Онлайн чтение книги Сабриэль Sabriel
Глава первая

Кролика сбило машиной минуту назад. Его розовые глазки остекленели, чистую белую шерстку запятнала кровь. Неестественно чистую, ведь крольчонок сбежал, как раз когда его мыли. От него все еще чуть уловимо пахло лавандовой водой.

Высокая, до странности бледная девушка склонилась над кроликом. Черные, как ночь, волосы, коротко подстриженные по моде, упали ей на лицо. На ней не было ни косметики, ни украшений, если не считать эмалевого значка школы на форменном темно-синем блейзере. По значку, длинной юбке, чулкам и неброским удобным туфлям в ней безошибочно угадывалась школьница. На плашке под значком значилось: «Сабриэль»; римская цифра VI и позолоченная корона свидетельствовали о том, что девушка учится в шестом классе и является старостой.

Кролик был мертв, никаких сомнений. Сабриэль подняла глаза, оглянулась назад, на мощенную кирпичом подъездную аллею, что, отходя от дороги, широким полукругом подводила к внушительным кованым воротам. Вывеска над воротами псевдоготическими буквами возвещала, что принадлежат они Уиверли-колледжу. Шрифтом более мелким уточнялось, что школа «основана в 1652 году для юных леди из благородных семейств».

Маленькая фигурка деловито перелезала через ограду, преловко уворачиваясь от острых зубцов, призванных воспрепятствовать упражнениям такого рода. Когда до земли осталось несколько футов, она спрыгнула вниз и бегом кинулась к месту событий: косички подпрыгивали на бегу, каблуки туфель стучали по кирпичной дороге. Пока разгонялась, она пригнула голову, но потом подняла-таки глаза, увидела Сабриэль и мертвого крольчонка – и пронзительно вскрикнула:

– Банни!

Сабриэль поморщилась, мгновение помешкала, опустилась на землю рядом с кроликом и бледной рукой тронула его между длинными ушами. Закрыла глаза. Лицо ее застыло и словно окаменело. Губы чуть приоткрылись, послышался легкий посвист – точно издалека донесся голос ветра. На кончиках ее пальцев заблестел иней; изморозь обозначилась на асфальте под ее ступнями и коленями.

Вторая девочка на бегу заметила, как Сабриэль резко качнулась над кроликом и едва не рухнула на дорогу, но в последний миг, взмахнув рукой, удержалась. Мгновением позже она, восстановив равновесие, обеими руками уже удерживала кролика – тот необъяснимым образом ожил, яркие глазки его заблестели; он снова рвался удрать – в точности как когда сбежал из ванны.

– Банни! – снова заверещала девочка помладше. Сабриэль поднялась на ноги, держа беглеца за шкирку. – Ох, Сабриэль, спасибо тебе! Когда я услышала, как машина резко затормозила, я уж подумала…

Она запнулась: Сабриэль передала ей крольчонка, и девочкины нетерпеливые руки тут же перепачкались в крови.

– С ним все в порядке, Джейсинта, – устало заверила Сабриэль. – Всего лишь царапина. Да она уже и затянулась.

Джейсинта внимательно осмотрела Банни и вновь подняла взгляд на Сабриэль. В ее глазах плескался страх.

– Там под кровью ничего нет, – пролепетала Джейсинта. – Что ты такое…

– Ровным счетом ничего, – отрезала Сабриэль. – Но может быть, ты расскажешь мне, что ты делаешь за пределами территории?

– Я за Банни гналась, – отозвалась Джейсинта. Глаза ее прояснились: жизнь вернулась в более привычное русло. – Понимаешь…

– Никаких оправданий, – отчеканила Сабриэль. – Вспомни, что миссис Амбрейд говорила на собрании в понедельник.

– Это не оправдание, – запротестовала Джейсинта. – Это веская причина.

– Тогда объясни это миссис Амбрейд.

– Ох, Сабриэль! Ты же меня не выдашь? Ты ведь знаешь, я всего лишь пыталась поймать Банни. Я бы в жизни не вышла…

Сабриэль шутливо вскинула руки, признавая поражение, и указала на ворота:

– Даю тебе три минуты: если за это время окажешься внутри, я тебя не видела. И на сей раз пройди через ворота. Их не запрут, пока я не вернусь.

