Онлайн чтение книги Сквозь топь и туман
Глава 6. Сплетни о шкурке

Рассвет наступил довольно скоро, но время до него тянулось для Мавны бесконечно. Не переставая хныкали дети, вздыхали женщины, старики ворчали и молились, а духовник семенил между собравшимися и каждому дарил слова утешения, так и не присев ни разу за ночь.

Мавна не сводила глаз с матери – та тревожно дремала, прислонившись к стене. Купава тоже прикорнула, устроив голову на плече у Мавны. Монотонные голоса сливались в сплошной гул, прислушиваться к ним не хотелось, чтобы не бередить сердце, которое и без того стучало громко и часто, до боли в рёбрах.

«Старцы и Покровители, пусть папа и Илар скорее вернутся… Старцы и Покровители, верните их живыми и невредимыми…»

Слова молитвы путались в голове, поэтому Мавна просто мысленно просила благополучия для родных. Мама говорила: главное, чтобы слова шли от сердца, а в каком порядке они идут, не имеет значения. Мама… Неужели она и правда слышала зов Раско? Имя брата, всплыв в голове, больно обожгло. Мавна стиснула зубы: неужто эта боль никогда не станет тише? Целый год прошёл, но каждый день всё так же тянуло в груди, будто камень положили.

К утру так или иначе почти все забылись зыбким сном, и когда в деревне прокричали петухи, в церкви стояла тишина. Мавна осторожно тронула Купаву за плечо, та сонно охнула и разлепила глаза.

– Рассветает, – шепнула Мавна, поводя затёкшим плечом. – Значит, упыри ушли. Я иду искать Илара с папой.

– На вас с Гренеем напали в сумерках, – напомнила Купава. – Нежаки стали наглее. Погоди немного, твои вернутся.

– Да сколько уж годить. Вдруг что случилось. Надо поискать.

Двери громыхнули, разъехались с тяжёлым скрипом, и в церковь вошли мужчины: староста Бредей, Мальвал, Греней с Касеком, а следом и отец с Иларом. Тана сонно вскрикнула и бросилась обнимать Касека, а Мавна подскочила на ноги и кинулась навстречу своим.

– Вы целы?

У Бредея были рассечены лоб и бровь, Греней сильно хромал, а на груди Илара выступили красные волдыри, несмотря на все старания Купавы стереть упырячью кровь, но в остальном все были в порядке.

– Упырей больше нет, – сказал Илар, с внимательным прищуром осматривая церковь. Люди начали просыпаться, некоторые уже поднялись и собирались выйти, иные выкрикивали с мест, выспрашивая о своих родных. – Всё в порядке! – крикнул Илар уже громче.

– Убитых почти нет, – попытался подбодрить Бредей, но всё равно раздались испуганные возгласы. Мавна закатила глаза: ну как так можно, сейчас снова все переполошатся. – Некоторые дома сгорели. Ограда разрушена, начнём выправлять сегодня же. Кто хочет помочь – милости просим.

Женщины, кто причитая, кто хмурясь, потянулись к выходу. Мавна покосилась на мать – она так же спала, бледная и уставшая, маленькая, съёжившаяся и жалкая. Отец пошёл к ней, а Илар склонился к Мавне и тихо спросил:

– Как она?

– Спит.

– А ты?

Мавна повела плечами. Всё тело ныло от ночи, проведённой в неудобной позе.

– Я просила Покровителей, чтобы вы с папой вернулись живыми.

Илар улыбнулся: в полумраке его лицо казалось тусклым и уставшим. Купава прищёлкнула языком.

– Ну говорила же, надо смыть хорошенько кровь. А теперь что? Волдыри вон какие. Поди жжёт.

Илар опустил взгляд на свою грудь, будто впервые задумался о волдырях, и развёл руками.

– Да ну. Я и не заметил.

– Шрамы будут, – пробурчала Купава и отвернулась, чтобы помочь Малице переступить через порог.

– Давай и мы выйдем, – предложила Мавна. – Подышать хочется. А ты отдыхай. Идите с папой домой.

– Да, умыться не мешало бы. И подремать. – Илар зевнул в кулак и тряхнул головой. В волосах у него запеклась кровь и застряли хлопья пепла.

