Онлайн чтение книги Шайка идиотов
Маркс

Не станем касаться аргумента ad hominem, злословя над тем обстоятельством, что Маркс не умел даже прокормить семью, жил на средства друга-капиталиста Энгельса, эксплуатировавшего своих рабочих, но и присылаемые деньги непрактичный Маркс пускал неизвестно на что, вечно сидя в бедности и долгах. И вот с этими экономическими способностями он взялся за создание мировой экономической теории.

Не будем в стомиллионный раз повторять всем известное: что все опыты построения социалистического общества по Марксу проваливались неукоснительно и с треском. И если принимать во внимание тезис-слоган марксизма «Практика – критерий истины», то марксизм сам себя отрицает. Парадокс издевательский и жестокий.

Оставим в покое тот принципиальный приговор, который марксизм вынес себе справедливым замечанием: «Новая общественно-экономическая формация является более прогрессивной по сравнению со старой, если дает более высокую производительность труда». Чего не дал социализм, того и не дал. Бывает. Жизнь вообще полна разочарований.

И не будем глумиться над прекрасными силлогизмами типа «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Ну, насколько верно, настолько и всесильно. Проигравшая собачьи бега гончая разводит лапами и говорит хозяину: «Ну не могу я быстрее!..»

Пролетариев сегодня не трогаем! Маркс, такое впечатление, полагал, что социальный статус становится биологическим подвидом, генетической национальной особенностью, ну чем-то в таком роде. От него уже не избавишься, к этой касте ты принадлежишь навсегда. А если ты стал певцом? Офицером? Торговцем? А инженером, начальником цеха, директором? Вот перестреляли всех, кроме пролетариев, и воспитали из пролетариев своих генералов, ученых и администраторов. Они еще пролетарии – или уже нет? Ах, происхождения пролетарского? Когда Адам пахал, а Ева пряла – кто был первым джентльменом? Все мы из самых пролетарских корней – из нищих обезьян без всякой собственности!.. бабушку твою на пальме…

…Вы знаете, от пророка не требуется ни ума большого, ни безупречной логики. От пророка требуется – кинуть в массы идею, которой массы жаждут. А для того идею надо попроще сформулировать и похлеще выразить. А уж аргументов массы себе сами изыщут и наформулируют – подходящих по уровню ума и желаемой направленности. Чего человек хочет – то будет утверждать со всей страстью, притягивая доказательства за уши и любые органы, и никакая логика ему не указ. Желание делает ложь правдой – была бы страсть погорячее.

А когда ложь перестала сходить за правду, новые левые придумали моральный и информационный релятивизм, относительность истины и равноправие нарративов вместо объективного рассказа.

…Но мы берем сегодня только один тезис. Главный, основополагающий, стержневой в учении Маркса: ось его мировоззрения. Что есть История?

«История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов».

В первобытнообщинном обществе разделения на классы не было. Но этот период часто считают «доисторическим». Почему «до-»? Потому что письменности не было, судить о происходившем очень трудно; да и какая, собственно, разница. Условились. Примитивное было общество.

Историю в гуманитарном, цивилизационном, социальном смысле мы отсчитываем от начала государств. Во-первых, возникают усовершенствованные орудия и приемы труда. Во-вторых, вследствие этого вырастает производительность труда и возможность отчуждения прибавочного продукта при сохранении жизни работника. В-третьих, вследствие первого и второго усложняется иерархия общества и появляются классы эксплуатируемых и эксплуататоров, рабов и рабовладельцев то есть. В-четвертых, прибавочный продукт идет не только на роскошь для правящего класса, но также на возникновение и развитие науки и техники, не говоря о ремеслах и тем более воинском искусстве. В-пятых – города и грандиозные постройки, частично сохранившиеся до нашего времени и возведенные теми, кто ел выращенный рабами хлеб: есть что изучать и о чем судить! Ну и в-шестых – письменность: о, что-то можно расшифровать, прочесть и узнать.

