Онлайн чтение книги Дитя The child
11

Воскресенье, 25 марта 2012 года

Джуд

В нетерпении поджидая Эмму, она слишком рано поставила готовиться угощение, и теперь, судя по запаху, ее блюдо начало пригорать.

Когда Джуд зашла в кухню, от душного пара кипящей чечевицы там сплошь запотели окна. Она торопливо сняла сковородку с электрической конфорки и поставила на металлическую полку мойки, чтобы подогреть, когда прибудет Эмма.

Потом она подошла к окну гостиной и снова поглядела на улицу. Джуд уже давно слонялась по дому, не находя нигде покоя. Прежде она даже не представляла, что будет когда-то с таким нетерпением ждать встречи со своим вечно ершистым единственным ребенком. Прошло уже не меньше шести месяцев с тех пор, как они виделись последний раз, а то и все девять. И Джуд не понимала, почему ее так это беспокоит. Эмме-то определенно было все равно.

С того самого момента, как она принесла Эмму домой, она исполнилась решимости выстроить совершенно иную связь с дочерью, нежели те напряженные отношения, что были у Джуд с ее собственной матерью. С Эммой она пыталась играть роль старшей сестры, всегда обращаясь с ней как со взрослой и стараясь избегать излишних проявлений чувств, однако ничего хорошего из этого не вышло.

Ох, уж эти несносные подростки! Джуд прижалась лбом к прохладному оконному стеклу. В памяти у нее вновь замелькали сцены, как Эмма кричит и хлопает дверьми. А потом она вспомнила ту тишину, в которой Эмма брела от нее прочь по Говард-стрит, с плечами, поникшими от тяжести двух набитых доверху хозяйственных сумок. При этом воспоминании у Джуд у самой опали плечи, и она закрыла глаза. Она до сих пор ощущала тот сухой, горчащий привкус страха, что почувствовала тогда, наблюдая, как ее дитя исчезает из виду.

Но ей ничего не оставалось, как выставить Эмму из дома. Разве ее не вынудили это сделать? «Сущий монстр среди нас», – обмолвился тогда об Эмме Уилл, приятель Джуд.

– Но все это было тогда, в прошлом, – уверенно сказала она себе, чувствуя, как ее вновь начинают захлестывать сомнения. – Теперь Эмма взрослый человек, и мы с ней обе изменились.

Джуд сосредоточилась на предстоящей встрече, представляя, как они мило вместе посидят. Чтобы чем-то себя занять, она запустила CD-диск с Леонардом Коэном[8] Леонард Коэн (1934–2016) – канадский поэт, писатель, певец и автор песен, зачастую эмоционально перегруженных и со сложными тяжеловесными текстами., тихонько подпевая его старым-престарым песням и раскладывая книги и газеты в более аккуратные стопки.

Однако уже через пять минут Джуд снова вернулась к окну глядеть на дорогу в ожидании дочки.

– Вот бы она прямо сейчас приехала, – внезапно произнесла Джуд вслух. В последнее время она все чаще разговаривала сама с собой, хотя и считала это совсем нехорошей привычкой. От этого она чувствовала себя старухой и к тому же немного с приветом, однако слова вылетали у нее сами собой, она просто не успевала их удержать.

Забавно все же, как все меняется.

Было время, когда она готова была с лихвой заплатить, чтобы хоть на вечерок избавиться от Эммы. Это была маленькая неуемная болтушка, которая постоянно говорила обо всем на свете, пока у Джуд не начинала болеть голова. А еще она непрестанно трындела о своем отце. Об этом мерзавце.

«Вот ведь парадокс, – подумала Джуд, – насколько любовь, как говорят, в разлуке крепнет. Особенно в несведущей душе».

Ей вспомнилось, как Эмма вечно сочиняла всевозможные истории о своем отце. И разумеется, он был всегда героем. Храбрым, любящим животных, красивым. А однажды, в восьмилетнем возрасте, в заданном на дом сочинении «Моя семья» он оказался даже членом королевской фамилии. Джуд тогда вызвали к учителю и сказали, что у ее дочери, конечно, очень яркое воображение, однако необходимо следить за тем, как бы это воображение не вылилось в хроническое вранье. Учительница обращалась к ней «миссис Мэссингхем», хотя и знала прекрасно, что Джуд не замужем.