Мавна догадывалась, что снаружи их не ждёт ничего хорошего, но не ожидала, что вид деревни после нападения упырей повергнет её в такое уныние. Прохладный утренний воздух пропах гарью: Мавна не стала спрашивать, из-за чего случился пожар, молча взглянула на обгоревшие избы и сглотнула горький ком в горле. Должно быть, вечером оттуда выбежали, не погасив свечи, а может, упырей пытались отпугнуть кострами и факелами.

Ворота совсем слетели с петель, многие колья оказались выбиты, и ограда стояла щербатая, прозрачная, в дырах виднелись болота и далёкие леса. Мавна неуютно поёжилась: деревня стала что дом с выбитыми окнами, будто разом растеряла свой дух. Словно в насмешку рядом валялся раздавленный козлиный череп.

– Проклятые твари, – пробормотала Купава. – Что им от нас надо?

– Крови, – прошептала Мавна. – Чего же ещё.

– Смотри! – Купава схватила её за рукав и кивнула в сторону. – Вон, твой.

Мавна сперва не поняла, какой такой «твой», но, проследив за взглядом Купавы, увидела Варде, который вместе с двумя другими парнями помогал тушить тлеющий угол избы.

– Подойди хоть, спроси, как он себя чувствует, – посоветовала Купава. – Позови пирогами угоститься.

Мавна шикнула на подругу:

– Скажешь тоже! Домой звать? А кто про шкурку мне все уши прожужжал?

Купава махнула рукой:

– Ай ты! Хоть поздороваться можешь? Или сбежишь?

Мавна не успела подумать. Варде сам их заметил и, бросив пару слов своим товарищам, двинулся в сторону церкви.

– Доболталась, – буркнула Мавна.

– Доброе утро. – Варде не улыбнулся, просто подошёл и впился в Мавну бледно-зелёными глазами. – Ты не пострадала?

«Я страдала, когда пыталась вытащить обезумевшую мать из тумана, кишащего упырями», – хотелось ей ответить, но тут встряла Купава:

– Она была за околицей, но цела, как видишь.

Варде на миг потемнел лицом.

– За околицей, говоришь? Мавна, это правда?

Мавна неопределённо повела плечами:

– Не хочу об этом говорить. Кто-то слишком много болтает. Ну а ты… Как сам?

Она спросила это больше из вежливости. Мавна так устала, что ей не было никакого дела до Варде. Но кое-что она всё-таки приметила: раз Варде работал вместе с деревенскими парнями, то, выходит, и правда приходился родственником кому-то из них. А ещё она разглядела шкурку, которая в самом деле висела у него у пояса. В блёклом свете утра можно было рассмотреть и плоские высохшие лапки, и тёмные крапинки на лягушачьей спине.

– Всё хорошо. И… если ты тоже в порядке, я пойду. Нужно чинить ограду.

Варде чуть согнулся в нелепом полупоклоне и зашагал прочь, к воротам. Мавна проводила его взглядом, а Купава задумчиво протянула:

– Нет, ну какой-то он всё-таки чудной. То хвостом вился, то прочь побежал.

Мавна цокнула языком:

– Да посмотрите на неё! Половина деревни разрушена, ограды нет, а она всё о свиданиях думает.

Вдруг кто-то из парней закричал:

– Это он! Нежак! Снова к ней приходил!

Мавна видела, как бросают вёдра и долота, как поворачиваются к ней и смотрят, хмуря лбы. Всё это, казалось ей, происходило медленно, как в дурном сне.

– Держи нежака!

Деревня забурлила, зашумела. Где-то недалеко завизжала женщина, будто улицу снова заполнили упыри, но нет же, никто не приходил с болот, никто не свистел страшным свистом, а тела убитых упырей лежали уродливыми грудами плоти.

Мавна почувствовала, как её ноги слабеют.

– Ишь, подруга, ты чего удумала? – Купава подхватила её за локти. – Что за ерунду они мелят? Эй, вы! Хватит сплетни разводить! Нечего тут! Делом займитесь!

– Давай уйдём, пожалуйста, – шепнула Мавна. – Не хватало ещё, чтобы Илар услышал.

