Онлайн чтение книги Психо-любовная комедия Psycome
3 - 4

Рождение ненависти

— Кто-нибудь может это решить?

Они продолжили учиться вечером в субботу, а затем и в воскресенье. Кёске и Аяка учились отдельно. Сейчас уже был понедельник, и их первым уроком была математика.

Стукнув доску окровавленной трубой, Курумия посмотрела на учеников. Под ее ногой дергался окровавленный парень с разбитыми очками. Курумия заставляла его зачеркивать каждую ошибку на доске — своей собственной кровью. Так она наказывала каждого, кто ошибался.

Курумия, у которой от злости пульсировали вены на лбу, снова постучала по доске.

— Ну же! Никто? Ха?! — Она опустила руку, разрушив кафедру и отправив в полет распечатки.

Курумия была в крайне плохом настроении из-за махинаций одного ученика. В субботу он украл мотоцикл Курумии, разъезжал на нем по кампусу, стал причиной аварии и разбил его.

Затем, в воскресенье вечером, этот ученик решил провести фестиваль фейерверков с помощью гранатомета. Курумия засунула его в пушку и запустила подальше. Он стал звездой в ночном небе — или так они думали до тех пор, пока он не появился утром в понедельник в главном зале, восторженно расхаживая с нижним бельем Курумии на голове.

Злость Курумии достигла новых высот. Уже третий ученик пал от ее ярости. Все оставшиеся в классе тихо сидели, не осмеливаясь поднять руку. Никто добровольно не желал отвечать, даже не смотря на уверенность в ответе.

— Да! Я знаю!

Аяка, сидевшая справа от Кёске, радостно воскликнула. Полная уверенности, она смело подняла руку.

— Хорошо. Маленькая мисс Камия, тащи сюда свой зад.

— Да, мэм!

Аяка изящно писала на доске, когда команда медиков утащила стонущего ученика. Наблюдая за элегантной фигурой своей сестры, Кёске почувствовал, как его душа ушла в пятки.

— … Правильно. — Обведя ответ, Курумия взъерошила волосы Аяки. Ее яростное выражение лица в мгновение исчезло. На его место пришла яркая улыбка. Она идеально подходит ее детскому личику.

— …?!

В классе воцарился шум. Они никогда не видели Курумию в таком хорошем настроении. Аяка была смущена. Они выглядели как сестры или близкие друзья.

— Под давлением, не проявляя страха, написать правильный ответ — великолепно! — Курумия звучала как другой человек, когда хвалила Аяку. — Твое мужество замечательно! Пусть ты только перевелась, но уже добилась таких высот. Браво!

— Огромное спасибо, мисс Курумия!

— Хм… Маленькая мисс Камия отличная ученица. Ее брат должен гордиться ей.

— …

Видеть Курумию, открыто хвалящую кого-то, было поистине чем-то невероятным, и класс ошарашено уставился на нее. Ее милое выражение лица и добрые слова не подходили той Курумии, которую они знали.

С другой стороны, Аяка, которая только перевелась к ним в конце прошлой недели, была в полном восторге. Не видя ничего странного в поведении Курумии, она триумфально вернулась на свое место.

— Вы, свиньи, должны следовать ее примеру! В конце концов, на следующей неделе экзамены. Неспособность решить задачи такого уровня непростительна! Я очень надеюсь, что вы справитесь со следующим примером… поняли?!

— Да, мэм!

— Хороший ответ. А теперь делайте!

— Да, мэм!

— Отлично. Если я увижу, что хоть кто-то не поднял руку, я устрою геноцид.

Клыки Курумии сверкали, когда она объясняла следующую задачу. Ее ужасное настроение, похоже, немного смягчилось, и остальная часть класса немного расслабилась.

«Я думал, что Курумия будет самой большой угрозой для Аяки, но…»

— Вопрос четвертый, часть вторая. Мисс Камия, твой ответ!

— Да, мэм! X=7.

— Правильно. Ты действительно хороша. Я ожидаю от тебя больших результатов на экзамене!

— И-хи-хи… Я выложусь на полную, мисс Курумия!

Вместо того, чтобы придираться к Аяке, Курумия похвалила ее, и вместо того, чтобы наброситься на нее, она потрепала ее по голове. Кёске был сбит с толку.

Лаская Аяку, Курумия остро посмотрела на него.

— С другой стороны, ты, Камия… какое горе! Кто бы мог подумать, что брат и сестра могут быть такими разными? Тебя это не смущает? Тебе стоит следовать примеру своей сестры.

— … П-простите. — Кёске привык, что его постоянно сравнивают со своей сестрой. Это правда, что она была отличницей. Он гордился ей, как ее старший брат, но…

— Ти-хи! — засмеялась Аяка. — Не волнуйся об этом, братик!

Казалось, она совсем не расстроена этим. Выглядело так, будто она боготворила Курумию.

На сердце у Кёске было по-настоящему тяжело.

***

— Да, я понимаю, ты думаешь, что Курумия хороший учитель, но…

Первый урок закончился, и сейчас у них был перерыв. Аяка хмурилась, когда Кёске пытался предупредить ее по поводу Курумии.

Кёске покачал головой.

— Курумия такой человек, который прежде всего использует насилие. Ей не важно, даже если ты девушка! Сейчас она может улыбаться, но ты не знаешь, какие на самом деле у нее мысли. И не забывай, что я говорю это, исходя из собственного опыта. Серьезно, будь осторожна с учителями.

Выражение лица Аяки не изменилось, пока она слушала серьезные наставления брата. Оглядев класс, она подозрительно прищурилась.

— Быть осторожной с учителями, говоришь…? А разве все не наоборот? Это школа по исправлению убийц, так? Так не стоит ли мне больше быть осторожной с учениками? Не похоже, что они просто невинные жертвы… И, кроме того, все предполагают, что ты убил двенадцать человек, братик. Ты удивлен, что она пристально за тобой следит?

— … Эм. — Кёске не мог поспорить. Он сам так думал, пока не узнал суть этого места. Школе не интересно исправлять убийц. Это была тренировочная площадка для профессиональных убийц. Все учителя здесь тоже были убийцами, намного опаснее тех, за которыми они следили. Кёске колебался, думая, должен ли он сказать ей правду, но…

Он не хотел, чтобы его кто-нибудь подслушал. Нужно сделать это в более спокойной обстановке. Настоящие тренировки начнутся со второго года, так что правда скрывалась.

— В любом случае, я потом скажу тебе, чем Курумия опасна. Сначала, давай найдем другое место.

— Эм, ладно… Я не совсем понимаю, но ладно. — Аяка неохотно последовала за Кёске, когда тот встал со своего места. Второй и третий уроки включали практические занятия, так что им необходимо было сменить классные комнаты.

— Ладно. Пойдем.

Класс домоводства был на первом этаже, в западной стороне здания. Достаточно далеко от классной комнаты класса A, которая располагалась в центре второго этажа.

