Онлайн чтение книги Город под кожей The City Under the Skin
7. Ночь за стеклом

Купол оранжереи штриховали капли дождя, внутри горели несколько расставленных среди кактусов свечей. Их пламя отражалось на стекле в промежутках между иглами и лопатками растений, еще больше оттеняя мокрую тьму снаружи. По рельефу Иводзимы бегали тени. Лорел, бездельничая, валялась на кушетке; девушка не спала, но либо выпила лишнего, либо просто устала, – голова ее почти касалась черно-синего острия листа агавы, в то время как мысли блуждали далеко-далеко. Вроблески и женщина с неподходящим именем Женевьева сидели друг против друга в плетеных креслах. Хозяин наполнил два бокала вина. Женевьева держала свой обеими ладонями, словно тот мог упорхнуть.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо – или пытаясь выглядеть заботливо – спросил Вроблески.

Женщина несколько раз моргнула и, не глядя на собеседника, без выражения ответила:

– Нормально.

– Я рад, что ты согласилась приехать.

Если фраза и показалась ей странной – разве у нее был выбор? – то она не подала виду. Возможно, ее ничего больше не удивляло.

– Не жизнь, а сплошной кошмар, верно?

Женевьева повела плечами: какая, мол, разница?

– Я не напрашивалась на встречу.

– Что правда, то правда, – согласился Вроблески. – Кстати, во что это ты закутана?

– В занавес, – ответила она. Похоже, она посчитала это объяснение достаточным или попросту не захотела вдаваться в детали.

– И ты под ним голая?

– Под одеждой мы все голые.

– Очень глубокая мысль, – тихо произнес Вроблески. – Покажи.

Женщина помедлила ровно настолько, чтобы отпить еще глоток и поставить бокал на пол, и плавно, величественно поднялась, позволив бархатному занавесу – если это был действительно занавес – опуститься сзади на кресло. Полностью обнаженная, она потянулась, ища опоры, кончиками грязных пальцев к краю рельефной карты, но Вроблески подал воспрещающий знак. Тогда женщина отступила на шаг и искоса взглянула на собственное молочно-бледное отражение в стекле оранжереи, затем с невозмутимым спокойствием перевела взгляд на Вроблески.

– Я хочу, чтобы ты повернулась ко мне задом, – сказал он.

– Как угодно.

Женщина выполнила указание, словно позировала на уроке рисования. Вроблески поднялся и подошел к ней почти вплотную. От тела исходило тяжелое амбре – запах лука и застоявшегося пота, но хозяин дома не обратил на него внимания. Он пристально всмотрелся в татуировку на спине женщины.

– Когда ты ее сделала?

– Не я сделала, а мне.

– Кто?

– Не знаю. Я не видела его лица. Кто угодно мог быть. Даже ты.

Вроблески никак не отреагировал на колкость.

– Меня привязали, – продолжала Женевьева, – к металлическому столу. Где – не знаю. В каком-то подвале. А может, и нет. Где именно это случилось – неважно, так ведь?

– И с тех пор ты живешь на улице?

– Я всегда жила на улице.

– Тебе известен смысл этой татуировки?

– Смысл? Что ты имеешь в виду?

– Да ты, я погляжу, философ. Я имею в виду, что эта татуировка – карта, верно?

– Ты хорошо соображаешь. Я долго думала, прежде чем дошла своим умом.

– Тебя не интересует, карта чего именно?

– Раньше интересовало. Потом я перестала о ней думать. Что бы там ни было на карте, я туда не хочу.

– Как знать… Возможно, ты там уже побывала, – заметил Вроблески, продолжая внимательно рассматривать тату, щурясь от недостатка света, как путешественник, завороженный надписью на стене заморской пещеры. Он сделал еще шаг и протянул руку, как бы желая дотронуться до женщины, но кончики его пальцев замерли в нескольких сантиметрах от поверхности кожи, словно опасаясь ожога.

– Ты не собиралась ее свести?

– Такая операция мне не по карману.

– Или могла бы нанести поверх нее другую татуировку, что-нибудь посимпатичнее. В японском стиле, например.

– Могла бы? Я?

– Конечно, если ты не считаешь, что уже поздно.

Женевьева восприняла последние слова как угрозу.

– Что ты намерен со мной сделать?

Вроблески посмотрел на жертву с некоторой симпатией. Вопрос был задан по существу.

– Не знаю, – искренне произнес он. – Пока не решил.

– А какие есть варианты?

– Этого я тоже пока не решил.

– Хочу еще вина, – сказала Женевьева.

Вроблески наполнил ее бокал.

– Послушай, тебе придется пожить у меня некоторое время. Здесь тебя не обидят. Пока я не определюсь, какой вариант лучше.

– Лучше для кого?

– А ты сама как думаешь, Женевьева?

Та оглянулась на Лорел. Девушка на тахте ответила приветливой улыбкой.

– Решил завести гарем? – спросила Женевьева.

– Нет. Ничего подобного.

– Фрик-шоу?

– Мы все немножко фрики, разве не так?

Неожиданно в оранжерею вошел Аким, остановился рядом с Женевьевой, держа в руках черный шелковый халат – длинный, просторный, с вышитыми лиловыми и красными маками, – и ласково набросил его женщине на плечи, похлопав ее по боку с интересом, несколько выходящим за рамки формальных обязанностей.

– Теперь о тебе позаботится Аким, – сказал Вроблески. – Аким умеет заботиться.