Но суть истории этого периода по Марксу – борьба рабов с рабовладельцами. Рабы хотят свободы себе и смерти рабовладельцам, а их добро поделить: чего ж еще? Или улучшить свою долю хоть насколько возможно. Рабовладельцы хотят, чтоб в идеале рабы много работали и мало ели, увеличивая прибыль хозяев. Так и жили.

Потом придумали и наделали новые орудия труда, более производительные. И это изменило производственные отношения. Рабовладельческий строй устарел и рухнул. Освободил место следующему, более прогрессивному.

И возник феодализм. Крепостные и феодалы вели классовую борьбу друг с другом. Тысячу лет и больше. Пока не изобрели машины и устройства, резко повысившие производительность труда. Появилась буржуазия – и рухнул феодализм, который как система отношений ее сковывал.

Тогда установил свое господство капитализм. И капиталисты стали бороться с пролетариатом. Они платили нищим и беззащитным рабочим так мало, чтоб рабсила только не умерла и могла работать дальше. А рабочие, пролетарии всех стран, боролись за свои права: получать больше и работать меньше. Плюс участвовать в управлении государством – которое им враждебно, ибо создано капиталистами для защиты их интересов.

И вот когда бедные и бесправные трудяги-пролетарии свергнут дармоедов-эксплуататоров капиталистов со всеми своими буржуазными прихвостнями, они сами станут сообща владеть капиталом, то есть собственностью на средства производства. И наступит коммунизм – высшая стадия развития, венец социальной истории.

…Простите, что пересказал кратко первую часть знаменитейшего из сочинений XIX века – «Коммунистического манифеста». Но люди ведь с возрастом не всегда умнеют, забывчивость обычна, а сегодня «Манифест» читали далеко не все.

Мужчина, вы с чем конкретно не согласны? – как спросил, икнув, один похмельный вице-премьер перечислявшего недостатки министра…

Что делали с побежденным врагом до начала Истории? Убивали и ели. Во-первых, врагу жить незачем, он завтра тебя убьет, не отпускать же. Во-вторых, белковая пища ценна и не так часта.

Если бы пленному предложили на выбор – рабство или смерть? – что бы он выбрал, как вы думаете?

Так что во-первых рабство гуманно. Во-вторых рабство разумно – не тратить же на него свой хлеб? – пусть работает и приносит пользу. В-третьих, рабство полезно и прогрессивно: раб создает прибавочный продукт. Мало ест, много работает. Раб есть необходимый и важнейший элемент государства: его трудом не только выращивается хлеб, который станут есть ученые и художники, создавая великую культуру. И не только армия, охраняющая (и расширяющая) государство. Его трудом роются каналы и прокладываются дороги, строятся дворцы и храмы, стены и виадуки.

А теперь представим, что древнеегипетские рабы победили: перерезали всех рабовладельцев от надсмотрщика до фараона, поделили все добро и зажили вольной жизнью. Где пирамиды? Где храмы? Где древняя астрономия и геометрия? На хрен надо. На свое пропитание поработал – и в тень пальмы: есть ячменную лепешку и пить ячменное пиво.

Жестокая рабовладельческая система забирала себе энергию рабов и направляла ее на создание и рост цивилизации. А раб? – получал жизнь и кусок хлеба. Жестоко. Несправедливо. Но иного пути развития у человечества не было.

Раб и рабовладелец – это единство и борьба противоположностей, составляющие суть и основу движения и развития цивилизации. Имманентное внутреннее противоречие системы. Диалектика. Элементарная причем. Да?

С тем же успехом можно сказать, что раб и рабовладелец сотрудничают на условиях, диктуемых уровнем социально-экономического развития эпохи. Что только наличие обоих элементов сделало возможным наше существование сегодня.

А альтернатива? Вечная первобытная община? Человек иначе устроен, избыток его внутренней энергии и есть причина усложнения и усиления общества.

Самоусложнение однородной социальной массы до социальной системы с увеличением разности потенциалов противоположных элементов – дало синергетический эффект. Рабовладельческая система в большой группе – сильнее и потентнее однородной группы той же численности. Так сведенные в фалангу восемь тысяч гоплитов сильнее восьмидесятитысячной толпы разрозненных бойцов – слаженная боевая система раздавит аморфную массу.

