдают дань памяти павшему члену общества.

Вскоре разговор зашел о полицейском расследовании и возможной личности преступника. Большинство сходилось на том, что убийцей был чужак, имевший зуб на хорошеньких юных девчонок. Фред Андерсон же упорно не соглашался – он уверенно заявлял, что это кто-то местный, кто хорошо знает и народ, и все уголки Эджвуда.

Я установил крышку на стаканчик с напитком и подошел поближе. Осмелев, дождался передышки в прениях и ринулся в атаку с вопросом: есть ли у них конкретные подозрения, кто может быть убийцей? Может, кто-то назовет имя? Меня встретила гробовая тишина. В такой тишине, говорят, слышно, как ползет время. И вот я стоял, а они смотрели на меня так, будто у меня вторая голова выросла, и никто ни слова не вымолвил – ни единого словечка. Я нервно глотнул своей земляничной газировки, кивнул неуклюже и попятился к кассе, сгорая от стыда.

Через два дня, в понедельник, по Одиннадцатому каналу передали громкую новость: эксклюзивный репортаж о препровождении подозреваемого в офис шерифа. Невиданное доселе дело: конкретного подозреваемого притащили в участок! Телерепортерша сообщила, что это двадцатисемилетний Генри Торнтон из соседнего городка Гавр-де-Грейс. Парень стриг лужайки перед домами соседей да выполнял для них всякую поденную работу, а кроме того, занимался доставкой «Домино Пицца» в Абердине и Эджвуде. В ночь убийства Наташи Галлахер Торнтон доставлял пиццу как на Готорн-драйв, так и на соседнюю – всего в квартале от места преступления – Хэрвуд-драйв.

Отдуваться перед прессой пришлось патрульному Сету Хиггинсу.

– Мы опросили десятки человек, которые, по нашему мнению, в состоянии помочь расследованию. Мистер Торнтон – всего лишь один из них. Досадно, что средства массовой информации раздувают из мухи слона.