Онлайн чтение книги Дом Брасса The House of Brass
Глава 7. И СНОВА — ГДЕ?

По требованию покойного похороны должны были состояться на семейном кладбище в поместье.

— Старик говорил мне, что если Ф.Д.Р.[35]Рузвельт, Франклин Делано (1882–1945) — 32-й президент США (1933–1945). похоронили в его Гайд-Парке,[36]Гайд-Парк — деревня на берегу Гудзона, имение Ф.Д. Рузвельта. то и он имеет право зарыть свой прах в собственной земле, как и любой умерший демократ, — сообщил Вон.

— Могу я спросить, — осведомился мистер Пилинг из филлипскиллского похоронного бюро «Пилинг и Пилинг», — оставил ли покойный какие-либо инструкции?..

— Если вы имеете в виду, сколько масла намажут вам на хлеб, приятель, — отозвался Вон, — то я бы не советовал вам делать гроб из бронзы супер-делюкс. Насчет бабок пока не все ясно. Могу обещать только то, что ваш счет обеспечит вам кредиторские права на соответствующую долю состояния.

— Значит, нет никаких страховых полисов, мистер Вон?

— Никаких.

Мистер Пилинг тяжко вздохнул:

— Ну, мой отец хоронил его отца, а мой дед — его деда, так что, полагаю, мне остается, по крайней мере, похоронить его. А если состояние не покроет счет, то расходы пойдут на престиж фирмы. — И мистер Пилинг позволил себе улыбнуться.

— Никогда не встречал гробовщика, который уступил бы задаром даже остатки материала для бальзамирования. Вы наверняка вычтете эти расходы из вашего подоходного налога.

Мистер Пилинг поспешно удалился.

— Почему вы так грубы со всеми, мистер Вон? — спросила Джесси. — Мистер Пилинг говорил это по доброте душевной.

— По-вашему, noblesse oblige[37]Положение обязывает (фр.). — чепуха? — Вон засмеялся и отправился по своим делам, которые в данный момент состояли в том, чтобы делать жизнь Хьюго еще более жалкой, чем она была ранее.

К досаде Джесси, старая церковь Сонной Лощины уже давно практически не функционировала, к тому же шеф полиции вообще наложил вето на церковные ритуалы, поэтому тело выносили прямо из дома. Скромный гроб даже не открывали. Из посторонних присутствовали только тэрритаунский священник, мистер Пилинг с помощником и Лу — косоглазый ассистент шефа Флека. Маленькое семейное кладбище в придорожном овраге поросло сорняками, среди которых высились покосившиеся надгробия, кое-где украшенные херувимами; ворота единственного полуразрушенного склепа заросли сумахом. Священник прочитал простую заупокойную молитву, понаблюдал, как Хьюго и помощник Пилинга засыпают могилу, пожал всем руки и удалился. Остальные гуськом последовали за ним, кроме Ричарда и Джесси, которые задержались на кладбище, перешагивая через упавшие надгробья и читая полустертые эпитафии.

Надгробье, заставившее их поспешить назад к дому, было коричневой плитой с высеченными на ней словами: «Помпей — верен до самой смерти» . Как заметила Джесси, Помпей вполне мог быть лошадью.

* * *

Они нашли Флека ожидающим в гостиной вместе с остальными. Инспектор усмехнулся. Шеф полиции ловко вел свою игру. Ни один представитель прессы так и не появился, а в местных газетах сообщалось только о смерти старого Брасса, но не об убийстве. Флек приберегал новости до того великого дня, когда он сможет объявить, что преступление не только имело место, но и было им раскрыто.

Шеф неподвижно сидел у огромного камина, словно надеясь, что здесь он будет казаться меньше. В последовавшем разговоре он не принимал никакого участия.

— Присаживайтесь, мальчики и девочки, — сказал Вон. — Вино за счет заведения. Мы вылакали весь паршивый кларет, сегодня прикончим портвейн, да и тому, что еще осталось в подвале, не дадим превратиться в уксус. Все хотят выслушать последнюю волю покойного?

