Онлайн чтение книги Смертельный груз The Cask
Глава 4. Полуночная беседа

В проулке констебль ненадолго задержался, обдумывая ситуацию. До этого момента он считал, что проделал все великолепно, мысленно поздравляя себя с редкостной удачей. Однако ему оставалось совершенно неясно, как поступить дальше. Разыскать ближайший полицейский участок и доложить обо всем местному начальнику? Или лучше позвонить в Скотленд-Ярд? А быть может, лично прямиком отправиться туда? Открывалась и другая – самая сложная, как и не слишком манящая возможность: остаться на месте, чтобы проследить за дальнейшим развитием событий.

Минут пятнадцать он не мог решиться, обдумывая все варианты. Наконец созрело разумное намерение позвонить для начала в свой участок и получить руководящие указания, но как раз в этот момент донеслись звуки чьих-то шагов. Не желая быть замеченным, он поспешно метнулся к калитке, прошел на противоположную сторону живой изгороди и занял позицию за тонким стволом одного из деревьев. Звуки слышались все ближе. Но кто бы ни приближался к нему, делал он это очень осторожно и, казалось, тоже шел на цыпочках. Человек миновал место, где скрывался полицейский, которому смутно удалось разглядеть фигуру мужчины среднего роста. Через несколько секунд шаги сначала полностью затихли, а потом мужчина, все так же крадучись, вернулся и остановился теперь рядом с калиткой. Наступила такая тишина, что констебль отчетливо расслышал, как незнакомец сначала зевнул, а потом сдержанно откашлялся, прочистив горло.

Последний вечерний отсвет пропал с почерневшего неба, но ярко засияли звезды. Ночь наступила безветренная, хотя воздух быстро остыл. Временам доносились обычные для такого времени суток звуки: отдаленный лай собаки, шуршание какого-то зверька в траве, изредка шум мотора автомобиля, проезжавшего по основному шоссе.

Проблема, стоявшая перед констеблем, со временем решилась сама собой. Он не мог двинуться с места, пока у калитки дежурил другой наблюдатель.

Уолкер прикинул, который может быть сейчас час. Уже половина девятого или даже позднее. Ведь было примерно восемь, когда повозка свернула с дороги, а с того момента, он был уверен, минуло никак не меньше получаса. Его отпустили для отдыха до десяти часов вечера, и ему вовсе не хотелось опаздывать на службу, хотя при сложившихся обстоятельствах у него было веское оправдание. Но все же он невольно начал воображать сцену своей явки с опозданием, холодную злость сержанта, угрозу подать на него докладную, а потом объяснения и полная перемена в манере поведения командира…

Легкий щелчок со стороны ворот, которые вели к подъездной дорожке, заставил констебля вздрогнуть и вернуться мыслями к своему реальному положению. По гравию захрустели уверенные и тяжелые шаги быстро шедшего человека, приближавшегося к дому.

Констебль Уолкер обошел дерево, чтобы не попасть под луч света, какой мог появиться из-за двери. Между тем визитер добрался до крыльца и позвонил.

Несколько секунд спустя над входом включилась лампочка, и дверь открыл бородатый брюнет. На ступенях перед ним стоял крупный, широкоплечий мужчина в темном плаще и мягкой фетровой шляпе.

– Привет, Феликс! – воскликнул гость. – Рад видеть тебя снова дома. Когда ты вернулся?

– А, это ты, Мартин! Входи. Я приехал в воскресенье вечером.

– Я у тебя не задержусь. Наоборот, нужно, чтобы ты пошел к нам четвертым для партии в бридж. С нами Том Брайс, и он привел с собой друга, молодого юриста из Ливерпуля. Ты ведь придешь, верно?

Человек, которого называли Феликсом, недолго колебался, прежде чем ответить:

– Спасибо, приду обязательно. Но я сейчас без прислуги и не успел переодеться. Войди на минутку и подожди меня.

– Тогда вопрос по существу: поужинал ли ты, если никого нет из прислуги?

– Я поел в городе. А домой вернулся только что.

Они вошли в дом, и дверь закрылась. Через несколько минут оба появились снова и, заперев за собой замок, исчезли во мраке дорожки, а новый щелчок ворот возвестил о том, что они вышли за пределы участка.