— … Зевок…

— Боже…

Эйри и Майна присоединились к ним, когда они покидали класс. Они вместе спустились по восточной лестнице и направились вниз по коридору в сторону класса домоводства.

Их маршрут был не прямым, так что вокруг почти никого не было.

— В этот школе даже есть уроки домоводства, как и в обычных школах, ха?! — Голос Аяки звонко звучал в тишине коридора. Пока она шла, мешок с фартуком и повязкой колыхался у нее в руках. Ее походка была даже легче, чем обычно.

— Я так счастлива… хи-хи-хи! Ты наконец-то снова можешь насладиться моей готовкой! Я сделаю что-нибудь особенное, братик!

— Домашняя еда Аяки, да…? — Думая об этом, Кёске понял, что уже полгода не ел то, что готовила Аяка. Он уже перестал надеяться, что когда-нибудь сможет попробовать ее готовки. Глаза Кёске наполнились слезами, реагируя на неожиданный всплеск эмоций.

— Ах, с нетерпением жду этого. У меня уже слюнки текут…

— Еда здесь довольно отвратительна, да?

— Именно. Мне становится плохо, только подумав об этом.

— … Хм? Ты умеешь готовить? — спросила Эйри, закрывающая их группу. Похоже, разговор ее неожиданно заинтересовал.

Аяка развернулась и кивнула.

— Конечно! Готовка и уборка — неотъемлемые части хорошей жены. — Уверена, ты в этом хороша, мисс Акадура.

— Акадура?

Похоже, прозвище Эйри изменилось.

Эйри не выглядела обеспокоенной.

— … Лучше, чем Майна.

— Э?! — вскрикнула Майна, став жертвой неожиданного словесного нападения.

Аяка рассмеялась:

— Ти-хи! Коварная Кошка, ты совсем плоха? Например, путаешь соль и сахар?

— …

— Вау, неужели я угадала? — Аяка недоверчиво посмотрела на них, молча стоявших рядом.

По правде говоря, проблема была намного больше, чем просто «путаешь соль и сахар». Невозможно объяснить, как Майна делала еду такой, какой она в результате получалась. Она была последней, кому стоило разрешать готовить.

— В смысле… братик, возможно ли, что ты пробовал еду, приготовленную Акадурой и Коварной Кошкой? — спрашивала Аяка. — Ты же… не пробовал?!

Ее голос резко похолодел, а в ее глазах мелькнула опасная искра.

Кёске вздрогнул и вспомнил то, что произошло в лагере. Он не понимал, почему Аяка так разозлилась, но решил сразу же опровергнуть ее высказывание.

— Нет, не пробовал. Однако… я видел, как они готовили.

К счастью, он упустил свой шанс поесть тогда, и так как их разделили на время готовки на природе в соответствии с тем, как они сидели, вероятнее всего, у него больше не будет шанса съесть приготовленную ими пищу. Однако, если быть честным, он бы и сам не хотел добровольно есть то, что они приготовят.

— … Это правда. — На опережение сказала Эйри.

— Не пробовал! — Размахивая руками, Майна тоже мгновенно согласилась. — Я бы никогда не попросила съесть мою еду… это… — Она низко опустила голову.

Аяка наклонила голову на этот неожиданный ответ.

— Ха? А ты меня неплохо понимаешь, да, Коварная Кошка? Именооо. Если дашь моему братику свою отвратительную еду, от которой ему станет плохо… это будет просто ужасно!

Майна застенчиво засмеялась.

— Ох… это будет чудом, если ему лишь станет плохо!

Аяка, похоже, приняла это за шутку, и преувеличенно продолжила:

— Да, да! Если просто спутать сахар с солью, то ничего… но спутать сахар и мышьяк, или соль и стрихнин, или перец и цианид калия — это уже не шутки, верно? Убийственная готовка — это невероятно!

— Ах, ах-ха-ха… и-именно! — Майна криво улыбнулась. Аяка ошибалась, но не сильно.

— … Ах! — Начала Аяка, будто вдруг осознав что-то значительное. — Ты ведь тоже убийца, Коварная Кошка, так что что-нибудь такое не было бы неуместным для тебя, так? Например, если бы ты была «Поваром Убийцей», который делал вид, что готовит домашние блюда с любовью лишь для того, чтобы сделать их смертоносными. Хитро! Ти-хи! Ты ведь способна на такое!

— …?! Эх-хе… — Эйри попыталась сдержать Майну, но…

— Вааааааа?!

Майна, потрясенная словами Аяки, споткнулась о свои ноги. Падение было великолепным.

— Ваааааааааа?! — Начав разворачиваться, чтобы посмотреть, что происходит, Кёске, оказавшийся на пути Майны, упал вместе с ней.

Он тяжело упал на спину.

— Ээээ?!

Майна лежала на Кёске.

— Братик?!

— … Вы в порядке?

Выглядя обеспокоенными, Эйри и Аяка смотрели на них. Майна зарылась лицом в грудь Кёске, как будто он обнимал ее.

— Ах… да, думаю, в порядке. — Если забыть о боли от бедра до левого плеча, похоже, Кёске не пострадал. Он оттолкнулся от пола.

— Эй, Майна, ты в порядке? Не ушиблась?

— Ах… я, я в порядке! Спасибо, Кёске…

— Тогда почему ты цепляешься за негооооооо?!

— Ииии?!

Когда Майна подняла лицо, Аяка оттолкнула ее. Она упала, сильно стукнувшись о пол.

Аяка уставилась на нее.

— Почему ты цепляешься за него, пользуясь путаницей как прикрытием, Коварная Кошка… Это падение, оно ведь было спланировано?! Серьезно, прекрати так делать!

— Э?! П-прости… но, эм, это было не специально…

— Это точно специально! Никто не может так глупо запутаться в собственных ногах и упасть с ничего!

— Эй, Аяка… — вмешался Кёске.

— Что такое? — спросила Аяка. Она смотрела на Майну, которая до сих пор панически размахивала руками.

Все еще обеспокоенный ее угрожающим тоном, Кёске попытался успокоить ее.

— Будь спокойнее! Это действительно было не специально.

— Не может быть! Это не может быть правдой! — Указывая на Майну, Аяка надула щеки. — Я сама видела. Коварная Кошка запуталась в собственных ногах. Это сделано намеренно!

— Аяка, ты… ты ведь еще не слышала историю Майны?

— … Ее историю?

— Про убийство, которое она совершила…

— Я ничего не знаю об этом, и мне плевать! Хотя, я слышала, что Коварная Кошка убила троих, а мисс Акадура убила шестерых… Я не знаю, как они их убили. В любом случае, вероятно, их зарезали, или задушили, что, не так? Я не слышала всех подробностей…

— Неуклюжесть и готовка.

— … Э?

— Майна убила своей неуклюжестью и готовкой.

— Эм, эээм…

— Давай я расскажу, Аяка, — сказала Майна.