Поверх повязок он надел грязную майку, и только коричневое пятно под правой лопаткой вместе с некоторой скованностью движений напоминали о ножевой ране. Кобура с торчащим из нее револьвером 38-го калибра была у всех на виду. Вон начал читать завещание.

Текст начинался следующим образом: «Я, Хендрик Саймон Брасс, холостяк, проживающий в городе Филлипскилл, округ Уэстчестер, штат Нью-Йорк, пребывающий в здравом уме и твердой памяти, но сознающий бренность земной жизни…»

Судя по стилю, Брасс диктовал текст, решил инспектор: Он заметил, что никто не прикасается к портвейну.

Вступление только возбуждало аппетит. Дойдя до сути, Вон сделал паузу, усмехнулся и продолжил чтение:

— «Я оставляю моему слуге, Хьюго Зарбусу, мой дом и земли, расположенные в городе Филлипскилл.

Остальную и главную часть моего состояния я завещаю Девитту Алистеру, Линн О'Нил, Корнелии Оупеншо, Киту Палмеру, Джесси Шервуд и Хьюберту Торнтону в виде равной доли каждому, если они переживут меня.

Если в течение месяца после моей смерти некий Хардинг Бойл, чье местопребывание мне неизвестно, объявится лично и заявит права на часть моего состояния, он должен будет получить равную долю с шестью наследниками, поименованными выше. Мой душеприказчик наделен всеми полномочиями идентифицировать упомянутого Хардинга Бойла и подтвердить его права или опровергнуть их.

По истечении месячного срока все содержимое моего дома и пристроек должно быть продано с публичного аукциона в пользу наследников.

Своим душеприказчиком, наделенным правом распределять мое состояние, свободное от налогов, я назначаю моего поверенного Вона Дж. Вона…»

Когда Вон Дж. Вон умолк, некоторое время царила тишина, которую нарушил Ричард Квин:

— Это завещание выглядит странно, Вон. Что вы за юрист, хотел бы я знать? Здесь ничего не говорится об уплате долгов, о размере состояния и, самое главное, о том, в чем оно заключается…

— И где оно! — взвизгнула Корнелия Оупеншо. — Вы составляли завещание и должны это знать!

Вон налил себе портвейн, пожал плечами и разом опустошил стакан.

— Меня не спрашивайте, беби.

— И не называйте меня «беби»! Я хочу знать, что именно я унаследовала. Я имею на это право. Он назначил вас душеприказчиком, так что вам должно быть известно…

— Я знаю только то, что прочитал вам сейчас.

Алистер дрожал всем телом.

— Послушайте, Вон, — глухо произнес он, — вы знаете, что поставлено на карту…

— Безусловно, — подхватила Линн. — Вы хотите сказать, что мистер Брасс не сообщил вам, где находится его состояние?

— Брасс был упрям, как старый осел. Он настаивал, чтобы я писал завещание под его диктовку слово в слово. Я предложил сделать традиционные юридические дополнения, но он не пожелал и слушать. Когда я спросил, из чего состоит его богатство и где находятся шесть миллионов долларов, он только захихикал. Если хотите знать что-нибудь еще, друзья мои, советуйтесь с хрустальным шаром. Кто хочет сыграть в теннис?

В этот момент вошел Лу и что-то шепнул своему шефу. Флек тяжело поднялся, вышел и вскоре вернулся с двумя мужчинами. Один был толстым, другой тонким, но у обоих глаза светились алчным блеском.

— Мистер Флюгл и мистер Ченнинг, — представил их Флек. — Адвокаты из Филлипскилла. Хотят кое-что сказать. — И он вновь занял свое место у камина.

— Я представляю кредиторов покойного Хендрика Брасса из Филлипскилла… — заговорил мистер Флюгл низким, под стать своей комплекции голосом.

— Нет, это я представляю кредиторов покойного Хендрика Брасса из Филлипскилла, — перебил его мистер Ченнинг соответственно высоким, визгливым голосом.

Мистер Флюгл сердито уставился на него:

— Вы не теряли времени даром.

— Как и вы, — огрызнулся мистер Ченнинг.

— Спокойно, девицы, — сказал Вон. — Я душеприказчик покойного и думаю, у каждого из вас свои клиенты. Где ваши счета и на какую они сумму?