Система всегда сильнее суммы сил составляющих ее элементов по отдельности. И имеет новое качество, которого не имели элементы по отдельности. Людей, разделившихся на рабов и рабовладельцев, это тоже касается.

А борьба и сотрудничество – это две стороны одной медали, двуединство, имманентное противоречие системы. (Повторение способствует пониманию даже простых вещей.)

Противоречие – неотъемлемо от сущности любого предмета и процесса. Человек хочет жить – но отдает жизнь ради спасения семьи. Хочет спать – но сидит ночь над счетами, спасая свою маленькую фирму. Хочет отдохнуть – но работает, иначе не проживешь. Желудок хочет наполниться пищей – а печень хочет жить спокойно – а мозг хочет думать о вечном – а гениталии хотят секса – но они могут только сосуществовать вместе. Жажда славы и наживы гонит Френсиса Дрейка вокруг света, пока не умрет. И так далее.

А теперь – Гибель Империи! Рекомендую цикл картин Томаса Коула. Рабовладельческий строй перестал соответствовать появившимся орудиям труда и технологиям, производственные отношения перестали соответствовать производительным силам, и в результате один антагонистический класс победил другой и произошла революционная смена формации; или же оба класса уничтожили друг друга и погибли вместе со страной (так согласно классику).

Мы мало знаем о гибели Шумера и Египетских Царств, о кикладиках и Минойской цивилизации. Но покорение Александром Македонским Великой Персии и ее последующее разрушение историки представляют себе уже неплохо. И описан-переописан Древний Рим: африканские провинции и крупные землевладельцы завалили Рим хлебом и превратили свободных крестьян, основу старого Рима, в люмпенов, нахлебников и паразитов. Рабство обогатило богачей и разорило и уничтожило простых свободных граждан. А далее: государственное иждивенчество плебса, падение рождаемости, всеобщий пофигизм и развращенность, этническая замена латинян варварами, и Западная Римская империя рухнула – не как в школьном учебнике, но раскрошившись и обветшав, обваливалась внутрь себя двести лет, пока не распалась. Рабы не побеждали хозяев, но создали огромное богатство. И это богатство сделало ненужными доблести и завоевания, все выродилось в карьеры ради денег и почестей: римляне рвали в клочья собственную империю. Несколько варварских нашествий лишь немного ускорило падение.

Рим как политическая и социально-экономическая система выработал своей ресурс. Больше было нечего хотеть, нечего благоустраивать, нечего завоевывать: повелители мира. Жил тысячу лет – и перспектива кончилась.

А система существует только в динамике. Государство – в равновесии центробежных и центростремительных сил. И когда центростремительные – хватательно-удерживающие силы ослабевают, потому что уже все схвачено и аж вываливается из полных рук – начинают преобладать центробежные силы развала.

Любая социальная система проходит свой фазовый цикл существования: зарождение – подъем – плато – пик – спад – крах. Хоть это рабовладение, хоть феодализм, хоть что.

А на смену Риму пришли долгие века дикости. Средневековье. И не было там никаких новых орудий и знаний. Военная демократия германских и кельтских племен была так примитивна, и запросы ее были так низки, что рабам там было особенно и делать нечего. Земли до фига. Тебя определяет твой воинский статус. Поголовная неграмотность, учет в хозяйстве вести невозможно толком, какая латифундия с рабами? Ну, слуги. Ну, крестьянин платит налог рыцарю. Или арендует у него землю. Крепостной строй воцарился надолго, но по сравнению с античностью это было примитивное разгильдяйство с большими вольностями.

Исчезла медицина, живопись и архитектура, воинское искусство и прокладка дорог, гигиена и науки. Что вы. «Новая формация». Ага. Аж население Европы вчетверо сократилось.

Через тысячу лет начался подъем, названный Возрождением! А вы: «Борьба рабов с рабовладельцами, и погибли вместе». От землетрясения тоже гибнут все вместе, но не от борьбы, знаете.

