Онлайн чтение книги Секреты самураев. Боевые искусства феодальной Японии
Предисловие

Ни у кого не вызывает сомнения, что японцы внесли неоценимый вклад в теорию и практику различных видов боевых единоборств, с оружием и без него, что их искусство – одно из самых древних и многообразных в истории, к тому же оно по-прежнему живо. Чтобы оценить значение старояпонских методов боя, достаточно вспомнить о том, какой большой популярностью во всем мире пользуются такие виды единоборств, как дзюдзюцу (джиу-джитсу), дзюдо, карате, айкидо, кэндо, кюдо – прямые потомки старых техник боя или их современные адаптации. В раннее Средневековье древние боевые искусства совершенствовались в течение длительного периода, находя применение непосредственно на поле сражения. Позднее, на протяжении нескольких веков полной изоляции, благоприятствовавшей развитию духовных учений, они были тщательно переработаны, а затем преобразованы в общедоступные упражнения и технические приемы. Об эффективности современных версий классических японских боевых искусств свидетельствует тот факт, что они оказали глубокое влияние на другие национальные виды единоборств (а во многих случаях полностью их заменили), практиковавшихся в спортивных целях либо входивших в подготовительную программу для армии и полиции.

Эта книга – обзор основных специализаций боевых искусств, получивших в феодальной Японии название будзюцу. Об этих искусствах мы рассказываем, повествуя о тех, кто был прямо или косвенно связан с их применением – либо практиковал их сам, либо был объектом их применения (часть 1). Мы говорим о конкретных видах оружия и технических приемов, которые позволили каждому боевому искусству занять свое место в составе учений будзюцу, далее называемых здесь доктриной будзюцу (часть 2), о факторах внутреннего контроля и энергии, а также стратегиях и мотивации, которые, по мнению учителей древности, имели не меньшее, если не большее значение, чем навыки и оружие, используемые в различных боевых стилях (часть 3).

Любое исследование истории, инструментов и стратегического назначения боевых искусств феодальной Японии неизбежно сталкивается с серьезными, казалось бы, непреодолимыми трудностями при подборе основного справочного материала, а также при интерпретации терминов, встречающихся в разных источниках. В данной работе терминология не должна вызывать особых затруднений, поскольку термины, наиболее часто используемые в боевых искусствах для определения их функциональных характеристик, подробно расшифрованы и проиллюстрированы. Гораздо более сложно решить проблемы, возникающие из противоречий в ссылках и источниках (прямых и косвенных, древних и современных, на языке оригинала и в переводах), связанных со специфическими особенностями японского опыта в древнем искусстве поединка.

При составлении этой книги среди прямых источников информации были использованы переводы записей, содержащихся в свитках ( макимоно ) и манускриптах, принадлежавших учителям и представителям конкретных школ боевых искусств, основатели которых имели достаточно смелости, чтобы, пренебрегая многовековой японской традицией секретности и закрытости, добавить результаты своего опыта, как выразился Ямасита, в «общую копилку знаний» человечества. Другим особо ценным источником точной информации для любого исследователя будзюцу являются огромные коллекции оружия и доспехов, выставленные в экспозициях крупных музеев и художественных галерей всего мира, а также в собраниях частных коллекционеров. К числу косвенных источников информации о будзюцу относится японская классическая литература, религиозные и философские тексты и трактаты, национальные хроники – работы, посвященные скорее аспектам национальной культуры, чем воинского искусства, но часто содержащие весьма интересные факты, связанные со специализациями будзюцу.

Все источники имеют одинаковую важность, поскольку они дополняют, подтверждают уточняют друг друга, тем самым помогая исследователю будзюцу определить относительную степень их надежности, исторической достоверности и в конечном итоге их полезности для любой программы исследования и интерпретации. Когда мы проводили наши исследования, стало очевидно, что к доктрине японских боевых искусств относится то же правило, что и к остальному наследию человечества, а именно: чем дальше в глубь истории продвигается исследователь, тем труднее ему становится отличать факты от вымысла. Для японских древних хроник особенно характерна анимистическая и мистическая интерпретация событий, и данная тенденция, до сих пор обнаруживавшаяся в записях о стилях боевых искусств, которые появились в течение последнего столетия, еще больше усугубляется крайне индивидуальным подходом каждого мастера к теории и практике боевых единоборств. Очевидно, что такой подход является слишком узким и односторонним, будучи сосредоточенным главным образом на заслугах и достоинствах того или иного основателя либо представителя конкретной школы, лишь с редкими расплывчатыми упоминаниями тех особенных методов и технических приемов, которые сделали их знаменитыми.