Помрачнев лицом, она припомнила, как быстро ретировалась из класса после этих умных вразумлений. У нее тогда руки чесались оторвать голову этой училке – только вот не хотелось привлекать излишнее внимание к своей персоне. Или к Эмме. Но Джуд хорошо помнила, как бушевала в ней ярость, когда она вернулась домой. Эмма тогда сидела у жившей на их улице миссис Спирринг – делала с ее дочкой уроки.

Джуд с криком набросилась на Эмму за то, что та назвала своего отца принцем, и миссис Спирринг даже рассмеялась, увидев в этом шутку, но тут же заткнулась и притихла, поняв, что дело серьезно.

Эмма тогда совершенно спокойно и невозмутимо подняла на нее глаза и проговорила:

– Я слышала, как ты сказала, что его зовут Чарли. Так зовут принца.

У Джуд прямо руки тянулись схватить ее и хорошенько тряхнуть. Но вместо этого она сухо сказала Эмме, что отец ее никакой не принц. Что он вовсе никто.

Эмма выглядела подавленной и опустошенной, и именно в тот момент, как всегда подозревала Джуд, ее дочь решительно нацелилась выяснить правду.

Насколько понимала Джуд, правда эта была сильно девочкой переоценена. И как она все время объясняла Эмме, это могло доставить массу огорчений слишком многим людям. Но в итоге Джуд лишь еще больше подпитывала надуманную «миссию» своей дочери. Эту ее болезненную одержимость.

Джуд не хотелось, чтобы она вообще думала о своем отце. Он ничегошеньки не сделал для нее, буквально ничего. Он исчез из ее жизни, как только появилась такая возможность.

Однако, когда Эмма подросла, она стала «цепляться» за любого представителя мужского пола, нарисовывавшегося у них на горизонте. Это был и продавец в магазине на углу, и один из школьных учителей, и отец ее лучшей подружки Гарри. И даже кавалеры самой Джуд. Эмма сочиняла о каждом целые истории, фантазируя, будто бы это ее отец, и Джуд вынуждена была решительно пресечь раз и навсегда это глупое вранье.

От резкого звонка в домофон кошка забилась под диван. Джуд нажала кнопку, открывая Эмме парадную дверь, и пока та поднималась к квартире, почувствовала, как нервы у нее сжимаются в комок.

– Привет, Джуд! – громко сказала Эмма, пытаясь перекрыть скорбный рыкающий голос Коэна, и поцеловала мать в щеку.

– Извини, сейчас выключу, – поспешно сказала Джуд. – Слушала, пока тебя ждала. Ты что-то задержалась.

– Сейчас всего десять минут первого, – быстро ответила Эмма.

– Да? И правда, а мне казалось, намного больше.

Почувствовав в своем голосе растущее раздражение, Джуд попыталась себя сдержать. Она вовсе не так планировала эту встречу. Она представляла, как они посидят вдвоем, поболтают за стаканчиком-другим вина, легко посмеются над какими-то общими, пусть даже самыми глупыми, шутками. Точно давние подружки. И вот тебе пожалуйста – она снова, как всегда, набрасывается на Эмму с упреками. Их общение как будто снова понеслось по старой истоптанной колее, разверзая между ними огромный зияющий провал.

Это разочарование мгновенно лишило ее всяких сил, и на какую-то секунду Джуд даже пожалела, что Эмма к ней приехала. Тем не менее она тут же вручила дочери подарок – книгу с биографией Дэвида Боуи, которую Джуд выбрала специально для нее.

– Ой, какая прелесть! Спасибо, – сказала Эмма, обнявшись с матерью.

Джуд на пару секунд задержала объятия и тут же почувствовала, как дочь первая отстранилась от нее.

– Я решила, что тебе понравится, – сказала Джуд, садясь на стул. – Помнишь тот постер с его фото, что висел у тебя в комнате? Ты еще целовала его перед сном, желая спокойной ночи. Помнишь?

– О да! – рассмеялась Эмма. – Моя первая любовь. У меня он, кстати, до сих пор хранится.

– Да что ты! Он же, наверно, весь уже расползся на кусочки!