Джейсинта просияла, крутнулась на месте и помчалась по аллее обратно, прижимая к груди Банни. Сабриэль дождалась, чтобы девочка оказалась по ту сторону ограды, и только тогда дала волю дрожи: согнувшись вдвое, она затряслась в ознобе. В минуту слабости она нарушила обещание, данное отцу и себе самой. Да, это всего-навсего крольчонок, и Джейсинта к нему так привязана… но к чему это все приведет? От возвращения кролика до возвращения человека всего один шаг.

А хуже всего то, как легко ей это удалось. Она поймала дух крольчонка у самого истока реки, вернула его, едва шевельнув пальцем в магическом жесте, и подлатала тельце простейшими символами Хартии, когда оба перешли от смерти к жизни. Ей не понадобились ни колокольцы, ни вообще какие бы то ни было инструменты некроманта. Только посвист да ее воля – их вполне хватило.

Смерть и посмертие для Сабриэль особой тайны не представляли. О чем она очень жалела.

Сабриэль доучивалась в Уиверли последний семестр – последние три недели, если быть точным. Она уже закончила курс: лучше всех сдала английский, равно как и музыку, заняла третье место по математике, седьмое по естествознанию, второе по боевым искусствам и четвертое по этикету. Играючи обошла всех в магии, но этого в ее аттестате не значилось. Магия действовала только в тех областях Анцельстьерра, что примыкали к Стене, обозначавшей границу Древнего королевства. А в землях более удаленных магия считалась чем-то недопустимым, если, конечно, вообще существовала. Приличные люди предпочитали о ней не говорить. Уиверли-колледж находился в каких-нибудь сорока милях от Стены, имел во всех отношениях превосходную репутацию, и в нем преподавали магию – тем, кто имел на это особое разрешение от родителей.

Именно поэтому отец Сабриэль и выбрал Уиверли, когда явился из Древнего королевства вместе с пятилетней девочкой подыскать для нее школу-пансион. Он заплатил вперед за весь первый год – заплатил серебряными денье Древнего королевства, которые отлично выдержали тайную проверку холодным железом. После того он навещал дочь дважды в год, на летнее и зимнее солнцестояние, каждый раз задерживался на несколько дней и всегда привозил еще серебра.

Понятное дело, директриса в Сабриэль души не чаяла. Тем более что девочка, в отличие от большинства других учениц, похоже, ничуть не расстраивалась из-за того, что отец навещает ее так редко. Как-то раз миссис Амбрейд спросила Сабриэль, не скучает ли та, и всерьез обеспокоилась: девочка заверила ее, что видится с отцом куда чаще, чем тот приезжает в школу. Миссис Амбрейд магию не преподавала и ничего не желала о ней знать сверх того приятного факта, что некоторые родители платят хорошие деньги за то, чтобы их дочерей обучали основам колдовства и чародейства.

Миссис Амбрейд ничуть не стремилась выяснять, как именно Сабриэль видится с отцом. А Сабриэль всегда с радостью ждала его неофициальных визитов и наблюдала за луной, сверяясь с переплетенным в кожу альманахом, где перечислялись фазы луны в обоих королевствах и приводились ценные сведения о смене сезонов, о приливах и прочих преходящих явлениях, что никогда не совпадают по времени по разные стороны Стены. Фантом Абхорсена всегда являлся на новолуние.

В такие ночи Сабриэль запиралась в своем кабинете для занятий (привилегия шестого класса: прежде ей приходилось тайком прокрадываться в библиотеку), ставила на огонь чайник, пила чай и почитывала книжку, пока не поднимался такой особый ветер – он задувал огонь, отключал электрический свет и громыхал ставнями, – по-видимому, все эти приготовления были необходимы для того, чтобы в свободном кресле появился мерцающий фантом ее отца.

В этом ноябре Сабриэль поджидала отца с особым нетерпением. Визит обещал стать последним, ведь школу она вот-вот покинет – и ей хотелось обсудить свое будущее. Миссис Амбрейд настаивала, чтобы Сабриэль поступала в университет, но это означало удалиться от Древнего королевства. Ее магия иссякнет, а отцовские визиты сведутся к приездам во плоти, да и те, скорее всего, станут еще более редкими. С другой стороны, в университете она будет рядом со своими подругами, с которыми прожила едва ли не всю жизнь: с теми самыми девочками, что поступили в школу одновременно с ней в возрасте пяти лет. Кроме того, круг ее общения значительно расширится – в особенности по части молодых людей, ведь в Уиверли-колледже этого ценного ресурса остро не хватало.