Как только донесся этот звук, незнакомый наблюдатель в проулке тихо устремился им вслед, и констебль Уолкер остался в полном одиночестве. Когда горизонт оказался чист, он тоже вернулся на проселок, дошел до перекрестка с шоссе и свернул на него в сторону Лондона. При этом церковные часы где-то в отдалении пробили девять.

Добравшись до первой попавшейся гостиницы, он заказал кружку эля и в разговоре с хозяином заведения выяснил, что находится рядом с деревней Брент, стоящей у Грейт-Норт-роуд, а поместье мистера Феликса носит название «Сен-Мало». Он также поинтересовался, где находится ближайший общественный телефон, который, по счастью, оказался совсем рядом.

Уже через несколько минут констебль разговаривал со Скотленд-Ярдом. Ему пришлось некоторое время ждать, пока на службу вызовут уехавшего домой инспектора Бернли. Через пятнадцать минут Уолкер сумел все доложить и попросить дальнейших указаний.

Инспектор подробно расспросил его о местонахождении дома, а потом приказал вернуться на прежнюю позицию под прикрытием деревьев и следить за развитием событий.

– Я выезжаю со своими людьми немедленно. Встретимся с вами у калитки в живой изгороди, описанной вами.

Констебль Уолкер поторопился обратно, и когда снова оказался на месте, часы пробили десять. Он отсутствовал ровно час. А инспектор Бернли тем временем вызвал такси, тщательно изучил маршрут и расположение поместья «Сен-Мало» на подробной карте, а потом вместе с тремя другими полицейскими отправился в путь. По дороге они сделали крюк, чтобы заехать в район Уолпол-Террас на Куин-Мэри-роуд, где обитал Том Броутон. Молодой человек пришел в полный восторг, когда его пригласили присоединиться к группе. Пока они ехали, инспектор подробно объяснил местоположение дома и примыкавшего к нему участка, указав каждому из подчиненных, где он должен будет находиться и как действовать при различных изменениях обстановки. Улицы даже в такой час оказались забиты транспортом и людьми, но машина все же добралась до начала Грейт-Норт-роуд задолго до одиннадцати часов.

Преодолев значительное расстояние, инспектор рассудил, что они находятся уже где-то неподалеку от усадьбы. Такси прижалось к обочине, и водитель заглушил двигатель. Пятеро мужчин пошли дальше пешком в полном молчании.

– Ожидайте здесь, – шепнул инспектор и пропал в темноте.

Он обнаружил описанный ему проселок и, ступая бесшумно, добрался до калитки, в которую вошел, застав констебля Уолкера по-прежнему притаившимся за деревом.

– Я инспектор Бернли, – все так же шепотом представился он. – Кто-нибудь заходил за это время в дом или выходил из него?

– Никак нет, сэр.

– Тогда оставайтесь на посту, пока я расставлю своих людей.

Он вернулся к общей группе и приглушенным голосом уточнил прежние инструкции.

– Вам надлежит занять указанные точки для наблюдения. Свисток будет означать приказ немедленно пройти к дому. Вы, мистер Броутон, следуйте за мной, но соблюдайте полную тишину.

Инспектор и его молодой спутник вернулись на проселок и остановились у калитки. Остальные трое полицейских разместились по периметру прилегавшей к усадьбе территории. И все замерли в ожидании.

Броутону показалось, что прошла целая вечность до того, как часы вдалеке пробили двенадцать. Они с инспектором стояли рядом, скрытые изгородью. Несколько раз он порывался что-то сказать шепотом, но Бернли никак не реагировал на его слова. Стало по-настоящему холодно, а звезды засияли на небе еще ярче. Поднялся легкий ветерок, зашелестев в ветвях изгороди и в листьях деревьев. Неугомонная собака по-прежнему временами поднимала лай где-то по соседству, чуть правее их местоположения. По дороге проехала телега, колеса которой раздражающе скрипели. Противный звук доносился еще очень долго, причем создавалось впечатление, что его источник находится сразу в нескольких местах одновременно. Затем быстро проехал автомобиль, бросив отсвет фар на деревья. Но по-прежнему ничего больше не происходило.

