Онлайн чтение книги Собака в подарок The Dog Who Came for Christmas
Глава 7

Войдя в дом, Рене сразу же ощутила восхитительный аромат лазаньи, которую приготовил ее отец. В гостиной никого не было, но она слышала звук работающего телевизора и напевный девчачий треп, доносящийся из комнаты МакКенны. Повесив пальто на вешалку, Рене направилась в кухню, и у нее потекли слюнки. После всего, что случилось сегодня, ей хотелось вкусно поесть.

Лазанья стояла на плите, покрытая двумя слоями алюминиевой фольги. Рене отогнула фольгу и нахмурилась. Уэндел всегда готовил столько лазаньи, что хватило бы на небольшую армию. Куда же подевалась большая ее часть?

Дилан, подумала Рене. У этого парня бездонный желудок.

Она отрезала себе небольшой кусок слоеной пасты и поставила его в микроволновку, чтобы разогреть, затем взяла вилку и отнесла свою тарелку к столу. Дилан сидел, склонившись над учебником.

– Ты не против, если я тоже сяду?

Он покачал головой и подвинул книгу, чтобы она могла поставить свою тарелку.

– МакКенна в своей комнате, – сказал он, – а Киран у дедушки.

Она подула на кусочек лазаньи.

– Что, домашнее задание сегодня есть только у тебя?

Дилан пожал плечами.

– Не знаю.

Рене кивнула, задумчиво жуя. У Уэндела хорошо получалось заставлять детей делать их домашние задания. Наверное, Дилан сейчас просто делает какое-то дополнительное задание, чтобы продолжать получать высокие оценки. Удивительно, как быстро учатся подростки, когда их тренеры держат ситуацию под контролем.

– Завтра ты должен отвезти МакКенну к стоматологу, ты не забыл?

– Помню.

– Думаешь, она тоже помнит?

– Вероятно, нет.

Рене положила в рот еще кусочек лазаньи.

– Я напомню ей об этом перед тем, как лечь спать.

– Киран хочет спросить тебя, можно ли ему завтра снова пойти домой пешком.

Рене тяжело вздохнула.

– Ах, вот оно что.

Когда в пятницу она узнала, что Киран вернулся домой пешком, она испугалась, что он начнет просить ее разрешить ему делать так всегда. От школы до дома было недалеко, но Киран мог замечтаться, и Рене боялась, что если он окажется в незнакомом месте, то не сможет отыскать дорогу домой. Однако теперь, когда он успешно проделал это один раз, этот аргумент уже не сработает.

– Не знаю, – сказала она. – Мне надо будет об этом подумать.

Рене доела свой ужин и пошла посмотреть, как там МакКенна. Дверь в комнату дочери была слегка приоткрыта; Рене постучала и вошла. МакКенна лежала на диване и говорила по телефону, упершись ногами в стену. Когда в комнату вошла ее мать, она опустила ноги и перевернулась на бок.

– Подожди секундочку, – сказала она и, положив телефон себе на грудь, раздраженно посмотрела на Рене: – В чем дело?

– Ты сделала домашнее задание?

– Нам ничего не задали.

– И по старым домашним заданиям нет хвостов?

МакКенна закатила глаза:

– Нет.

– На завтра ты записана к стоматологу. Дилан отвезет тебя на машине после школы, так что не садись в автобус.

– Да не сяду я в этот автобус. Черт возьми, да не считай меня дурой.

Рене почувствовала, как ее губы напряглись. Подобное нахальство было редкостью даже для МакКенны. Она что, действительно настолько на взводе, или же она разыграла всю эту комедию, просто чтобы произвести впечатление на свою собеседницу?

– С кем ты говоришь?

Лицо девочки вытянулось:

– С Тирни.

Ах, вот оно что. По словам МакКенны, Тирни была самой популярной девочкой в их школе, той, на месте которой мечтали оказаться все остальные девочки и в кого были влюблены все мальчишки. С тех пор, как их семья переехала в Болингброк, МакКенна страстно желала оказаться в числе тех немногих избранных, кого Тирни включала в круг своих друзей.

Рене показала на свои часы:

– Закругляйся и ложись спать.

МакКенна кивнула и перевернулась на другой бок. Рене закрыла дверь.

– Ничего важного, – донесся до нее голос ее дочери. – Это была всего лишь моя мама.