Она поднялась и рассказала свою историю Аяке, которая слушала с глупым выражением на лице. Она рассказала, как может убивать людей своей неуклюжестью, и как люди умерли от пищи, приготовленной ею, и что в этом не было никакого злого умысла, и как Майна до сих пор держала это в себе, уверенная, что любой, услышавший это, будет держаться от нее подальше…

Наконец Майна закончила историю фразой «прости» и склонила голову.

— А, так вот оно как, да…? — С улыбкой спросила Аяка.

— В таком случае, никогда больше не подходи к моему братику, поняла?

— …

У Майны не было слов.

— Ну, это ведь слишком опасно, нет?! — продолжала Аяка, улыбка испарилась с ее лица. — Если ты будешь с ним, кто знает, когда твоя неуклюжесть может его убить… довольно просто избегать твоей готовки, но что, если случится еще один инцидент, как тот, что был только что? Тогда что? Если ты не можешь контролировать это, разве это не делает тебя еще опаснее? С этого момента я хочу, чтобы ты держалась на расстоянии шести футов от моего братика! Ты поняла меня, Коварная Кошка?

— Отказываюсь.

Майна отмахнулась от требований Аяки.

— … Э? — Аяка выглядела пораженной. Без сомнения, она ждала аргументации этой позиции.

Майна уверенно посмотрела на Аяку. Ее хрупкая натура полностью изменилась.

— Прости, Аяка. Я просто не могу принять это условие. Может, если ты не хочешь, чтобы я приближалась к тебе… будет грустно, но я попытаюсь держаться подальше. Но Кёске сказал, что все будет хорошо! Не важно, насколько я неуклюжа, или как неловка, независимо от того, сколько неприятностей я причиняю, все будет в порядке… он будет со мной, так он сказал! Так что, прости. Я не собираюсь отстраняться от Кёске.

— Чт… — Аяка широко раскрыла глаза. Ее рот бесшумно открывался и закрывался, а тело дрожало от молчаливого гнева.

— Э-это… так… эгоистично, делать такое бессмысленное оправдание…

— Прости, Аяка. Все так, как сказала Майна.

— … Б-братик? — Аяка, чьи злые слова неожиданно прервали, с пустым изумлением уставилась на Кёске.

Кёске посмотрел вниз, как будто пытаясь избежать взгляда Аяки, и продолжил:

— Я знаю про неуклюжесть Майны. И я верю, что знаю о том вреде, который эта неуклюжесть может принести. Она невероятно серьезна, и пытается изо всех сил, чтобы избежать всех трудностей, так что… даже если это опасно, я все равно хочу быть рядом.

— Кёске…

— …

Глаза Аяки потемнели.

Кёске, похоже, не заметил изменений в своей сестре, и продолжил пытаться убедить ее.

— Кроме того, Майна не вызывает катастрофы везде, где только можно и когда можно. Если мы будем осторожны, она может вести обычную жизнь. И, к тому же, я чуть не умер лишь в первый раз, так что… она не так опасна, как ты говоришь!

Он посмотрел на Аяку, ожидая ее реакции.

— …

На этот раз он увидел Аяку, опустившую голову вниз. Ее лицо было скрыто тенью, отбрасываемой челкой.

— Тебе не нужно волноваться по поводу тех моментов, когда она опасна. Не важно, насколько она будет неуклюжей, я защищу тебя, Аяка! Поверь мне, ладно? И попытайся поладить с ней. Ты и Майна одного возраста, и я действительно думаю, что вы можете стать отличными друзьями.

— …

— Эм, сестра? — Кёске помахал рукой перед абсолютно неподвижной девушкой.

— … она… для тебя…? — Тихо пробормотала Аяка.

— Ха? Прости, я не расслышал…

— Эта девушка так важна для тебя?!

Аяка истерично взвыла, ее голос эхом разнесся по пустому коридору. Взглянув на Кёске, она указала на Майну и крепко сжала губы, как будто ей больше нечего было сказать.

Кёске глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

— Да, она важна для меня. Майна мой дорогой друг.

— …?!

В тот момент, когда Кёске ответил, глаза Аяки, которые напоминали поверхность воды, заколебались. Как будто эти колебания передавались дальше, ее плечи, кулаки, все ее тело начало дрожать.

— В-вот оно как? Ты ставишь своих друзей выше собственной сестры… да, я поняла. Я все прекрасно поняла…

Она сжимала свои кулаки, и сила, казалось, практически сразу покинула ее тело. Ее жесткое выражение расслабилось, а по лицу распространилась широкая улыбка.

— Раз так, я думаю, что ты можешь делать все, что захочешь!

Она развернулась и быстро пошла прочь.

— … Э? — Кёске мог лишь смотреть ей в спину, быстро удаляющуюся от него. Ее шаги были тихими, но было ясно, что внутри у нее все бушевало.

Ошарашенного Кёске похлопали рукой по спине.

— … Не переживай об этом. — Сказав одну фразу, Эйри последовала за Аякой.

Кёске остался на месте, не в силах найти ответ.

Майна застенчиво потянула его за руку.

— Кёске, нам тоже нужно идти. А не то мы опоздаем.

— Хм…? Ох… — Кёске наконец пришел в чувства и пошел за ними, как и было сказано. Ноги казались ему какими-то чужими. В них не было силы. В его голове были лишь слова Аяки. Он не мог думать ни о чем больше и бесцельно шел вперед. До тех пор, пока…

— Прости, но… спасибо тебе.

Голос Майны, прерывающийся, но полный радости, принес тепло в грудь Кёске.

***

— Эм, эм… сестра?

— …

Сфокусировав свой взгляд на ноже, которым она плавно рубила ингредиенты, Аяка полностью проигнорировала робкие слова Кёске. Ее щеки так надулись, что могли лопнуть.

Лук на разделочной доске уже превратился в фарш.

— Ах, эм…

— Аяка, — позвали ее, — я закончил чистить картошку.

Когда она поняла, что к ней обращаются, она широко улыбнулась.

— О, отлично! Большое спасибо, — вежливо ответила она. — Можешь положить ее в воду?

— Да, мэм! — Парень кивнул и пошел выполнять ее задание.

Аяка, которая закончила измельчать лук, уставилась на него, все еще широко улыбаясь.

— Эй, Аяка! — весело спросил Кёске, увидев возможность. — Могу я тебе чем-нибудь помочь?

— …

Улыбка мгновенно испарилась с лица Аяки и она продолжила резать овощи, полностью игнорируя Кёске.

Не испугавшись, он снова попытался обратиться к ней:

— Эй, эй! Я сделаю все, ладно? Если есть хоть что-то, что я могу — я сделаю!

— … то есть… ты…?

Рука Аяки неожиданно остановилась.

— А, да?! — Радуясь, что наконец дождался ответа, Кёске зазвучал живее. — Если это твоя просьба, то я выложусь на по…

— Ты мешаешься, так что просто уйди, понял?!

— … Ладно.

Аяка махнула ножом в его сторону, когда он в слезах уходил от кухонного стола.

Он встал около окна и оглядел класс, чувствуя себя как овощ на разделочной доске.

Ученики в фартуках работали вместе в группах по четыре, мирно практикуясь в приготовлении пищи.

