Онлайн чтение книги Шерлок Холмс на орбите Sherlock Holmes in Orbit
Ральф Робертс. Величайший детектив всех времен

На этот раз материализация фигуры в серебристом костюме проходила с задержкой.

Холмс отложил в сторону трубку и дневник. В последнем он делал записи о планах нашего главного врага, презренного и скрытного профессора Мориарти — злобного и бесчестного человека, намеревающегося заманить нас в ловушку или обесславить тем или иным способом, досадная активность которого требовала соответствующего наказания при случае.

По своему обыкновению, как будто никого, кроме нас, и не было, Холмс взял небольшую бутылочку с каминной полки и дослал шприц для подкожных инъекций из шкатулки полированного дерева. Трижды в день, на протяжении многих месяцев, я был свидетелем этих процедур, но так и не смирился с ними. Вы, должно быть, читали его описание в предыдущих моих произведениях — в «Знаке Четырех», например, но теперь в нашей жизни произошли изменения — одновременно чудесные и опасные.

Но пока что результат был тем же самым. Своими длинными бледными и нервными пальцами он наполнил шприц и закатал рукав на левой руке. В течение недолгого времени — нескольких секунд для него и целой вечности для меня — его глаза рассматривали жилистую руку, испещренную бесчисленными следами уколов.

— Что там на сегодня? — спросил я. — Морфий или кокаин?

Холмс мельком взглянул на меня, потом вернулся к отравленной игле.

— Кокаин, — сказал он. — Семипроцентный раствор. Хотите попробовать?

— Нет, спасибо, — ответил я несколько грубо, раздосадованный тем, что он игнорировал мои советы как медика и упорствовал в своей вредной привычке.

Наконец он приставил иглу к вене и опустил большой палец на поршень шприца, предвкушая, как введет наркотик в свою кровь.

Никакого особого звука не было, но перед нами вырос человек в серебристом костюме. Он забрал шприц из рук Холмса до того, как игла проткнула кожу. Привычным жестом он приложил подкожный распылитель XXIV века к его обнаженной руке и активизировал его. Холмс покорно вздохнул и снова опустился в свое обитое бархатом кресло.

— Вот так! — сказал человек приглушенным от капюшона голосом. — Вылечили, слава Богу.

— Да, снова вылечили, — сказал Холмс. — Мне это уже начинает надоедать. Просто никакой возможности отдохнуть в свое удовольствие, не правда ли, Уотсон?

Я кивнул, соглашаясь с очевидным. Мы оба смотрели на то, как человек снимает свою верхнюю одежду. Ничего особенного — просто стандартное облачение путешественников во времени в следующие три тысячелетия. У нас с Холмсом в шкафу хранилось несколько таких костюмов.

Перед нами предстал пожилой человек с обычными чертами лица. Он был одет в белую форму с красной окантовкой и обут в пластиковые ботинки, также красные. На плечах были приколоты значки — по всей видимости, обозначавшие его звание, — а на груди гордо красовалось несколько орденов. По всей видимости, наш посетитель занимал в своем времени высокое положение. Спокойное выражение его лица граничило с высокомерием и даже с легким презрением. В то же время он не казался чрезмерно интеллигентным — скорее всего, пунктуальный и чопорный бюрократ. Очевидно, он испытывал неудобство, осматриваясь по сторонам, — он побледнел, и его слегка тошнило. Он мне сразу же не понравился.

Холмс посмотрел рассеянным взглядом перед собой и сделал ряд движений рукой, словно доставая папку из ящика. Я поспешил заполнить паузу и, поскольку мне редко выпадала такая возможность при Холмсе, решил продемонстрировать свои логические способности — аттестовать чиновника.

— Марсианская полиция, — сказал я несколько самодовольно. — Двадцать четвертое столетие. Звание: главный инспектор. Послужной список: Голодный бунт две тысячи триста пятьдесят четвертого года, Великий недостаток воздуха две тысячи триста шестидесятого года и четыре похвальных записи плюс орден Туризма, довольно важная награда вашего правительства. Кроме того, в последние несколько часов вы выходили за пределы купола, что довольно необычно в вашем времени.