– Да уж. – Купава быстро обернулась по сторонам и, пока их не окружили, поволокла Мавну за церковь.

– Это они про Варде, точно ведь?

– Ну не про меня же, – буркнула Купава. – Боишься за него?

– Я не понимаю, – призналась Мавна и остановилась. За ними вроде бы не гнались, но отчётливо слышался топот по направлению к бывшим воротам – как раз там, куда ушёл Варде. – С чего они это взяли? Из-за шкурки этой? Надо честно спросить. Чтобы не ходили всякие слухи. Я не хочу слухов.

– Ясное дело, не хочешь. Спросишь, когда все успокоятся. Нам ещё решать, как ночевать без ограды, забыла?

Снова послышались голоса. Тут, на заднем дворе, не было видно, что стряслось, но Мавна расслышала:

– Сбежал!

– Как сквозь землю провалился, нежак проклятый…

– Повадился к девкам нашим хаживать!

Мавна осторожно выглянула из-за угла. Парни возвращались, некоторые озирались по сторонам, будто ждали, что Варде выскочит на них из-за любой избы.

– Нет уж, я так всё-таки не могу…

– Куда?!

Купава потянулась, чтобы схватить Мавну за локоть, но та уже вышла на улицу.

– Если вы считаете, что это я привела нежака в деревню, то скажите мне это в лицо, – твёрдо проговорила она и скрестила руки на груди.

Сердце стучало быстро-быстро, к щекам от волнения прилила кровь.

Парни дружно повернулись к Мавне. Видок у них был неважный: у кого-то на одежде сажа, у иных и кровь. Мальвал смотрел на неё злее всех, но смягчился, когда к Мавне вышла Купава.

– Это Вейка сказал первый, – с неохотой бросил Мальвал. – Пришёл к нам и говорит: «Мавна опять с нежаком милуется».

Парни закивали. Алтей досадливо сплюнул на землю, и Мавна вновь вспомнила, что он, оказывается, пытался добиться её внимания.

– И вы Вейке поверили? – фыркнула Купава. – Он же дурачок! И всё равно с этим «нежаком» избу тушили.

– Так не знали мы, как он выглядит! А тут Вейка пришёл и как заголосит.

– И вы дурачьё. – Купава вышла вперёд Мавны, чтобы заслонить собой подругу. – Хуже баб говорливых! Поверили в глупую сплетню. Стал бы нежак ходить при свете, да ещё и помогать людям? Он бы упырём обернулся и пожрал бы вас всех.

Она красноречиво кивнула на мёртвого упыря, пронзённого стрелой.

Парни замолчали. Алтей задумчиво тёр острый подбородок, Мальвал не сводил хмурого взгляда с Купавы. Мавна молилась, чтобы Илар их не увидел, а то снова бросится в драку, а сейчас, когда все вымотанные и напряжённые, драки никому не нужны.

– Нужно поговорить с Вейкой, – выдавила Мавна. Слова давались ей с трудом, ноги привычно сковало тяжестью.

– Зачем он тебе?

– Про нежака спросить, зачем ещё. С чего-то он ведь это придумал…

Купава понятливо кивнула и крикнула парням:

– Вейку нам приведите, бестолочи!

Мальвал тут же подвинул плечом Алтея и пошёл куда-то за избу. Купава удовлетворённо вздохнула.

– Вот и научим его не трепаться.

Мавна не заметила, как перед ними появился староста Бредей: широченный, с окладистой каштановой бородой с проседью, уже пожилой, но с горделивой осанкой и глубоким грохочущим голосом.

– Поди в церковь, Мавна, – мягко велел он, но таким тоном, что никому не пришло бы в голову ослушаться. – А вы, парни, займитесь-ка делом.

Алтей вновь потёр подбородок, украдкой бросил взгляд на Мавну, и парни, тихонько ворча, начали расходиться. Бредей подождал немного и положил тяжёлую ладонь Мавне на плечо.

– Лучше обожди в церкви. Мы с тобой всё обсудим. Но людям на глаза не попадайся: видишь, треплют уже всякое.

Мавна беспомощно закивала, до боли прикусив губу.

– Вот и славно, – удовлетворённо буркнул Бредей.