А что до утраты магии, то ведь и связь Сабриэль со смертью и мертвыми тоже ослабнет, – возможно, оно того стоит…

Размышляя обо всем этом, Сабриэль ждала – с книгой в руке, отставив чашку с недопитым чаем на подлокотник кресла. До полуночи оставалось всего ничего, но Абхорсен так и не появился. Сабриэль дважды сверилась с альманахом и даже открыла ставни и всмотрелась в небо сквозь подзорную трубу. Да, сегодня точно новолуние, но отца нет. Впервые в ее жизни отец не пришел, и девушка внезапно забеспокоилась.

Сабриэль редко задумывалась о том, на что похожа жизнь в Древнем королевстве, но сейчас в памяти воскресли старинные легенды и смутные воспоминания о тех временах, когда она жила там со Странниками. Абхорсен – могущественный чародей, и все-таки…

– Сабриэль! Сабриэль!

Пронзительный голос вторгся в ее мысли; тут же послышался торопливый стук, громыхнула ручка двери. Сабриэль вздохнула, поднялась с кресла, подхватила чашку и отодвинула засов.

На пороге стояла перепуганная девочка: в лице – ни кровинки, в трясущихся руках она комкала ночной чепец.

– Олвин! – воскликнула Сабриэль. – Что случилось? Сассен опять прихворнула?

– Нет, – всхлипнула девочка. – Я услышала за дверями башни какой-то шум, подумала, это Ребекка и Ила устроили полуночную пирушку, а меня не позвали, я и заглянула внутрь…

– Что?! – разом встревожилась Сабриэль.

Ночью наружных дверей не открывали, – еще бы, так близко к Древнему королевству!

– Прости, – плакала Олвин. – Я не хотела. Сама не знаю, как так вышло. И никакие это не Ребекка с Илой… там была черная тень, она попыталась войти. Я захлопнула дверь…

Сабриэль отшвырнула чашку и метнулась к выходу, оттолкнув Олвин. Уже из коридора она услышала, как позади нее вдребезги разбился фарфор, а Олвин в ужасе охнула при виде столь небрежного обращения с ценным сервизом. Не обращая ни на что внимания, Сабриэль бегом бросилась к открытой двери западного дортуара, хлопая по дороге по выключателям. Оттуда доносились пронзительные крики – с каждой секундой они звучали все громче, сливаясь в истерический хор. В дортуаре спали сорок девочек – по большей части первоклассницы, все – младше одиннадцати лет. Сабриэль вдохнула поглубже и переступила порог, сложив пальцы особым образом для наведения чар. Еще не оглядевшись толком, она ощутила присутствие смерти.

Дортуар был длинным и узким, с низким потолком и крохотными оконцами. Вдоль стен с обеих сторон рядами выстроились кровати и прикроватные тумбочки. Дверь в дальнем его конце выводила на лестницу Западной башни. Предполагалось, что она заперта изнутри и снаружи, но какой замок выстоит против сил Древнего королевства?

Дверь была открыта. В проеме маячила густо-черная тень, как если бы кто-нибудь вырезал похожую на человека фигуру из ночи, тщательно выбрав фрагмент без единой звезды. Безликая фигура ворочала головой туда-сюда: уж какими бы органами чувств она ни обладала, действовали они в очень ограниченных пределах. Что любопытно, в одной четырехпалой лапище незваный гость сжимал совершенно обыденного вида мешок: грубая дерюга резко контрастировала с нездешней плотью.

Руки Сабриэль задвигались в сложной последовательности жестов, рисуя символы Хартии, обозначающие сон, тишину и покой. Широким эффектным взмахом девушка указала на оба конца дортуара и начертила в воздухе один из главных знаков, все связующих воедино. В следующее мгновение все обитательницы комнаты разом умолкли и медленно опустились на постели.

Существо перестало мотать головой из стороны в сторону, сосредоточив внимание на Сабриэль. И медленно двинулось к ней – грузно поднимая одну ногу, выбрасывая ее вперед, на мгновение замирая и перебрасывая вторую чуть дальше первой. Это неуклюжее, шаткое передвижение по тонкому ковру сопровождалось жутковатым шарканьем. Чудовище проходило мимо кроватей, и над каждой электрический свет на миг вспыхивал и гас.