Маркс не углублялся в отношения феодалов и крепостных, и мы не будем. Система феодального соподчинения была довольно сложной. Факт тот, что очень зависимые от феодалов крестьяне вынуждены были работать на них 2–5 дней в неделю и отдавать им большую часть продукции; да еще церковная десятина. И были массовые восстания и жестокие битвы со многими жертвами иногда. Но при этом! На крестьянском хлебе-мясе-вине работали ремесленники, и учили людей грамоте монахи, и начинали открываться университеты, и возводились величественные соборы, и защищали страну войска. А Роджер Бэкон возвращал философии ее смысл, а про Леонардо да Винчи все сами знают.

А наука все быстрее двигала технический прогресс, и промышленная революция прошла по Европе, и набирала силу буржуазия, пока не заявила в 1789 году устами аббата Сийеса: «Что такое третье сословие? Все. Чем оно было в этом режиме до сих пор? Ничем». Хотя сначала буржуазия пришла к власти в Нидерландах, потом в Америке, и наконец Французская Революция переустроила всю Европу.

Пролетариат жил при Марксе ужасно. Можно перечитать хоть Диккенса, хоть Джека Лондона (он уже – о рубеже ХХ века). Изматывающая работа, нищенские условия и некуда податься. Десятилетние дети в шахтах и на фабриках.

Элементарная совесть приличных людей многим не позволяла спокойно мириться с таким положением. Ну нельзя же так: мы моемся в ваннах, сытно едим и хорошо одеваемся, не переламываясь в своих умственных занятиях, – а они горбатятся по 16 часов в день и живут в трущобах.

Да, при этом – строились железные дороги, прокладывались телеграфные линии, печатались газеты и плыли через океан пароходы. Рывок технического прогресса в XIX веке был колоссальный.

И завелись рантье. Бульвардье. Расцвела опера, театры полнились, на выставки модных художников ломились толпы, а моды света менялись каждый сезон. И все это – с капитала промышленников. Кстати, еще и финансистов. Но в основании-то – труд пролетариата прежде всего!

Вот тогда вечная идея, столь же благородная, сколь глупая и губительная – отобрать и поделить все поровну – обрела научные черты. Опять: все зло от собственности. В частности: от частной собственности на средства производства. Господствующий класс, как всегда, эксплуатирует. А угнетаемый, как всегда, с ним посильно борется и мечтает свергнуть.

Простите за цитату:

«В таком случае у меня есть не меньше основания предполагать, что я и один могу справиться с вашим делом». Великолепный Остап Бендер.

И еще раз простите – за негуманитарную лексику:

Система тем (эволюционно совершеннее) потентнее и ее энергосодержимость тем больше, чем выше уровень ее устойчивой неравновесности.

(Для понятности: слой кирпичей на земле – и двухсотметровый небоскреб, сложенный из них. Скидать их на землю просто. Построить из них такое здание со множеством помещений очень трудно, само не построится, – а если падет, грохота и сотрясения будет много.)

Чем сложнее техника, чем больше научных дисциплин, чем более развиты медицина, образование, металлургия и нефтедобыча и т. д. – тем сложнее социальная структура, необходимая для функционирования всех этих отраслей. А сложная социальная структура – это система со сложной иерархией. А сложная иерархия сама по себе исключает социальное равенство: начальник всегда главнее подчиненного, плановик – исполнителя. Они могут и должны быть равноправны де-юре, но де-факто – у них разный уровень полномочий и возможностей.

Коммунизм – это плоская, двухмерная социальная структура. Все равны и управляют всем сообща.

Дьявол в деталях. Маркс был гений стратегического уровня. На уровень практический он не опускался. А дальше – «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги: а по ним ходить».

Итак, всем владеют все пролетарии. Общенародная собственность. Вот комбинат – 30 000 работников. Вопросы снабжения надо скоординировать со всем процессом. Вопросы сбыта скоординировать. Вопросы финансовые увязать с ними. Юридическая сторона – мы руководствуемся законом. А транспорт? А жилье для работников? А дороги?

Итак. 30 000 работяг собираются на площади, обсуждают круг проблем, намечают кандидатуры, голосуют, выбирают уполномоченных из своей среды. Отделы снабжения и сбыта, бухгалтерия, транспортный и так далее. Для их координации выбирается дирекция.