Инспектор, казалось, совсем не удивился.

— Да, да. Я знаю, что вы два величайших детектива, поэтому я и решил обратиться к вам. Ах… Я еще могу понять, как вы определили мои награды и послужной список, но откуда вы знаете, что я покидал купол?

Холмс обратил на нас внимание и заговорил:

— Он заметил несколько песчинок на вашем ботинке, старина. Уотсон знает, что офицер в вашем звании обладает несколькими роботами-помощниками и выходит на службу в безукоризненно чистой форме. Поэтому любое несовершенство в одежде, пусть даже несколько песчинок, продержалось бы недолго. Поскольку купола Марса в двадцать четвертом столетии содержатся в абсолютной чистоте, то эти песчинки могли прилипнуть к вам только снаружи. А теперь: чем можем быть полезными, первый главный инспектор Чарльз Ле Бек?

Наконец-то Ле Бек пришел в недоумение.

— Вы знаете, как меня зовут?

Я вздохнул. Если Холмса не остановить, он так и будет продолжать свои объяснения, а мне хотелось побыстрее узнать, зачем инспектор пожаловал к нам.

— Если определено время и служба человека, — сказал я, — то остается всего лишь просмотреть досье нескольких высокопоставленных офицеров. Осмелюсь заявить, что теперь Холмс знает вас лучше, чем вы сами.

Холмс передал дело мне. Я быстро просмотрел его, пока Ле Бек взирал на мои загадочные манипуляции в воздухе.

— Виртуальная реальность, главный инспектор, — снисходительно объяснил Холмс. — Дар благодарных полицейских тридцать третьего столетия — наших самых постоянных и преданных клиентов.

— Мы просто вернулись из продолжительного и успешного путешествия в ту эпоху минуту тому назад, — добавил я.

— Можно сказать и так. В любом случае в нас с Уотсоном имплантированы компьютеры. Чтобы облегчить наше с ними общение, мы «видим» папки, досье, рабочий стол, бумаги, перо и тому подобное. База данных включает всю официальную информацию вплоть до тридцать пятого столетия.

Я закончил просматривать документ и передал его обратно Холмсу.

— Убийства в Черном Куполе на протяжении нескольких лет, — сказал я. — Жертвы — одинокие туристы. Для основной отрасли экономики Марса, туризма, это тяжелый удар.

Холмс кивнул.

— Конечно. Элементарно, мой дорогой Уотсон. Это единственное нерешенное дело главного инспектора. Теперь он собирается уходить в отставку и желает создать себе незапятнанную репутацию. Кроме того, на него давят вышестоящее начальство и министерство туризма — самая влиятельная организация на планете.

Ле Бек поднял руки, затем презрительно опустил.

— Если вы уже все знаете, то, может, посмотрите в своих компьютерах имена преступников, и я тут же вернусь, чтобы арестовать их? Наверняка кто-то из самих же этих грязных туристов. Ходят по нашим чистым куполам и воняют.

Мы с Холмсом переглянулись. Болтовня разнообразных сыщиков-любителей, многие из которых занимали весьма важные посты во многих эпохах, никогда не переставала нас забавлять.

— Дорогой мой инспектор, — сказал я, — это общее заблуждение дилетантов касательно природы времени. Вы думаете, оно черно-белое.

— Вы думаете, из-за гвоздя подкова отвалилась, — сказал Холмс. — Из-за подковы всадник погиб.

— Да, да, — нетерпеливо перебил его Ле Бек. — Я знаю теорию. Битва проиграна, история изменилась.

— А вот и не так, — торжествующе сказал Холмс. — На самом деле все наоборот. Время не черно-белое, оно скорее имеет множество оттенков серого.

— Как и жизнь, — добавил я. — В нем нет однозначности.

— Другими словами, главный инспектор, — подвел итог Холмс, — загадки остаются загадками, пока их не решили. Независимо от того, когда они произошли во Времени.

Ле Бек выглядел смущенным.

— Но…

Я решил пояснить.