Курумия, одетая в скромный фартук, ходила между кухонными столами, внимательно наблюдая за учениками. На ее плече, вместо привычной трубы, лежала ненормально большая деревянная ложка.

— Ну же, черви! Выложитесь на полную, хе-хе-хе! Это ваш единственный шанс поесть нормальной еды!

Курумия засмеялась и ударила ложкой по голове одну ученицу, которая пыталась украсть ее кухонный нож.

Много различных ингредиентов лежало на серебряном столе в передней части класса. Лук, морковь, картошка, капуста, латук, пекинская капуста, шпинат, помидоры, перец, тыквы, грибы, свинина, курица, говядина, бекон, яйца… и так далее. Большая часть из этого была в плохом состоянии, а часть вообще почти сгнила. Ученики должны были выбрать себе ингредиенты, ссылаясь на рецепты в своих учебниках, а потом готовить в группах — вот такая «готовка» в стиле Исправительной Академии Пургаториум.

Аяка взяла командование группой Кёске и сейчас усердно трудилась.

Прошло тридцать минут с начала урока. Многие группы добились какого-либо прогресса, но также были те, которые еще даже не начали готовить. Например…

— Пожалуйста! Я умоляю, мисс Айри. Мы сделаем все, что попробовать твою готовку. Серьезно!

— Хи-хи-хи… смотреть на трусики… смотреть на трусики, наслаждаясь этим… хи-хи… гья?!

Два ученика стояли на коленях, низко склонив головы. У одного были дреды, а другой был горбатым.

— … Ха? Вы серьезно подкатываете ко мне? У вас вообще стыда нет? Вы мусор, как овощные очистки. — Смотря вниз на Ооноги и наступив на голову Усами, Эйри фыркнула. — … Хмф.

— О боже… Э-Эйри… не обращай на них… о нет… — Майна в панике держалась за юбку Эйри.

— А?! Урод, это нечестно! Я тоже хочу, чтобы мисс Эйри на меня наступила — гх!!!

Эйри покраснела и наступила на лицо Ооноги. — Т-ты, извращенец… заткнись!

Ооноги с широко раскрытым ртом вздрогнул под ее ногой.

— Гьяяя?! С-стой… ах, не останавливайся… с-стооооой!!!

— Хи-хи… трусики, трусики, прямо передо мной… хи-хи-хи…!

— Боже! Сдайся уже, Эйри! Они извращенцы до мозга костей! Просто приготовь им что-нибудь…

— Ладно, не важно! Просто давай уже сделаем это!

— Яхууууу! — Ооноги и Усами радостно дали друг другу пять.

— … Просто умрите.

Эйри взглянула на них, завязывая фартук.

— Похоже, им весело… не то чтобы я ревновал, — бубнил Кёске.

Майне приходилось наблюдать. Ей запретили что-либо готовить.

Со смешанными чувствами Кёске смотрел на Ооноги и Усами. Ха! Они понятия не имели, как плоха Эйри в кулинарии…

— Так, а теперь… нужно просто варить это на медленном огне, да?

Рядом доносился богатый аромат соевого соуса и мирина*. Затаив дыхание, Аяка стояла перед первым готовым блюдом. Она была невероятно трудолюбивой.

Аяка вручила половник другому ученику, который вглядывался в кастрюлю.

— Кито, пока следишь за кипением, не мог бы ты снимать пенку? И Косака, пожалуйста, не мог бы ты натереть овощей? Это особый случай, так что давайте потрудимся и сделаем много всего вкусного! — Она размахивала руками, давая им инструкции.

— Ох, ох, ох! — Их глаза засияли, выражая решимость.

Если бы мог, то Кёске с радостью поменялся бы с ними местами, но, прежде чем он смог что-то сказать, он столкнулся с презрительным взглядом и холодным голосом.

— … Я же сказала тебе уйти, разве нет?

Ее нож тяжело опустился на доску, отделив голову скумбрии от тела.

— Да…

Удрученный, Кёске отошел от стола. Аяка выглядела невероятно злой из-за того, что он встал на сторону Майны. Это был первый раз, когда она так вспылила, и он не знал, как реагировать. Так что он просто сдался и сел, скрестив ноги, в углу класса.

— Кёске, эм… т-ты в порядке?

Подняв голову, он увидел Майну, заинтересованно смотрящую на него. Она присела рядом с ним.

— Это из-за меня… да? Мне так жаль… Аяка действительно зла…

— Не беспокойся об этом, — перебил ее Кёске, положив руку на голову Майны. — Ты не сделала ничего неправильного, Майна. Это все вина Аяки… я так думаю. Нет… может, моя? Да, это все моя вина. Я довел до этого, вот почему Аяка так...

— Кёске, ты не сделал ничего плохого! — Твердо сказала Майна, после чего сразу же вернулась к своему привычному хрупкому голосу. — Кёске, ты не виноват… нет, я не хочу сказать, что это вина Аяки. Я думаю, любой расстроится, если кто-то важный для них будет в опасности, так что… конечно, мы не сможем сразу поладить. Думаю, это займет какое-то время. Все же, моя неуклюжесть может быть довольно опасной. Мне непросто с этим справиться в одиночку… я могу понять ее чувства.

Она пристально смотрела на Кёске, ее голос был полон уверенности.

— Но, тем более мне не стоит сдаваться! Я сделаю все возможное, чтобы Аяка доверяла мне! Наверное, я немного поспешила. Сначала ей нужно принять мою неуклюжесть… мне так кажется. Мы обязательно подружимся с ней! Она будет обо мне такого же мнения, как и ты, Кёске!

— Майна… — Когда она так говорила, ему оставалось только верить ей.

«Ты не можешь просто попросить кого-то доверять тебе; человек должен сам прийти к этому». — Достичь этого трудно, особенно для Майны.

— Да… да, думаю, ты права. Мы просто были слишком нетерпеливы…

— Да. Я собираюсь позже извиниться. Так что не переживай по этому поводу!

— … Ага. Спасибо, Майна. Мне намного лучше, благодаря тебе.

Кёске тепло улыбнулся и потрепал волосы Майны.

Майна застенчиво улыбнулась и просто приняла это.

— …

Аяка смотрела на них со своего места. Ее нож остановился, так и не выпотрошив скумбрию, а ее взгляд затуманился, как у этой самой рыбы.

Кёске и Майна, похоже, ничего не заметили.

Не обращая внимания, они стояли рядом и продолжали дружескую беседу.

— … Эта девушка.

Аяка заскрежетала зубами. Нож разломал позвоночник скумбрии.

***

— Ого… ты все это сделала, Аяка? — Удивленно спросил Кёске.

Картофельное рагу с мясом, скумбрия в мисо, жареная курица, омлет, вареный шпинат, мисо-суп… огромное количество блюд, украшенных луком, имбирем и измельченным дайконом, заполняло стол. И он прекрасно знал, что еда была такой же вкусной, как и красивой.

Он сглотнул слюну, предвкушая, но потом остановился.