Вот уже специализация и иерархия. Директор и начальник планового отдела – уже не пролетарии. Служащие. Участвуют в процессе своим умственным трудом. И по факту руководят. Каждому – необходимо много помнить и знать, владеть узкой специализацией. Она нарабатывается, его любым пролетарием не заменишь.

От лица всего пролетарского коллектива комбинатом распоряжается узкая группа доверенных менеджеров во главе с директором. Они не владельцы. Но правящий класс.

То есть. Структура производства возможна только аналогичная капиталистической. Но зарплата одинаковая, и снять тебя рабочее собрание всегда может.

Идеальных и несгибаемых людей нет. Человек изначально грешен. Это всегда знали священники и психологи. На одного чистого и святого – десять нормальных и два мерзавца.

Закон природы не обманешь. Человеку свойственно честолюбие, тщеславие и стремление к самоутверждению. Человек старается занять как можно более высокое место в своей иерархии. И чем энергичнее – тем сильнее стремится.

Люди не равны по уму, энергичности и харизме. Наверх выходят прежде всего те, то выделяется этими качествами.

Начинается неравенство должностей, подчеркивающее неравенство врожденных качеств. У многих из нижестоящего большинства включается зависть. Зависть – естественное природное чувство: это стремление к самоутверждению в «минусовой полусфере»: не могу поднять себя выше – опущу других ниже, и буду выше на относительном уровне.

Лентяи и эгоисты есть всегда – они получают возможность работать спустя рукава за ту же зарплату. Люди очень ценят справедливость: хорошие работяги не захотят вкалывать за бездельников. Конфликты неизбежны.

Ликвидация материального стимула неизбежно снижает производительность труда.

А люди, вкусившие власти, не хотят с ней расставаться. Большинство руководителей постарается остаться на своих должностях всегда.

А поскольку те, кто распоряжается, имеют возможность вознаградить себя больше прочих, то большинство рано или поздно к этому склонится. Комфортные командировки. Пиры на приемах гостей – надо же «произвести впечатление». Медицинское спецобслуживание: ценные руководящие товарищи должны беречь здоровье ради работы на наше общее благо!

А отношение к общенародной собственности: общее – значит ничье, а немножко и мое: отчего же себе что-то не взять…

И в течение считаных лет! – выстраивается бюрократическая управленческая пирамида, еще более многочисленная и сложная, чем при капиталисте. И расцветает коррупция. И падает производительность.

Капиталист мог выгнать любого, и берег собственные, личные деньги. Когда все хозяева – никого не выгонишь, а общенародных денег, ничьих то есть, не жалко. Прогорим – государство еще даст. И дает!

И! Каким образом?! Боже! Мы построили управленческую структуру, аналогичную капиталистической – только многочисленнее и менее эффективную.

…На деле все пошло иначе.

Капиталисты, сильно напуганные революциями, стали платить пролетариату больше и улучшать условия его жизни.

Забастовки и бунты с их расстрелами полицией возымели эффект: повсеместно создавались профсоюзы, и новые законы защищали права наемных рабочих.

Среди умных капиталистов появлялись «расчетливые гуманисты». Великий Генри Форд создал для своих рабочих условия процветания с сильным социалистическим элементом: самая высокая в мире зарплата, приличное жилье, бесплатные школы и больницы, оплачиваемый отпуск. Труд стал легче, разумнее, рабочий день сократился. Производительность труда на его заводах была высочайшая!

Опыт распространялся, все соки не высасывались, и пролетариат стал зажиточен. И – о подлая человеческая сущность! – он не хотел больше революции.

Как революционный класс – пролетариат исчез!

Он уже получал заметную долю прибавочного продукта.

А где-то работягам стали давать акции их предприятия. А это – соучастие во владении и прибылях. Элементы корпоративного общества.

…Ну, а к 2020-му году стало очевидно, что для коммунизма История не оставила уже времени и пространства. Электронно-кибернетическое производство эпохи глобализации сделало пролетариат вовсе ненужным…