Сабриэль уронила руки и теперь буравила взглядом его туловище, пытаясь распознать, из чего незваный гость состоит. При ней не было никаких инструментов или орудий, но девушка поколебалась лишь краткий миг, прежде чем соскользнуть через границу в Смерть, по-прежнему не отрывая глаз от чужака.

Река заплескалась у ее ног, холодная, как всегда. Серые, лишенные тепла сумерки, по-прежнему тянулись до идеально ровного горизонта. Вдалеке слышался рокот Первых Врат. Теперь Сабриэль отчетливо видела истинный облик существа, не облеченный в ауру смерти, привнесенную им в мир живых. Оказалось, это обитатель Древнего королевства, отчасти антропоморфный, скорее обезьяна, чем человек, и явно разумный лишь отчасти. Но что-то тут было не так… Сабриэль ощутила страх, заметив черную нить, что выходила из спины существа и терялась в реке. Где-то за пределами Первых Врат или даже дальше этот «трос» находился в руках адепта. Пока нить цела, существо полностью под контролем хозяина, который может использовать его дух и чувства, как считает нужным.

Кто-то тормошил физическое тело Сабриэль; девушка неохотно переместилась обратно в мир живых. Накатила легкая тошнота: это теплая волна заструилась по вымороженной смертью плоти.

– Что это? – прозвучал спокойный голос у самого уха Сабриэль. Немолодой голос, подцвеченный могуществом Хартии. Принадлежал он мисс Гринвуд, школьной магистре.

– Это мертвый прислужник в обличье духа, – отозвалась Сабриэль, вновь сосредоточив все свое внимание на существе. Оно уже доковыляло до середины дортуара, по-прежнему упорно переставляя одну ногу за другой. – Лишенный свободы воли. Кто-то послал его обратно в мир живых. Им управляют из-за Первых Врат.

– Зачем оно здесь? – осведомилась магистра. Голос ее звучал ровно, но Сабриэль чувствовала, как в нем скапливаются символы Хартии и облекаются в форму на языке – символы, что способны вызвать молнию и пламя, разрушительные силы земли.

– Оно не обязательно враждебно и причинить вред пока не пыталось, – медленно проговорила Сабриэль, перебирая в уме разные вероятности.

Объяснять мисс Гринвуд чисто некромантические аспекты магии ей было не привыкать. Магистра преподавала магию Хартии, но некромантии в учебной программе не значилось вовсе. О некромантии Сабриэль узнала гораздо больше, чем ей хотелось, от отца… и от самой Смерти.

– Подождите минутку, не надо ничего делать. Я попробую поговорить с ним.

Холод вновь заплескался вокруг Сабриэль, вгрызаясь в плоть, река вспенилась у ее ног, готовая опрокинуть ее и унести прочь. Сабриэль напрягла волю – и холод стал всего лишь ощущением, ничуть не опасным, а течение приятно защекотало лодыжки.

Существо находилось от нее совсем близко, как и в мире живых. Сабриэль вытянула руки и хлопнула: резкий звук отозвался эхом куда более долгим, нежели в любом другом месте. Отзвук еще не успел угаснуть, когда Сабриэль просвистела несколько нот, и они тоже отдались эхом, нежным и звонким, а не резким, как хлопок в ладоши.

При этом звуке чудище дернулось, словно от боли, отшатнулось назад и заткнуло уши лапами. При этом оно выронило мешок. Сабриэль изумленно вздрогнула. До сих пор она мешка не замечала, возможно, потому, что не ждала его увидеть. Немногие неодушевленные предметы существовали в обоих мирах одновременно, в мире живых и мире мертвых.

Сабриэль удивилась еще сильнее, когда существо внезапно нагнулось и зашарило в воде руками в поисках мешка. Оно нашло потерю почти сразу же, но – не устояло на ногах. Мешок показался на поверхности, однако течение уже увлекло чудище под воду. Сабриэль облегченно выдохнула, глядя, как мешок скользит прочь, и тут же потрясенно открыла рот: над волной показалась голова и прокричала:

– Сабриэль! Это мой посланец! Возьми мешок! – Голос принадлежал Абхорсену.

Сабриэль кинулась вперед, лапища потянулась к ней, сжимая в пальцах горловину мешка. Девушка почти схватила его, но промахнулась и попыталась еще раз. Получилось! Мешок оказался в ее руках, а река захлестнула и потащила чудище ко дну. Сабриэль глядела ему вслед: рев Первых Врат внезапно усилился – как всегда, когда кто-нибудь минует водопады. Она развернулась и с трудом побрела назад против течения, к тому месту, где могла легко вернуться к жизни. Мешок оттягивал руку, в груди ощущалась свинцовая тяжесть. Если посланца и впрямь направлял Абхорсен, то сам он, должно быть, не в состоянии выйти в мир живых.