Киран и Уэндел сидели на диване и с выключенным светом смотрели телевизор. В голубом свете телевизионного экрана их лица казались лишенными красок, и на них лежали причудливые тени, делавшие их похожими на упырей. Рене включила свет.

– Смотреть телевизор в темноте вредно для глаз, – сказала она.

– Мама, – запротестовал Киран, – мы выключили свет, чтобы все было как в кинотеатре.

– Что ж, мне очень жаль, но тебе пора идти спать.

Киран сложил руки на груди и отчаянно заморгал.

– А дедушка сказал, что я могу посмотреть телевизор.

Рене взглянула на своего отца.

– Это же канал «Нэшнл джиогрэфик», – сказал он таким тоном, будто это отменяло необходимость идти в постель. – Это образовательная передача.

– Ага, – сказал Киран. – Там был аллигатор, он выскочил из воды и как схватит того тюленя! Вот так!

Он вскочил на ноги, демонстрируя маневр хищника.

– Дедушка сказал, что он, наверное, перекусил этого детеныша пополам.

Рене подняла одну бровь.

– Он так и сказал?

Уэндел взял пульт и выключил телевизор.

– Твоя мама права. Тебе пора идти спать.

– Ну-у, дедушка, – сказал мальчик, хватаясь за руку деда. – Можно я посмотрю еще чуть-чуть? Мы ведь даже не досмотрели эту передачу до самой интересной части.

– Мы посмотрим ее в следующий раз, – ответил Уэндел, похлопав внука по спине. – Иди спать. Слушайся маму.

Киран слез с дивана, медленно прошел по комнате и начал подниматься по лестнице на четвереньках. Когда он добрался до лестничной площадки верхнего этажа, Рене повернулась и опять посмотрела на своего отца.

– Могу ли я спросить, о какой такой самой интересной части он говорил?

Уэндел пожал плечами.

– О брачном периоде. Он хотел узнать, откуда берутся детеныши тюленей.

Рене удивилась. Она полагала, что Кирану еще рано интересоваться такими вещами, но, видимо, это было не так. Все трое ее детей так быстро росли. В следующем году Дилан уже поступит в колледж, а МакКенна с каждым днем становилась все больше похожей на женщину. Наверное, она, Рене, просто хотела надеяться, что хотя бы Киран еще на какое-то время останется ее малышом.

– Спасибо за ужин, папа. Лазанья была просто замечательной.

– Тебе повезло, что от нее хоть что-то осталось. По-моему, Дилан умял добрую ее половину. – Он встал с дивана, потер ноющую спину и обнял дочь. – Как прошел день?

Она покачала головой.

– Я все расскажу тебе позже. Дай мне сначала уложить детей.

* * *

Час спустя Рене спустилась к отцу и увидела, что он стоит у плиты в своей маленькой кухне. Они превратили цокольный этаж в его апартаменты и пока что такой расклад всех устраивал, но иногда ей все равно начинало казаться, что покупка дома в складчину, чтобы жить там всем вместе, была неудачной идеей. Уэндел уже вырастил двоих детей, и, если не считать его немногочисленных болей в суставах и спине, он был еще бодр и в здравом рассудке. Сейчас ему следовало бы жить в свое удовольствие, думала она. А вместо этого он заботится о ней.

– Киран хочет завести собаку, – сказала она, садясь за стол. – Насколько я поняла, какая-то доктор Джоан сказала, что ему нужна собака.

Уэндел кивнул:

– Это их школьный социальный педагог. Он мне рассказал.

– И что ты ему ответил?

– Я сказал, что он может попросить тебя разрешить ему завести собаку, но ты, наверное, не согласишься.

Он взял с полки две кружки, налил в каждую по столовой ложке шоколадного сиропа и разбавил его горячим молоком. Затем добавил немного ликера «Бейлис» и поставил обе кружки на стол.

– Пей. Это хорошее средство от того, что тебя гложет.

– Ты меня балуешь, – сказала Рене. – И знаешь это сам.

Она отхлебнула горячего напитка и почувствовала, как по ее телу разливается тепло.

– Жаль, что я не могла выпить чего-нибудь в этом роде, прежде чем отправиться домой. На улице мороз. – Рене обхватила кружку руками, пытаясь согреть их. – Спасибо, папа. Это как раз то, что мне сейчас нужно.