Оба адвоката вытащили из портфелей пачки счетов и одновременно передали их Вону, который быстро перелистал их.

— Газ, электричество, скобяная лавка, мясник, булочник… Полагаю, здесь должен наличествовать и торговец подсвечниками, если только Брасс не делал их сам. Это можно читать до ночи. На какую долю претендуют ваши клиенты, толстячок?

— На три тысячи двадцать пять долларов одиннадцать центов, — ответил мистер Флюгл.

— А ваши, худышка?

— На четыре тысячи четыреста сорок три доллара тринадцать центов, — буркнул мистер Ченнинг.

Вон отодвинул стакан, достал флягу, отвинтил крышку и запрокинул голову. Опустив ее снова, он сказал:

— Калькулятор показывает общую сумму в семь тысяч четыреста шестьдесят восемь долларов двадцать четыре цента — верно, партнеры? Ну, все деньги будут выплачены полностью, когда этот тупоголовый шеф полиции выпустит меня отсюда на достаточное время, чтобы представить завещание на утверждение. Если, конечно, состояния покойного хватит, чтобы удовлетворить требования ваших клиентов, а это еще неизвестно упомянутому душеприказчику. Есть комментарии? Хьюго, вышвырните этих кровососов.

Быстро заморгав, Хьюго направился к двум адвокатам с неизбежностью надвигающегося ледника. Они удалились с похвальной быстротой.

Вон снова глотнул из неистощимой фляги. Должно быть, он привез целый ящик их, подумал инспектор.

— Ну, котики, чего вы сидите с таким видом, будто оказались в одном мешке? Кому есть что сказать?

— Мне, — отозвался Ричард. — Прежде всего хочу заметить, что в завещании не предусмотрено ничего для содержания дома и нас в течение месячного срока ожидания. После того, что сейчас услышали адвокаты, на продукты в кредит рассчитывать не приходится. Если мы останемся здесь, то будем нуждаться в пище и электричестве. Похоже, нам придется прибегнуть к собственным ресурсам.

— Если мы останемся, и если Хьюго не станет возражать, — с горечью произнесла Корнелия. — Теперь это его дом.

— По крайней мере, он знает, что унаследовал, — сказал Кит.

— Хьюго унаследовал дважды заложенную недвижимость, которую никто бы не принял даже в подарок. У вас нет возражений, Хьюго?

Слуга выглядел испуганным.

— Возражений, мистер Квин? — нервно переспросил он. — Против чего?

— Не тратьте времени на разговоры со слабоумным, — сказал Вон. — Как бы то ни было, ничто никому не принадлежит, пока завещание не будет утверждено и все претензии на долю состояния не будут улажены, что, как я уже говорил вам, займет по крайней мере полгода, а может, и целый год. Если вы хотите тратить деньги на содержание этой развалюхи, дело ваше, но мой вам совет — ехать домой и ждать, что решат суд по делам о наследстве и Аллах.

— Совет был бы хорош, — промолвил инспектор, — если бы не две маленькие детали.

— Какая первая, папаша?

— Брасс был убит, и Флек не позволит нам уехать.

Шеф Флек шевельнулся и осторожно кивнул.

— А вторая?

— Я не верю, что Брасс ничего не сказал о местонахождении предполагаемых шести миллионов.

— Согласен, — поддержал его доктор Торнтон. — Он слишком забавлялся, мистифицируя нас, чтобы не оставить никакого ключа — хотя бы в виде намека.

— Вы что-то утаиваете от нас, Вон? — Голос Алистера звучал еще глуше, чем прежде.

Внезапно Вон вздрогнул и сморщился, словно от сильной боли — по мнению инспектора, притворной.

— Эта дырка в спине чертовски болит! — пожаловался он. — Вы, часом, не дантист, док?

— Вам повезло, что вы в состоянии ходить, — проворчал Торнтон. — И не пытайтесь сменить тему. Что вам сказал старик?

— Ничего, как я уже говорил вам. Ничего существенного.

— Значит, что-то он сказал! — впервые воскликнула Элизабет Алистер. — Что именно?

Вон пожал плечами и снова поморщился.

— Что деньги где-то в доме.