Казалось, минула вечность, и часы пробили час ночи. Залился лаем еще один соседский пес. Ветер усилился, и Броутон пожалел, что не догадался надеть теплое пальто. Ему отчаянно хотелось пройтись по проселку, чтобы размять затекшие и замерзшие ноги. Но засов ворот, располагавшихся ближе к дороге, заскрежетал, и по гравию зазвучали шаги.

Они выжидали не шелохнувшись, чтобы шаги приблизились. Вскоре показалась черная тень человека, направлявшегося к двери дома. Раздался звон ключей, потом щелчок открывшегося замка. Проем входа на мгновение загородила та же черная фигура, которая почти сразу пропала внутри дома, закрыв за собой дверь.

Теперь уже Бернли горячо зашептал на ухо Броутону:

– Я сейчас позвоню в дверь, а когда он откроет, направлю луч фонарика прямо ему в лицо. Смотрите внимательно, и если будете уверены – убеждены на сто процентов, – что это Феликс, произнесите слово «да». Больше ничего, только «да». Вы меня поняли?

Затем они оба вошли в калитку и, не скрываясь, подошли к двери. Бернли громко постучал в нее, не пользуясь звонком.

– Помните, что вам не следует открывать рот, если не почувствуете полнейшей уверенности, – напомнил он.

В окне блеснул свет, и дверь открылась. Луч не слишком яркого фонарика осветил лицо стоявшего за порогом мужчины, выделив те самые приметы – смуглый цвет лица и черную бороду, – которые отметил в своем отчете констебль Уолкер. Слово «да» само сорвалось с губ Броутона, и инспектор сказал:

– Мистер Леон Феликс? Я – инспектор Бернли из Скотленд-Ярда. К вам прибыл по весьма неотложному делу и был бы признателен, если бы вы уделили для беседы со мной несколько минут.

Чернобородый мужчина выглядел искренне пораженным.

– Ах, ну конечно, – ответил он после недолгого замешательства, – хотя не уверен, что такое время является подходящим для разговоров. Проходите в дом, пожалуйста.

– Спасибо. Сожалею о позднем визите, но должен сказать в свое оправдание, что мне пришлось дожидаться вас достаточно долго. Надеюсь, вы разрешите моему сопровождающему посидеть в холле, чтобы не мерзнуть понапрасну?

После этого Бернли подозвал одного из своих людей, расположившегося ближе всех – рядом с летним домиком.

– Посидите в прихожей, Гастингс, пока я побеседую с мистером Феликсом, – сказал он, подав подчиненному условный знак быть готовым немедленно явиться на свой зов.

Оставив Броутона, констебля Уолкера и еще двоих полицейских за порогом дома, он проследовал за Феликсом в комнату слева.

Помещение оказалось комфортабельным, хотя отнюдь не роскошно обставленным кабинетом. Прямо посередине стоял современный письменный стол. Два глубоких, обитых кожей кресла располагались по обе стороны от камина, где еще догорали последние угольки. Прихотливо изготовленная подставка для бутылок возвышалась рядом с коробкой сигар на маленьком столике. На стенах, где их не загораживали книжные шкафы, висело несколько весьма изысканных гравюр. Феликс включил настольную лампу, предназначенную для чтения, и повернулся к Бернли.

– Полагаю, у нас будет достаточно продолжительный разговор? – спросил он, предлагая присесть в одно из кресел.

Инспектор занял его, а Феликс опустился в кресло, что стояло напротив.

– Мне бы хотелось, мистер Феликс, – начал детектив, – навести у вас справки относительно бочки, доставленной вам сегодня утром на пароходе «Снегирь». Или уже следует говорить – вчера утром, поскольку незаметно наступил вторник? Как я предполагаю, груз все еще находится у вас.

– Да. И чем же вызван ваш интерес к нему?

– Представители компании считают, что произошла ошибка, и выданная вам бочка не предназначалась для вас. То есть вы получили не тот груз, которого ожидали.

– Ничего подобного. Полученная мной бочка является моей собственностью. Она была адресована именно мне, фрахт полностью оплачен. Чего еще могут требовать от меня представители пароходства?

– Да, но получателем бочки значились не вы. На ней указали адрес некоего мистера Феликса с Уэст-Джабб-стрит в районе Тоттенхэм-Корт-роуд.