Уэндел сделал глоток и причмокнул губами.

– По-моему, тебе следовало бы все-таки сказать «да».

– Насчет собаки? Папа, я тебя умоляю.

– Социальный педагог права. Это пошло бы Кирану на пользу.

– Знаешь, не доктор Джоан оплачивает наши счета. Так что я говорю «нет».

В кухне воцарилось недолгое молчание, во время которого они оба смаковали свои напитки. Рене знала, что ее отцу есть что еще сказать по поводу приобретения собаки, но пока что он согласен оставить эту тему.

– О чем с тобой говорила миссис Дэлтон? – спросил он. – О чем-то серьезном?

Рене сглотнула.

– В школе запускают программу помощи детям с нарушениями обучаемости. И учительница Кирана считает, что его надо в нее включить.

– Какие такие нарушения обучаемости?

Рене покачала головой. Говорить об этом с миссис Дэлтон было тяжело, но рассказывать об этом отцу было еще тяжелее. Уэндел и Киран были близки, как отец и сын, нет, еще ближе, если вспомнить, как отчужденно к своему сыну относился Грег. Она не знала, как сказать отцу, что его внук, возможно… неполноценен.

– Социальный педагог говорила, что у него, возможно, невроз навязчивых состояний.

– А, это. – Уэндел пожал плечами и выпил еще горячего шоколада.

Рене уставилась на него:

– Погоди. Ты что, хочешь сказать, что это тебя не удивляет?

– А чему тут удивляться? Парнишка гримасничает, издает странные звуки и считает каждый свой чертов шаг. Если это не навязчивое состояние, то что тогда обозначает этот термин?

Рене не находила слов. Неужели она была единственной, кто не понимал, в чем дело?

– Почему же ты ничего мне не говорил?

– А с какой стати? У тебя же тоже есть глаза. Я думал, ты просто не хочешь об этом говорить.

Она бессильно уронила голову на руки, сложенные на столе.

– О, господи, папа, я чувствую себя идиоткой. Я все время уверяла себя, что странности в поведении Кирана – это просто что-то такое, что он в конце концов перерастет. Если бы я понимала, что это так серьезно, я бы… – У нее задрожал подбородок. – Я хочу сказать, мне следовало что-то сделать, вместо того чтобы просто позволять ему страдать.

– А кто тебе сказал, что он страдает? Все могло бы быть намного хуже. Скажи спасибо, что он не моет руки по сотне раз на дню.

Она подняла голову.

– О боже. Не говори таких вещей, папа. Даже не думай о них.

Он пожал плечами и отхлебнул еще из своего стакана.

– Так что они там собираются делать?

Рене вытерла глаза.

– Им надо будет записать Кирана на прием к психологу.

– А что будет потом?

Она пожала плечами.

– Наверное, его будут лечить. Эту программу финансирует какой-то благотворитель. Так что думаю, все будет зависеть от того, насколько он будет готов раскошелиться.

– И это все?

– Думаю, пока да.

Уэндел посмотрел на ее почти опустевшую кружку.

– Хочешь еще?

Рене кивнула:

– Может быть, чуть-чуть.

Мужчина встал и начал опять подогревать молоко для горячего шоколада.

– А как прошла остальная часть дня?

Рене улыбнулась, радуясь тому, что он сменил тему разговора.

– Неплохо. У меня было несколько клиенток, явившихся в наш салон без записи, и одна, которой меня порекомендовала Саванна Хейс.

Она сделала последний глоток своего напитка.

– Не понимаю я эту женщину. Она порекомендовала меня многим своим знакомым, за что я ей благодарна, но, с другой стороны, она говорит моим клиенткам, что им не следует давать мне чаевых, потому что их посылает ко мне она, так что мне приходится работать больше, а получать меньше.

Уэндел взял ее кружку, поставил ее на плиту и налил в нее еще горячего шоколада.

– Разве ты не можешь так ей и сказать?

Она покачала головой:

– Саванна в нашем салоне что-то вроде пчелиной матки, и мне совсем не хочется, чтобы в меня вонзилось ее жало.

– А-а.

– А как ты? – спросила Рене. – Как прошел день у тебя?

– Как обычно. – Он переместил обе кружки на стол. – Зашел в кафе-магазин «У Клинта», поболтал о том о сем с приятелями. Тут мало чем можно заняться.