– Погодите, – вмешалась Купава. – Её же не будут судить?

Бредей собрался было уходить, но замер вполоборота.

– Судить? – намозоленные пальцы нырнули под бороду. – Погоди стращать подругу, она и так ни жива ни мертва. Всему своё время.

Он зашагал быстро, будто боялся, что Купава его догонит, и на ходу начал раздавать приказы.

– Мавна, прости! – Купава отвела её в церковь, закрыв за ними тяжёлые двери. Её голос казался здесь звонче, чем обычно: отражался от каменных полов и стен, привыкших к тишине. – Я такая дурочка. Брякнула про этот суд. Не бери в голову, конечно же. Не будет никакого суда. Сейчас бы всех судить из-за того, что идиоту Вейке что-то там померещилось.

Она усадила Мавну на скамейку, и только сейчас Мавна начала выходить из оцепенения.

Снова крики о нежаке.

Староста.

Суд…

И Варде, за которым наверняка теперь будет охотиться половина деревни.

– Нужно будет найти Варде, – выдавила она. Купава держала её за руку, заглядывая в лицо. – Зря мы сразу у него всё не спросили. И зря он ушёл. Сказал бы Вейке, что, когда кажется, нужно нырять в колодец.

– Спросим. Неужели ты думаешь, что кто-то поверит Вейке? – Купава презрительно фыркнула. – Да ни за что. Всё будет хорошо, вот увидишь. Я посижу с тобой?

Мавна поджала губы и кивнула. Духовник поджигал свечи у алтарей – загорались огоньки в полумраке, и только по тому, какими размытыми они казались, Мавна поняла, что её глаза мокрые от слёз.

– Что с нами будет? – тихо спросила она. – Что дальше?

Купава присела на скамью, поближе к Мавне.

– Ограду починят. Пожарища уберут. Всё будет как прежде.

– Быстро не починят. Нужны брёвна. Как мы будем ночевать без ограды?

Купава пожала плечами и принялась ковырять края ногтей. Мавна легонько стукнула её по рукам – прекрати, мол.

– Парни пойдут валить лес. Будут брёвна. Они не позволят нам ночевать с упырями под окнами.

– Болота кругом. Вдруг кто-то погибнет?

– Всякое может быть. Но давай хотя бы верить, ладно?

Мавна стиснула ткань платья. Верить – вот то немногое, что она могла сейчас сделать. Верить, что ночь пройдёт спокойно. Верить, что её не будут судить. Верить, что Варде – обычный парень. Верить, что Раско жив.

Двери вновь отворились, всколыхнув свечное пламя, и внутрь вошёл Бредей с тремя мужчинами. Сердце Мавны ёкнуло: все они входили в совет деревни.

– Купава, поди на улицу, душа. – Бредей махнул рукой, указав за спину.

Купава подозрительно сощурилась и вопросительно вздёрнула подбородок. Мавна, поймав взгляд подруги, кивнула:

– Иди. Со мной всё будет хорошо.

Купава ещё немного постояла, желчно впиваясь глазами во всех четверых мужчин, а потом, видимо, решив что-то для себя, развернулась и зашагала к выходу.

* * *

Мавну отпустили уже за полдень. Под строгим взглядом молчаливого духовника мужчины старались быть нарочито вежливыми, но всё же несколько раз настойчиво спрашивали об одном и том же. Выйдя наружу, Мавна с минуту стояла, глупо моргая и щурясь на солнце. На улице прибавилось народу: будто с солнечными лучами ночь стала казаться лишь далёким кошмаром.

«Кто напечёт им хлеба, пока я тут мотаюсь без дела?» – подумалось Мавне.

Она осмотрелась. Тела упырей оттащили, но там, где они лежали, остались тёмные пятна. Мальчишки дрались на палках, вымазав лица в саже. Собаки радостно носились за мужчинами, которые таскали брёвна для ограды. В кузнице слышался стук молота о железо. Всё как всегда – почти как всегда, – но после ночи, после полумрака и холода церковных стен, после десятков похожих вопросов Мавне казалось, что переменилось нечто большее, чем разрушенная ограда. Переменились сами Сонные Топи. Переменилась сама она.