Сталкиваясь с нескончаемым изобилием письменных материалов, посвященных школам невооруженных единоборств (появлявшихся в основном в XVII и XVIII веках), где восхваляется конкретная школа будзюцу или какой-то конкретный мастер, современный исследователь невольно задает себе вопрос, схожий с тем, который поставил знаменитый переводчик «Дао дэ цзин» в отношении многочисленных философских школ, возникших в конкретный период китайской истории: «Может быть, все дело в том, что многие из этих школ, очень похожие друг на друга, выдвигали различные лозунги только для того, чтобы иметь право называться независимой школой, поскольку в период Воюющих Государств такое заявление могло принести очень многое?» (Lau, 50). Подобный подход к теме единоборств (принятый многими древними и современными учителями будзюцу, что нашло свое отражение в хрониках боевых искусств) способен ввести в заблуждение, поскольку он подразумевает оригинальное и независимое происхождение каждой школы, а также широкое распространение индивидуальных типов высшего мастерства, очень редкого в любой культуре и тем более необычного в крайне консервативной феодальной Японии. Многие японские воины тренировались сразу в нескольких школах будзюцу, и почти все наставники этих школ делали в точности то же самое, прежде чем открыть собственные центры подготовки, так что вряд ли может идти речь об их абсолютной оригинальности и оторванности друг от друга. Более того, такой подход крайне затрудняет любую попытку провести смешанное антологическое исследование боевых искусств, поскольку представляет калейдоскопический набор различных стилей единоборств, которые расходятся в стороны, удаляясь от любой возможной концепции изначального единства.

Таким образом, цель данного издания состоит в том, чтобы определить исходную базу для исследований и, отталкиваясь от нее, скрупулезно проанализировать боевые искусства феодальной Японии как одно из проявлений однородной консервативной культуры и как воинского искусства, разновидности которого, несмотря на очевидные различия в выборе оружия, имеют много общего в технических приемах, концепциях внутренних факторов и стимулов, делающих их актуальными и эффективными в реальном бою. Такой глобальный смешанный подход к изучению будзюцу обусловлен тем, что в настоящее время существует множество подробных описаний отдельных видов боевых искусств, в особенности тех, которые происходят от древних видов будзюцу. Древняя родословная прославила на весь мир такие, например, виды борьбы, как джиу-джитсу, дзюдо, карате, айкидо и кэндо.

Основная цель авторов заключалась в том, чтобы установить определенный баланс между рассмотрением каждого отдельного боевого искусства и всеобъемлющим анализом их всех, пусть даже с исторической точки зрения. Двойная, вполне осознаваемая нами опасность, которой мы всеми силами старались избежать, состоит в чрезмерной специализации (подчеркнутом внимании лишь к одному японскому боевому искусству и его практическому применению) и поверхностном эклектизме (рассеянном и поэтому сильно разбавленном представлении их всех). Мы надеемся на то, что общие сведения, затрагивающие различные аспекты всех боевых искусств, помогут читателю углубить и расширить понимание каждого из них – например, детали приобретают большую значимость, если рассматривать их в составе богатого контекста, в котором они составляют лишь малую часть.

У тех из нас, кого интересует эволюция опыта в искусстве боевых единоборств во всех его разнообразных формах и специализированных проявлениях, неизбежно возникает желание связать части в единое целое. Такой синкретический подход к будзюцу, цель которого состоит в том, чтобы собрать общий каркас, а затем в его составе более ясно выделить различные компоненты, и был положен в основу нашего исследования. Мы надеемся, что это ознакомительное исследование поможет удовлетворить самые насущные потребности читателей, интересующихся будзюцу, создаст прочный фундамент для дальнейшего изучения боевых искусств Древней Японии или же по меньшей мере панорамный фон для уже приобретенных знаний.

В наши намерения также входило заложить основу для другого типа исследований, связанного с проблемой физического насилия, которое неизбежно проявлялось в разных видах человеческой деятельности на всем пути эволюционной истории человечества. Такой тип исследования затрагивает область этики или тех моральных норм, которые предположительно влияют на действия человека и (в контексте будзюцу) определяют его поведение в бою против своих собратьев. К сожалению, рассмотрению и анализу моральных аспектов поединка будет отведено ограниченное место, поскольку главные темы здесь – это исторический фон, оружие и техника, стратегии и их последовательное применение, то есть те факторы и элементы, которые делают боевые искусства необычайно эффективными в бою. Мы лишь вскользь коснулись этических аспектов будзюцу, которое на протяжении всей своей долгой и кровавой истории считалось благородным занятием. Порой мораль боевых искусств приобретала универсальную ценность, хотя случалось это нечасто.