— Существуют некие так называемые Великие Загадки: убийства и другие преступления, которые остаются неразгаданными, пока на них не обратит внимание величайший детектив всех времен мистер Шерлок Холмс!

— И его верный друг и помощник доктор Уотсон, — добавил Холмс.

Ле Бек с сомнением покачал головой.

— Естественно, — продолжил я, — решенными в истории сейчас считаются только те Великие загадки, которые мы и в самом деле решили с Холмсом. Ваш случай мы еще не расследовали, но только на этой неделе рассмотрели пять подобных случаев, а за месяц кажется, двадцать шесть. Понятно, что мы пользуемся большим спросом во всех столетиях. В общем-то, это довольно прибыльное занятие, кроме того, можно получить приятные и полезные сувениры вроде наших имплантированных компьютеров. А так как мы возвращаемся через минуту-другую после того как отбыли в другую эпоху — сколько бы времени мы там ни провели, — то оно не мешает нашим делам и жизни здесь, в нашем столетии.

— Хотя путешественники во времени появляются здесь целыми толпами, — сказал Хомлс. — Наша домохозяйка, миссис Хадсон, косится на нас иногда. Все вы выглядите довольно странно.

— Я понимаю, — сказал Ле Бек, осматриваясь по сторонам, словно только что увидел наш дом. — Довольно мрачное и грязное место, — добавил он с явным неодобрением. — Почему вы так популярны, Холмс? Примитивный сыщик из практически доисторической эры…

Холмс не обратил внимания на открытое оскорбление, взглядом призывая меня поступить так же.

— Вина доктора Уотсона, конечно же, — сказал он, смягчая это высказывание улыбкой. — Будущим поколениям не потребовалось много времени, чтобы догадаться, что те предположительно вымышленные рассказы, которые он писал под псевдонимом Конан Дойл, являются правдивыми повествованиями о наших подвигах. Для меня это тяжелое бремя, но для многих грядущих эпох я останусь величайшим детективом всех времен. Это ясно по тому оживленному потоку посетителей, которые являются из будущего.

Ле Бек едва не фыркнул, но ничего не сказал.

— Таким образом, девятнадцатое столетие, — сказал я, — останется временем высочайшего расцвета криминалистики, несмотря на все технологические изощрения будущих веков.

— Многими из которых мы, кстати, пользуемся, — добавил Холмс.

— С другой стороны, — продолжил я, — это и столетие величайшего расцвета преступности, так как здесь проживает самый главный злодей, профессор Мориарти. Увы, он также осведомлен, как и мы. Вне всякого сомнения, его посещают криминальные элементы из будущего.

— Но хватит рассуждений, — отозвался Ле Бек. — Если мне и в самом деле без вас не обойтись, давайте же разберемся с моим случаем как можно быстрее.

Мы с Холмсом встали.

— Нас ждет небольшая прогулка на Марс, — сказал Холмс. — Игра продолжается. Ну что, мы идем, главный инспектор? — На мгновение он задержался, рассматривая отполированную до блеска обувь инспектора. — Уотсон, будьте так добры и почистите инспектору ботинки, перед тем как мы отправимся в путь. Ведь он должен выглядеть безупречно, не так ли?

Я посмотрел на него, но его лицо сохраняло беспристрастное выражение. Подавив свою гордость как врач и как человек, часто помогавший Холмсу, я взял маленькую щетку и листок бумаги для записей с бокового столика. Наклонившись — не без труда, ибо мы с Холмсом по-царски обедали и запивали вином все удачно решенные дела в том или ином времени, — я тщательно счистил песчинки на бумагу и снова выпрямился. Холмс протянул руку, и я подал ему листок.

Ле Бек нетерпеливо хмыкнул, когда Холмс одной рукой поднес листок к глазам, а другой проделал в воздухе несколько хватательных движений, означавших, что он роется в картотеке.

— Признаюсь в том, — сказал Холмс монотонным голосом, перелистывая невидимые страницы, — что написал несколько монографий технического содержания, относящихся к области расследования преступлений. Поначалу, перед тем как мы с Уотсоном потребовались в других временах, они касались местных вопросов, вроде «Определения сортов табака по пеплу». В данном исследовании я перечисляю сто сорок разновидностей сигар, сигарет и трубочного табака, сопровождая описание цветными иллюстрациями, показывающими различие в цвете пепла.