— Эм… сестра? — робко спросил Кёске. — Тут не хватает моей тарелки…

Перед Кёске стоял лишь стакан с водой. Тем временем, перед Аякой (сидящей напротив него) и другими учениками (сидящими по бокам), стояло по тарелке, плошке с рисом и мисо-супом.

Кёске даже не выдали палочки.

Аяка улыбнулась и наотрез сказала:

— Ничего и не должно стоять.

— … Серьезно?

— Ага. В смысле, ты ведь совсем не помогал, братик. Кто не работает, тот не ест.

— Н-но, когда я пытался помочь, ты говорила уйти.

— Разве?

— Да…

— Не помню этого.

— …

Кёске презрительно смотрел на нее, но Аяка была совершенно невозмутима.

— Начнем с того, что ты пожинаешь то, что посеял! Было бы не так плохо, если ты просто отлынивал от работы, но ты пошел флиртовать с одноклассницей! Я ни за что не поделюсь обедом с таким человеком. Твоим приговором будет то, что ты уйдешь голодным. Пожалуйста, подумай о своих ошибках ооочень тщательно.

— Флиртовать…? Серьезно?

Ранее, во время перерыва от готовки, Кёске подошел к Аяке, чтобы извиниться.

Майна тоже пришла и поклонилась в извинении, но ответом Аяки было…

— Вы мешаете мне готовить. Не подвинетесь? Разве вы не бесполезные люди, наслаждающиеся своим кокетливым разговором?! Держитесь подальше от меня!

— …

— …

… Кёске и Майне ничего не оставалось, кроме как развернуться и начать новое обсуждение в углу класса.

Они пришли к выводу, что пока лучше держаться подальше и ждать, когда Аяка успокоится.

… И теперь Кёске не мог поверить, что, прождав достаточно долго, прежде чем начать новую попытку к примирению, он получил наказание в виде голода.

— … Ах, простите! Еда, которую мы с таким трудом сделали, остывает. Мой братик такой идиот… пожалуйста, не обращайте внимание и ешьте! — Аяка радостно хлопнула в ладоши.

— Ураааа! — Радостно воскликнули оба парня. Они взяли свои палочки, потом сложили руки вместе, сказали «спасибо за еду» и принялись набирать рагу.

— Бх…?!

Из-за соседнего стола прозвучали громкие звуки, как будто кто-то что-то выплюнул.

Ооноги и Усами, казалось, задыхались. Майна также закричала и еда фонтаном вылетела у нее изо рта. Ооноги и Усами корчились в агонии, пытаясь глотнуть воздуха.

— Чт… что за херняяя?! Жестко… до смешного жестко… еще и не прожарено… и воняет — оно гнилое? Эта еда гнилаааая!!!

— Хи-хи-хи… сладко и солено, горько и кисло… беспорядочный вкус. Отвратительная еда! У меня во рту апокалипсис. Хи-хи… ох!

— …

Эйри, покрытая едой, выплюнутой ими, молча смотрела на них. Прямо напротив нее лежало сваленное в кучу блюдо. Эта куча выглядела так, будто рухнет в любой момент. Случайные ингредиенты были собраны вместе и тщательно нарезано. Все это напоминало гору трупов.

Эйри в очередной раз стала причиной трагедии. Она приложила руку ко лбу.

— В-вы, парни… разве вы не сказали, что сделаете все ради того, чтобы попробовать моей еды? Хотите умереть? Лучше вам умереть.

— О боже, боже… твое миленькое лицо теперь грязное… — Майна вытирала щеку Эйри своим розовым платком.

Ооноги и Усами, встав из-за стола, пытались придумать, как им выкрутиться.

— Н-но, послушай… мы не думали, что ты можешь сделать настолько ужасную «еду», мисс Эйри. Ты слишком неженственная! Это худшее, что я когда-либо ел!

— Хи-хи… не называй это «едой», это обычный мусор. Гниль… хи-хи-хи…

— Чт… — Эйри выглядела ошеломленной, ее лицо покраснело. — Заткнитесь, оба! Вы зашли слишком далеко! Не важно, что вы говорите, я не могу быть настолько плоха! Не похоже, что блюдо настолько отвратительно! Не смешите меня!!! — Она яростно схватила палочки, взяла большой кусок и отправила его в рот.

— …

После секундного колебания она проглотила еду, не решившись ее прожевать.

— Ох, отвратительно… в смысле… вкусно… да… именно…

На ее лице появилась жестокая улыбка и огромные капли пота.

— Нет, нет, нет, нет! — запротестовал Ооноги. — Ты заставляешь себя это говорить, разве нет? Твое лицо мертвецки бледное!!!

— … Х-ха? Не неси чушь! Говорю же, парни, это просто ооот… падно!

— Серьезно? Ладно, тогда можешь доесть…

Эйри сразу же отрезала это предложение:

— … Хм, я наелась.

— Ты ведь только кусочек съела!!! Что у тебя за желудок???

— Эм, простите меня… я тоже не очень голодна, так что…

— Эй! Не думай, что можешь отвертеться, неуклюжая.

— Хи-хи-хи… м-мой живот… кажется… мне нужно в туалет!

— Я не дам тебе сбежать, Усами!!! Один человек не сможет все это съесть.

— Кстати, если что-нибудь после себя оставите, то столкнетесь с серьезным наказанием. Вы приготовили это, так что убедитесь, что все съедите!

— Гх?! М-мисс Курумия… но… Акабане та, кто это…

— Э…? Если не ошибаюсь, вы вдвоем ее просили. Так что ешьте.

— Н-но…

— Съели. Все. ЖИВО.

— … Да, мэм.

Сопровождаемые кровожадным взглядом Курумии, Ооноги и Усами схватили свои палочки и приготовились есть. Потея, плача, они приступили к «еде»…

— Вк… вкуснооооооо!

В отличие от того ада, который творился у Ооноги и Усами, два парня, пробующие еду Аяки, кричали от волнения, переполнявшего их после всех тех блюд.

— Это рагу такое вкусное… мясо и овощи, пропитанные бульоном, просто таят во рту! Забудьте о домашней кухне, это высокая кухня! Я тронут…

— Вау!!! Снаружи хрустящее… внутри сочное… каждый укус — просто взрыв вкуса! Даже кляр выше всяких похвал!

Аяка выпятила грудь, слушая их восторженные отзывы.

— Кхем. Это потому что я приготовила картошку и мясо в даси*, и потому что я пожарила курицу прежде, чем панировать ее! Если вы добавите моего специального соуса вместо лимона, то она превратится в курицу по-китайски.

— Вааау, невероятно! Аяка невероятна!

— Думаю, я влюбился в тебя, Аяка. Больше, чем в кого-либо! Пожалуйста, выходи за меняяя!

— … Ха? Кто это хочет забрать Аяку? Убью вас!

— Да, да… — Аяка отмахнулась от Кёске. — Я вот думаю, стоит ли давать моему братику воду… О, Кито! Не хочешь еще риса? И ты тоже не стесняйся, Косака!

— Лаааадно!

Они радостно протянули ей миски.

Кёске, который получил «голодный приговор», ничего не мог поделать, кроме как с завистью смотреть, как они едят. Его живот в ответ на это жалобно заурчал. Он с нетерпением ждал этого еще до начала занятия. Это было для него слишком.

— Чт…?! Братик, чего ты плачешь?

— Вааа… потому что, ты… ты… хнык…!

Кёске не мог сдержаться. Он заплакал. Аяка отошла, испугавшись, и даже Кито и Косака перестали есть. Его одноклассники обратили на него свои взгляды, и он слышал их бормотание.

— Чт… смотрите! Этот Камия серьезно плачет!!! Даже убийцы могут плакать, хех…

— Что такое, ссора между братом и сестрой? Однако, похоже, Кёске проигрывает!

— Страдания других — лучший гарнир. О, еда стала действительно лучше! Отличная специя! И-хи-хи!

— Гья-ха-ха! Какой придурок. Серьезно, он полнейший сестролюб. Фу…

— Боже… Кё-Кёске…

— … Просто оставим его здесь. В школьном магазине скоро будет не протолкнуться.

Поглядывая на рыдающего Кёске, Эйри и Майна быстро покинули класс.

— Братик… — Голос Аяки был полон шока и жалости. Но она быстро взяла себя в руки. — Нет, нет! Братик ничего не заслужил! Я должна преподать ему урок… Мне нельзя баловать тебя! И я не собираюсь прощать тебя!

— Вааа… Аякааа…

— Я-я не прощу тебя, даже если ты сделаешь щенячьи глазки! — Как бы спасаясь от умоляющего взгляда Кёске, Аяка отвернулась от своего брата. Она решительно продолжила есть. Что бы ни сказал Кёске, ее решение не изменится.

От депрессии Кёске над столом повисла угрюмая аура. Даже Кито и Косака затихли.

«Это уже слишком…» — Почувствовав, что его присутствие было им неприятно, Кёске тихо встал со своего места. Ему нужно сходить в магазин, если он хочет поесть.

— … Хмф.

Аяка хмыкнула и даже не попыталась остановить его.

— Ю-ху, привет всем! Я пришла поглядеть! Приготовили что-нибудь вкусное?

Неожиданно, из коридора раздался дружелюбный голос девушки в противогазе, энергично размахивающей рукой.

***

— Ренко…

— Кшшш. Что случилось, Кёске? У тебя такое лицо, будто ты сейчас умрешь. Ты съел что-то плохое… ваааа!!! — Подойдя к столу Кёске, Ренко закричала. — Ч-ч-ч-что это за превосходные блюда?! Кто вообще мог...

— Это я, — прямо ответила Аяка, потягивая мисо-суп.

— Чегоооо?! — Ренко удивилась еще больше. — Ты все это сделала сама, Аяка?!

— Ага. Еще мне помогали Кито и Косака.

— Кито и Косака… кто это?

— Это мы, Противогаз!

Они бросили палочки и одновременно встали. Стоя так ровно, что аж прогибаясь назад, они слабо покраснели.

Что-то вспомнив, Ренко хлопнула в ладоши.

— О! Это ведь вы помогали нам тогда во время готовки на природе?

— … Э? А… д-да! — Кито и Косака выглядели очень счастливыми, поняв, что их узнал идол — Ренко — и, обменявшись взглядами, они энергично поклонились ей.

— … Э? — Аяка вопросительно подняла брови.

— А, просто я участник группы «Fuckin’ Park». «Противогаз» что-то типа моего сценического имени.

— О? То есть, в конце концов, ты все же клоун?

Вообще, она была музыкантом, но Ренко все равно кивнула.

— Ага. Как-нибудь я выступлю специально для тебя, Аяка! К своим шоу я отношусь очень серьезно… кшшш. Ладно, хватит об этом…

Восхищаясь, она продолжила рассматривать содержимое стола.

— Это правда удивительно… и все выглядит таким вкусным! Думаю, такое можно увидеть в каком-нибудь трехзвездочном ресторане. Превратить эти отвратительные ингредиенты во что-то такое… ты гений, Аяка? Это просто магия! Твоя женственность слишком сильнаааа!

— … Ммм. — Аяка поддалась ее потоку похвал. На ее лице появилась широкая улыбка — однако, вскоре она сменилась угрюмым выражением. — Т-тут нет ничего такого. Хватит этой очевидной лести.

— Это не лесть! Эх, как бы мне хотелось снять маску и попробовать… может быть я могу взять немного мисо-супа? Использую трубочку и выпью его.

— Ни за что. Отказано.

— Да ладнооо! Я не могу попробовать ни рагу, ни курицу, ни омлет! Но я хочу, Аяка, милааая!

— Просто… ах, нет, отстань! — Аяка посмотрела на противогаз, пытаясь избежать объятий Ренко.

Разместив указательный палец на голосовом порте противогаза, Ренко сказала:

— … Жадина.

— Пускай я жадина. Я не для тебя готовила.

— Вот оно как? Интересно, и для кого же?

— Эм… э-это… — Аяка запнулась. Она срочно пыталась придумать ответ. — Для Кито и Косаки…

— Ага, конечно. Это же было для Кёске, верно?

— …?! — Аяка была потрясена.

Ренко засмеялась.

— Кшшш! Иначе ты бы так не заморачивалась! Я знала, что ты его любишь, но увидев все это, я действительно поверила тебе. Конечно, само количество блюд показывает это, но на них ведь ушло еще и много времени и сил. Очевидно, как сильно ты заботишься о том, для кого это сделано.

— …

Аяка прикусила губу и не ответила.

Как будто заметив важную деталь, Ренко с любопытством наклонила голову.

— И кстати… ха? Тот самый важный человек — Кёске — еще не ел, да?! Как жестоко, Кёске!!! Она так старалась ради тебя!

— Ну, я хотел бы это сделать, но… она не дает мне.

— Ч-ч-ч-ч-чегооооо?! — Ренко положила руки на бедра, демонстрируя гнев. Она взглянула на подавленное лицо Аяки. — Что за черт, Аяка?! Ты ведь любишь его…

— Он наказан.

— … Ха?

— Мой братик разозлил меня, так что я оставила его без еды! — Аяка накричала на Ренко, которая не совсем понимала ситуацию. — Это не твое дело, так что не могла бы ты просто уйти?!

Однако Ренко не дрогнула.

— Ах, понятно. Другими словами, у вас маленькая родственная ссора?

— … Именно. Это наказание моего братика. Я учу его манерам! Мне нужно быть строгой, иначе он не выучит урок…

— Какая глупость.

— … Что?

— Это глупость, Аяка. Ты братолюбка, а он сестролюб. Ты хочешь, чтобы Кёске съел твою еду, а Кёске хочет ее съесть. Это ваша драгоценная взаимная любовь… Насколько нужно быть глупой, чтобы упускать такой шанс!

— Насколько… глупой…?

— Ага. Глупой. А теперь слушай, Аяка! Этот урок проводится раз в два месяца. Не знаю, почему ты зла, но пройдет еще много времени прежде, чем у тебя появится еще один шанс приготовить что-нибудь для Кёске… и для Кёске поесть твоей готовки! Это ведь плохо. Даже если вы помиритесь и ты пожалеешь, будет уже слишком поздно!

— …

— И самое плохое здесь то, что вся это еда пропадет впустую. Ты так старалась, чтобы приготовить ее, ты вкладывала в нее свои истинные чувства, а теперь не хочешь делиться ей с самым дорогим человеком. Это грустно. Не донести свои истинные чувства очень грустно… — Ренко уныло покачала головой.

Горечь неразделенной любви — Ренко слишком хорошо знала ее, и видеть, как Аяка упорно мешает своим же чувствам, для нее было невыносимо.

— Мисс Противогаз? — Аяка уставилась на Ренко. На какое-то время опустилась тишина, слишком тяжелая для каких-либо слов.

Вздохнув, Аяка встала и вышла из-за стола.

— … Ха? — Ренко подняла лицо, когда Аяка прошла мимо нее в сторону шкафов.

— Вот, братик. — Она положила небольшую тарелку и палочки перед сиденьем Кёске.

— … Э?

Аяка проигнорировала удивленного брата и снова отошла от стола. В этот раз она вернулась с большой плошкой риса и мисо-супа. Поставив их перед Кёске, Аяка села.

— Как долго ты планируешь там стоять? Садись и ешь!

— … Правда?

— Если бы нет, то я не доставала бы все это.

— Серьезно?! С-спасибо т…

— Но… — Аяка остановила его, приложив указательный палец ко рту прежде, чем он успел поблагодарить ее. Она смотрела в глаза Кёске, ее голос был суровым:

— Это не значит, что я больше не злюсь. Это лишь значит, что я не хочу упускать возможность накормить тебя своей едой! Вот и все, так что не придумывай лишнего, понял?

— … Понял.

— Хорошо. Теперь ты можешь есть.

— Огромное спасибо за еду! — Сложив ладони вместе и взяв палочки, Кёске начал есть. Сначала он насладился мисо-супом. Вкус мисо заполнил его рот. Он проглотил его, наслаждаясь ароматом даси.

«… Я скучал по этому». — Для Кёске это был вкус повседневной жизни, которую он потерял. Наряду с теплом пищи, еще кое-что теплое распространилось по его телу.

Только начав двигать палочками, он уже не мог остановиться. Он съел все в трансе. Рагу, скумбрию, курицу, омлет, шпинат — он ел так быстро, что рис вываливался изо рта. Это была такая ностальгия.

В мгновение ока его миска опустела. Быстрее, чем Кёске успел попросить, Аяка положила добавки.

— Вот, держи!

Поблагодарив ее, он принял рис и возобновил трапезу.

Аяка с улыбкой смотрела за Кёске, который хищно поглощал еду. Ренко, Кито и Косака тоже молча смотрели за ним.

— Как же хорошо!

Он положил палочки и сложил руки в знак благодарности. Кёске съел все менее чем за двадцать минут. Выглядя удовлетворенным, он погладил живот. Аяка поднесла ему чашку с ячменным чаем.

— … Ну как?

— Невероятно вкусно!

— О? Ти-хи-хи! — Аяка выглядела довольной комментарием Кёске. На ее лице была смесь счастья и облегчения, ни следа гнева не осталось.

Кёске не спеша потягивал холодный чай.

— Вау, я счастлив, что жив… было так вкусно, что можно умереть!

— Ти-хи! Ты преувеличиваешь, братик. Но… я очень рада.

— … Кшшш… — Ренко радостно вздохнула, наблюдая за улыбающимися братом и сестрой.

Повернувшись к противогазу, Кёске поклонился.

— Спасибо, Ренко. Это все благодаря тебе. Серьезно, спасибо! Как я могу отблагодарить тебя…?

— Конечно. Можешь отплатить мне своим телом!

— Эм…

— Кшшш. Просто шучу. Не нужно благодарностей, Кёске. Ты выглядел таким счастливым, когда ел. Лишь этого мне достаточно. К тому же, Аяка тоже выглядела счастливой! Наблюдая за вами, даже мне стало тепло на душе.

— Ренко…

— Противогаз…

— …

Аяка отвернулась, ничего не сказав.

Ренко кивнула.

— Кшшш… — Ее голос был полон сожалений. — Но, в конце концов, я не могу попробовать, да? Эх, а мне так хотелось… но, думаю, с этим ничего не поделать. Все же, это было для Кёске. Может как-нибудь в другой раз…

— На!

Аяка вытянула чашку перед Ренко.

— … На?

Ренко удивленно наклонила голову.

— На!

Аяка помахала чашкой перед ней.

— … На?

— … «на» это не ответ! — нетерпеливо крикнула Аяка. Положив чашку в руку Ренко, она заставила взять ее. Затем она наполнила чашку чаем.

— Э? — недоумевающее спросила Ренко. — Аяка…? Ах, эммм…

— Вот. — Аяка закончила наливать чай и отвернулась. — Я не дам тебе своей еды, — сказала она прямо, — но, думаю, ничего, если я налью тебе заваренного мной чая. Ты ведь можешь его выпить? Надеюсь, ты оценишь его…

— А-Аяка…! — Ренко звучала глубоко тронутой и быстро подготовила свою трубку. Она вставила один конец в противогаз, а другой в чашку. — Вкусно! Этот чай невероятно вкусный! Глоть… глоть…

— Спасибо, но… это обычный ячменный чай.

— Пожалуйста, добавки!

— Ни за что. Только одна чашка.

— Кшшш…

— Ти-хи!

Ренко была удручена, когда Аяка вырвала у нее из рук чашку. Аяка улыбнулась и налила себе чаю. Кёске тоже улыбнулся, радуясь, что все хорошо закончилось. Медленно, мало-помалу, расстояние между ними начало сокращаться.

Если так продолжится, Аяка обязательно со всеми подружится.

***

— Ни за что.

Некоторое время назад они закончили мыть посуду. Сейчас Кёске привел Майну, надеясь, что они смогут помириться до того, как остальные группы закончат свои дела, но Аяка упорно отказывалась.

— Ну же, не будь ты такой… пожалуйста, попытайтесь поладить … ладно?

— Ни за что. Низачтонизачтонизачто! Ни за что! — Аяка яростно покачала головой. — Нет значит нет!

Глаза Майны наполнились слезами.

— Ох…

Эйри потерла лоб.

— Эх…

Ренко выглядела озадаченной.

— Да уж…

— Почему ты так ненавидишь эту задумку…?

— Говорю же, Коварная Кошка слишком коварная.

— Коварная… что в ней коварного?

— Все.

Аяка зло надула щеки.

— … Все?

Кёске выглядел упавшим духом.

— Боже, почему ты заступаешься за нее?! Ты ее фанат?

— … Что ты имеешь в виду под этим «фанат»?

— Она твоя любимица? Эй, кстати, братик… — Аяка встала и уставилась на Майну, Эйри и Ренко. — Братик, из этих троих, кто тебе больше нравится?

— …?!

Все три девушки отреагировали мгновенно… и очень заметно.

Майна закричала и вскочила:

— Эээээ?!

Эйри покраснела:

— Эм…

Ренко отпрянула:

— Б-больше всего нравится?!

Кёске разинул рот и посмотрел в глаза Аяки.

— Что ты такое говоришь?

— Ти-хи! Мне просто стало любопытно. К тому же, вы ведь все хотите это узнать, верно. — Аяка улыбнулась.

Глаза Майны начали наполняться слезами.

— Ох, боже. Мне, мне… любопытно, но при этом страшно… боже…

Эйри теребила волосы.

— … Тц, как будто меня интересуют такие глупости. Ты дура?

Ренко же поддерживала Аяку.

— Мне! Мне! Мне очень интересно! Это ведь я, Кёске?!

Пот выступил на лбу Кёске.

— Э-эмммммм…

— Ну же, отвечай честно. Кто из них? Кто тебе больше нравится, братик?

— Эм… э-это… ну…

Кёске громко сглотнул. Все взгляды были сосредоточены на нем.

Закрыв глаза, он глубоко вздохнул, чтобы собраться с мыслями.

— … Все вы!

— …

Время как будто остановилось после его ответа. Свет погас в глазах Майны и Эйри. Под противогазом тоже сохранялась тишина.

— Что? Я ведь ответил. — Сбитый с толку спросил Кёске. — Я сказал, что вы все мне нравитесь…

— Тройничок… — прорычала Ренко.

Ее голос был таким тихим, что едва можно было услышать.

— Ха?

— Тройничооооооок! Все мы? Что ты имел в виду? Все мы?! Дурааааак! Дуракдуракдурак! Кёске, ты дурак!

Ренко била его, продолжая кричать.

— Э?!

Широко раскрыв рот, Кёске встретился с пронзительным ледяным взглядом Эйри.

— … Худший. Какая же я глупая, раз ожидала что-то от этого лузера.

— Кё-Кёске… в Японии не разрешено многоженство! — Даже Майна смотрела на него косо.

— Просто… подождите, вы все неправильно поняли! Когда я сказал «все вы», я имел в виду не это! В смысле, вы мне нравитесь, но в другом плане… вы для меня дорогие друзья, и я не могу как-то оценивать вас! Вот почему…

— Ладно, а что если в список включить и меня? — Ласково спросила Аяка, глядя в лицо Кёске. — Коварная Кошка, мисс Акадура, мисс Противогаз и Аяка. Если выбирать из четверых, то кто моему братику больше нравится?

— … Эм… — Кёске уклонялся от ответа. Аяка была, без сомнения, самым дорогим для него человеком. Однако он не хотел выделять ее на их фоне. Они были его дорогими друзьями, и, если возможно, он не хотел бы никого оскорбить. Он был без понятия, как ему ответить.

— А… все вы!

— …

Похоже, время опять остановилось после его ответа.

Глаза Аяки затуманились.

— … Идиот, — застонала Эйри, держась за лоб.

— Ах, нет, это… — Кёске быстро попытался оправдаться. — Я действительно люблю тебя, Аяка, правда! Но я не могу сравнить тебя с этими девушками. В смысле, тут и нет никакого сравнения… в смысле… не то чтобы я мог как-то выделять вас. Я просто не могу этого сделать.

— Ладно. Я все отлично поняла, братик.

— О, правда?!

— Да. Я преееекрасно поняла, что ты хочешь разозлить меня! Все же мне стоило оставить тебя голодным! — Кивнув, Аяка сжала кулаки.

— … Э? — Кёске пытался прочитать чувства своей сестры.

— … Выплюнь его!

Аяка с силой стукнула его в живот.

— Гх…?!

Он рухнул на пол, когда Майна и остальные закричали.

— Кёске?!

— Кёске?!

— Аяка?!

Кёске почувствовал ужасную волну тошноты, испускаемую его наполненным желудком. Пытаясь успокоить свои внутренности, он услышал над собой холодный голос:

— Выплюнь его, братик! Если ты после всего не выучил урок, еда, которую ты съел… я ее конфискую!

— А… я… ка…? — Ее голос, а также шок от того, что она впервые стукнула его, ударили по Кёске сильнее, чем кулак. — Почему? Как до такого дошло?

Аяка смотрела на него таким темным и мрачным взглядом, что Кёске практически забыл о боли.

— Я так люблю тебя, братик, так почему ты не скажешь, как сильно любишь меня? Разве это не важно для тебя?

— …

— Эй, почему ты не отвечаешь? Ты не хочешь ответить потому, что не можешь, верно? А причина, по которой ты не можешь ответить… другими словами… я права? И если я права, тогда… да, выплюнь его! Я заставлю тебя признаться…

Аяка приготовилась пнуть Кёске в живот.

— Остановись! — Встав между ними, Ренко оттолкнула Аяку.

Девушка грозно уставилась на Ренко.

— … С чего это?

— Не спрашивай у меня «с чего это». Ты хоть понимаешь что творишь? Посмотри на Кёске. Он не в состоянии говорить.

— …

Поддавшись душераздирающему тону Ренко, Аяка повернулась, чтобы посмотреть на Кёске, который с пустыми глазами все еще держался за живот.

— … Ах. — Взглянув на своего брата, Аяка пришла в чувства. Она в панике присела, опасаясь за его здоровье. — Братик!

Ее глаза быстро намокли от слез.

— Ах, ааах… п-простии… мне жаль!!! Мне правда жаль… перед глазами все потемнело, и затем неожиданно… прости! Правда, правда! Ох… больно? Конечно больно… ах… ч-ч-что нам делать… что мне делать… прости… прости, братик! Ох, ох… прости… простипростипростипростипростипрости…

— Аяка.

Пока она продолжала свои безумные извинения, рука легка ей на голову. Удивившись, она подняла голову и увидела Кёске с болезненной улыбкой на лице.

— Все в порядке. Не нужно извиняться…

— Братик…

Глядя в ее заплаканное лицо, Кёске потеребил волосы.

— … Один удар в живот не убьет меня. Так что не переживай так сильно.

— Братик, эм… у тебя что-то с головой…?

— Все в порядке. С чего ты так решила? Наоборот, это я должен извиняться… это я разозлил тебя. Как твой отвратительный старший брат, я извиняюсь…

— …?!

Аяка уткнулась лицом в грудь Кёске, как будто пытаясь спрятаться.

— … Ты не сделал ничего плохого, — прошептала она.

Наблюдая, как Кёске нежно гладит Аяку по спине, Ренко вздохнула.

Эйри и Майна тоже выглядели измученными, но, в конце концов, все вроде успокоились.

… Все началось на следующий день.

Аяка казалась более увлеченной Кёске, чем обычно.

↑Сладкое рисовое вино, используемое в кулинарии.↑Традиционный японский бульон, основа многих блюд японской кухни.