Беглый взгляд на содержание позволяет понять, что данное исследование охватывает широкий спектр боевых искусств и длительный период японской истории. Оно построено на огромном количестве материала, который нам пришлось анализировать, интерпретировать и систематизировать, чтобы создать наиболее ясную и полную картину будзюцу из тех, что доступны сегодня. Авторы не ставили перед собой цель дать четкие ответы на все вопросы теории, которые можно встретить в потоке литературы по будзюцу, или же создать собственные теоретические построения: независимо от убедительности и новизны, они все равно не будут поспевать за активным процессом обмена знаниями, происходящим при участии многих людей и пополняющим «всеобщую копилку знаний», о которой упоминал Ямасито, когда анализировал тайные традиции будзюцу. На самом деле исследования и мнения многочисленных авторов, писавших о будзюцу, как древних, так и современных, создают базис для подобного синкретического подхода к боевым искусствам (о чем свидетельствует частое использование прямых цитат из работ, зачастую преданных незаслуженному забвению, хотя значимость этих первых попыток дать объяснение этому аспекту иноземной культуры нельзя переоценить).

В тексте книги японские имена приведены в соответствии с порядком, принятым в Японии, то есть фамилия предваряет имя.

В данном контексте читателю, желающему проследить наш путь по запутанному лабиринту доктрины будзюцу и самому познакомиться с источниками информации, которые мы использовали при подготовке этой работы, несомненно, будет полезно понять «ключ» к системе цитирования и ссылок, которой мы пользовались. Во-первых, эта система является общей и всеобъемлющей, что выразилось в списке книг в разделе «Библиография», приведенных в алфавитном порядке по именам авторов тех работ, которые были необходимы для формирования общего, панорамного обзора будзюцу. Но в то же время эта система конкретна и специализирована, что выражается в многочисленных прямых цитатах, присутствующих в тексте и выборочно извлеченных из работ, которые мы считаем бесценными источниками информации о конкретных аспектах будзюцу. Читатель, желающий подробнее познакомиться с этими аспектами, в конце каждой цитаты в скобках найдет имя автора и номер страницы книги или статьи, из которых взята цитата. Затем читатель может обратиться к разделу «Библиография», где содержатся сведения об издании, на которое мы ссылаемся. Например, в разделе «Военные традиции в истории Японии» за первой цитатой следуют скобки, содержащие фамилию «Hearn» и число «259». Читатель, нашедший в организованной в алфавитном порядке библиографии автора, «Hearn Lafcadio», увидит название книги и данные об издании. Некоторые авторы написали не одну, а несколько работ по будзюцу. В таких случаях перечисляется несколько книг, каждой из них присваивается номер, и этот номер указывается в библиографии в скобках, а также в тексте после фамилии автора в скобках вслед за цитатой. Например, цитаты из трех работ Эдварда Гилбертсона идентифицируются по фамилии автора в скобках в конце цитаты; за фамилией следует номер (в зависимости от работы, на которую дается ссылка), а потом номер страницы в данной работе. Это дает необходимый «ключ» к библиографическому списку работ Гилбертсона.

Мы будем очень рады, если благодаря нашей работе другие исследователи будзюцу почувствуют стремление преодолеть узкие сектантские барьеры теоретической, схоластической или организационной изоляции, которые часто их разделяют, и смело возьмутся за изучение и анализ записей, манускриптов и распространенных в настоящее время школ, имеющих отношение к японским боевым искусствам. В результате взаимный диалог или дебаты позволят им поделиться своим опытом и находками с другими, за счет чего будет происходить создание более наглядной общей картины. Но, как заметил Сократ, диалог может вызывать интерес лишь в том случае, если он был начат в нужном месте и в нужный момент, и именно это намерено сделать настоящее исследование.

И наконец, авторы искренне надеются на то, что эта книга может оказать на читателя такое же стимулирующее воздействие, каким стало для них ее написание, особенно когда он будет рассматривать общую панораму культуры Древней Японии и познакомится с отважными, хотя нередко и трагическими попытками ее жителей на свой лад справиться с требованиями грубой реальности. В сегодняшней обстановке социальных и политических тревог все исследования человеческого опыта в искусстве военной конфронтации приобретают особое значение. Наверное, каждый согласится с тем, что нам следует приложить все усилия, чтобы попытаться установить, будет ли человек вечно находиться в плену, по всей видимости, естественной для него наклонности использовать любые методы, даже самые жестокие и насильственные, для достижения превосходства над своими соплеменниками, или же со временем он сумеет изменить и трансформировать данную модель поведения. В этой связи тщательное изучение человеческого прошлого, со всеми его заблуждениями и кровавыми ошибками, может стать необходимым и важным фактором в конечном уравнении.