— Что такое табак ? — спросил Ле Бек, не на шутку сбитый с толку.

Мы с Холмсом вздохнули; единственное, чего по-настоящему не хватало в будущих эпохах, так это хорошего табака. Он же был, смею добавить, одной из причин, по каковой мы оставались в своей квартире на Бейкер-стрит в девятнадцатом веке, вместо того чтобы переехать в более роскошные апартаменты по другому адресу, бесчисленное количество которых предлагалось нам в качестве награды за успешно проведенное расследование.

— Сейчас нам более подходит трактат по марсианскому песку, — сказал Холмс, — ага… вот он… в котором я описываю около четырнадцати тысяч пятидесяти шести его разновидностей, с дополнениями в виде высококачественных голограмм и описаниями местностей, где он был найден. Просто удивительно, насколько компьютеры увеличивают наши способности.

Ле Бек на этот раз продемонстрировал видимость уважения.

— Так вы и есть тот самый Холмс? Мне казалось, вы занимались только примитивной детективной работой. Издательство Гермесского университета, две тысячи сто пятидесятый год? Я коллекционирую работы, связанные с полицией и следовательской работой, — сказал он со скромной надменностью.

— Хм-м, две тысячи сто пятьдесят пятый, полагаю, — поправил Холмс. Он сделал жест, которым убрал файлы и кинул песок в огонь вместе с бумажкой, которая тут же загорелась. — Песок с окрестностей Черного Купола, — сделал он вывод.

Ле Бек снова принял надменный и презрительный вид.

— Конечно. Я расследовал убийство этим утром. Появилась необходимость выйти наружу на несколько минут. Потом, перед тем как я успел вычистить свои ботинки, меня вызвало командование и потребовало, чтобы я отправился к Шерлоку Холмсу, который покончил бы с этими нераскрытыми таинственными убийствами. То, с чем бы и я мог справиться.

Он сделал паузу и посмотрел на каждого из нас по очереди.

— Вы думаете, подозревали и меня?

Холмс поднял бровь.

— Ну что ж, можно подозревать кого угодно, до тех пор пока мы не найдем ответа. За исключением, разве что, Уотсона. Я ручаюсь за него, он был все время здесь, со мной.

Ле Бек презрительно надул щеки, но пригласил нас совершить вместе с ним путешествие во времени. И вот, чтобы положить конец серии убийств на протяжении двадцати одного года, мы с Холмсом облачились в серебристые костюмы и последовали за ним.

Первый Черный Купол был построен в 2054 году швейцарскими колонистами на берегу Южного моря, между этой великой красной равниной и областью Огигия — темная выпуклость посреди красного ландшафта. Эту первоначальную конструкцию сменили затем несколько более крупных куполов. Сейчас, в 2368 году, центральный купол все еще был окрашен в черный цвет, согласно традиции, давшей имя городу.

Мы с Холмсом материализовались на таможенном пункте вслед за Ле Беком. Наши одежды и тела были подвергнуты строгой очистке. К нашему общему негодованию, у Холмса отобрали трубку и кисет с табаком, а у меня конфисковали сигары из нагрудного кармана пальто. Запах щедро разбрызганных антисептических средств чувствовался даже тогда, когда мы ехали по городским улицам мимо бесконечных рядов туристических отелей. Все вокруг было невероятно чистым, согласно обычаям местной культуры. С тротуаров можно было в буквальном смысле есть, хотя марсианские полицейские сразу бы пресекли попытку столь грубого загрязнения кристально чистой поверхности.

Когда мы увидели насколько почти религиозно относились люди этой эпохи к чистоте, то мы с Холмсом сразу же осознали, чего стоило Ле Беку обратиться за помощью к нам, проживающим совсем в других условиях. Ибо для него появиться с песком на ботинках означало преступить основные нормы социального поведения. Вероятно, на него и в самом деле надавили так, что он предпочел на время отложить заботу о своей обуви. Если только, конечно, он не хотел нас заставить подумать, что убийца он, а потом отмести подозрения на том основании, что песок на ботинках — это уж слишком очевидная улика. Я потряс головой. Такой сложный и хитроумный ход мыслей был достоин только профессора Мориарти и ему подобных, а Ле Бек, казалось, не настолько умен — по крайней мере на первый взгляд.

