Онлайн чтение книги Ранее известная как Америка FKA USA
6

Я слышал, как тикают стрелки старомодных часов в тишине.

– Я не понимаю, – наконец сказал я.

– Ее зовут Яна Рафикова, – ответил Бернхем, – и мы надеялись, что она умерла.

– Яна Рафикова. – Имя было мне знакомо благодаря Джареду и его одержимости всеми этими технологиями. – Так она же?..

– Изобретатель технологии «МыслеЧип™», верно. Именно благодаря ей мне не нужно возиться с кучей штучек-дрючек, чтобы просто носиться туда-сюда, – мое кресло, как и мой канал, напрямую подключено к моей лобной доле.

Джаред бы сейчас испачкал свои штаны похлеще, чем в тот раз, когда мы впервые взломали доступ к бесплатному порноканалу из Либертина.

– Яна тоже прикована к инвалидному креслу. С тех пор, как ей исполнилось двадцать пять. Она родилась с редким неврологическим расстройством, известным как «синдром Келлера», которое начало проявляться в позднеподростковом возрасте. В конце концов болезнь обездвижила ее. Когда она представила свой МыслеЧип™ в 2032 году, ее целью было помочь людям, которых парализовало по причине болезни или старости. – На этот раз, когда он улыбнулся, было больше похоже, что он морщится. – Но со временем, кажется, ее амбиции стали только расти. Или, быть может, они были большими все это время. – Он едва дернулся, чтобы вывести на окна новое изображение, старое двухмерное видео, настолько мозаичное, что мне пришлось зажмуриться, чтобы поймать его в фокус. – Это съемка 2038 года, ее последнее публичное выступление. Ей было всего тридцать два, но она уже стала миллиардером дюжину раз.

Яна Рафикова выглядела ужасно, и дело было не только в разрешении. На необъятной и пустой сцене она казалась человеком, сброшенным с высоты, покалеченным по пути вниз, случайно упавшим в прожекторы. Ее ноги были болезненно худыми, как у ребенка, а позвоночник был до того искривлен, что голова впритык прижималась к плечу. Ей пришлось говорить через голосовой аппарат, и все, что я мог разобрать, прежде чем начался перевод, было невнятным шамканьем.

Но затем, спустя долю секунды, реконфигурация ее голоса прогремела по офису Бернхема из окружности скрытых динамиков так громко и чисто, что я аж подпрыгнул.

– Мы все рабы, – сказала она, и невидимая толпа одобрительно зашумела. Волосы на моих руках встали дыбом. – Мы прикованы к телам, которые предают нас. Я прошу свободы, не больше и не меньше.

Толпа оглушительно ревела – люди скандировали ее имя, топали ногами, казалось, стекались со всех углов офиса Бернхема; она росла с волнами звука, звенящего из теней.

Внезапно видео оборвалось, и взору открылся вид на Кранч 407 – на этот раз реальный вид. За то короткое время, что я находился в Первом Централе, разразилась пыльная буря, которая оставила осадок на оконных стеклах.

– Мы потеряли ее след в первые десятилетия после распада, – сказал Бернхем, снова подъезжая чуть ближе. Я не мог не задаться вопросом, отчего он оказался прикован к креслу и как долго Федеральная Корпорация транслировала его тело в голографической форме. – Мы предполагали, что она мертва: боевые действия на линии фронта с тем, что впоследствии стало Российской Федерацией, были особенно кровопролитными, и она была в полудюжине списков на уничтожение из-за прямых связей с Кремлем. Мы предположили, что оригинальная технология МыслеЧипа™ умерла вместе с ней, и потому разработали свои собственные пиратские копии, хотя это заняло у нас еще десятилетие. Рафикова, может, и гений, но она пропустила несколько важных уроков в детстве; один из них гласит, что важно уметь делиться. Все, что она когда-либо производила или разрабатывала, строго охраняется от копирования или пиратства. На самом деле еще до того, как она произвела фурор своим МыслеЧипом™, она была известна тем, что изобрела саморазрушающийся код, спроектированный самоуничтожаться при атаке, проникновении, изменении или даже копировании внешними серверами.

– Умно, – сказал я.

