Онлайн чтение книги Прикосновение
2

Разговаривая с пилотом транспортника, только что доставившим Конина, Строгов хмуро поглядывал на нового координатора. Когда Конин прбовал вступить в разговор, начальник галактической станции отворачивался, и кожа на его голом черепе багровела, так что скоро Иван догадался, что с ним не желают здесь разговаривать. Потом он шел за Строговым пустынными коридорами, а рядом, будто на цыпочках, кралось эхо шагов.

– Здесь. – Сергей Анатольевич толкнул дверь, сделал вялый пригласительный жест… И удалился.

– Будем устраиваться, – сказал себе Конин. Каюта была необжитая, состояла из двух отсеков – рабочего и жилого. Задача координатора – поиск точек соприкосновения разных исследовательских направлений. Всю информацию он получает в готовом виде через станционный коллектор, установленный прямо в его кабинете.

Конин разглядывал мебель, касался ладонью зеркальной поверхности информатора, чувствуя, что с каждой минутой труднее становится ждать. Чтобы успокоиться он приблизился к иллюминатору, заложил руки за спину и попробовал представить себе эту станцию, похожую со стороны на сверкающую елочную игрушку в безветренную ночь. Небо рассечено пополам. В одной половине – звездная россыпь Галактики, в другой – черная бездна, разбавленная еле заметными проблесками невероятно далеких туманностей.

Неприязнь начальника станции нельзя было объяснить только тем, что Конин назначен вместо исчезнувшего координатора. Но Ивана тревожило и волновало другое. И чтобы как-нибудь успокоиться, он над собою посмеивался: «Ну что ты трясешься? Погляди на себя. Ты так огромен, что даже руку тебе подают с опаской, точно кладут под пресс. Ты кажешься людям здоровяком. Но это обман. Ты не совсем здоров. Ты болен настолько серьезно, что ни один эскулап на свете уже не поможет тебе!»

То, что в последнее время происходило с Иваном, действительно было похоже на нездоровье. После несчастного случая на магистрали, точнее с момента, когда он вступил на путь возвращения к жизни, странная хворь все чаще давала о себе знать. «Болезнь прикосновения», как он ее про себя называл, не столько мучила, сколько пугала. Когда предстояло рукопожатие ему становилось не по себе. Чужая ладонь обжигала на расстоянии. Он напрягался, закрывал глаза, ожидая боль. При первом, самом легком касании, Ивану казалось, что кровь закипает в сосудах, и он обретает способность просачиваться внутрь ставшего близким ему человека. Прошитый мощным зарядом, он судорожно сжимался и каменел. Это длилось мгновение… И вот уже все позади: и боль, и ожидание боли. Приступ кончился. Ивану – уже хорошо. И тому, кто протянул ему руку, – хорошо с ним. Он спокоен, хотя внутри еще продолжается скрытый процесс, тревожат захватывющие дух предчувствия.

Та давняя прогулка на шлюпке казалась невероятной, как сон. Он ведь и плавать почти не умел. Но мысль, что по вине его может погибнуть девушка, сотворила чудо и спасла их обоих. Как нелепо закончилась эта прогулка! Он помнил, какие-то лица – множество одинаковых лиц. Помнил, как сердце похолодело от жалости к куну. Помнил звенящее полотно магистрали… А дальше – провал и туман забытья вперемежку с адом реанимации.

Только полгода спустя, Конин вспомнил о незнакомке, с которой так странно расстался. Он захотел поскорее встать на ноги, чтобы начать ее поиски. Надежда вернула Ивана к жизни. Позже, чтобы расстаться с надеждой, понадобилось все его мужество. За последние триста лет человек стал как-будто счастливее. После ретемперации продолжительность жизни в среднем утроилась. Но люди по-прежнему не могли избежать утрат и разочарований.

Выйдя из клиники, Конин не раз возвращался в город у моря. Бродил по солнечной гальке на берегу, по улочкам старого центра. Он искал ее, хотя понимал, что искать человека, не зная индекса, – это безумие.

Миновало три года.

Пройдя, наконец, медкомиссии, особо придирчивые к человеку, которого чуть ли не по кусочкам пришлось собирать, Иван получил назначение на должность координатора галактической станции и был вызван на процедуру заочного представления будущих коллег. Кроме Конина в темном зале был инспектор по кадрам. Первым на экране появился начальник Галактической станции Строгов – высокий, худой, совершенно лысый. Разговаривая, он страдальчески морщился, как человек, убежденный, что все на свете идет не так, как надо.