Его кабинет не был слишком большим, несмотря на занимаемый им пост главы следственного управления целого города. Но, конечно же, все в нем блистало чистотой. На зеркальных поверхностях не было ни пылинки. Одну из стен занимали полки, на которых стояли книги и вещи, связанные с историей полиции. Чувство гордости заставило его показать нам свою коллекцию в первую очередь и лишь затем приступить к работе. Одна из полок целиком была заставлена книгами о Шерлоке Холмсе, как и следовало в коллекции подобного рода.

Я похлопал рукой по кожаному корешку одной из книг.

— Рад видеть здесь и мои работы.

Ле Бек ответил сдержанной улыбкой, и чувство гордости моментально сменилось в нем высокомерием.

— Да, все они под вашим псевдонимом «А. Конан Дойл», конечно же. А в вашем времени люди на самом деле верили, что Холмс — выдуманный персонаж?

— По крайней мере некоторые издатели, — сказал я.

Инспектор наклонился вперед и вынул одну книгу из ряда. Я увидел, что она сделана в виде блока памяти, распространенного в середине двадцать первого столетия.

— Вот, кстати, любопытная вещица, Холмс, — сказал Ле Бек. — Дополненное, но ограниченное издание «Последнего дела» — истории вашей смерти.

Холмс в очередной раз рассеянно похлопал по карману в поисках трубки и слегка приподнял одну бровь.

— Да. Мориарти и я, сошедшиеся в смертельной схватке над водопадом. Однако это была всего лишь хитрость Уотсона, пишущего под псевдонимом Конан Дойл, чтобы предоставить нам передышку. К несчастью, популярность моих якобы вымышленных подвигов была такова, что Уотсона просто заставили меня возродить, так сказать.

Я взял из рук Ле Бека книгу и посмотрел на ее обложку.

— Издатель, — сказал я тихо, — некий профессор Мориарти.

Холмс снова поднял бровь и взял у меня книгу. Привычным движением он активизировал блок памяти — нам часто приходилось работать в ту эру — и просканировал ее содержимое.

— В высшей степени интересно, Уотсон. Он излагает вашу историю, нисколько ее не изменив, но с добавлением обширного послесловия.

Я подошел ближе и заглянул через плечо Холмса, сожалея о том, что мои произведения давно уже стали всеобщим достоянием. Должен же быть какой-то закон об авторских правах путешественников во времени? Почему мне постоянно приходится натыкаться на свои книги и не получать за них ни фартинга?

— Видели? — спросил Холмс, указывая пальцем на дисплей книги.

— Да, действительно, — сказал я, быстро прочитывая содержимое.

Ле Бек высказал удивление.

— Что там? — спросил он.

— Это комментарии по поводу вымышленной смерти Холмса, какой она описана в «Последнем деле», — объяснил я. — Професор Мориарти предлагает способы, какими можно на самом деле покончить с Холмсом, размышляя по поводу той или иной ловушки. И, мне кажется, это не просто праздные размышления. Мне кажется, он что-то нашел.

Ле Бек, казалось, заинтересовался этими словами. Холмс передал ему книгу. Ле Бек стал, наконец, что-то вспоминать из того, что читал раньше в этой книге.

— Да, он предлагал поставить ловушку на путешествующего во времени сыщика. Заманить его убийствами, принадлежащими предположительно серийному убийце и совершенными лет эдак за двадцать.

— Совершенно верно, — сказал я. — Убийства должны быть совершены настолько безупречно, чтобы местная полиция зашла в тупик. Сфабриковать такое дело, какое мог бы расследовать только сам Шерлок Холмс.

— Я повсюду чувствую запах Мориарти, — сказал Холмс.

— Скорее вонь, — добавил я.