– И все же бочку отправили лично мне. Допускаю, что приятель, отправивший груз, мог неправильно указать адрес, но все же он предназначался для меня.

– А если мы привезем сюда другого мистера Феликса – того, кто проживает на Уэст-Джабб-стрит, – то, как я понимаю, вам придется отказаться от своих притязаний, не так ли?

Чернобородый мужчина неловко поежился в своем кресле. Он уже открыл рот, чтобы ответить, но передумал, пребывая в явном сомнении. Инспектор догадался: собеседник в самый последний момент сообразил, что его заманивают в ловушку.

– Если вы привезете сюда такого человека, – сказал он после паузы, – то, уверяю вас, я сумею легко убедить всех, что бочка была отправлена не ему, а мне.

– Хорошо, мы разберемся с этим позднее. А сейчас позвольте задать другой вопрос. Что должно было находиться в бочке, прибытия которой вы ожидали?

– Скульптуры.

– Уверены?

– Разумеется, уверен. И, право же, инспектор, теперь уже мне хотелось бы выяснить, по какому праву я подвергаюсь этому странному допросу.

– Охотно отвечу, мистер Феликс. У Скотленд-Ярда появились причины подозревать, что с этой бочкой не все в порядке, и нами было начато расследование. По ряду фактов, вы стали первым из тех, кого нам надлежало допросить, но поскольку бочка предназначалась не вам, то придется…

– То есть как не мне? Что вы имеете в виду? Кто утверждал, что не я – ее получатель?

– Извините, но вы косвенно только что сами заявили об этом. По вашим словам, вы ожидали бочку со скульптурой внутри. Нам же известно, что полученный вами груз был вовсе не скульптурой. Таким образом, вы стали получателем ошибочно.

Феликс побледнел, и в его глазах теперь читалась неподдельная тревога. Бернли наклонился вперед и положил ладонь ему на колено:

– Вижу, вы уже поняли, мистер Феликс, что если дело окажется серьезным, вам придется каким-то образом объяснить все его несообразности. Заметьте, я пока не говорю, что у вас нет рациональной версии случившегося. Более того, наверняка она имеется. Но если вы откажетесь давать показания, возникнут самые неприятные подозрения.

Феликс надолго замолчал, а инспектор намеренно не пытался прерывать его размышлений.

– Что ж, вы правы, – сказал Феликс после чересчур затянувшейся паузы. – Хотя мне действительно нечего скрывать. Не люблю только, когда со мной хитрят. Я постараюсь по мере сил удовлетворить ваше любопытство. Но прежде хотелось бы убедиться, что вы действительно офицер Скотленд-Ярда.

Бернли предъявил ему удостоверение личности, и Феликс кивнул:

– Хорошо. Тогда вынужден признать, что невольно ввел вас в заблуждение относительно содержимого бочки, хотя с формальной точки зрения я сказал вам чистую правду. Бочка полна скульптурными барельефами круглой формы с изображениями королей и королев. Разве это не скульптура? А если подобные барельефы очень мелкие, отлиты из золота и именуются соверенами, то неужели это многое меняет и они перестают относиться к произведениям скульптуры? В бочке, инспектор, находятся соверены. Девятьсот восемьдесят восемь фунтов золотом.

– А еще?

– Больше ничего.

– Бросьте, мистер Феликс! Мы установили, что в бочке перевозились соверены. Но, как нам стало известно, в ней присутствовало и нечто иное. Подумайте хорошенько.

– О, разумеется, там должен быть какой-то упаковочный материал. Я пока не вскрывал бочку и не видел, какой именно. Но девятьсот восемьдесят восемь фунтов в золотых монетах слишком мало, чтобы заполнить всю емкость. Туда могли насыпать песка, алебастровой крошки или чего-то подобного.

– Я не имел в виду упаковочный наполнитель. Вы точно утверждаете, что в бочке не перевозили некий весьма специфический груз?

– Совершенно определенно, но, наверное, будет лучше рассказать вам всю историю с самого начала.

Он сгреб кочергой тлеющие в камине угли в одну кучку, подбросил пару новых поленьев, а потом поудобнее развалился в своем кресле.