«Как часто вы виделись? Что это за парень? Как, говоришь, его зовут? Ты уверена? Откуда он? Для чего ты с ним встречалась? Сколько раз? Что ещё ты о нём знаешь? Как он выглядит?»

Она столько раз описывала им Варде, что его лицо будто размылось в её голове, и если бы сейчас Мавну вновь спросили, карие у него глаза или зелёные, она не смогла бы ответить.

Под ногами сыро чавкала грязь, дорогу за день сильно раскатали повозками и копытами лошадей: их в деревне было четыре, и всех привлекли к работе. Спотыкаясь и несколько раз чуть не наткнувшись на встречных прохожих, Мавна добрела домой.

В лавке привычно пахло тёплым хлебом – Айна, как всегда, пришла помогать, а перед избой выстроилась очередь. От вида деревенских – всех таких знакомых, пусть и уставших до смерти, – в груди у Мавны потеплело, будто оттаяло что-то, успевшее за ночь и утро покрыться корочкой льда.

Отец перетаскивал в пекарскую мешки с мукой. По полу тянулся белый след, и Мавна отметила про себя: вымою полы попозже.

– Как мама? – спросила она.

Отец остановился и провёл рукой по лицу. Брови и усы покрылись белым мучным налётом. Он чуть нахмурился, будто не ожидал увидеть Мавну.

– Лежит. Заходил лекарь. Дал ей чего-то… Отвара какого-то. Ну, ты знаешь, что там у них. – Отец коротко вздохнул и присел на мешок. – А ты что? Где была?

Мавна повела плечом:

– Да так. Неважно. Что Айна? Справляется? Пойду помогу.

Отец покивал – как-то растерянно, непривычно. Мавна заметила, что глаза у него покрасневшие, должно быть, мука попала, не мог же он плакать из-за мамы… Стало как-то неловко смотреть на потерянного отца, на его безвольно сложенные на коленях руки, слышать приглушённый голос. Мавна попятилась, чуть не наткнулась на сундук с вещами и двинулась к двери.

Отец махнул ей рукой, тяжело поднялся на ноги и снова поволок свой мешок.

В пекарской пахло домом. Мавна разом ощутила нахлынувшую усталость, в носу защипало: вот же, вот же её место, никакие не болота с упырями, никакая не полутёмная церковь. Здесь она становится собой, здесь она знает, что делать.

На длинных подносах тесно жались друг к другу коричневые караваи и пышные булочки. Было много простого хлеба, а вот пряников и сладкой сдобы меньше, чем обычно. Айна доставала из печи новую порцию ржаных хлебов с крестообразными разрезами на горбатых спинках.

– Вернулись? – спросила она, мельком взглянув на Мавну. – Ай!

– Не обожгись. Давай помогу.

Мавна обернула руки полотенцем и ухватилась за другой конец судка, и вместе с Айной они поставили хлеба на стол.

Айна сдула со лба светлую прядку, выбившуюся из-под платка, и устало оперлась спиной о стену.

Мавна знала, что ей не терпится расспросить обо всём, что случилось ночью. Страшно представить, какие слухи успели разнестись по деревне…

Дверь в пекарскую с грохотом отворилась и ударилась о стену. Айна подпрыгнула.

– Иди и сам расскажи всё моей сестре! Давай! Хренов сплетник.

Илар втащил в помещение Вейку – красного, пыхтящего и отчаянно упирающегося. Мавна отступила назад, и Илар швырнул Вейку так, что тот покатился по полу.

– Илар! Осторожнее!

Брат расправил плечи и скрестил руки на груди. Он запыхался и выглядел хоть и злым, но всё-таки больше потрёпанным.

– Говори, – рыкнул он так грозно, что Айна неодобрительно покосилась на него и шмыгнула к столу: проверять горшки с закваской.

Вейка жалобно всхлипнул, прикрыв лицо локтем. Он так и лежал на полу, в изодранной рубахе и с кровоподтёком на щеке. Мавне стало перед ним стыдно.