– К несчастью, – резко поправил он меня, – несколько лет назад до нашего Отдела по делам потребителей, – он немного помедлил, как будто иначе я не смог бы догадаться, что ОДП был Разведывательным подразделением Федеральной Корпорации, – дошли слухи об экспериментальном программном обеспечении, самом что ни на есть незаконном, поставляемом из Российской Федерации, которое позволяет мозгу общаться не только со смартобъектами, но и с другими мозгами напрямую .

Я знал, что Первый Централ был завернут в химзащиту, чтобы не допустить даже малейшего дуновения естественной среды, но, даже несмотря на это, чувствовал, что пыльная буря задувает мне прямо в мозг. Я не мог ясно мыслить.

– Но разве это не хорошо?

– Только в теории. На практике вся информация должна проходить через единый центральный сервер, где будет преобразована и перераспределена. Это означает, что ее можно собрать, затереть или даже перенаправить. – Теперь подергивание Бернхема распространилось до самого лица и исказило его рот в череде гримас. – Даже тогда мы не слишком беспокоились – пока не узнали, как именно технология загружается в мозг. Видишь ли, Траки, те же самые средства защиты, которые делали МыслеЧипы™ столь трудными для пиратства, являлись также одним из недостатков: они были чрезвычайно сложными и, следовательно, очень дорогими и трудными для производства en masse [33]«В массе», «массового» – перевод с фр. яз. . Но Рафикова, должно быть, сама это поняла и нашла способ обойти это ограничение.

Мне стало искренне любопытно.

– Как именно?

– Синтетические вирусы, – сказал он как ни в чем не бывало. – Поставляемый в виде одной таблетки вирус внедряется в мозг, реплицируется вдоль участков нейронной активности и передает информацию об активности обратно на сервер.

Идея была безумной и чертовски гениальной.

– Значит, Рафикова качает по каналам туда-сюда разные мозги? И все, что тебе нужно сделать, чтобы присоединиться, это принять таблетку? – Я бы сказал, что она, вероятно, была своего рода врагом общества, но про себя прикидывал, как бы мне раздобыть дозу у местных аферистов в следующий раз, когда они будут в нашем городе проездом.

Президент Бернхем выглядел так, будто точно знал, о чем я думаю, и не был этому рад.

– Поправка: она качала по каналам туда-сюда мозги через портал , и все, что нужно было сделать, чтобы присоединиться, – это принять таблетку. Но, как видишь, даже здесь есть ограничение: это дело добровольное . Ты можешь выбирать, принять таблетку или нет.

Плохое предчувствие начало скручивать мне внутренности, как будто осколок, оставшийся там, пытался выбраться из моего тонкого кишечника.

– Но представь себе, а что если существует и другой способ. Более простой способ. Представь, что ты мог бы внедрить этот нейронный вирус, этот код, в мозги людей даже без их согласия. Представь, что ты мог бы распространять его без их ведома. Представь себе, что ты мог бы доставить его прямо в мозг огромного количества людей через каналы распределения, которые уже существуют, и никто не узнает, что ты им на самом деле даешь?

У меня во рту было так сухо, что язык казался дерьмом, прилипшим к туалетной бумаге.

– Не хотите ли вы сказать… – я не смог договорить.

Он наклонился вперед, так близко, что я почувствовал, как его слова волнами звука разбиваются о мое лицо.

– Скажи мне, ты не заметил ничего странного в твоем друге Билли Лу, когда он штурмовал Производственный отдел № 22, чтобы на прощание хлопнуть дверью?

Я вспомнил, как из зрачков Билли Лу потекла чернота, заполняя его глаза. В панике я сглотнул комок в горле. Я бы отдал правое яйцо, только бы выпить немного воды, даже той мутной, что течет из-под крана на Пригорке, от которой несколько дней сводит живот, если только не бросить в нее таблетку хлора.

«Они охотятся за нашими головами,  – сказал он. – Совсем скоро они заполучат наши головы».

– По-вашему, Рафикова внедрила компьютерный код в ознобин? – спросил я.

– Все гораздо хуже, – сказал он прямо. – Она добавляет его в «Прыг-Скок».

Я покачал головой. Я никогда о таком слышал.

– «Прыг-Скок», «Трясун», «Спец-Д», «Гипер-Движ». Он появился на наших радарах несколько месяцев назад. Сперва потребитель испытывает эйфорию. Это заставляет его чувствовать себя непобедимым и увеличивает болевой порог в десять раз, поэтому он может выдерживать уровни насилия и травмы, которые просто покалечили бы любого другого. Это уже хорошо, потому что, вместе с тем, он становится очень, очень жестоким. – Бернхем улыбнулся так, словно между зубами у него была зажата бритва. – О, и он также сбрасывает некое вирусное программное обеспечение прямо в лобную долю, где оно начинает размножаться по всему огромному лабиринту нейронов.

Я не понимал больше половины слов, которые он использовал. Но я достаточно хорошо понял основную мысль: Яна Рафикова внедряла код в нюхательный наркотик, еще более сильный, чем ознобин.

– Но зачем? В чем состояла ее долгосрочная стратегия?

– Помнишь, как я говорил тебе, что Рафикова нашла путь к вечности? Вот зачем. Теперь в ее распоряжении сотни тысяч, миллионы тел, с которыми она может делать все, что пожелает. Она может загружать данные прямо в их тела. Она может замораживать или стирать их сознания по своей прихоти. Скоро нам придется столкнуться с армией маленьких Рафиковых, которые будут следовать каждой ее команде, подчиняться любым ее приказам. – Он сделал паузу, чтобы я мог переварить услышанное. – Тем временем «Прыг-Скок» проникает в каждую страну на континенте. И ты уже видел , на что он способен. Мы подавили бунт на подуровнях[34]В то время в Новом Нью-Йорке официально насчитывалось двенадцать пригодных для жизни уровней, впрочем, многие были не согласны с характеристикой условий, которые дали пятому уровню, отданному под сельское хозяйство и древонасаждения и призванному хотя бы частично поглощать миазмы запахов с уровней под ним как «пригодных для жизни». Бродвея в Новом Нью-Йорке всего несколько дней назад. Рой террористов из НДС[35]Настоящие друзья© с севера (прим. пер.). проделал путь в жидкие земли, управляемые Роем Бойса[36]Cвободные Территории, обширная полоса территории беззакония, которая простиралась от Скалистых гор и до спорного региона Верхней северной Дакоты; стремительно отказалась от либертианского идеала, став опасной, жестокой и горячо оспариваемой чередой отдельных территорий, управляемых конкурирующими полевыми командирами и ополченцами. На кону был контроль над самым ценным ресурсом на континенте: пресной водой. Парни Боузмана на манер мафиози взяли под свой контроль поток воды вдоль более чем двух десятков горных хребтов, от хребта Льюистона на севере до Медвежьих гор на юго-западе, и каждый год получали миллиарды долларов от НДС в обмен на доступ к нему, в то время как озера и речные системы дальше на востоке стали местом частых партизанских войн между вооруженными мятежниками и квазивоенными государствами, такими как Ковбойские пастбища.. Идиоты. Полевые командиры просто перекроют поток в бассейне. – Он с отвращением покачал головой. – Я бы не удивился, если в этом и состоял ее план с самого начала – привести континент на расстояние одного лобкового волоса от начала войны. Потому как контроль над миром легче получить во время войны, нежели когда он в состоянии мира.

– Вы считаете, она хочет?..

– Получить контроль над всеми странами континента? Я не думаю. Я уверен в этом. – Улыбнувшись, он продемонстрировал свои десны, столь же розовые, как и внутренние органы. – Зачем быть бессмертным, если ты вдобавок не всемогущ? Зачем жить вечно, если не сможешь играть в Бога?

Я подумал о том, что Билли Лу сказал мне тогда, на мостике, пока наркотик разъедал оболочки его глаз. «Все люди – боги» .

Расположенный чуть южнее Пастбища Черного Котла, бывший некогда участком гидроразрыва под названием I-40, а в настоящее время ставший гигантским карстовым провалом, Грэнби был назван в честь любимой охотничьей собаки из детства Теннера К. Блайта.

– Зачем вы мне все это рассказываете? – спросил его я.

Он пожал плечами.

– Все просто. Мне нужна твоя помощь, чтобы остановить ее.