А это значит, что он либо мертв, либо угодил в ловушку, – некий мертвый, которому положено было бы миновать Последние Врата, удерживает Абхорсена в своей власти.

Снова волной накатила тошнота, Сабриэль рухнула на колени, сотрясаясь всем телом. Рука магистры легла ей на плечо, но все внимание девушки сосредоточилось на мешке в руках. Даже не оглядевшись толком, она знала, что незваного гостя больше нет. Его материальное воплощение исчезло из мира живых, как только дух миновал Первые Врата. Осталась только горстка могильной земли, утром ее выметут без следа.

– Что ты сделала? – спросила магистра.

Сабриэль запустила пальцы в волосы, стряхивая кристаллики льда прямо на мешок, лежащий у нее на коленях.

– Это существо принесло мне послание, – ответила она. – Я приняла его.

Она открыла мешок и заглянула внутрь. В ладонь ее легла рукоять меча; Сабриэль вытащила его как есть, в ножнах, и отложила в сторону. Ей не требовалось извлекать клинок на свет, чтобы увидеть символы Хартии, выгравированные вдоль лезвия, – тусклый изумруд в навершии и истертое, покрытое бронзой перекрестье были ей знакомы не хуже, чем обыденные школьные ножи и вилки. Это был меч Абхорсена.

Следующим Сабриэль достала кожаный бандольер – старый коричневый ремень шириной в ладонь, от которого всегда исходил легкий запах воска. На ремне крепились семь цилиндрических футляров, расположенных строго по размеру: самый маленький – с крохотную склянку, а седьмой – с небольшой кувшинчик. Бандольер был приспособлен для ношения на груди; футляры свешивались с него вниз. Сабриэль открыла самый маленький и вытащила миниатюрный серебряный колокольчик с темной, до блеска отполированной рукоятью красного дерева. Девушка держала его со всей осторожностью, но язычок чуть колыхнулся, и колокольчик издал высокую напевную ноту, которая продолжала звучать в голове даже после того, как звон стих.

– Отцовские инструменты, – прошептала Сабриэль. – Орудия некроманта.

– Но на колокольце начертаны знаки Хартии… и на рукояти тоже! – вмешалась магистра, завороженно разглядывая содержимое мешка. – Некромантия – это же Свободная магия, неподвластная Хартии…

– Отцовская магия была иной, – отрешенно пояснила Сабриэль, по-прежнему не сводя глаз с колокольчика на своей ладони, вспоминая эти же колокольцы в обветренных морщинистых руках отца. – Связующей, не воскрешающей. Он был верным слугой Хартии.

– Ты нас покидаешь, верно? – внезапно спросила магистра.

Сабриэль убрала колокольчик и поднялась на ноги, в одной руке держа меч, в другой – бандольер.

– Я только что увидала: оно в колокольчике отразилось. Ты уходила за Стену… – пояснила наставница.

– Да. В Древнее королевство, – промолвила Сабриэль. Только теперь она и сама осознала: надо идти. – С отцом что-то случилось… но я найду его… клянусь своей Хартией.

Она коснулась знака Хартии у себя на лбу: тот вспыхнул на краткий миг и тут же погас, словно его и не было. Магистра кивнула и поднесла руку к собственному лбу: сияющий символ внезапно затмил все приметы времени. Но вот свечение померкло – и вдоль обеих стен дортуара послышались шорохи, возня и тихие всхлипывания.

– Я закрою дверь и все объясню девочкам, – решительно объявила магистра. – А ты лучше ступай и… готовься к завтрашнему дню.

Сабриэль кивнула и вышла, пытаясь сосредоточиться на мыслях о сборах и дороге и не думать о том, что же случилось с отцом. С утра пораньше она возьмет экипаж до Бейна, ближайшего города, а оттуда на автобусе доедет до анцельстьеррской Внешней границы, что выходит на Стену. Если повезет, она окажется там вскорости после полудня…

Сабриэль строила планы, но мысли ее снова и снова возвращались к Абхорсену. Что такое могло случиться, чтобы он оказался в ловушке Смерти? И что она способна с этим поделать, даже если попадет в Древнее королевство?