— Но… — Ле Бек задумался. Различные чувства отражались на его лице. Сначала недоверие, затем смутное подозрение. Наконец смесь согласия с неизбежным, решимости и сожаления.

— Совершенно верно, главный инспектор, — сказал Холмс. — Вас использовал в своих целях самый изобретательный преступный мозг всех времен.

— Чем я могу вам помочь? — спросил главный инспектор Чарльз Ле Бек, подтянувшись. — Я полностью в вашем распоряжении.

— Давайте подыграем ему, — ответил Холмс. — Покажите нам все, что у вас есть об убийствах и в особенности о сегодняшнем, так как именно на сегодня намечено исполнение этого дьявольского плана.

Ле Бек выложил несколько носителей информации на блестящий стол. Благодаря нашему внутреннему компьютеру документы выглядели как обычные папки. Мы с Холмсом быстро «пролистали» виртуальные «досье» в поисках необходимой информации.

— Я задержал обычных подозреваемых, вот их дела, — сказал Ле Бек.

Мы с Холмсом обменялись удивленными взглядами. Нашим любимым классическим фильмом был «Касабланка» Хамфри Богарта и мы часто смотрели его на отдыхе в двадцатом или в последующих веках. Инспектор действовал как следователь в этом фильме и точно так же безрезультатно.

Ле Бек терпеливо смотрел на нас, пока мы пролистывали невидимые для него файлы, но ему недолго пришлось ждать.

— Совершенно ясно, что никто из них не мог совершить преступления, — сказал Холмс, рассеянно похлопывая по карману в поисках конфискованной трубки.

— Согласен, — сказал я, покачиваясь на висящем в воздухе стуле.

Ле Бек был изумлен.

— Вы так легко за несколько секунд отбросили плоды двадцатилетней работы?

Холмс вздохнул.

— Все это лишь занимает лишнее место в архиве. Среди них нет преступника. У вас сотни подозреваемых. Мне что, показывать вам каждого и говорить, почему он не подходит? Так как убийства происходили в течение двадцати лет, то даже для дилетанта очевидно, что многие отпадают только по этой причине. Некоторые умерли, другие переехали, третьи имеют алиби, которое легко проверить, четвертые…

Ле Бек помахал рукой, прося Холмса остановиться.

— Ладно, ладно. Вы меня убедили. Так кто же убийца?

— Так как последнее убийство произошло сегодня утром, — сказал Холмс, — то желательно было бы посетить место преступления.

— Его уже давно очистили, — сказал Ле Бек. — Ничто не должно загрязнять наши тротуары без крайней необходимости.

Холмс ничего не сказал, но всем своим видом показывал негодование и отвращение. В любой другой эре о таком быстром уничтожении улик на месте преступления не могло быть и речи. Здесь же это была стандартная процедура, так как чистота превыше всего.

— Однако, — продолжил Ле Бек, словно защищаясь, — мы сделали голографические записи. Вы можете посмотреть их в соседней комнате.

Холмс опять вздохнул, но кивнул.

— По крайней мере в этой ситуации они могут оказаться полезными.

Мы просматривали голограмму жертвы и места преступления, расхаживая среди трехмерных изображений и разглядывая их под разными углами.

— Вы в вашем девятнадцатом веке о таком и не мечтали, правда? — спросил Ле Бек, даже не пытаясь подавить в себе чувство превосходства.

И снова у меня промелькнула мысль, что Ле Бек старается настроить нас против себя и заставить заподозрить его. Скорее всего, это не случайно. Профессор Мориарти как раз бы придумал нечто подобное. Но если Ле Бека и можно было подозревать в прошлых убийствах, я знал, что это убийство он совершить не мог.

— И в самом деле, — ответил я. — Нам приходилось иметь дело с настоящим телом и нетронутым местом преступления.

— И просматривать одну улику за другой, чтобы узнать, что случилось, — добавил Холмс рассеянно, продолжая осматривать голограмму.