– Ну да, без скотча, конечно, не обошлось, – согласилась дочь.

«Как это мило», – подумала Джуд и поднялась с места, чтобы достать из холодильника вино и налить им по бокалу.

– Давай, раз я встала, сразу подам ланч? – предложила она.

Эмма молча кивнула, разглядывая в книге фотографии.

В кухне Джуд разогрела уже подостывшую еду и разложила на две тарелки.

– Кассероль с чечевицей, – торжественно объявила она, принеся в комнату угощение. – Всегда была твоя любимая.

Эмма улыбнулась и пробормотала:

– Спасибо.

Наблюдая, как дочь размазывает запеканку по тарелке, перекладывая кусочки с места на место и делая вид, будто ест, Джуд подумала: «Опять эти твои старые штучки», – но решила все же ничего вслух не говорить.

Она уже хотела было завести беседу, как Эмма неожиданно спросила:

– Ты уже в курсе, что на Говард-стрит нашли скелет младенца?

– Да ты что! На Говард-стрит? Кто бы мог подумать?! Ну, надо же! А где его нашли? Готова поспорить, это сделал кто-нибудь из тех героинщиков, что обитали в конце улицы. Ты их помнишь?

– Нет, – покачала головой Эмма. – А, да. Это тот самый дом, у которого вечно были кучи мусора и пустые молочные бутылки?

– Он самый. А как ты вообще об этом узнала? – спросила Джуд, наливая себе второй бокал вина.

– В газете написали.

– Так что случилось-то там? Его убили?

– Никто пока не знает, – ответила Эмма и положила в рот немного чечевицы.

Джуд сделала то же самое. Прожевав и проглотив, она сказала:

– Ну, что ж поделать. Мы же не собираемся тут обсуждать погибших младенцев, правда? – И попыталась было перевести разговор на работу Эммы.

– А ты по-прежнему общаешься с Уиллом? – оборвала ее дочь на полуфразе.

– С Уиллом? – Этим вопросом Джуд была захвачена врасплох. – Ну, в общем… да. Периодически. На самом деле, он позвонил мне где-то две-три недели назад. Как гром среди ясного неба. Насчет какого-то университетского благотворительного мероприятия. Ну, мы поболтали с ним немного… – Она взглянула на Эмму в поисках подсказки, но лицо у той было непроницаемым. – А почему ты спрашиваешь про Уилла? – обеспокоенно заметила Джуд. Она никак не предполагала говорить Эмме, что они с Уиллом снова начали общаться. Эта тема была для них под запретом. Однако дочь сама, первая о нем упомянула.

– Просто полюбопытствовала, – ответила Эмма, и некоторое время за столом царила тишина, нарушаемая лишь тихим царапаньем ложек по тарелкам.

– Он почти десять лет был очень важной частью моей жизни, Эмма, – словно защищаясь, сказала Джуд, уже раскрасневшаяся от вина. – И точно так же важной частью твоей жизни. По крайней мере, те пару лет.

У Эммы застыло лицо.

– Ну, да, я знаю, что у тебя было иное мнение… – продолжала Джуд. – Но это было так давно! Уверена, ты уже не дуешься из-за того, что было.

Эмма подняла на нее взгляд от тарелки, но ничего не сказала.

«Она ревнует, – решила Джуд. – Она всегда была к нему неравнодушна».

Тему эту явно надо было закрывать, и досада Джуд как будто высосала в себя всю имевшуюся в комнате энергию. Эмма устало поднялась со стула, чтобы помочь помыть посуду. Обе они знали, что она уйдет, как только найдется приличный предлог.

Встав возле раковины, Эмма взялась вытирать все то, что мыла Джуд. Они включили радио, чтобы в комнате звучали хоть какие-то голоса.

– Мне уже пора домой. Пол должен скоро вернуться, – сказала Эмма позади матери. – Спасибо тебе за чудесную книгу и за ланч.

– Ты его и не попробовала, – ответила из-за плеча Джуд. – Не думай, что я не заметила. Тебе ничего не скрыть от меня, Эмма.

Та снова поцеловала мать в щеку и ушла, тихонько прикрыв за собой дверь. Джуд услышала лишь приглушенный щелчок дверного замка.