Рене виновато посмотрела на отца.

– Мне жаль, что ничего не вышло… ну, ты понимаешь… с Батчем. Ради меня ты только зря поставил себя под удар.

– Насчет этого не беспокойся, – ответил он. – На свете еще много мужчин. Мы тебе кого-нибудь найдем.

Рене кивнула. Она понимала – он хочет как лучше, но ей было стыдно, что мужчин на свидания с ней приходится заманивать ее отцу.

– Послушай, папа, я ценю твою помощь, но тебе нет нужды искать мне другого мужа. Я уже большая девочка.

– Я знаю, – сказал он. – Но тебе надо работать и у тебя трое детей, которых нужно вырастить. Думаю, с тех пор, как мы живем в этом городе, самостоятельно ты так и не познакомилась ни с одним мужчиной.

– А вот и познакомилась, – ответила она. – Это случилось сегодня вечером.

Уэндел посмотрел на нее с недоверием:

– Не может быть.

– Может. Он был в школе, и мы разговорились, пока я ждала учительницу Кирана.

– И как же его зовут?

– Трэвис Дил, и он был очень мил.

Ее отец прищурился.

– А он тебя куда-нибудь пригласил?

– Н-нет, – немного расстроившись, ответила женщина. – Думаю, он пригласил бы меня, но тут миссис Дэлтон позвала меня в класс, и…

Она вздохнула, чувствуя огорчение от несбывшихся ожиданий.

– Впрочем, не знаю, может быть, он бы меня так и не пригласил. Ведь он учился в Принстоне, так что с чего бы ему вдруг захотеть пойти куда-нибудь с кем-то вроде меня?

– Что ты хочешь этим сказать? Ведь ты отнюдь не глупа.

– Как бы то ни было, наверное, я просто неправильно истолковала ситуацию.

Рене покачала головой.

– Иногда мне кажется… не знаю… кажется, что я навсегда останусь одна.

Уэндел выгнул одну бровь.

– Что за дурацкая мысль.

– Прости, – сказала она. – Просто захотелось поплакаться в жилетку.

Рене отнесла опустевшие кружки к раковине и вымыла их. Наверное, ей так грустно оттого, что скоро Рождество. Она всегда считала Рождество самым лучшим праздником в году – рождественские гимны, яркие огни, наряженная елка – и даже снег казался ей чем-то волшебным. Но в этом году дети будут скучать по своему отцу, и от мысли о том, что все будут просто слоняться по дому, действуя друг другу на нервы, становилось так тоскливо. Слава богу, что в гости приедут Джек и его семья; ее брату всегда удавалось ее развесе- лить.

Она улыбнулась. Здорово будет опять поиграть в Санта-Клауса. Рене подозревала, что Дилан и МакКенна уже рассказали Кирану, что Санта – это выдумка взрослых, но маленькие Лили и Грейс наверняка будут с нетерпением ждать от него подарков, и остальные им подыграют. Она уже купила леденцы в форме посохов для их рождественских чулок, а если ее собственные дети забудут повесить у камина рождественские чулки для себя, то у нее есть запасные на чердаке. А если Джеку и Уэнделу удастся провести два с половиной дня под одной крышей, ни разу не поссорившись, все будет просто великолепно.

– Мне сегодня звонил Джек. Он сказал, что они с удовольствием приедут к нам на Рождество, – сказала Рене.

Уэндел положил на стол газету и принялся решать судоку.

– Хм. Еще бы.

Рене глубоко вздохнула и постаралась не позволить прохладному отношению ее отца к приезду Джека испортить ей настроение, которое только-только начало исправляться.

– Как знать? – сказала она. – Последнее время стоят такие холода, что, возможно, на Рождество даже выпадет снег.

– Упаси бог. – Уэндел заполнил квадрат судоку. – Ты можешь себе представить, что будет, если наш дом завалит снегом, когда в нем будет находиться вся эта орава?

Рене выключила воду и посмотрела на своего отца:

– Папа, прошу тебя, хотя бы в этом году не ссорься с Джеком. На это Рождество нам и так придется несладко, так что хотя бы вы двое постарайтесь не заваривать кашу.

– Это будет зависеть от Джека, – сказал Уэндел. – Но ради тебя я постараюсь с ним поладить.