На убитом была обычная туристская одежда того времени — пестрый комбинезон с цветочным орнаментом в ярко-розовых и зеленых тонах. Он был средних лет, не очень полный, но упитанный. Вокруг шеи был повязан кусок алой ткани с написанными на нем словами. Побагровевшее лицо с высунутым языком и выпученными глазами свидетельствовало о том, что эта повязка послужила орудием убийства. По всем признакам, убийца был марсианином, так как в данную эпоху удушение было их излюбленным методом убийства, удовлетворяя их страсть к чистоте и не оставляя после себя грязи в виде крови.

Точно тот же метод был применен и в остальных тринадцати убийствах, совершенных за двадцатилетний срок. Мы с Холмсом встали под определенным углом и прочли слова, написанные на повязке:

— Как и раньше, — сказал я.

— Не совсем, — сказал Холмс, склоняясь и опираясь на руки, чтобы разглядеть голограмму под другим углом, почти у ее края. — Там не было песчинок. — Он встал на колени и провел рукой в воздухе. — Хм-м. Трудно заявлять что-то наверняка, просмотрев всего лишь изображение, но я бы поклялся, что песок возле трупа совпадает с песком на ботинках главного инспектора Ле Бека.

Ле Бек пожал плечами.

— Я взял дыхательный ранец и вышел из купола через ближайший воздушный шлюз. Отсюда и песок на моих ботинках. Затем расследование было прервано звонком от начальства, которое приказало мне доставить сюда вас и доктора Уотсона.

— Тогда, — сказал Холмс, — позвольте нам закончить расследование и выйти наружу.

— А что, если это ловушка? — спросил я.

Холмс посмотрел на меня и улыбнулся:

— Конечно, это ловушка, дорогой Уотсон. И лучший способ обезвредить ее — это привести в действие.

Он повернулся и уверенно пошел по направлению к воздушному шлюзу. Ле Бек посмотрел на меня в ожидании объяснений, но я только пожал плечами. Временами Холмс казался загадкой даже мне.

Перед нами до самого горизонта простирались красные дюны, словно неподвижное песчаное море. Компрессоры дыхательных ранцев с мерным шипением обрабатывали атмосферу Марса и делали ее пригодной для дыхания. Мы стояли на вершине небольшой дюны и смотрели на широкое углубление. На дальнем крае углубления поблескивал какой-то металлический предмет.

— Я шел по следам от шлюза до этого места — сказал Ле Бек, — потому что меня заинтересовал песок возле трупа.

Мы с Холмсом кивнули — и в самом деле можно было заметить следы, ведущие к металлическому предмету и обратно от него.

— Еще немного — и следы заметет, — продолжал Ле Бек. — Когда я дошел туда включился мой коммуникатор, и мне было приказано немедленно привезти Шерлока Холмса. Я запротестовал и рассказал о своей находке. Начальство недвусмысленно приказало мне не предпринимать никаких шагов до вашего прибытия.

Компрессоры деловито гудели, пока мы стояли и размышляли в молчании.

— Хм-м-м, — промычал Холмс, похлопывая по комбинезону в поисках трубки. — Серия убийств, призванных привлечь мое внимание и внимание Уотсона и убедить нас в том, что это одна из Великих загадок Времени, решить которую можем только мы. В последнем случае было обнаружено небольшое количество песчинок. Подозрительная случайность.

Ле Бек покачал головой.

— Может, и так. Я во всяком случае вызываю взвод саперов.

Я стоял ближе к нему, поэтому мне пришлось выбить коммуникатор из его рук, а Холмс плавно спустился в углубление, скользя по песку.

— Что такое?

— Успокойтесь, главный инспектор, — сказал я. — Холмс знает, что делает.

Мы посмотрели на Холмса, пересекшего ложбину и подошедшего к металлическому предмету. Он осторожно счистил с него пыль, и нашему взору предстала…

— Это бомба! — прокричал Ле Бек.

— И я активизировал ее взрывной механизм, — сказал Холмс, поднимая устройство с клавиатурой и мигающими огоньками на корпусе. — Боюсь, что жить нам осталось несколько секунд.

Вдруг перед Холмсом материализовалась фигура в серебристом костюме. Несколько ловких прикосновений к клавиатуре — и бомба была обезврежена, превратившись в блестящий ящик. Огоньки уже больше не мигали.

Человек в серебристом комбинезоне откинул капюшон, и перед нами открылось гнусно ухмыляющееся лицо профессора Мориарти в кислородной маске.

— Не дождетесь, Холмс, — сказал он, усмехнувшись. — Вам не придется так легко умереть!

Неожиданно Мориарти окружили фигуры в золотистых костюмах.

— Терранские рейнджеры, наши друзья из тридцать третьего столетия, — объяснил я изумленному Ле Беку. — Самый лучший отряд по борьбе с преступностью, который когда-либо существовал. Иногда им, правда, тоже приходится обращаться к Холмсу с просьбой о помощи.

Фигуры в золотистых костюмах и Мориарти мгновенно исчезли. Холмс присоединился к нам. Мы прошли обратно в Купол, причем всю дорогу Ле Бек покачивал головой.

Сняв ранцы, комбинезоны и, по настоянию Ле Бека, пройдя через дезинфицирующие сооружения, мы снова приобрели первозданную чистоту.

— Убийцей был Мориарти? — спросил Ле Бек, с надеждой поглядывая на нас с Холмсом.

— Конечно, нет, — сказал Холмс. — Такие заурядные серийные убийства недостойны его; у него более грандиозные замыслы. Например, одурачить наших знакомых, терранских рейнджеров. Мы вызвались помочь им в поимке Мориарти…

— Но… тело? Кто?..

— Не было никакого тела, — сказал я, будучи доктором и полагая, что этот вопрос лучше всего объяснить мне. — Просто муляж, подброшенный рейнджерами. Очень реалистичный. Ваши судебные эксперты не могли бы отличить его от настоящего трупа.

Ле Бек все еще недоумевал.

— Но почему Мориарти не хотел , чтобы вы погибли?

Холмс улыбнулся.

— Боюсь, мы с Уотсоном стали довольно известными людьми всех времен. За нашим убийцей стали бы яростно охотиться все самые лучшие отряды по борьбе с преступностью всех эпох. А Мориарти этого хочется меньше всего на свете.

— Итак, — пожал плечами Ле Бек, — остальные убийства так и остались нераскрытыми.

— Никоим образом, — сказал Холмс. — Вы единственный присутствовали в Черном Куполе во время всех этих убийств. Вами двигала патологическая ненависть к туристам и ко всему, что вы считаете нечистым.

— Мы заметили ваш физический дискомфорт, когда вы стояли у нас на Бейкер-стрит, — продолжил я. — Вам приходилось прилагать значительные усилия, чтобы оставаться в грязной, на ваш взгляд, обстановке.

— Серийные убийства расследовать легко, — сказал Холмс. — Вам просто хотелось положить конец туризму. Это вовсе не Великая загадка. Просто ваше извращенное сознание. Мы уже предоставили все доказательства вашему начальству. Вас скоро арестуют.

Ле Бек казался полностью разбитым.

— Понятно, — сказал он. — Значит, я был пешкой в игре. Вы прочли «Последнее дело» в редакции Мориарти и решили использовать его ловушку в своих целях.

— Дорогой мой друг, — сказал я. — Это вовсе не была редакция Мориарти. Это было целиком мое сочинение. Мы составили этот план, чтобы привлечь его внимание, где бы он ни находился во времени. Чтобы исправить положение, он должен был вмешаться, иначе ему бы не поздоровилось.

Мы надолго замолчали, наблюдая за приближением офицеров из марсианской полиции, которые собирались арестовать Ле Бека.

— Понимаете ли, — сказал Холмс в заключение, — это не была ловушка Мориарти, а ловушка для Мориарти. Как вы верно заметили, вы были пешкой в этой игре. Теперь вы должны нас извинить — мы возвращаемся в девятнадцатое столетие. Уж очень сильно мы соскучились по хорошему табаку.

— Да, — сказал я, — но для того чтобы началось наше очередное приключение, вам нужно придумать что-то получше, чем делать вид, будто вы собираетесь ввести себе наркотик.

— Да, Уотсон. И в самом деле.