— В этом доме? — уточнила Линн.

— Да.

— Но где? — осведомилась Корнелия Оупеншо.

— Я спросил, но он не ответил. — Вон поднялся. — Доктор, моя спина меня терзает. Как насчет обезболивающего? Я не наркоман — даже травку не курю.

— Черт бы побрал Гиппократа, — пробормотал Торнтон. — Хьюго, помогите мне отвести этого громилу наверх.

* * *

— Мы ждали вас, доктор, — сказал инспектор, когда Торнтон вернулся. — Мы решили, что необходимо предпринять какие-то действия. Конечно, шеф Флек имеет право нам запретить. Он сказал, что сначала послушает. Верно, шеф?

В глазах Флека мелькнуло подозрение.

— Да, — сказал он. — Зависит от того, какие действия.

— Я знаю, что бы сделала я, — злобно сказала Корнелия. — Вам, мужчинам, следовало бы отвести этого… этого субъекта в погреб и всыпать ему по первое число. Он знает больше, чем говорит. Выбейте это из него!

— Какие действия? — повторил Флек.

— Одну меру нужно принять сразу же, — сказал Ричард. — По словам Вона, Брасс заявил, что шесть миллионов — в каком бы виде они ни были — находятся в этом доме. Мы должны обыскать дом. — Раздались восторженные крики, и он поднял руку. — Эта работа не для любителей. Шеф, у меня есть пятеро старых друзей — отставных полицейских, как и я, — которые помогали мне в этом деле. С вашего разрешения я бы хотел организовать поисковую группу из себя, вас, ваших людей и моих пятерых друзей. Они профессионалы и не хотят ничего, кроме работы. Что скажете?

Шеф задумчиво посмотрел на него.

— А если из-за этого возникнут какие-нибудь неприятности с Воном, — добавил инспектор льстивым тоном, вызвавшим у Джесси желание ущипнуть его побольнее, — то вы сможете с ним справиться.

— О'кей, — сказал наконец Флек.

Никакое сооружение, тем более столь замысловатое, еще не обыскивали так тщательно. Они обследовали все помещения и ниши, все углы и щели, всю мебель, все предметы искусства и домашнего обихода, вспороли все матрасы и одеяла, подняли все ковры, простучали полы, потолки, латунные панели и стены дюйм за дюймом, перевернули вверх дном захламленный подвал, включая печь, заглядывали в туалетные бачки и дымоходы, поднимались на стремянки к люстрам, отвинчивали газовые горелки, сняли резиновую прокладку с дверцы холодильника, изучили во всех подробностях чердаки и их истлевшее содержимое. Найдя два сейфа и не обнаружив никаких указаний на их комбинации, они вскрыли их, как банки с крекером, — в одном из них оказалось сто восемьдесят семь долларов мелкими купюрами и шестьдесят пять центов («Господи! — воскликнул Девитт Алистер. — Неужели это все, что осталось от денег, на которые он содержал дом?») среди других, еще менее ценных предметов. Они обмерили все комнаты и коридоры до последнего кубического дюйма в поисках арифметических несоответствий, не найдя ни одного.

Не то чтобы их поиски были совсем бесплодными. Среди более экзотических находок было несколько потрепанных долговых расписок, маленькая коробочка жемчужин неправильной формы с безнадежными изъянами, оловянная суповая миска с вмятинами и выгравированной на ней надписью «Любимому малышу, 1827», контрабандные британские издания XIX века «Моей тайной жизни» и рисунки обнаженной натуры Обри Бердсли, большинство из которых выглядело так, словно они пережили наводнение во Флоренции, а также три американские двухцентовые монеты в негодном состоянии и камень в форме пончика, который, по словам Джонни Криппса, служил денежной единицей на острове Яп. В сейфе с деньгами (в другом были только просроченные расписки и коробка с некондиционным жемчугом) они обнаружили несколько буклетов с кодированным текстом, которые вызвали всеобщее возбуждение и умерли страшной смертью, когда инспектор расшифровал их и заявил, что это записи масонских ритуалов. Они также обнаружили покрытый плесенью бархатный турнюр фиолетового цвета, каперское свидетельство, хромолитографию письма Авраама Линкольна миссис Биксби, десять тысяч конфедератских долларов и бутылку самогонного джина с утонувшими в нем муравьями. Едва ли не самой ценной находкой были сотни старых форм для отливки медных изделий. Этим перечень исчерпывался.

— Ну, — сказал инспектор, — мы сделали все возможное. Спасибо, ребята, — обратился он к Джиффину, Полански, Криппсу, Анджело и Мерфи. — Не удивляйтесь, если услышите обо мне снова. — Пятеро стариков пожали руки всем — даже шефу Флеку, который постоянно путался у них под ногами, — и удалились с довольным видом.

— Что дальше? — спросила Джесси. После смерти Хендрика Брасса она перестала досаждать Ричарду просьбами об отъезде. Вместо этого она ходила за ним по пятам во время обыска, словно была настоящей наследницей.

— Дом надо разобрать целиком, — сказал Девитт Алистер. Теперь он полностью обнажил свою душонку голодного хищника, готового кусать всех подряд.

— Вы имеете в виду — буквально, Алистер? — спросил Торнтон.

— Старик говорил Вону, что деньги или что бы то ни было находится в доме. Думаю, они замурованы в одной из стен.

— Возможно, по этой причине простукивание ничего не дало, — медленно произнес Кит. — Не исключено, что Алистер прав.

Инспектор нахмурился:

— Я надеялся, что с таким вариантом нам не придется столкнуться. Но больше ничего придумать не в состоянии. А вы?

Однако существовали препятствия юридического характера. Здание было завещано Хьюго. К тому же недвижимость была дважды заложена — первая закладная хранилась в Филлипскиллской сберегательной и кредитной ассоциации, а вторая — в Тэрритаунской трастовой компании Гудзонской долины. По закону, как указал Вон, приоритет оставался за залогодержателями.

* * *

Президент Филлипскиллского банка, мужчина с веселыми глазами, по фамилии Джейкобус, и вице-президент Тэрритаунского банка, мужчина с грустными глазами, по фамилии Клэффи, были приглашены для беседы. Их общее мнение сводилось к тому, что здание не имеет никакой рыночной ценности. Никто в здравом уме не станет покупать расползшиеся руины (к тому же наполовину изъеденные термитами, как указал инспектор в стратегически правильный момент) с целью проживания. Различные зональные правила препятствовали продаже дома учреждениям. По словам Джейкобуса, недвижимость представляла собой имущество, которое некуда девать.

— Когда мы согласились на заем, — сказал президент Филлипскиллского банка, — дом еще хоть что-то стоил и, конечно, при нем была земля. Сам дом едва ли покроет стоимость его сноса, которого со временем все равно не избежать, поскольку цена на земельные участки сильно возросла.

Мистер Клэффи из Тэрритаунского банка нахмурился при столь «небанкирском», по его мнению, признании со стороны Джейкобуса.

— Вопрос в том, покроет ли стоимость земли задолженность.

— Будем говорить откровенно, джентльмены, — сказал Ричард. — Вы не только не возражаете против сноса дома, но фактически приветствовали бы его, не так ли? Потому что позднее вам придется делать это самим, а мы, взяв это на себя, сэкономим вам деньги. К тому же цена на здешние земли, особенно на берегах реки, за последнее время резко подскочила. Даже если теперешняя стоимость участка не покроет задолженность, в чем я не уверен, он станет золотым дном с ростом спроса на жилье, развитием супермагистралей и облегчением доступа в Нью-Йорк для пассажиров пригородных поездов. Мне кажется, вам следует не только согласиться на снос дома, но и выплатить за него компенсацию мистеру Зарбусу, так как стоимость сноса со временем наверняка возрастет также. Что скажете?

— Согласие мистера Зарбуса, безусловно, потребуется, — осторожно отозвался Клэффи. — И думаю, мы сможем найти способ заплатить ему небольшую сумму, а, Джейкобус?

Джейкобус кивнул столь же осторожно.

— Вас это устроит, мистер Зарбус?

Хьюго тупо уставился на них — он присутствовал только телесно.

— Я буду действовать от имени этого идиота, — заявил Вон. Банкиры казались шокированными. В конце концов они закрылись в комнате с Воном и Хьюго, а когда уходили, инспектор понял по их мрачным лицам, что Вон заключил сделку не столько выгодную для Хьюго, сколько невыгодную для Клэффи и Джейкобуса. К банкирской профессии Вон, по-видимому, относился с еще большим презрением, чем к медицинской, о чем он недвусмысленно уже дал всем понять.

Следующей проблемой на повестке дня был снос.

— Незачем разрушать дом до основания, — сказал инспектор. — Наша цель — найти тайник. Все внутренние стены придется ободрать до гвоздей, а все полы вскрыть, но таким образом, чтобы их можно было восстановить для нашего проживания вплоть до отъезда. Старые кирпичи в каминах можно вытащить, не разрушая дымоходы, и так далее. Это оставит от дома только каркас, но он будет пригоден для хотя бы временного жилья — например, мы можем повесить одеяла между спальнями. Есть возражения?

— Лишь бы они ничего не упустили, — сказал Алистер.

— Мы об этом позаботимся.

К нескольким фирмам обратились за предварительными расценками, и самая низкая из них оказалась у компании в Уайт-Плейнсе, представленной солидным джентльменом по фамилии Трафуцци.

— Мы должны учитывать время и объем работ, — сказал им мистер Трафуцци. — Судя по тому, что вам нужно, это не обычный снос. Вам придется выложить три тысячи долларов — может быть, в итоге сумма окажется меньшей, но отправить почтой вам придется именно столько.

Он удалился, оставив наследников обсуждать услышанное.

— У кого-нибудь имеются три штуки? — осведомился Вон, проявляя необычайную готовность к сотрудничеству. — Что скажете, миллионеры?

Молчание служило красноречивым ответом.

— Не могли бы мы взять заем в банке? — спросил наконец Кит.

— Под чье поручительство? Алистера? — ухмыльнулся Вон.

Алистер убил его взглядом, а миссис Алистер тем же способом расчленила его труп.

Решили, что заем в банке отпадает. Алистеры, Линн и Кит заявили, что у них нет кредита. Корнелия Оупеншо сказала, что кредит у нее имеется, но она и пальцем не пошевелит — ответственность должна быть разделена поровну, как и будущее наследство. Справедливость этого утверждения была настолько очевидной, что Джесси и доктор Торнтон почувствовали себя избавленными от необходимости отвечать.

Однако Вон был не из тех, кто упускает шанс кому-нибудь напакостить.

— Почему это у вас рот на замке, док? У таких пиявок достаточно денег, которые они воруют у Дяди Сэма, не говоря уже о тех, которые они высасывают из своих жертв.

Доктор Торнтон засмеялся коротко и невесело, но, поскольку это произошло единственный раз за несколько недель, его смех всех удивил.

— Сколько я взял с вас, Вон? — И он снова закрыл рот.

Альберт Швейцер из Саут-Корнуолла уже некоторое время беспокоил Ричарда. Он выглядел встревоженным, словно боролся с какой-то неприятной проблемой. Инспектора удивляло, что Торнтон так долго остается вдали от своей практики. Несколько раз он ездил в гостиницу звонить коллегам, но каждый раз возвращался со все более несчастным видом. Это был еще один фрагмент картинки-загадки.

— У нас ведь есть половинки тысячедолларовых купюр, — внезапно сказала Линн.

Вон, относившийся к девушке с некоторым уважением после полученного нокаута, подмигнул ей.

— Половинки купюр все равно что ничего, куколка. Для казначейства Соединенных Штатов они не подходят. Следующее предложение?

— Одну минуту, — пробормотал инспектор. — Возможно, в словах мисс О'Нил кое-что есть. Я совсем забыл о купюрах.

— Но я же говорил вам, папаша…

— А я говорил вам, чтобы вы перестали так меня называть, — повысил голос инспектор. — Мне бы хотелось взглянуть на все шесть половинок.

— Зачем? — тут же спросила Зверь из Бельзена.

— Назовите это догадкой, миссис Алистер.

Как и следовало ожидать, наследники смогли тут же извлечь своих разрезанных надвое Гроуверов Кливлендов из различных предметов одежды. Инспектор посмотрел на Джесси, и она протянула ему свою половинку с таким видом, словно была рада от нее избавиться. Ее супруг придвинул стол, и они разместились вокруг него — каждый сжимал в руке свой кусок банкнота.

— Я возьму их у вас, чтобы произвести опыт. Не возражаете положить их на стол?

Вон стоял рядом, вытянув шею.

— У старого сыщика свои трюки, приятель, — сказал он Алистеру. — Ставлю десять против пяти, что он спрячет в рукав одну половинку.

«Старый сыщик» и впрямь занимался чем-то вроде игры в наперстки, передвигая половинки купюр с места на место, но всегда соединяя две друг с другом. Постепенно воцарилось напряженное молчание. Инспектору удалось разместить половинки таким образом, чтобы неровные края одной из них соответствовали краям другой, образуя три полные купюры.

— Эта мысль пришла мне в голову, когда во время обыска мы не обнаружили шесть половинок, которые Брасс якобы хранил для вас, — сказал инспектор, — но в суматохе я забыл о ней. У нас никогда не было половинок шести разных купюр. Старый прохвост разрезал три банкнота и отправил шестерым людям половинку каждого, как будто они были фрагментами шести разных купюр. В итоге это стоило ему не шести штук, а всего трех. Ловко!

— Это бесчестно! — завопила Корнелия.

— Он и был бесчестным стариком, помимо еще худших пороков. — И Торнтон добавил с неожиданной свирепостью: — Без него мир станет лучше.

— Как бы то ни было, у нас есть три тысячи долларов, — сказала Линн, — и это та сумма, которую требует мистер Трафуцци. По-моему, это сверхъестественно. Как будто мистер Брасс все это предвидел.

— Меня бы это не удивило, — проворчал Кит. — Но вопрос в том, внесем мы их в общий котел или нет. Я — за.

Алистер посмотрел на жену, и она кивнула.

— Я тоже, — сказал он.

Линн проголосовала за, Корнелия со страдальческим видом также. Доктор Торнтон устало махнул рукой в знак согласия. Джесси, разумеется, пришлось играть свою роль.

Поэтому мистера Трафуцци пригласили снова.

Но обнаружилось еще препятствие. Во время сноса им предстояло оставаться без крыши над головой. Никто не испытывал особого желания спать на земле, завернувшись в распотрошенные одеяла. Выход нашел Ричард. По словам Вона, Брасс указал только на сам дом, как на тайник для своего сокровища. Это исключало каретный сарай, содержащий пять комнатушек на верхнем этаже, которыми, судя по количеству паутины, дохлых насекомых и слоев пыли, не пользовались уже несколько поколений Брассов. Инспектор предложил убрать комнаты, взять напрокат несколько раскладушек и перебраться туда, покуда команда мистера Трафуцци будет трудиться в главном здании. Линн и Корнелия, Кит и доктор Торнтон, Вон и Хьюго могли делить друг с другом любую из трех комнат, а в двух остальных разместились бы Алистеры и Квины. Женщинам придется готовить еду снаружи, но только до возвращения в каркас основного здания. Кухонные принадлежности и оборудование останется годным для применения.

Голосование прошло быстро, и решение приняли единогласно, после чего все взялись за работу, даже Алистеры. Вон присматривал за вещами, регулярно прикладываясь к фляге; Хьюго околачивался с ошеломленным видом, бесполезный, как ребенок, пока Джесси, исключительно из жалости, не попросила его помочь. После этого он таскался за ней, как на буксире.

Вечером произошла неприятность в старой столовой. Инспектор ожидал этого, поскольку нервы у всех были на пределе. Вон повествовал о своей выходящей за профессиональные рамки деятельности с женами, чьи мужья нанимали его для слежки за ними, покуда Корнелия Оупеншо не потеряла терпение.

— Неужели вам обязательно разговаривать с набитым ртом, мистер Вон? — осведомилась она. — Вы просто отвратительны!

На это Вон ответил, положив в рот очередную порцию пищи:

— Вам не дает покоя не то, что попадает в мой рот, а то, что оттуда выходит, верно, Корни? Держу пари, вы ложитесь в кровать с книгой Генри Миллера.[38]Миллер Генри (1891–1980) — американский писатель, чьи романы из-за обилия весьма откровенных сцен ранее считались едва ли не порнографическими. Никогда не встречал старую деву, которая могла бы хоть на минуту отвлечься от своих яичников.

Это привело к сцене, после которой Джесси увела наверх бьющуюся в истерике мисс Оупеншо, а Линн высказала Вону все, что она о нем думает. После обеда Кит предложил Вону выйти, дабы он мог снова поучить его, как следует обращаться с приличными женщинами.

— Не задирайте нос из-за случайного удара, приятель, — со скверной усмешкой отозвался Вон. — Если бы не дырка у меня в спине…

Алистеры затеяли перепалку из-за кучки зубочисток, обвиняя друг друга в шулерстве.

Таким образом, для всех явилось облегчением, когда на следующее утро прибыли мистер Трафуцци и его бригада, которая с радостными криками приступила к разрушению внутренностей Дома Брасса под присмотром нескольких пар глаз, в том числе шефа Флека, начавшего приходить в отчаяние. По мнению Ричарда, шеф филлипскиллской полиции ничего не делал для раскрытия убийства Хендрика Брасса, а только торчал на месте происшествия, словно ожидая, что Провидение поднесет ему на блюдечке признание преступника. «Братец, — мысленно предупреждал Флека инспектор, — с такой компанией и в такой ситуации тебе придется ждать долго».

Во второй половине дня, по вызову инспектора, нерегулярная команда с Западной Восемьдесят седьмой улицы вышла на работу, вооружившись электрической дрелью, металлоискателем, кирками, лопатами и прочим оборудованием, которое он поручил им взять напрокат в городе. Когда люди Трафуцци работали внутри, «нерегулярники» выкорчевывали кирпичи подъездной аллеи вокруг дома, чтобы обследовать фундамент. Потом они проникли в погреб, вскрыли цементный пол и раскопали его на несколько футов, используя металлоискатель. Ночью все пятеро спали в своих автомобилях, а рано утром вновь принялись за дело. Уэс Полански начал проявлять признаки усталости, Пит Анджело творил чудеса, остальные трудились в гневе на собственную немощь.

Как бы то ни было, они выполнили свою работу, и наградой за труды им послужила находка пяти наконечников индейских стрел, сломанной трубки мира, таблички с автомобильным номером 1915 года, изъеденного ржавчиной котла для китового жира, скелета маленькой собаки, парового котла с древнего парохода, металлического ящика самодельных гвоздей, расплавленных до состояния бесформенной массы, и целой коллекции неподдающихся идентификации предметов, за которую художник или скульптор, творящий в стиле поп-арт, не дал бы и пяти центов.

Мистер Трафуцци и его люди не нашли ничего, кроме песка, штукатурки и нескольких крысиных нор, в одной из которых лежал потемневший от времени клочок бумаги, оказавшийся обрывком страницы издаваемого Гоуди[39]Гоуди, Луи Антуан (1804–1878) — американский издатель, основавший первый в США женский журнал. женского журнала за ноябрь 1844 года.

Вечером у огня, разведенного на кирпичах подъездной аллеи, слышались только звуки, издаваемые низшими созданиями природы. Ее благороднейшие творения хранили молчание.

— Все это — сплошное мошенничество! — наконец вскрикнула Линн. — Старик морочил нам голову. Здесь нет ни шести миллионов, ни шести сотен.

— Я этому не верю, — захныкала Корнелия.

— Как ни странно, я тоже, — сказал Кит. — Возможно, потому, что мне не хочется этому верить.

— Они должны быть здесь! — процедил сквозь зубы Девитт Алистер.

— Надеюсь… — начал доктор Торнтон и тут же умолк.

Миссис Алистер смотрела на огонь так, словно собиралась погасить его голыми руками.

Заметив беспокойный взгляд жены, Ричард Квин пробормотал:

— Я тоже чувствую, что они здесь. Но где же, черт возьми?

Компания перебралась назад, в то, что осталось от дома. До истечения назначенного Хендриком Брассом месячного срока было всего два дня.