– Не хнычь! – Илар шагнул вперёд, нависая над Вейкой. Тот пополз к столам, нелепо перебирая ногами в пыльных сапогах. – Вот моя сестра! Встань и говори, глядя ей в глаза, слышишь, ты…

Он схватил Вейку за грудки и рывком поднял на ноги, так что на миг его стопы оторвались от пола. Вейка был чуть ли не вдвое меньше Илара: тщедушный, низкий, с несуразными длинными руками и лицом, покрытым крупными оспинами. Он скривил рот, будто вот-вот разрыдается, и угрюмо покосился на Мавну.

– Ш-шкурка, – выдавил Вейка, и у Мавны в груди снова стало холодно. – Ля-лягушачья.

– Ты знаешь, что это означает?.. – ахнула Мавна.

Вейка неохотно кивнул и вытер нос тыльной стороной руки.

– З-знаю. Их носят бо-болотники. Неж-жаки.

Илар торопливо тронул Айну за плечо и указал на выход. Она недовольно фыркнула, любопытно обернулась на Мавну с Вейкой, но всё-таки не стала спорить и вышла из пекарской, захватив с собой поднос с хлебами.

– Продолжай, – велел Илар.

– Ну, я ув-видел эт-того парня… Сра-азу понял, не наш-нашенский. А п-потом смотрю, шкур-ра эта… висит.

Мавна вспомнила, как впервые встретила Варде: вечером, в сумраке, у реки. Она даже не разглядела как следует его самого, какое уж там – заприметить шкурку. Да и в прошлые встречи она ничего не замечала, пока Купава не указала: смотри, мол, что-то на поясе. И то Мавне сперва казалось, что это дубовый лист. Она нахмурилась.

– Как ты его увидел? Следил за Мавной?

– Н-нет. Случайно. – Вейка быстро облизнул без того влажные губы. Под взглядом Илара он горбился, будто хотел стать ещё меньше. – На праз-зднике. От-тошёл… Ну… в к-кусты. Слы-ышу, го-голоса. Смотрю, п-прямо из-з воды вы-ылезает, ве-венок в руках в-вертит. И свет та-так упал, что я с-сразу ув-видел на п-правом бок-ку у пояса ш-шкурку эту.

Илар устало провёл ладонью по лицу и медленно выдохнул. Мавна так и прижималась спиной к столу, не произносила ни слова – язык будто присох к нёбу, в голове стоял гулкий звон. Ей не хотелось ничего больше слушать, не хотелось, чтобы Илар продолжал задавать свои вопросы, а Вейка – отвечать. Замолчали бы лучше оба и ушли, оставили бы её в покое…

– И что с того? – фыркнул Илар. – Если я нацеплю жабью шкуру, ты тоже обзовёшь меня нежаком?

Вейка отчаянно замотал головой:

– Нет-нет-нет-нет. Ты с-свой. Тебя я з-знаю. А тот… Дух у не-его н-нечеловечес-ский. Бо-олотом от нег-го пахнет. Т-тиной и… мерт-мертвяками.

«Ничем таким от него не пахнет», – подумала Мавна, но вслух ничего не сказала.

– Мало ли от кого тут пахнет болотами! Живём не в чистом поле, сам за околицу выгляни. Ты что-то ещё знаешь. – Илар сощурился и шагнул к Вейке. Тот всхлипнул, вжимаясь в столы, и завертел головой, ища выход, но Илар встал так, что никуда не денешься: с одной стороны – горячая печь, с другой – ряды столов.

– Слышал я! – вскрикнул Вейка. – На т-торгу в пр-рошлом го-оду слышал. Гов-ворили там б-бабы, что у-упыри научи-ились людьми перек-кидываться. А чтоб вер-вернуться об-братно в с-свой облик, нос-сят свой д-дом на с-себе. Болотники, вот, ляг-гушачьи ш-шкуры тас-скают.

– Баб. Послушал. На. Торгу. – Слова вырывались изо рта Илара с шипящим придыханием. Мавна поняла: если она продолжит молчать, брат перестанет держать себя в руках, и что тогда будет с Вейкой, никто не знает. – Наслушался сплетен и решил испортить жизнь моей сестре?

Он медленно занёс руку. Вейка заскулил, сжался в комок, закрывая руками голову. В висках у Мавны застучало, она сделала шаг вперёд и тихо сказала: