Онлайн чтение книги Владыка морей The king of the sea
ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I. Ночная экспедиция

— Глядите! Огонь! Неужели это какой-нибудь рыбачий челн на рейде, вышедший на ночной лов? — Нет, Самбильонг. Этот огонь я вижу давно. И думаю, что это фонарь на борту того самого проклятого парового баркаса. Возможно, Самбильонг, что этот баркас поставлен в качестве сторожевого судна охранять вход на рейд от непрошеных гостей. Но я думаю, что нашего нападения, и притом так скоро, здесь не ожидают, и нам удастся пробраться, не будучи замеченными. Редианг слишком далек от Лабуана. В Сараваке не должны еще знать о нашем прибытии к этим берегам. Сюда не могла, наконец, дойти самая весть о вызове, брошенном нами Англии и внуку Джеймса Брука. И затем, не забывай, что мы переодеты сипаями Индии. Это форма армии раджи.

— И все-таки я предпочел бы, чтобы этого сторожевого судна здесь не было! — пробормотал недоверчивый Самбильонг.

— А я думаю, — отозвался португалец, — что на борту этого судна спят поголовно все, и мы застигнем их врасплох. Нельзя оставлять за спиной у себя врагов, которые, если будет необходимо отступить, могут нам сильно повредить. Мы основательно расчистим дорогу для «Жемчужины Лабуана». Пусть судно не рискует нарваться на какую-нибудь подводную скалу. А на сторожевом баркасе не может находиться многочисленный экипаж, и мы справимся с этим препятствием без особого труда. Но смотри, Самбильонг к огнестрельному оружию нельзя прибегать ни в коем случае. Надо обойтись без малейшего шума. Итак, дети Мопрачема, вперед!

Этот разговор происходил на большой шлюпке, быстро и бесшумно двигавшейся с помощью шести пар весел. На суденышке находилось четырнадцать человек, в которых по их костюмам можно было признать отряд сипаев раджи Саравака. Дюжина этих людей принадлежала к малайской расе. Это были простые рядовые. Два офицера носили явные признаки европейского происхождения.

Шлюпка, которая везла к берегам Редианга этот отряд, направлялась к довольно широкой бухте на восточном берегу острова Борнео в большом Саравакском заливе. Сейчас шлюпка мчалась прямо к светившейся на волнах рейда огненной точке.

— Капитан Янес! Если нас будут спрашивать, что нам отвечать?

— обратился к португальцу второй мнимый офицер сипаев. Это был молодой человек, по виду казавшийся американцем.

— Скажем, Харвард, — отозвался Янес, — что мы везем съестные припасы в форт Макраэ. И затем, едва только мы станем борт о борт,

— на абордаж. Если это сторожевое судно — паровой баркас, то мы его пустим в дело: пароход возьмет нас на буксир. Я надеюсь, что это предприятие удастся нам, и через два или три часа Тремаль-Наик и Дарма уже будут с нами и в полной безопасности.

— Кто идет? — раздался в это время оклик с палубы сторожевого судна на рейде.

— Друзья с припасами для форта Макраэ! — ответил Янес.

— Приказ — не пропускать никого до самой зари.

— От кого вы получили такой приказ?

— От капитана Морленда, который находится здесь, пока его пароход грузится углем.

— Ну так мы остановимся тут и подождем до зари около вас! — ответил Янес.

Затем, обернувшись к машинисту американцу и Самбильонгу, он промолвил вполголоса:

— Я и не подозревал, что в этих водах находится пароход. Капитан Морленд… Кто бы это мог быть? Вероятно, какой-нибудь англичанин, состоящий на службе у раджи Саравака. Ну да ладно. Итак, перед нами действительно не прао, а паровой баркас. Будьте готовы, дети!

— Приставайте сюда поскорее! — раздался в это время с баркаса грубый голос. — Или я всажу вам в спины добрый заряд.

— Поосторожнее! — раздраженно крикнул Янес. — Я не какой-нибудь даяк, а офицер раджи. Бросьте нам канат!

С баркаса был сброшен канат, который малайцы подхватили и моментально закрепили.

— Готово! — сказал Янес шепотом. — Как только услышите мою команду — бросайтесь за мной.

Едва только шлюпка португальца стала бок о бок с паровым баркасом, Янес вместе с Харвардом перешел на борт неприятельского судна.

— Кто командует этим судном? — повелительным тоном спросил Янес.

— Я, господин! — ответил какой-то индус, на мундире которого были сержантские нашивки. — Простите, командир, что я грозил стрелять по вашей лодке. Но капитан Морленд дал строжайшее приказание, и я не могу своей властью разрешить вам пройти к берегу.

— Где капитан Морленд?

— В форту.

— А его судно?

— В устье Редианга.

— Пленники все еще в форту?

— Индус с дочерью? Они вчера еще были там. Но, думаю, как только пароход кончит погрузку угля, их перевезут в Саравак.

— Разве здесь опасаются чего-нибудь?

— Да, опасаются какой-нибудь выходки со стороны пиратов с Мопрачема. Ходят слухи, что они объявили войну Англии и радже.

— Чепуха! — отозвался Янес. — Теперь они убежали на север Борнео. Сколько человек на баркасе?

— Восемь, командир.

— Восемь? Ага. Ну, так… Сдавайся, каналья!

Не успел сержант оправиться от изумления, вызванного таким неожиданным концом, казалось, мирного разговора, как Янес, схватив его левой рукой за горло, правой приставил к груди пистолет.

Люди Янеса в одно мгновение вскочили на палубу баркаса с занесенными для удара парангами.

— Кто станет сопротивляться, тому смерть! — произнес Янес.

— Ружья! Хватайте ружья! Стреляйте! — прохрипел сержант, пытаясь вырваться из железных рук португальца.

Но экипаж баркаса был настолько поражен неожиданным нападением, что ни один человек не думал о сопротивлении.

— Самбильонг, свяжи сержанта. А вы разоружите остальных и глядите за ними в оба глаза! — распорядился Янес.

Когда это приказание было приведено в исполнение, Янес сел около сержанта.

— Теперь, — сказал он, — если тебе дорога жизнь, то говори откровенно. Как велик гарнизон в форту Макраэ?

— Пятьдесят человек вместе с капитаном Морлендом и одним из офицеров раджи, — покорно ответил сержант.

— Кто этот капитан Морленд?

— Говорят, он раньше был лейтенантом английского военного флота. Он находится в союзе с раджой. Губернатор Лабуана покровительствует ему. У него прекрасно вооруженный пароход. Хотя говорят, что он англичанин, но… Но у него слишком темная кожа. Пароход его ходит под флагом раджи Саравака.

— Далеко ли отсюда до форта?

— Меньше мили.

— Если ты не солгал, я сохраню тебе жизнь, и, кроме того, ты получишь в награду десять фунтов стерлингов! — сказал Янес. — Мистер Харвард, вы останетесь здесь с двумя из наших людей, и держите машину под парами. Остальные за мной. А вы, пленники, — если вы не пошевельнетесь, то, вернувшись, я отпущу вас на свободу. Если станете артачиться, будете отправлены в ад.

Оставив баркас под присмотром Харварда, шлюпка пошла к берегу… Там люди высадились, вытащили шлюпку, забрали карабины и, захватив с собой огромные корзины, наполненные каким-то тяжелым грузом, отправились к форту.

— Помните, — сказал при высадке Янес, — что отвечать за всех в случае необходимости буду один я. Вы же наберите воды в рот.

Янес шел впереди отряда, освещая путь снятым с парового баркаса фонарем.

Когда маленький отряд добрался уже почти до самых стен форта, оттуда с вышки его окликнули:

— Кто идет?

— Поручик Фарсон с сипаями Саравака. Экспортируем припасы для форта, имеем депеши для капитана Морленда.

— Подождите!

Послышались голоса, заблестели огни. Затем три человека, — по-видимому, даяки, — вышли навстречу отряду.

— Откуда вы, господин поручик? — спросил один из пришедших.

— Из Кучинга! — ответил Янес. — Капитан Морленд еще не спит?

— Только что поужинал вместе с пленниками.

— Однако у вас в форту Макраэ ужинают довольно поздно! — засмеялся Янес. — Ну, ведите меня к вашему капитану. Я с важными новостями.

— Прошу следовать за мной! — повернулся солдат. Янес пошел за проводником.

— Однако загвоздка! — бормотал он сквозь зубы. — Я никак не предполагал, что Тремаль-Наик и Дарма находятся в обществе этого загадочного офицерика. Если они при виде меня хоть одним жестом выдадут свое удивление, я не выпутаюсь. В игру пошла крупная карта. Нет, пан или пропал. Теперь назад не вернешься.

Отряд тем временем перешел через подъемный мост, прошел двойной ряд стен и широкий крепостной двор и приблизился к большому зданию, украшенному сторожевой башней.

— Пожалуйте, поручик. Капитан здесь! — сказал проводник. — Прикажете разместить ваших людей на отдых?

— Нет. Пусть пока побудут здесь, во дворе! — ответил Янес и, незаметно обменявшись знаком с Самбильонгом, вошел в здание.

II. Смелый удар

Увидев Янеса в столь странном костюме — в форме офицера сипаев, Тремаль-Наик и его дочь, сидевшие за столом, в изумлении поднялись со своих мест. Предостерегающий взгляд португальца остановил крик, готовый сорваться с их уст. К счастью, капитан Морленд, который повернулся лицом к подходившим, не заметил впечатления, произведенного на пленников появлением лжесипая.

Капитан Морленд был еще молод, не старше двадцати пяти лет, и его можно было назвать красивым человеком. Лицо с правильными чертами окаймляла небольшая черная бородка. Глаза сверкали.

— Откуда вы, господин поручик? — спросил Морленд, отдав честь Янесу. Говорил он на чистейшем английском языке. При этом осмотрел португальца с ног до головы.

— От губернатора Кучинга. Привез съестные припасы. Вы их ждали, капитан?

— Да, — ответил тот. — Я распорядился доставить провиант, потому что тут ничего не добудешь. Но не понимаю, почему нашли нужным дать для сопровождения транспорта офицера. Достаточно было нескольких солдат.

— Да. Но рядовым не могли доверить передачу важных известий для вас.

— Депеши?

— Да.

— Вы — комендант гарнизона Кучинга?

— Так точно.

— Англичанин?

— Нет, испанец, но уже много лет на службе у раджи Саравака.

— Ну, я вас слушаю.

Янес сделал нерешительное движение в сторону Тремаль-Наика и Дармы, которые стояли, словно окаменев, глядя на него со все более и более возрастающим недоумением.

Морленд улыбнулся, заметив движение Янеса.

— Да, вы правы! — сказал он. — Это — мои пленники.

Затем, обратившись к Тремаль-Наику и Дарме, он сказал им с изысканной вежливостью:

— Вы позволите мне покинуть вас на несколько минут?

«Гм! — подумал Янес. — Да он обращается с ними скорее как с гостями, чем как с пленниками?!»

И зоркий взгляд Янеса подметил, что взор Морленда был устремлен на молодую девушку. Дарма потупила глаза. Ее щечки покрылись румянцем.

Морленд открыл одну из боковых дверей и ввел Янеса в кабинет, обставленный в восточном стиле.

— Здесь нас никто не может подслушать, поручик! — сказал он, опуская на дверь тяжелую портьеру.

— Известно ли вам, капитан, что Тигры Мопрачема официально объявили войну радже Саравака и самой Англии? — спросил Янес.

— Да. Я еще вчера получил известие об этом от раджи. Но они просто-напросто сошли с ума, эти пираты?!

— Не настолько, как вы думаете, — возразил Янес. — Вам, без сомнения, должно быть известно, что Джеймс Брук в свое время был раздавлен Сандаканом именно тогда, когда он находился на высоте своего могущества и считался непобедимым.

— То были другие времена, поручик. И затем, подумайте только: бросать вызов Англии?! Разве они не знают, что Англия — «Владычица морей»? Эти безумцы разбегутся со своими жалкими прао, рассеются, как дым, при первых же пушечных выстрелах.

— Ошибаетесь, сэр Морленд. Сандакан предпринял войну, обладая не одними пирогами. Вчера в двадцати милях от Кучинга видели большое боевое паровое судно под флагом Малайского Тигра.

Морленд привскочил.

— Как? Уже здесь? — воскликнул он.

— Да. По-видимому, они идут к этим берегам.

— Но почему сюда? Разве им известно, что мой корабль остановился в устье Редианга?

— Губернатор Кучинга, наоборот, полагает, что пираты намереваются осадить форт Макраэ, рассчитывая освободить пленников. И потому прислал меня к вам с поручением немедленно перевезти арестованных к нему, в Кучинг. Согласно его распоряжению, мне послужит для этой цели паровой баркас, стоящий на рейде.

— Н-ну, мне кажется, что пленники были бы в большей сохранности на моем пароходе.

— Позвольте не согласиться с вами. В случае сражения, исход которого является проблематичным, вы подвергли бы пленников серьезной опасности. Поэтому-то губернатор настаивает на отправке их в Кучинг. Насколько мне известно, это желание разделяет и сам раджа. Необходимо сохранить этих людей, чтобы, пользуясь ими, как заложниками, воздействовать на Сандакана.

Морленд погрузился в глубокую задумчивость и, казалось, испытывал сильное волнение.

Он нервно провел рукой по лбу и тяжело вздохнул.

— Каприз судьбы! — промолвил он как бы про себя.

«Что за муха его укусила? — подумал Янес. — Его, кажется, довольно опасно ранил огонь… из глазок моей малютки Дармы».

— Капитан, что же вы решаете? — сказал он вслух.

— Губернатор Кучинга, пожалуй, прав. Но„, Но, с другой стороны, я вполне полагаюсь на прекрасные боевые качества моего судна и стойкость моих моряков. Жаль только, что я не осведомлен о силах, которыми располагает противник. Вы, значит, думаете, что пиратам известно, где находится мой «Самбас»?

— Да. И губернатор Кучинга не сомневается в этом. Там предполагают, что нападения надо ожидать с часу на час.

— В таком случае делать нечего! — вздохнул Морленд. — Придется поручить пленников вам. Но вы-то, поручик, ручаетесь за их сохранность?

— Отвечаю своей головой, капитан.

— Если так, то, пожалуй, будет лучше, если вы заберете пленников сейчас же, пока еще не рассвело. Баркас в вашем распоряжении. До рассвета вы, пожалуй, успеете добраться до Кучинга.

— А вы, капитан?

— А я выйду в море, чтобы помериться силами с Малайским Тигром.

— Вы его ненавидите?

— Это опасный пират, которого надо усмирить! — ответил довольно уклончиво капитан.

Собеседники поднялись со своих мест. Морленд отворил двери в соседнюю комнату, где сидели Тремаль-Наик и Дарма.

— Приготовьтесь, господа, к отъезду! — сказал Морленд, устремив полный сожаления взор на молодую девушку. — Я получил распоряжение переслать вас в Кучинг.

— Разве форту угрожает какая-нибудь опасность? — спросил, оживляясь, индус.

— Я не могу ответить на этот вопрос.

Пленники вышли для того, чтобы одеться, а Морленд взял бутылку и наполнил вином два стакана. Один он протянул Янесу.

— Так вы говорите, что ручаетесь за пленных? — сказал Морленд, опоражнивая свой стакан.

— Если мне будет грозить какая-нибудь опасность, — ответил Янес, — я поспешу пристать к берегу.

— А на людей вашего отряда можно положиться?

— О, вполне! Это лучшие бойцы из всего гарнизона. — Встретимся ли мы снова, капитан? Ведь и вы, кажется, покинете форт?

— Да. С рассветом я выйду в море и отправлюсь в Кучинг. Там и увидимся. Если, конечно, во что я не верю, пираты не преградят мне путь. Но, во всяком случае, я их раздавлю.

Янес еле сдержал ироническую улыбку.

— Желаю вам этого от души, капитан! — сказал он. — В самом деле, их пора проучить как следует.

В это время в зал вошли Тремаль-Наик и Дарма, готовые в путь.

— Я вас провожу до самого берега, — сказал Морленд. — Вам может встретиться какая-нибудь опасность.

Янес нахмурился.

«Покорно благодарю. Недостает еще, чтобы офицерик захватил с собой полгарнизона! — промелькнула в его голове тревожная мысль. — Вот так история выйдет! Ну да ладно… Смелость, говорят, города берет. Вывертывались раньше, дай Бог, вывернемся и теперь».

Все они вышли на крепостной двор.

Увидев капитана Морленда, пираты так лихо взяли «на караул», что своим искусством удивили даже самого Янеса.

— Однако молодцы! — сказал Морленд, внимательно посмотрев на мнимых сипаев. — Ну, идемте, господа!

Шествие подвигалось в следующем порядке: авангард составляли четыре «сипая», за ними Янес с Тремаль-Наиком, потом капитан Морленд с Дармой. Остальные замыкали шествие.

Янес шел молча, но время от времени переглядывался с Тремаль-Наиком или слегка толкал его, предостерегая от малейшей неосторожности. А когда представился благоприятный случай, — капитан Морленд с Дармой несколько отстали, — Янес шепнул индусу:

— Держись наготове!

— Ты рискуешь, Янес! — ответил Тремаль-Наик.

— Риск? Разве мы можем прожить, не ставя на карту свою жизнь? Не освободив вас, мы не могли начать боевых действий. Тс-с! Вот и берег.

С этими словами Янес приблизился к шедшему впереди Самбильонгу и что-то шепнул ему.

— Ладно! — ответил тот. — Будет исполнено.

— Спускай шлюпку! — скомандовал Янес.

В то время как четверо пиратов исполняли это приказание, остальные незаметно столпились около Тремаль-Наика, Дармы и капитана.

— Ну, капитан! — сказал Янес. — Счастливо оставаться. Всего хорошего.

Едва Морленд протянул ему свою руку для прощального приветствия, как Янес схватил его за обе руки, а Самбильонг — поперек тела и моментально свалил на землю.

— Злодеи! — яростно воскликнул попавший в западню моряк. Но в одно мгновение его связали.

Вскочив, Морленд бросился к Янесу, глядевшему на него с иронической улыбкой.

— Что это значит? Почему вы напали на меня? Кто вы? Янес приподнял шляпу и ответил:

— Имею честь приветствовать вас от имени моего друга, Малайского Тигра. Меня зовут Янес де Гомейра.

Изумление моряка было так сильно, что в течение некоторого времени он не мог произнести ни слова.

С португальца он перевел пылающий взор на Дарму, которая была бледна и молчалива.

— Ну, так убейте же меня, если только посмеете! — крикнул наконец он, обращаясь к Янесу.

— Нас называют пиратами, это верно! — ответил суровым тоном португалец, мрачно сверкнув глазами. — Но мы умеем быть великодушными. Если бы я попал в руки раджи Саравака, вне всяких сомнений, меня немедленно расстреляли бы. Я же, напротив, дарю вам жизнь.

— Что же вы думаете делать со мной? — спросил капитан Морленд сквозь зубы.

— Я хотел вам представиться, но боялся, что вы поднимете шум. Но сейчас вы будете освобождены и сможете вернуться в форт.

— Вы раскаетесь в вашем непрошеном великодушии! — сказал угрожающим тоном Морленд. — С завтрашнего дня я начну беспощадную охоту за вами.

— Надеюсь, вы встретите в нас достойных противников! — с утрированной вежливостью поклонился Янес. — Кстати, сеньор: если вам не будет неприятно, я советовал бы вам подождать здесь, на берегу, экипаж парового баркаса. Через несколько минут ваши люди будут здесь и развяжут вам руки.

— Эти негодяи сдались вам?

— Видите ли, не совсем так! — засмеялся Янес. — Мы застали их врасплох, и бедняги были действительно лишены возможности защищаться. Но до свидания, сеньор Морленд.

Отряд Янеса разместился в шлюпке и отплыл от берега. Дарма, сидя на корме, не спускала глаз с берега.

В полутьме было видно темную фигуру.

Морленд, стоя неподвижно, как каменное изваяние, неотступно глядел в ту сторону, куда плыла шлюпка. И, кажется, его взор был прикован к молодой девушке, затерявшейся среди экипажа шлюпки.

Баркас в ожидании возвращения Янеса стоял под полными парами.

— Машина готова. Пленники вели себя прекрасно! — доложил Янесу Харвард. — А у вас, вижу, все обошлось благополучно? Итак, можем тронуться в путь?

— Разумеется! — ответил Янес, переходя вместе со своими соратниками на борт баркаса. Затем на шлюпку по одному перевели пленников, разумеется, предварительно обезоружив их. Сержант получил обещанные десять фунтов стерлингов. Потом машине был дан ход, и захваченный паровой баркас помчался в море, к «Властителю океана». Ему пришлось некоторое время побродить по морскому простору, потому что «Властитель океана» держался с потушенными огнями. Но наконец на близком расстоянии от баркаса показался силуэт парохода, и Янес крикнул:

— Эй, Сандакан! Дети Мопрачема вернулись к тебе. Принимай гостей!

И когда баркас, умерив ход, подошел к борту парохода, оттуда был спущен трап.

III. Смертный бой

Сандакан ожидал прибывших, стоя на площадке трапа рядом с молодой стройной девушкой. Это была красавица Сурама, бывшая баядерка, освобожденная некогда Сандаканом и Янесом от рабства и унижений. С тех пор она всюду сопровождала друзей, привязавшись к ним, как к родным, разделяя с ними все опасности их бурной и полной тревог жизни.

Фигуры Сандакана и Сурамы были освещены слабым и неверным светом нескольких небольших ручных фонарей, принесенных матросами.

Янес первым поднялся на палубу и широким жестом протянул обе руки: одну — Сандакану, другую — молодой индуске.

— Ну? Что нового? Ничего утешительного? — тревожно задал ему вопрос Малайский Тигр.

— Напротив! — отозвался Янес, показывая вниз, на трап, по которому, несколько замешкавшись, поднимались Тремаль-Наик и Дарма. — Вот они, наши друзья.

Сандакан с возгласом радости сбежал по трапу навстречу индусу и его дочери.

Дарма, на ходу пожав его руку, птичкой взлетела наверх и бросилась в объятия Сурамы с криком:

— Сурама! Я уже больше не надеялась увидеть тебя, моя Сурама!

— В каюту, в каюту! — пригласил всех Сандакан. — Мы так давно не виделись, так много событий произошло с тех пор, что нужно переговорить обо всем подробно и обстоятельно.

— Подожди, Сандакан! — остановил его Янес. — Сначала распорядись идти малым ходом ко втором}' рукаву Редианга. Там мы можем поохотиться на редкого зверя. Где-то там притаился «Черный леопард». Зверь очень силен, и если мы не обрежем ему когти раньше, чем он приготовится к бою, он может сильно помешать нам!

— Кто это? Какой-нибудь англичанин?

— Да. Прекрасный боевой пароход, который грузится углем, чтобы с рассветом начать охотиться за нами.

— Завтра? Успеем легко отделаться от него.

Прибывшие спустились в салон-каюту, а Сандакан, еще на некоторое время задержавшись на палубе, чтобы отдать кое-какие приказания Самбильонгу и команде парохода, последовал за друзьями.

Здесь завязался оживленный разговор: старые друзья торопливо сообщали друг другу все подробности пережитых ими за последнее время треволнений.

— Не английские суда, не вражда раджи Саравака беспокоят меня сейчас, — сказал Сандакан, обращаясь к Тремаль-Наику. — Меня волнует тайна — неожиданное появление на сцене сына и наследника мести твоего исконного врага, Тремаль-Наик. Где скрывается этот таинственный враг? Что он могуч, мы уже испытали. Ты поплатился первым: труд многих лет твоей жизни разрушен за несколько дней полчищами даяков. Но даяков поднял «хаджи» из Мекки. А его послал твой враг.

— «Хаджи» уничтожен. Но тот, кто вдохновлял его, жив. И он не отступит. Он скрывается во мгле. Что он замышляет? Когда он собирается напасть на нас?

— Я не привык дрожать перед опасностями. Но тут меня тревожит сама загадочность всего совершающегося теперь, тревожит этот прячущийся во мгле враг.

— Но неужели и вы ничего не знаете? — озабоченно спросил Тремаль-Наик.

— Все, что знаем, получено только при допросе «хаджи». Тебе все это уже известно. А больше нам не удалось узнать ничего, хотя по дороге сюда мы задерживали немало парусных судов из Саравака и подвергали допросу их команды.

— В конце концов, господа, — вмешался Янес, — о чем гадать? Ведь, несомненно, нам придется встретиться с этим сеньором Синдией, ну, тогда мы и познакомимся.

— Положим! — ответил задумчиво Сандакан. — Рано или поздно все, конечно, выяснится. Но я предпочел бы, чтобы это было именно рано, а не поздно. Во всяком случае, жребий брошен. Начнем войну со сражения, которое я дам «Черному леопарду», рекомендованному моему вниманию тобой, друг Янес.

— Вы пустите ко дну это судно? — вступилась Дарма. В ее голосе звучали странные тревожные нотки, что-то новое, непривычное ни для Янеса, ни даже для ее отца, Тремаль-Наика.

— Он должен быть уничтожен! — холодно ответил Сандакан. Янес мельком, но зорко взглянул на девушку и заметил, что ее прелестное личико слегка побледнело. Ее потряс приговор, произнесенный кораблю сэра Морленда Сандаканом. Но португалец ничего не сказал.

Закончив объяснения, друзья покинули каюту и выбрались на палубу.

Экипаж «Властителя океана» находился на местах в полной боевой готовности. Пароход двигался средним ходом, плавно и бесшумно. На рассвете с марса послышался крик дозорного:

— Дым на востоке!

Янес, Тремаль-Наик и Сандакан бросились на бакборт и без труда заметили темную ленту стлавшегося по горизонту дыма.

— Держу пари — это судно нашего друга, сэра Морленда. Ставлю одну сигару против ста фунтов стерлингов! — сказал Янес, наблюдая медленно проползавшую по краю неба дымовую тучку.

— Тебе не приходилось видеть это судно? — спросил Сандакан Тремаль-Наика.

— Нет, — ответил индус. — Я знаю только, что оно брало уголь во втором рукаве бухты Редианга. Туда пришли прао с углем из Саравака. Но если тебе нужен уголь, то я знаю, где его найти. Угольный склад находится при входе в бухту Саравака на небольшом островке. Туда постоянно заходит пополнять свои запасы эскадра раджи. Об этом мне проговорился Морленд.

— Отлично, — отозвался Сандакан. — Если туда заходит за углем эскадра раджи, то можем заглянуть, конечно, и мы. Не так ли, друг Янес?

— Разумеется! — засмеялся тот. — Надеюсь, нам не придется дорого платить за билеты с правом посещения угольных складов его светлости, раджи Саравака? Но смотри, Сандакан: судя по дыму, пароход прибавляет ходу, и пусть я никогда в жизни больше не буду курить приличных сигар, он изменил курс и направляется на нас.

В это время судно, показавшееся на горизонте, стало видно уже и невооруженным глазом. Наблюдая за ним в сильный морской бинокль, Сандакан отозвался на слова Янеса.

— Да, судно, кажется, великолепно. По типу — крейсер большого водоизмещения. И идет действительно полным ходом. Опасается, должно быть, что мы бросимся наутек. Но это напрасная боязнь.

На палубу вышли из своей каюты обе молодые девушки.

— Что это? Мы подвергаемся атаке? — робко спросила Дарма португальца.

— Да, родная. Должно быть, скоро здесь станет жарко.

— Это судно капитана Морленда? — опять спросила Дарма с заметной тревогой.

— По крайней мере, так мы предполагаем.

С этими словами Янес взял руку Дармы и пытливо заглянул девушке в глаза.

— Что с тобой, дитя? — сказал он, понизив голос. — Нет, не отпирайся. Я слишком хорошо знаю тебя. Я заметил уже в который раз, как ты волнуешься при имени капитана Морленда.

Дарма, не отвечая, но заметно покраснев, отвернула свое прелестное личико.

— Это тоже довольно большое судно! — сказала она неуверенным голосом.

— Да! — ответил Янес, выпуская ее задрожавшую руку. — Но оно все же сильно уступает нашему.

— Я не понимаю, почему Сандакан хочет непременно потопить это судно? — заговорила после минутного молчания Дарма. — Не лучше ли было бы заставить его сдаться? Оно могло бы оказаться очень полезным.

— Да. Но ведь если командиром этого судна является твой знакомец, то он ни за что не спустит флага без боя. Это человек мужественный, он будет драться до последнего, пока не расстреляет весь порох и пока хоть один член его экипажа будет держаться на ногах. Когда будет тонуть, тогда — обещаю это тебе, дитя, — мы попытаемся спасти всех тех людей, которые еще смогут держаться на воде. А теперь, Дарма, возьми Сураму и уйдите в каюту. Сейчас начнется перестрелка.

Словно в ответ на эти слова Янеса с командного мостика прозвучал голос Малайского Тигра:

— Полный вперед! Артиллеристы — к орудиям! Стрелки — к бортам!

Спешившее навстречу «Властителю океана» судно находилось на расстоянии чуть больше одной мили.

— Привет тебе, враг, кто бы ты ни был! — сказал Сандакан. — Ты хочешь помериться силами с Малайским Тигром? Иди же. Мы готовы к этой встрече.

Над носовой частью палубы крейсера поднялось белое облачко, и через несколько секунд донесся звук пушечного выстрела. Что-то тяжело ударилось о носовую броневую башню «Властителя океана», и чугунные осколки с визгом полетели над головами моряков.

— Граната солидного калибра! — воскликнул Янес. — И стреляют недурно.

— Пли! — прозвучала команда Сандакана.

Загремели носовые орудия «Властителя океана», посылая по врагу тучу чугунных градин. И оттуда отвечали тем же.

Суда, осыпая друг друга ядрами и гранатами, все сближались. Оба они были окутаны густыми клубами порохового дыма. Они казались движущимися вулканами, извергавшими в пространство молнии и оглашавшими морской простор раскатами грома.

С первого же момента сражения стало заметно превосходство броневой защиты и вооружения «Властителя океана». На стороне Сандакана было еще одно огромное преимущество: его судно развивало значительно большую скорость, позволявшую ему удобнее маневрировать. Потери, которые нес экипаж Сандакана, были ничтожны, потому что канониры находились под защитой броневых рубок.

Палуба нападающего уже через несколько минут после начала сражения представляла ужасную картину разрушения и была покрыта трупами. В то же время «Властитель океана» обходился пока почти без всяких повреждений.

Улучив благоприятный момент, «Властитель океана» ринулся на противника, намереваясь тараном нанести ему смертельный удар в неосторожно подставленный бок. С расстояния в четверть мили был послан новый залп, который обратил большую часть палубы врага в груду обломков.

— Довольно! — сказал Янес. — Спросим, не хотят ли они сдаться.

— Если согласятся, что получили достаточно! — отозвался Сандакан, глядя на вражеское судно возбужденным взглядом.

Но когда на мачте «Властителя океана» был поднят сигнал, предлагавший врагу сдаться, ответом был новый залп, который смел с палубы судна Сандакана половину рулевых.

— Как видишь, дружище, они находят, что мы еще недостаточно щедро угостили их! — вскричал Сандакан. — Стрелять без перерыва! Мы потопим их, как крыс.

И опять зарокотали орудия, извергая клубы дыма, посылая в пространство ядра и гранаты.

Сандакан изменил свое намерение потопить врага ударом тарана, или, по крайней мере, отложил исполнение его до другого случая, так как за время переговоров сигналами противник успел повернуться и подставил «Властителю океана» свой нос.

Но в общем вражеское судно было почти беспомощно, и «Властитель океана», кружась около него, обстреливал его без пощады. Мало-помалу ответные выстрелы раздавались все реже и беспорядочнее, а судно, напавшее на Сандакана, казалось совершенно разбитым, и «Властитель океана» прекратил на время канонаду.

— Шлюпки на воду! — скомандовал Янес, наблюдавший с капитанского мостика за движением врага на палубе.

— Зачем? Что ты хочешь делать? — спросил Сандакан удивленно.

— Он тонет! — ответил Янес. — Надо подобрать людей.

Сандакан хотел что-то возразить, но смолчал. В самом деле, теперь неприятельское судно уже не стреляло. Оно накренилось набок, словно собираясь погрузиться в воду. И было видно, как немногие уцелевшие члены его экипажа бросались с палубы в воду. На судне пылал пожар, и здесь и там из люков и пробоин вырывались клубы дыма и огненные языки.

— Да, пожалуй, ты прав! — сказал через секунду Сандакан. — Надо отдать справедливость: сопротивлялись они геройски и заслуживают пощады. Эй, шлюпка! Скорее!

IV. Капитан Морленд

Агония смертельно раненного, расстрелянного крейсера была ужасна. Прекрасное судно, лучшее во всем флоте раджи Саравака, представляло теперь груду обломков, пожираемых потоками огня. Мачты были снесены выстрелами «Властителя океана», как и трубы. Борта раздроблены. У канониров немногих, еще пригодных к бою пушек не было ни малейшей защиты. Крейсер готовился погрузиться на дно морское. Тем не менее даже тогда, когда «Властитель океана» спустил шлюпки, с тонущего крейсера поднялась трескотня ружейных выстрелов. Очевидно, на тонущем судне еще держалась кучка людей, решивших погибнуть, но не сдаться на милость победителя.

В ожидании сигнала к отплытию шлюпки «Властителя океана» держались под прикрытием бортов парохода, защищавших их от пуль. Янес не решался отдавать приказание.

В это время на палубе «Властителя океана» показались обе девушки. Дарма, бледная, как полотно, бросилась к португальцу и схватила его за руку, глядя на него полными мольбы и ужаса глазами.

— Они тонут, они тонут! — кричала она. — Спасите их, Янес. Шлюпки вылетели из-за корпуса «Властителя океана», на мачте которого опять был поднят сигнал, предлагавший прекратить бесполезное сопротивление и сдаться. Ружейная стрельба с тонущего крейсера прекратилась: побежденные поняли, что им предлагают сохранить жизни, и теперь, спасаясь от выбора потонуть вместе с обреченным на гибель судном или взлететь на воздух при взрыве порохового погреба, к которому уже подбирался огненный рукав пожара, оставили бесполезное оружие и один за другим бросались в воду.

Первой подошла к тонущему крейсеру лодка, которой командовал сам Янес.

Не обращая никакого внимания на густой дым и пламя, окутавшие гибнущее судно, португалец, как кошка, взобрался по спущенному трапу на палубу и вместе с полудюжиной малайцев бросился к капитанскому мостику, чтобы убедиться, жив ли командир.

Храбрецы не успели добраться до своей цели: палуба дрогнула под их ногами, оглушающий грохот пронесся над морем и огненный столб взвился к небесам. Янес и его люди вместе с грудой обломков были сметены ужасным взрывом с разрушенной палубы в море.

Это взлетел на воздух носовой пороховой погреб крейсера. Янес потерял сознание, и, вне всякого сомнения, погиб бы, но на его счастье к крейсеру в этот момент подходила одна из шлюпок «Властителя океана», и ее люди подобрали португальца.

За Янесом шлюпки подобрали всех, кто держался еще на воде вокруг крейсера, и поторопились отойти от тонущего судна.

Отойдя на некоторое расстояние, люди видели, как палуба крейсера покрылась кипящими волнами. Разноцветный флаг Саравака, который во время боя был поднят над храбрым судном, в последний раз мелькнул над пучиной, и трагедия закончилась.

Самбильонг, принявший команду над спасательным отрядом, возился с Янесом, приводя его в чувство. Другие ухаживали за несколькими подобранными ранеными из экипажа крейсера. В их числе находился, по-видимому, серьезно раненный молодой офицер. Все платье этого несчастливца было покрыто пятнами крови, лицо мертвенно бледно. Но в его теле еще держалась искра жизни, и его можно было спасти. Этого офицера шлюпка подобрала последним: затонувший крейсер увлек с собой в пучину всех, кто еще держался поблизости.

— Он очнулся! — произнес радостно Самбильонг, когда Янес открыл глаза. — Как вы себя чувствуете?

— Черт! Кажется, я собрался потонуть! И не покурив на прощание, — ответил слабым голосом неисправимый португалец. — Но что с судном?

— Уже затонуло! — ответил Самбильонг.

— А… его командир?

— Выловили. Наше добро в огне не горит, в воде не тонет! — ответил малаец ворчливо. — И знаете, кто это? Капитан Морленд, вот кто.

— Тем лучше. Но как он?

— Сейчас без сознания.

— Ранен?

Янес с трудом поднялся и добрался до носа шлюпки, где лежало тело сэра Морленда.

— Он мертв! — воскликнул Янес взволнованно.

— Да нет же! Говорю вам, жив-живехонек. Только ранен. Ну, оглушен взрывом. Возможно, раны опасны. Но жив, за это я ручаюсь.

Когда шлюпки пристали к борту «Властителя океана», два матроса осторожно взяли находившегося в глубоком обмороке командира побежденного крейсера со всеми необходимыми предосторожностями и подняли его по трапу вверх. Кроме Морленда, на борт «Властителя океана» были доставлены еще четырнадцать моряков с крейсера. Эти люди — единственные из экипажа побежденного судна, пережившие его гибель.

Сандакан, который невозмутимо созерцал картину агонии и исчезновения в недрах океана вражеского судна, ждал прибывших на палубе.

В тот момент, когда тело Морленда и пленники появились на палубе, Сандакан склонился и произнес:

— Привет храбрецам!

Дарма, которая находилась вместе с Сурамой в нескольких шагах от Сандакана, бледная, как полотно, бросилась навстречу морякам, несшим тело сэра Морленда, и крикнула взволнованно:

— Он умер?

— Нет, дитя, жив! — ответил Янес, понизив голос. — Жив, но ранен, и, боюсь, раны тяжелые.

— Боже мой! — застонала девушка, ломая прекрасные руки.

— Тише! — остановил ее Сандакан. — Отнесите раненого в мою каюту.

Судовой врач, американец, был немедленно призван для оказания помощи сэру Морленду.

Осмотр показал, что капитан крейсера действительно находится в опасном положении. У него оказалась только одна рана, но она была и глубока и велика. Однако врач признал эту рану скорее болезненной, чем действительно угрожающей смертью пациенту. Правда, раненый потерял много крови. Но зато с первого же взгляда было ясно, что больной обладает могучим и полным сил и здоровья организмом, так что, по мнению врача, смело можно было рассчитывать на его выздоровление.

— Вы ручаетесь за его спасение? — спросил врача Сандакан. Тот ответил утвердительно.

Сандакан долго молча глядел на бледное лицо Морленда, а потом промолвил глухим голосом:

— Да, спасите его. Настанет, быть может, день, когда этот человек пригодится нам…

Он уже готовился покинуть каюту, отведенную в распоряжение раненого, как вдруг глубокий вздох, вырвавшийся вместе со стоном из груди Морленда, остановил его.

Доктор пытался соединить края рваной раны, и при его прикосновении Морленд пришел в себя и открыл глаза.

Он поглядел вокруг затуманенным взором, и взгляд его сначала остановился на незнакомом больному лице доктора, потом на лице Янеса, который сидел тут же, у его постели.

— Это вы? — пробормотал он слабым голосом.

— Не говорите, сэр Морленд! — остановил его португалец участливым голосом. — Доктор запретил разговаривать с вами.

Раненый отрицательно покачал головой и, напрягая все силы, заговорил снова более ясным, но все же прерывистым голосом:

— Моя… шпага„ осталась… на моем… судне.

— Я все равно не принял бы ее от вас. Мне жаль только, что ваше оружие потонуло, и я не могу возвратить его вам! — отозвался Сандакан.

Молодой человек с усилием поднялся и протянул руку противнику, который ответил ему пожатием.

— А мои люди? — спросил Морленд. И на его красивом лице появилось выражение скорби и жалости.

— Всех, кого было можно, мы спасли. Но ни слова больше.

— Спасибо! — пробормотал раненый. Его глаза закрылись, лицо побледнело. Снова наступил глубокий обморок.

— Ну, доктор, оставляю его целиком на ваше попечение! — сказал Сандакан.

— Не беспокойтесь, сэр! — ответил врач. — Я буду лечить этого парня, как лечил бы вашего собственного сына. Эй, санитары! Сюда!

И пока около больного суетились санитары, готовя все необходимое для перевязки раны, Сандакан с Янесом и Тремаль-Наиком поднялись на палубу.

Дарма, ожидавшая вестей о положении больного, приблизилась к португальцу.

— Сахиб Янес… — сказала она, всеми силами стараясь не выказать своего волнения. Но Янес видел, чего ей это стоило.

Несколько мгновений он участливо глядел на ее побледневшее личико, потом взял и пожал ее дрожащую маленькую руку.

— Его спасут? — шепнула беззвучно девушка.

— Надеюсь! — ответил Янес. — Доктор, по крайней мере, почти ручается за его жизнь. Но подожди, дитя. Я вижу, тебя очень интересует этот молодой человек?

— Он такой храбрый… и добрый! — в замешательстве ответила Дарма.

— Гм! — улыбнулся Янес. — И это все, что заставляет тебя так интересоваться им?

Девушка потупилась. Через секунду она спросила Янеса:

— Если он оправится, вы будете держать его в плену?

— Не знаю, дитя. Это ведь зависит от Сандакана. Очень возможно. Очень возможно.

С этими словами он оставил девушку и подошел к Сандакану, который в стороне о чем-то оживленно беседовал с Тремаль-Наиком.

— Какое впечатление на тебя, друг Сандакан, произвел этот молодой человек? — сказал он.

— Да, у этого молодца львиная душа! — ответил Сандакан. — Мы можем гордиться тем, что с ним сладили. Если бы у раджи было хоть несколько таких офицеров, то борьба с ним обошлась бы нам очень дорого. Но… но, знаете ли, друзья, я слишком сильно сомневаюсь, чтобы он был чистокровным англичанином. У него бронзовый цвет кожи.

— Да. Когда мы были его пленниками, он сказал однажды мне, что только его мать была английского происхождения! — вмешался Тремаль-Наик.

— Ну, а что мы с ним будем делать? — спросил Янес.

— Он послужит для нас прекрасным заложником. Это нам может оказать большую услугу! — ответил Сандакан. — Что касается остальных пленников, то мы предоставим в их распоряжение одну шлюпку и позволим отплыть к берегу.

Помолчав немного, Сандакан заговорил снова:

— Теперь о деле. Видите ли, друзья, выработанный нами с Янесом план действий обдуман мной снова самым тщательным образом. Я нахожу, что ничего другого при наших обстоятельствах не придумаешь. Применим же этот план.

— В чем его суть? — спросил Тремаль-Наик.

— Она очень проста. Прежде всего надо не дать застигнуть нас врасплох соединенным силам раджи Саравака и лабуанского губернатора. Против каждого из этих врагов в отдельности борьба сравнительно легка. Но против соединенных сил устоять будет, может быть, даже невозможно. Значит, нам надо, пользуясь теми преимуществами, какие дает быстрый ход «Властителя океана», постараться воспрепятствовать англичанам соединиться с раджой. И, конечно, надо во что бы то ни стало обеспечить себе пополнение запасов каменного угля. Мы сильны, пока в нашем распоряжении есть уголь, а там…

Итак, в первую очередь — вопрос с углем. И потому наш первый шаг — это попытаться овладеть угольным складом, который находится в устье Саравака. Затем мы уничтожим те склады англичан, которые находятся на островке Мангалум. Лишив таким образом англичан запасов угля, мы бросимся на их торговые линии и попытаемся нанести смертельный удар английской торговле с Китаем и Японией. Одобряете ли вы оба мою идею?

— Да! — в один голос ответили Янес и Тремаль-Наик.

— У меня есть еще одна идея! — продолжал после короткого молчания Сандакан. — Поднять против раджи даяков Саравака. Среди них у нас еще есть старые друзья, которые помогали нам когда-то свергнуть Джеймса Брука. Я думаю послать им теперь же транспорт с оружием, чтобы они могли немедленно приняться за дело. Воюя на море против нас, а в тылу — против отрядов даяков, раджа и его союзник, этот неведомый нам сын Суйод-хана, едва ли будут чувствовать себя очень хорошо.

— А ты предполагаешь, что сын вождя тутов находится сейчас с раджой? — спросил Тремаль-Наик.

— Я в этом уверен! — ответил Сандакан.

—А назначены ли место и время свидания с бригантиной с углем? — задал снова вопрос индус.

— Да. У мыса Танионг-Дату. Она, кроме угля, доставит нам еще оружие и всякого рода припасы. Вероятно, бригантина уже ждет нас.

— Тогда, значит, ничто не мешает нам двинуться на Саравак.

— Да. Идем на Саравак! — заключил беседу Сандакан. Несколько минут спустя «Властитель океана» тронулся в путь. На

этот раз грозное судно мчалось к берегам Саравака, неся в этот край врагов огонь и меч.

V. Погоня

Там, где плыл сейчас «Властитель океана», царили мир, тишина и спокойствие: море было гладко, как зеркало, и только изредка легкий бриз проносился над его беспредельным пространством, и еще время от времени вдруг неведомо откуда наплывала грузная широкая волна, прокатывалась под крейсером, заставляя его встряхнуться, и уходила в туманные дали.

На горизонте не было видно ни дыма пароходов, ни силуэтов каких-либо парусных судов. Зато поминутно можно было наблюдать то здесь, то там стаи птиц тех видов, которые свойственны тропикам, а в прозрачных изумрудных водах видны были бесчисленные медузы, казавшиеся какими-то фантастическими зонтиками из стекла. Медузы лениво отдавались течению и плыли, колыхаясь, то поодиночке, то стаями, словно совершая в гробовом молчании настоящее переселение в неведомые дали таинственного океана.

И часто среди медленно плывущих медуз вдруг мелькала быстро летящая, как стрела, темная тень: это проносились, гоняясь друг за другом, ныряя, выплывая, кувыркаясь, маленькие дельфины понто-порриа, вооруженные длинным носом, напоминающим копье, — злейшие враги опоэтизированных столькими легендами летучих рыбок, отличающихся неимоверной прожорливостью и особой юркостью.

«Властитель океана» шел со средней скоростью, около десяти узлов, направляясь к берегам Саравака, где Сандакан рассчитывал уничтожить угольные склады англичан.

— Как тебе нравится наш кораблик, друг Тремаль-Наик? — спросил Сандакан, стоявший на палубе рядом с индусом.

— О! «Кораблик» — великолепный и могучий крейсер, лучший из всех, какие я когда-либо видел! — отозвался Тремаль-Наик с энтузиазмом, глядя на судно с видом знатока.

— Да, американцы умеют строить. А всего двадцать лет тому назад они сами приобретали суда за границей. Скоро весь мир будет заказывать себе боевые суда на американских верфях. У них крепкие и могучие корабли с великолепной артиллерией. Один из лучших экземпляров попал в наши руки, и мы можем задать немало хлопот нашим врагам, алчным англичанам.

— А если, Сандакан, англичане сами пошлют по нашим следам свои лучшие боевые суда?

— Заставим их погоняться за нами. Океан широк. И наш крейсер обладает превосходными машинами, развивающими быстрый ход. Это наше большое преимущество. Угля найдем всегда достаточно хотя бы на тех же английских пароходах, которые встречаются в этих водах в огромном числе. Разумеется, наша борьба с Англией отнюдь не может длиться годами. Я на это и не рассчитываю. Но на всякий случай я могу в первые же дни причинить Альбиону тяжкие убытки, нанести ему ряд сильных ударов. Они поймут, с кем имеют дело, и научатся проклинать тот день и час, когда им пришла в голову мысль выжить меня с моего острова, где я никому не мешал, никого не трогал. Они будут каяться, я поклялся в этом.

Сандакан смолк.

Некоторое время спустя он, покуривая свою роскошную трубку — наргиле, заговорил снова, обращаясь к Тремаль-Наику:

— А ты знаешь, англичанину, кажется, лучше?!

— Ты говоришь про сэра Морленда?

— Да. Доктор говорит, что и сам ничего не понимает. Удивительный организм. Несмотря на такую рану, на потерю крови, на все, пережитое в бою, он отделывается только легкой лихорадкой. Кстати: ведь он узнал тебя? Ха-ха-ха! Воображаю, как он был удивлен, этот храбрый парень, встретившись с тобой, Тремаль-Наик. Вчера вы в плену у него, сегодня он наш пленник.

— А что ты, Сандакан, собираешься делать с ним? — поинтересовался индус.

— Еще не решил. Все думаю, как использовать его положение. Во всяком случае, хотелось бы его из врага превратить в нашего друга, может быть, союзника.

— Вероятно, ты рассчитываешь все-таки раздобыть у него кое-какие сведения о том, кто этот наш таинственный противник, сын Суйод-хана, и где он скрывается?

— Разумеется, очень хотелось бы! — ответил Сандакан задумчиво. — Хорошо бороться с открытым врагом. Но наш враг словно змея, подползающая тайком к спящему. И не скрываю, я очень озабочен всем этим. Но я не отступлю: рано или поздно растопчу эту ядовитую гадину.

Разговор двух друзей был прерван появившимся на палубе доктором американцем.

Сандакан с удовольствием оглядел врача с ног до головы: ему, в самом деле, с каждым часом все больше нравился этот молодец с крепкой мускулистой фигурой, блестящими глазами, розовым, как у молодой девушки, лицом и спокойными, но решительными манерами. И невольно Сандакан подумал, что, оставаясь хотя бы и в качестве врача на пароходе, американец, в сущности, так просто, так спокойно ставит на карту свою молодую жизнь. Еще несколько дней, быть может, всего несколько часов, и по миру разнесется весть о начатой пиратами войне с Англией, и весь мир будет против тех, кто пошел с Сандаканом, и никому из них не будет пощады…

— Ну, как наш больной, доктор? — спросил Сандакан американца.

— Великолепно! Ручаюсь за его выздоровление. Не позже чем через две недели он будет на ногах, совершенно здоровый.

— Тем лучше. Но звонят к обеду. Янес проголодался и будет громить нас, если мы опоздаем к столу! — улыбнулся Сандакан, спускаясь в кают-компанию.

Перед уходом с палубы он, однако, еще раз внимательно оглядел горизонт. По-прежнему воздушный океан оживляли только пролетавшие птицы, среди которых выделялись своими могучими крыльями огромные альбатросы.

Малайцы экипажа от нечего делать забавлялись охотой на них, стреляя влет. Но альбатросов не путал грохот ружейных выстрелов и гибель сородичей: они все носились над крейсером, порой пролетая над палубой и оглашая воздух пронзительным и неприятным криком. По временам какой-нибудь из альбатросов камнем падал в воду, но в то же мгновение поднимался, взмахивая огромными крыльями, и с криком улетал, унося с собой только что выловленную добычу: небольшого дельфина, морскую змею, беспомощно извивавшуюся в его когтях, какую-нибудь рыбку, сверкавшую на солнце всеми цветами радуги. В добыче не было недостатка: казалось, воды здесь кишели мириадами обитателей, начиная с головоногих, наутилусов и кончая летучими рыбками.

По временам, однако, среди обитателей морских недр начиналась паника: наутилусы свертывали свои паруса и опускались на дно, уйдя в раковины; рыбы разлетались стрелами во все стороны — приближался какой-то страшный враг, неся с собой страх смерти. Это была акула длиной от пяти до семи метров.

Хищница проносилась по воде с невероятной быстротой, подхватывая на лету рыб, затем исчезала, и было видно, как перед ней, словно указывая путь, мчались две небольшие рыбки с голубой чешуей, прорезанной черными полосками. Это были знаменитые лоцманы, неразлучные спутники «морской тигрицы» — акулы.

Перед закатом Сандакан и Янес спустились в каюту навестить пленника и убедились, что его положение в самом деле улучшается. Лихорадка почти прекратилась; рана, края которой были искусно сшиты врачом, уже почти не кровоточила. Когда посетители спустились в каюту, сэр Морленд довольно внятным голосом беседовал с врачом, расспрашивая его о боевых достоинствах крейсера. Увидев визитеров, он сделал движение, пытаясь привстать, но Сандакан предупредил его.

— Нет, сэр Морленд! — сказал он. — Вы еще слишком слабы, не тратьте напрасно силы. Ведь правда же, доктор, этого надо избегать?

— Да. Иначе рана может открыться. Я запрещаю даже шевелиться! — ответил доктор.

Пленник пожал руку Сандакану и сказал:

— Вы спасли меня, господа. Я должен быть вам признателен. Но… но я жалею, что не потонул вместе с моим судном, не разделил участи моих матросов.

— Для моряка всегда есть время умереть! — ответил Янес, улыбаясь. — Война ведь еще не кончена. Для нас она только начинается.

Темное облако окутало черты лица Морленда.

— Я думал, — сказал он хмуро, — что ваша миссия окончена, раз вы освободили эту молодую девушку, мисс Дарму, и ее отца.

— Для этой цели, — отозвался Сандакан, — мне не нужно было приобретать такой могучий корабль, как «Властитель океана». Достаточно было бы моих парусных судов.

— Так вы рассчитываете продолжать крейсировать в этих водах?

— Да, пока в моем распоряжении остается хоть один человек и пока будет стрелять хоть одна пушка.

— Преклоняюсь перед вашей решимостью! — медленно и задумчиво отозвался пленник. — Но думаю, что ваша» работа скоро придет к концу. Раджа Саравака и Англия, разумеется, не замедлят прислать в эти воды свои эскадры, чтобы истребить вас. Согласитесь — силы неравные. Вы быстро израсходуете свои запасы угля. Кончится тем, что вам придется или сдаться, или пойти ко дну после бесполезного боя.

— Посмотрим! — ответил Сандакан. И затем, резко меняя тему разговора, спросил:

— Но как вы себя чувствуете, сэр Морленд?

— Относительно хорошо, благодарю вас. Доктор обещает поставить меня на ноги уже через полторы—две недели.

— Я буду очень рад увидеть вас среди моих людей и с друзьями не в лазарете, а на палубе! — откликнулся Сандакан.

— Значит, вы таки рассчитываете держать меня в плену? — улыбнулся Морленд.

— Если бы я и захотел сейчас отпустить вас на свободу, — ответил Сандакан, — то, к сожалению, лишен возможности сделать это: мы находимся слишком далеко от берегов.

— Не дадите ли вы мне некоторые объяснения?

— Спрашивайте. Если могу…

— Я хотел бы знать, что именно побудило вас объявить войну не только Англии, но и радже Саравака?

— Мы уверены, что именно за спиной у раджи укрывается наш таинственный враг. Это человек, который поднял против Тремаль-Наика даяков, а против нас — англичан Лабуана, и в один месяц причинил нам неисчислимые убытки и массу бед.

— А кто этот ваш враг?

Сандакан вместо ответа устремил на пленника пристальный взор. Помолчав немного, он сказал тихим и размеренным голосом:

— Возможно ли, чтобы вы, офицер флота раджи Саравака, не знали этого человека?

Легкая тень, казалось, промелькнула по красивому бледному лицу Морленда. Несколько мгновений он молчал.

— Не знаю! — сказал он потом. — Я никогда не видел этого человека, о котором вы говорите. Но слышал, однако, рассказы о том, что какая-то таинственная личность, обладающая колоссальными богатствами, посетила раджу Саравака и отдала в его распоряжение свои корабли и своих людей для того, чтобы раджа мог отомстить вам за Джеймса Брука.

— Это индус, не так ли?

— Не знаю. Я же сказал: я его никогда не видел.

— Но вы знаете, что это сын одного из погибших вождей индийских тутов? И он собирается вновь, как его отец, помериться силами с Тиграми Мопрачема?

— Да. Он уверен, что победит их.

— Он погибнет, как погиб его отец, как погибли все члены этой ужасной секты! — сказал страстным голосом Сандакан.

Опять тень промелькнула по лицу пленника, и в глазах его сверкнул загадочный огонек.

Помолчав, он произнес тихим голосом:

— Будущее покажет, кому суждена победа в этой борьбе. Затем пленник заговорил снова, меняя тему разговора, слишком волновавшего обоих.

— Мисс Дарма и ее отец находятся на борту этого судна?

— Они никогда не оставят нас: их судьба тесно связана с нашей! — ответил Сандакан.

Из груди Морленда вырвался легкий вздох.

— Но довольно! — поднялся Сандакан. — Боюсь, вы и так говорили слишком много. Вам нужен абсолютный покой. Кстати, этой ночью едва ли случится что-нибудь такое, что могло бы вас потревожить. Постарайтесь же отдохнуть и набраться сил.

С этими словами Янес пожал руку пленнику и поднялся на палубу, где Сурама и Дарма беседовали с Тремаль-Наиком.

Увидев Янеса, вышедшего вместе с Сандаканом из лазарета, Дарма пошла к нему навстречу, незаметно отделившись от остальных.

— Все идет хорошо, дитя! — промолвил деланно беззаботным тоном португалец, с улыбкой глядя на побледневшее личико своей любимицы.

— А я… я могу навестить его? — прошептала Дарма.

— Не сегодня. Завтра, если только…

— Дым на горизонте! — донесся в этот момент крик марсового. — Смотри на восток!

Сандакан, только что присевший рядом с Тремаль-Наиком, вскочил на ноги и распорядился «свистать всех наверх», то есть вызвать на палубу весь экипаж.

Солнце еще не зашло, и поэтому на горизонте, окутанном дымкой фиолетового цвета, ясно виднелась тонкая полоса дыма, медленно расплывавшегося в воздухе.

Наблюдая за этой полосой, Сандакан, Янес и Тремаль-Наик пришли к выводу, что судно не приближается, а удаляется. Это внушало подозрения: возможно, это был какой-нибудь торговый пароход, но не была исключена возможность и того, что это неприятельское разведывательное судно. Оно, разумеется, обнаружило присутствие в этих водах «Властителя океана» и теперь спешило оповестить об этом открытии раджу Саравака или англичан Лабуана.

— Мы идем у него в кильватере! — заметил Сандакан. — Но близка ночь, и только завтра утром выяснится, в чем дело. Если это неприятельский разведчик, тем хуже для него.

Ночь была великолепна: настоящая ночь под тропиками, полная тишины, спокойствия, какого-то чарующего мира. Хотя солнце скрылось за горизонтом уже довольно давно, казалось, что оно оставило после себя часть своего света. Этот полупрозрачный свет медленно бледнел, и тогда началось другое, свойственное лишь тропическим морям явление: воды, словно загоревшись от напоенного светом воздуха, сами начали светиться. С неведомых и таинственных глубин на поверхность всплывали огромные медузы, все тело которых было будто насыщено светом. Мало-помалу, казалось, все воды обратились в огнистый поток.

Сандакан и Янес, несмотря на то, что им не грозила непосредственная опасность какого-либо нападения, а предшествующий день был достаточно утомительным, все же не решались покинуть палубу и уйти в каюты: они уже сотни, может быть, тысячи раз наблюдали великолепные картины ночи над тропическими морями, и не эти несравненные картины сегодня приковывали их внимание. Обоих, с каждым часом все сильнее и сильнее, охватывало какое-то непонятное жуткое чувство, словно надвинулась тень крыльев несущейся над их головами беды. Их взоры по-прежнему были обращены к облачку дыма, чуть видневшемуся на горизонте. И каждый невольно думал, что этот таинственный пароход, уходящий от них, может оказаться передовым судном целой вражеской флотилии.

— Ты заметил что-нибудь новое? — произнес около полуночи Янес, видя, как Сандакан в сотый раз направил на горизонт свою трубу.

— Не знаю, но готов поклясться, что в этом направлении я только что видел ярко светящуюся белую точку. Может быть, это какой-нибудь сигнал. Но от кого? И кому? Трудно ведь предположить, чтобы эскадра раджи оставалась в бездействии, так как известие о начале войны ею получено. То же можно сказать и о судах Лабуана…

— Но если бы это даже и были суда наших врагов! — отозвался Янес. — Разве мы не успеем в любой момент уйти от них?

— Меня смущает положение с нашими угольными запасами, — чуть слышно произнес Сандакан. — Мы сжигаем чудовищное количество угля.

— А запасы нашего приятеля, раджи?

— Если бы нам только удалось добраться до устья Саравака…

— Но чего же, наконец, ты опасаешься?

Сандакан не ответил. Он опять, не отрываясь, оглядывал горизонт в подзорную трубу.

— Свет! — сказал он. — Это, кажется, электрический прожектор. Из полутьмы с палубы донесся голос Харварда, покинувшего на некоторое время машинное отделение:

— И я видел этот свет. Несомненно, это прожектор.

— Неужели то судно, которое мы преследуем, переговаривается с другими? — сказал Янес.

— Именно этого-то я и опасаюсь! — стиснув зубы, ответил Сандакан.

По его приказанию в машинном отделении закипела лихорадочная работа: там поднимали пары, доводя скорость хода «Властителя океана» до четырнадцати узлов. А тем временем загадочные сигналы на горизонте учащались и учащались.

Харвард обратил внимание Сандакана на показавшееся ему странным явление: там, далеко, почти около горизонта, где особенно ярко светилось море, охваченное холодным фантастическим пожаром фосфоресценции, американец заметил какую-то точку, двигавшуюся с непонятной быстротой.

— Точка? — воскликнул Сандакан изумленно. — Если это точка, то, значит, не корабль. Но что же это? Может быть, паровая шлюпка?

Минуту спустя он воскликнул:

— В самом деле, паровая шлюпка. И уже так близко. Не больше мили от нас. Но, черт возьми, она недолго будет здесь шляться. Мы отправим ее на дно. Канониры!

На зов вышел один из американцев — Штейгер.

VI. Тайна сэра Морленда

Штейгер, канонир-американец, стоял в ожидании распоряжений Сандакана.

Это был почти старик, мускулистый и костлявый, с длинной бородой и размашистыми манерами старого морского волка.

— Слушай, друг! — обратился к американцу Сандакан. — Твой бывший командир рекомендовал мне тебя как лучшего канонира.

— Есть, сэр! Глаза мои еще кое-что видят! — отозвался не без самодовольства старый пушкарь.

— В состоянии ли ты угостить хорошим снарядом то суденышко, которое пытается подкрасться к нам? Если ты потопишь или хотя бы только повредишь его, получишь сто долларов премии.

— Ладно, сэр. Только попрошу приостановить наш ход.

В это мгновение в зрительную трубу можно было различить, как указанная Харвардом черная точка, недавно прорезавшая светящуюся полосу на горизонте и нырнувшая в темное пространство, опять показалась на охваченном фосфоресценцией пространстве ближе к «Властителю океана».

— Стоп, машина! — скомандовал Янес, и «Властитель океана», замедляя ход, закачался на волнах.

— Видишь? — спросил старого пушкаря Сандакан.

— Разумеется! — отозвался канонир. — Штука ловкая. Это баркас с торпедой на носу. Тоже американское изобретение. Такие баркасы, если только подпустить их слишком близко, становятся очень опасными.

— Так делай же свое дело!

«Властитель океана» приостановился окончательно. Канонир уже несколько минут возился у своего орудия. Рявкнула пушка. Огненный луч прорезал мглу. Звук выстрела прокатился гулким эхом по волнам.

Несколько секунд был слышен удалявшийся свист снаряда, затем вдали грянул взрыв. С миноноски, подкрадывавшейся к «Властителю океана», поднялся столб огня.

— Попало! — пронесся вихрь голосов на «Властителе океана». Старый пушкарь, самодовольно теребя бороду, подошел к Сандакану.

— Ну, командир? — сказал он, ухмыляясь, — кажется, я таки заработал сто долларов?

—Двести, дружище! — ответил Сандакан, швыряя канониру полный золота кошелек.

Минуту спустя он пробормотал:

— Смотрите. Я так и знал. Это целая флотилия.

В самом деле, на горизонте показалась масса разноцветных огоньков, в которых глаз моряка без труда мог признать опознавательные и сигнальные фонари нескольких судов.

— Что бы это могло быть? — спросил Янес. — Лабуанская эскадра или флотилия раджи Саравака?

— Эти суда, кажется, идут с севера! — ответил Сандакан. — Готов поклясться, что эта английская эскадра, идущая на соединение с саравакской. Кто-нибудь, вероятно, уже успел предупредить наших противников, что мы находимся в этих водах, и они начали погоню за нами.

— Это совершенно разбивает все наши первоначальные проекты! — заметил Янес.

— В самом деле, Янес, потому что мы будем вынуждены направиться к северу. «Властитель океана» — могучее судно, но не настолько, чтобы мериться силами с целой эскадрой. Придется отложить до более удобного момента план нападения на угольные склады. Потом мы отправимся к мысу Танионг-Дату, чтобы взять уголь с бригантины, а там дальше будет видно, что делать. Когда эскадра раджи пойдет искать нас к Лабуану, мы вернемся сюда, чтобы свести счеты с раджой и сыном Суйод-хана.

Прервав свою речь, Сандакан крикнул Харварду:

— Мистер Харвард! Прошу дать полный ход!

— Есть! — ответил американец.

Целые тонны угля посыпались в топки, и машины «Властителя океана» заработали с лихорадочной быстротой.

Пароход развернулся и помчался. Сандакан, Янес и Тремаль-Наик, стоя на командном мостике, внимательно наблюдали за подозрительными огнями на горизонте. Было видно, как изменялось расположение вражеских судов: очевидно, там уже заметили, что «Властитель океана» изменил курс, и теперь эскадра перестраивалась, рассчитывая пересечь курс крейсера. Однако расстояние между «Властителем океана» и его преследователями не уменьшалось, а быстро увеличивалось, ибо суда эскадры не могли состязаться в быстроте хода с могучим крейсером. Не более часа спустя светящихся точек уже не было видно над горизонтом.

— Теперь пора изменить курс! — решил Сандакан. — Англичане будут гнаться за нами в том направлении, в котором мы шли до сих пор; мы же пойдем по другому пути.

«Властитель океана» потушил все огни и, описав кривую линию, снова помчался в туманную даль.

— Кажется, Сандакан, мы можем позволить себе, наконец, маленькую роскошь: подремать немного? Все идет, как должно, и мы заслужили право на отдых! — сказал Янес.

Когда наступил рассвет, выяснилось, что на всем пространстве, доступном взору, было пустынно. Только чайки да альбатросы с криком реяли над быстро мчавшимся судном.

С первыми лучами солнца неутомимый Сандакан появился на палубе. На его лице лежала тень озабоченности, хотя Сандакан не опасался неудачи после столь блестяще выполненного ночного маневра.

Янес и Дарма находились на палубе.

Поздоровавшись с ними, Сандакан сказал:

— Кажется, удалось улизнуть? Надеюсь, мы доберемся до мыса Танионг-Дату без неприятных встреч. Да, кстати, как отразилась на сэре Морленде наша маленькая ночная суматоха?

— Доктор Хельд сказал, что наш гость очень беспокоился. Он допытывался, не пустили ли мы ко дну какое-нибудь судно.

— Пойдем проведать его! — отозвался Сандакан.

— А мне можно пойти с вами? — робко спросила Дарма.

— Конечно! — ответил Сандакан. — Разумеется, ему будет приятно, если ты окажешь ему внимание.

Они застали сэра Морленда в беседе с врачом. При виде Дармы, шедшей за Сандаканом и Янесом, его взгляд просветлел.

— Это вы, мисс Дарма! — воскликнул он радостно. — Если бы вы знали, как я рад вас видеть.

— Как вы себя чувствуете, сэр Морленд? — спросила девушка, мило краснея.

— Как нельзя лучше, мисс.

— Я предпочла бы видеть вас не раненым, сэр Морленд! — сказала Дарма.

— Но если бы я не получил раны, — улыбнулся англичанин, — едва ли бы вы увидели меня здесь. Я предпочел бы утонуть, чем сдаться.

— Тем более я рада, что вас вырвали из рук смерти.

—Для меня гибель моих людей и моего судна — тяжкий и, главное, совершенно непредвиденный удар! — с некоторой горечью промолвил пленник минуту спустя.

— Сэр Морленд! — отозвался Сандакан. — А вам известно, что истекшей ночью английские суда едва не настигли нас?

— Эскадра Лабуана? — взволнованно воскликнул раненый.

— Да, кажется, она. Но нам удалось ввести ее в заблуждение и избежать опасности.

— Не полагайтесь на то, что вам всегда будет удаваться отделываться так легко. В один прекрасный день, когда, быть может, вы менее всего будете этого ожидать, вы встретитесь с человеком, который не даст вам пощады.

— Вы намекаете на сына Суйод-хана? — нахмурился Сандакан. Пленный не отвечал.

Янес, мельком взглянув на пленника, невольно поразился: сэр Морленд глядел на Дарму пристально, неотступно, и его взор был полон глубокой тоски.

Визит в лазарет не мог быть продолжительным: нельзя было беспокоить слабого раненого, и потому посетители скоро распрощались с ним. Пожимая руку Дармы, Морленд сказал:

— Спасибо вам от всего сердца. Надеюсь, что вы скоро опять навестите меня? Надеюсь также, что вы перестанете наконец считать меня своим врагом?

После ухода посетителей Морленд долго еще сидел на своей койке, скрестив на груди руки и глядя задумчиво в ту сторону, куда удалилась Дарма.

Затем он опустился на подушки и обратился с глубоким вздохом к поддерживавшему его врачу.

— Какая ужасная и какая печальная вещь—война! Она способна поселить ненависть даже в сердцах, которые в иных условиях могли бы быть охвачены чувством взаимной симпатии.

— А ваше сердце, сэр Морленд, по-видимому, уже и так бьется слишком горячо! — улыбнулся врач.

— Да, доктор. Должен сознаться, что это так.

— Из-за Дармы?

— Зачем бы я стал скрывать это?

— Это поистине прекрасная, мужественная девушка, достойная дочь своего отца! — сказал американец.

— Но она никогда не станет моей! — вздохнул Морленд. — Без всякой вины с ее или моей стороны судьба вырыла между нами такую пропасть, которую никто и ничто не может заполнить.

— Почему? — спросил Хельд.

Его поразил тон молодого моряка: в этих немногих словах ясно сквозило и чувство тоски, страстной и сладкой, и вместе с тем будто бы отзвук непримиримой ненависти.

— Ведь эти люди — враги англичан и раджи, а не ваши! — продолжал доктор, не получив ответа.

Моряк молчал.

Но его красивое лицо вдруг исказилось и сделалось ужасным.

— Можно подумать, что в вашей молодой жизни существует какая-то ужасная тайна, черт возьми! — невольно пробормотал врач.

— Я проклинаю свою судьбу. Вот и все! — проговорил сквозь зубы моряк.

Минуту спустя он спросил врача, знает ли тот, куда направляется «Властитель океана». Врач указал направление.

— Не на Саравак ли? — словно про себя пробормотал раненый.

— Может быть. А что?

— Вы не знаете, не думает ли Сандакан ссадить меня с судна?

— Не знаю. А что? Разве вам было бы жаль покинуть нас? То есть Дарму? — улыбнулся врач.

— Нет, не то. Но… Но если он ссадит меня на берег, этим он приблизит роковой час: я опять буду послан на бой раджой. Я опять погонюсь за этим кораблем. И кто знает, может быть, я исполню свой долг, потоплю это судно со всеми, кто находится на его борту. Поймите — со всеми. С Дармой в том числе, которую я… люблю.

— Ну! — засмеялся американец. — Это не делается так скоро. Будем надеяться, что этот день не так близок.

— Может быть, ближе, чем вы думаете. Ведь «Властитель океана» не может плавать, не заходя в какой-нибудь порт для возобновления припасов, особенно угля. А раз так»

— Океан велик, сэр Морленд! — ответил врач, становясь серьезным. — И такому судну, как наше, не доставит особых затруднений уйти от преследования.

— Да, судно прекрасно, согласен. Но когда десятки таких же судов, как «Властитель океана», погонятся по его пятам, избороздят океан вдоль и поперек… Они рано или поздно отыщут его, окружат стальным кольцом, и тогда на что можно надеяться? Я отдаю должное мужеству этих Малайских Тигров, их неукротимой энергии. Я восхищаюсь, глядя на это великолепное судно. Но я предвижу неизбежный конец всех этих странствований. Я знаю план Сандакана. Согласен, что можно причинить большой вред английской торговле, повредить радже Саравака. Но не нанести им смертельный удар. И вы долго не продержитесь.

— Вероятно, и сам Сандакан, и его друзья не питают особых иллюзий на этот счет! — отозвался американец. — Они сделают, что могут. А там… там… На дне океана найдется достаточно места для их тел, когда придет роковой час.

— А Дарма? Знает ли и она это?

— Думаю — да.

— Доктор! Спасите ее!

— Что? — изумился американец. — Если бы я лично даже мог что-нибудь предпринять, сэр, неужели вы так низко ставите молодую девушку? Здесь ее отец, которого она беззаветно и страстно любит. Здесь старые друзья ее семьи, люди, которые, как я слышал, некогда вырвали ее из ужасных рук, спасли ее. Неужели же Дарма в минуту опасности, грозящей этим людям, покинет их?

Раненый, бледнея, провел рукой по лбу, словно отгоняя страшные видения, и глухо промолвил:

— Это ужасно, ужасно! Как хорошо было бы, если бы завтра обе эскадры пошли ко дну, и я вместе с ними» По крайней мере, я не терзался бы. Я не слышал бы в душе этого безумного голоса, требующего, чтобы я мстил, мстил до конца!

Раненый закрыл глаза.

VII. В Южно-Китайском море

Шесть дней спустя «Властитель океана», шедший все время ради экономии угля с малой скоростью, достиг наконец мыса Танионг-Дату, замыкавшего с востока Саравакский залив. Бригантина уже находилась в условленном месте, скрытая в одной из бесчисленных маленьких бухт, окаймленных горными цепями, которые делали судно совершенно невидимым с открытого моря. Командовал ею один из старейших пиратов Мопрачема, принимавший непосредственное участие почти во всех предприятиях Сандакана и Янеса и потому пользовавшийся с их стороны самым неограниченным доверием.

Согласно полученному приказанию, бригантина была снабжена в достаточном количестве оружием и провиантом. Что касается угля, который в данном положении был более всего необходим для «Властителя океана», то его на борту бригантины находилось всего лишь около тридцати—сорока тонн, и тот собрали с большим трудом, так как английская администрация Лабуана сразу же после объявления Сандаканом войны сосредоточила все наличные запасы угля в гавани Брунея.

Этого ничтожного количества добытого пиратами угля едва могло хватить на два дня, и то лишь при условии поддержания самой умеренной скорости. Тем не менее по распоряжению Сандакана весь скромный запас угля был немедленно перегружен с борта бригантины в трюм «Властителя океана».

Опасаясь быть выслеженным, Сандакан поторопился дать последние распоряжения командиру бригантины. Судно должно было направиться в Синтанг, подняться по реке до города того же названия, приняв вид мирного торгового корабля под английским флагом, и там вступить в контакт с вождями даяков, в свое время помогавших свержению Джеймса Брука, дяди нынешнего раджи Саравака, раздать им оружие и боевые припасы и вызвать восстание на границах государства, а затем опять спуститься к устью реки и там ожидать возвращения «Властителя океана».

Несколько часов спустя крейсер покинул мыс Танионг-Дату, направляясь умеренным ходом к северо-западу, чтобы достигнуть Мангалума и воспользоваться имеющимся там запасом угля со складов, которыми пользуются суда, направляющиеся в моря Китая.

Прошла еще неделя, и «Властитель океана», который все время держался вдали от берегов, проходил мимо отмели, носящей имя Верной. В этот день сэр Морленд, быстро поправлявшийся, в первый раз появился на палубе корабля. Его поддерживал врач.

Раненый был еще очень бледен и слаб, однако сама рана почти окончательно зарубцевалась.

Было прекрасное и сравнительно прохладное утро, свежий бриз тянул с юга, покрывая рябью необозримое пространство океана; по-прежнему над судном носились многочисленные стаи птиц-рыболовов.

При появлении английского офицера на палубе Янес, который в это мгновение вместе с Сурамой находился на капитанском мостике, поспешил ему навстречу.

— Ну вот, наконец, вы и оправились! — сказал португалец радушно, протягивая руку Морленду. — Я очень рад, что вы уже можете выбраться на палубу. Свежий воздух действует на вашего брата-моряка гораздо лучше, чем воздух кают. С этого момента вы можете считать себя не пленником, а нашим гостем. Вы вольны делать все, что вам заблагорассудится, идти, куда хотите, на нашем судне нет секретов от вас.

— А вы не боитесь, что я могу злоупотребить вашей любезностью? — ответил Морленд.

— Разве вы не джентльмен? — улыбнулся Янес. Морленд набрал полные легкие чистого морского воздуха.

— Однако мы ушли от тех мест, где были раньше! — сказал он. — Не найдете ли вы возможность, мистер Янес, сказать мне, куда мы теперь идем?

— Далеко от Саравака.

— Уходите из сетей, расставленных для вашей поимки раджой?

— Пока — да. Надо возобновить наши запасы угля.

— В таком случае у вас есть на примете какой-нибудь порт, где вам обеспечен дружественный прием?

— Нет. Нам достаточно тех складов угля, которые заготовлены нашими врагами. Но не будем говорить об этом. Лучше вот что: устраивайтесь здесь, на палубе, поудобнее, чтобы подышать свежим воздухом.

Молодой человек с поклоном отошел от португальца. Он поднялся по лестнице на капитанский мостик, где сидела, качаясь в плетеном кресле, Дарма. Она делала вид, что читает книгу, но на самом деле внимательно и неотступно наблюдала за каждым движением моряка.

— Мисс Дарма! — сказал тихим голосом Морленд, приближаясь к креслу девушки. — Могу ли я присесть около вас?

— Пожалуйста! — отозвалась, чуть краснея, дочь Тремаль-Наика. — Вы будете чувствовать себя гораздо лучше здесь, чем в вашей каюте, где можно задохнуться.

Доктор Хельд предложил раненому кресло, а сам, закурив сигару, направился к Янесу, который развлекался тем, что смотрел на летучих рыб, искавших спасения от преследовавших их дельфинов и попадавших в когти других беспощадных врагов — птиц-рыболовов.

Морленд несколько мгновений молча глядел на девушку. Потом он заговорил странно дрожащим голосом:

— Какое счастье находиться здесь, около вас, после стольких дней тюремного заключения! Правду сказать, для меня было неожиданным, когда я увидел вас здесь, на борту этого судна: ведь после того как вы бежали из форта Редианга, я уже потерял надежду когда-нибудь встретиться с вами снова.

— Вы не сердитесь на меня за то, что я тогда… обманула вас? — краснея пробормотала Дарма. — Там, в форту?

— Разумеется, нет! — запротестовал моряк. — Вы были в плену, значит, вы имели право сделать все ради собственного освобождения. Однако, говоря откровенно, я жалею, что вы не в плену у меня.

— Почему?

— Не знаю. Но я… я был так счастлив, когда вы были около меня. Капитан тяжело вздохнул и потом промолвил печальным голосом:

— И все-таки… и все-таки судьба требует того, чтобы я забыл вас. Услышав эти неожиданные слова, Дарма сильно побледнела.

— Да, сэр Морленд! — прошептала она. — Если так хочет судьба, с этим надо смириться.

— Однако я не знаю, чем бы я не был готов пожертвовать, лишь бы иметь возможность не подчиняться этой судьбе.

Помолчав немного, Дарма заговорила вновь трепещущим голосом:

— Так суждено, и пусть сбудется воля судьбы. Мне тяжело говорить это. Но я буду пряма и искренна. В самом деле, вам надо держаться вдали от меня. Что сулит нам дальнейшее сближение? Постойте, не перебивайте меня. Я не могу ошибаться. Мне это подсказывает мое сердце.

Морленд слушал, опустив голову.

— Если вы любите меня, то ведь нас разделяет пропасть. Вы на службе у раджи Саравака, злейшего и непримиримого врага моего отца, моих друзей. Если вы предложите мне свою руку, что я должна сказать? Отказаться от отца, от спасших меня людей? И потом, что бы было дальше? Если я пойду с вами, куда вы поведете меня? От моих друзей к тем, кто поклялся в ненависти ко всем нам». Ведь я права, сэр Морленд? Да, вы должны подчиниться приговору судьбы, разделившей нас непроходимой пропастью. Когда вы будете свободны, постарайтесь забыть меня. Вы снова выйдете в море. Ну, что же? Вы послушаетесь голоса долга и„ И лучше, право же, бесконечно лучше будет, если в этот час, готовясь снова в бой, вы не будете думать о нас, обо мне. Забудьте о том, что на этом корабле есть девушка, которую вы любили и которая любила вас. Пусть не дрогнет ваша рука, когда вы будете стрелять по «Властителю океана». Наша участь предопределена. Наша судьба предначертана кровавыми буквами в книге вечности, и все мы готовы к гибели, ждущей нас.

— Вы хотите, чтобы я убил вас, Дарма? — воскликнул моряк страстно, прерывая речь девушки. — Всех, всех остальных — да. Но вас, Дарма, никогда.

Он произнес слово «остальных» с выражением жгучей ненависти. Невольно Дарма затрепетала и поглядела на него с ужасом.

— Можно думать, — сказала она чуть слышно, — будто у вас есть причины, заставляющие вас до глубины души ненавидеть Сандакана, Янеса, наконец, моего отца.

Сэр Морленд закусил губу, как бы раскаиваясь в том, что позволил вырваться признанию, но через мгновение оправился.

— Командир погубленного кем бы то ни было судна никогда не может простить тем, кто погубил его корабль. Я обесчещен, и рано или поздно, но я должен отомстить за это бесчестье.

— Неужели же„ в самом деле… вы способны погубить всех моих друзей, даже моего отца? — с ужасом спросила Дарма.

— Было бы лучше для всех нас, если бы ваши друзья не заботились о моем спасении, когда мое судно пошло ко дну под их выстрелами! — избегая прямого ответа, отозвался моряк. — Ах, этот ужасный крик гибнущих на моих глазах людей моего экипажа! Как он терзает меня! Я слышу его и днем и ночью.

— Что? Что вы сказали? — спросила Дарма, волнение которой мешало ей слышать слова моряка.

— Ничего, — ответил он подавленным голосом. — Ничего, мисс Дарма. Я бредил.

С этими словами он поднялся со своего кресла и в глубоком волнении принялся вновь расхаживать по мостику, как бы совершенно не чувствуя боли, причиняемой ему жестокой раной в груди.

Доктор Хельд, находившийся поблизости, увидев его в таком волнении, приблизился к нему.

— Слушайте, сэр, — сказал он, — вам непозволительно так волноваться. Это может повлечь ужасные для вас последствия. Я вам запрещаю это. Не забывайте, что моя опека над вами еще не кончилась.

— Что за важность, если моя рана вновь откроется? — с невыразимой горечью ответил Морленд. — Если бы моя жизнь должна была оборваться, я был бы только сердечно рад этому. По крайней мере, всему был бы один быстрый конец.

— Выходит, что вы сожалеете о собственном спасении? — сказал врач, беря его ласково под руку. — Это напрасно. Кто знает, что ждет вас впереди?

— Одно только горе и ничего больше, доктор.

«Властитель океана» продолжал двигаться в прежнем направлении, поддерживая скорость около семи узлов. В полдень Янес и Сандакан произвели наблюдение и установили, что судно находится в пятистах милях от Мангалума. Это расстояние корабль мог пройти за сутки с небольшим, не ускоряя хода.

Желательно было как можно скорее добраться до этого надежного убежища, потому что погода обещала резко ухудшиться. На южной стороне неба показались беловатые облачка, которые, несомненно, предшествовали целой армии настоящих туч, и Малайскому Тигру, видевшему все признаки близости бури, не хотелось быть застигнутым врасплох в этих широтах, где воды изобилуют подводными скалами и мелями.

Предположения о близости бури не замедлили оправдаться.

Действительно, к вечеру солнце, прежде чем скрыться за горизонт, было окутано словно черным саваном — пологом черных грозовых туч, а легкий бриз, появившийся около полудня, превратился в сильный ветер.

—Назавтра готовьтесь вытерпеть изрядную качку! — сказал Янес доктору Хельду, когда американец, проводив в лазарет раненого, снова вышел на палубу. — Если мы не успеем удрать, «Властителю океана» придется понырять, изображая собой утку большого калибра. Кажется, без урагана не обойдется.

— До Мангалума уже близко! — ответил Хельд,

— Но лучше было бы и с ним не знакомиться. Ведь Мангалум не что иное, как высокая скала. Два островка, расположенных по бокам этой скалы, не больше, чем два больших камня. Убежище не из первоклассных.

— И живут же люди в таких углах?! — пробурчал американец.

— Да, живут и, кажется, находят его отличным. Но суда заходят туда очень редко, и угольный запас возобновляется там лишь периодически, один раз в каждые два или три года.

— Говорят, что Мангалум — самая маленькая из существующих колоний. Правда ли это, мистер Сандакан?

— Смотря на чей взгляд, мистер Хельд. Во всяком случае, в прошлом году там было всего-навсего около ста обитателей. Раньше было на два десятка больше, но как-то ночью огромная океанская волна захлестнула остров и унесла с собой часть жителей. Кажется, остальные должны были бы после этого покинуть несчастный остров и разбрестись по белу свету. Но в этих людях слишком велика привязанность к их родине, и они не хотят покидать ее. И потом, они думают, что нет в мире другого подобного угла, где бы они нашли такую свободу, как у себя дома. Живут они своеобразно: все у них общее, все работы делаются общими силами. Главой является старейший среди них, но он обладает очень ограниченной властью. Они не знают, что такое деньги, и когда золотая или серебряная монета попадется им в руки, они смотрят на нее точно так же, как на какую-нибудь забавную раковину. Женщин там значительно больше, и они работают наравне с мужчинами. Словом, своеобразный мирок.

— Да это остров чудес! — воскликнул Хельд. — Право, я буду рад заглянуть туда.

В разговор вмешался Янес.

— Да, с известной точки зрения, — сказал он, — посещение островка было бы небезынтересно. Но я все же согласен с другом Сандаканом и предпочел бы посетить его не теперь, а в другой раз, а сейчас желал бы найти какое-нибудь более подходящее убежище для нашего судна. Да, правду сказать, нас и не может там ожидать более или менее радушный прием.

— Почему, мистер Янес? — заинтересовался врач.

— Потому что ведь мы явимся не просто в гости, а ради того, чтобы отобрать уголь. Едва ли островитяне будут очень довольны этим. Впрочем, у нас имеются слишком солидные аргументы, при помощи которых не представится затруднительным «вразумить» их™ Пусть себе после нашего визита призывают на помощь англичан и жалуются на нас: мы объявили войну Англии и всем ее подданным»

VIII. Остров Мангалум

Всю ночь сердитые волны швыряли судно, ветер усиливался, но «Властитель океана» довольно быстро двигался по направлению к острову Мангалум. К утру следующего дня положение ухудшилось: огромные валы вскипали и с шумом ударялись о высокие борта крейсера. Ветер срывал пенистые верхушки и поднимал в воздух целые тучи брызг, обрушивавшихся дождем на палубу судна. Густые тучи плыли по небу. День был хмур, и над морем скользил зловещий полумрак. Буревестники реяли над волнами с оглушительными криками. Сандакан и Янес отдали Харварду приказ усилить огонь в топках, чтобы по крайней мере добраться до Мангалума раньше, чем ураган разразится во всей своей ярости. Но судно все же было застигнуто бурей еще на далеком расстоянии от острова.

Благоразумие предписывало держаться в открытом море, потому что бурной ночью судно рисковало напороться на какую-нибудь скалу.

— Придется поболтаться по открытому морю! — сказал португальцу Сандакан. — Угля на пару дней у нас еще хватит, а подходить в такую бурю к Мангалуму — безумие.

«Властитель океана» опять изменил курс и направился туда, где не рисковал встретить ни мели, ни подводных скал.

Все выбрались на палубу, даже Дарма и Морленд.

Волны, словно движущиеся горы, с шумом обрушивались на злополучное судно, относя его далеко в сторону от первоначального курса.

— Ужасная буря! — сказал сэр Морленд Дарме, которая спряталась от порывов ветра у кормовой броневой рубка — Вашему кораблю придется изрядно потрудиться, чтобы выбраться невредимым из этой толчеи.

— Разве есть вероятность утонуть? — спросила молодая девушка, не проявляя при этом ни малейшего волнения.

— Сейчас нет. «Властитель океана» — не такое судно, которое может быть разрушено волнами. Однако я предлагаю вам спуститься в каюту, мисс Дарма. Здесь слишком опасно.

— Но если с этими опасностями не считаются другие, почему я должна с ними считаться? — запротестовала девушка.

— Все это старые морские волки. А вы почти ребенок. Удалитесь же. Тем более что сейчас крейсер начнет менять курс, и волны будут бить в корму. Какая-нибудь из них может захлестнуть палубу и здесь.

— Да, но мне ужасно жаль, что я не могу поглядеть на картину бури в момент ее наивысшего напряжения. Смотрите, смотрите! Какие волны! Иногда мне кажется, что эти волны хотят сомкнуться над нами. Подождите еще мгновение. Я уйду, но еще минутку дайте мне…

— Смотрите, мисс. Волны уже взлетают на корму. «Властитель океана», который делал страшные усилия, пытаясь переменить курс, но не достигая этого вследствие жесточайшего волнения, заставлявшего могучие винты то погружаться глубоко в бурлящую воду, то бесцельно вертеться в воздухе с бешеной скоростью, казалось, превратился в жалкую скорлупу, беспомощно отдающуюся во власть волнам.

Временами волна вскидывала его и ставила в такое рискованное положение, что каждую минуту можно было опасаться катастрофы: судно могло перевернуться.

Всю ночь «Властитель океана» мужественно боролся с разъяренной стихией, не уходя слишком далеко от широт Мангалума, и около полудня следующего дня, когда буря немного утихла, возобновил свой путь. Небо, однако, продолжало казаться угрожающим, и все указывало на то, что ураган, лишь ненадолго притихнув, собирался с силами и обещал вновь вернуться.

— Поспешим воспользоваться этими часами относительного спокойствия! — сказал Сандакан Янесу и Тремаль-Наику, почти не покидавшим командного мостика. — Наши бункеры совсем пусты, и было бы весьма неблагоразумно встречать второй ураган с полупотухшими топками.

Около десяти часов утра следующего дня, когда облака немного рассеялись, на горизонте показались очертания горы.

— Мангалум? — спросил Тремаль-Наик у Янеса, наблюдавшего в превосходный морской бинокль горизонт.

— Да! — ответил Янес. — Сейчас мы нанесем визит этим необычным колонистам. Посмотрим, как они отнесутся к нам…

Между тем гора словно вырастала из морских глубин.

Теперь уже было видно, что это скала с крутыми боками, поросшая, словно щетиной, густой тропической растительностью. У подножия скалы можно было различить небольшую бухту.

Около полудня «Властитель океана» уже входил в порт Мангалума. При появлении судна у берега обитатели небольшого селения, расположенного на берегу, преимущественно люди белой расы, покинули свои хижины и, думая, что подошел корабль под английским флагом, в свою очередь тоже подняли над поселком английский флаг.

С парохода спустили паровой баркас и две большие весельные шлюпки. Тридцать малайцев, вооруженных карабинами и парангами, спустились в шлюпки и под командой Янеса направились к берегу.

Выскочив первым на берег, Янес спросил «губернатора».

— Это я, господин! — ответил старик, который носил затрепанные лохмотья некогда блестящей формы тамбурмажора английской гвардии. — Очень рад видеть одного из капитанов флота ее величества, нашей милостивейшей повелительницы.

— Королевы Англии, — засмеялся Янес. — Эта прекрасная королева едва ли разделила бы ваши чувства» Да и на всю вашу Англию мне в высокой степени» наплевать.

— Что вы говорите, господин? — воскликнул пораженный старик.

— О Господи! — рассмеялся Янес. — Как вы тут отстали! Должно быть, вы совершенно не знаете свежих новостей?

— Да, господин! Сюда так редко заходят суда.

— Ну так я поделюсь с вами «свежими новостями». Видите ли, собственно говоря, мы объявили непримиримую войну вашей королеве, и потому вы, как ее верноподданные, должны считать нас своими врагами.

— И вы пришли, чтобы завладеть островом? — воскликнул «губернатор», бледнея. — Но кто же вы? Не голландцы ли?

— Мы — свободные люди. Мы дети вольного Мопрачема.

— Боже! Пираты Мопрачема? Я слышал так много»

— Тем лучше, если уже слышали! — отозвался Янес сухо. — Значит, мне не придется тратить много времени на объяснения. Но вам нечего бояться: мы отнюдь не имеем намерения ни смещать вас, ни завладевать вашим островом.

— Чего же вы потребуете от нас? — спросил «губернатор» дрожащим голосом.

— Англичане устроили здесь небольшой склад угля? Не так ли?

— Это верно. Но уголь принадлежит не нам, а правительству Великобритании, господин. И без ордера адмиралтейства я не могу прикоснуться к нему»

— Этот ордер вы получите, должно быть, с запозданием. Но сейчас по праву воюющего я объявляю весь английский уголь своей собственностью.

— Но это грабеж, разбой! — завопил старик.

— Ба! — отозвался португалец. — Мой милый! Война — всегда грабеж. Война — всегда разбой. И ваша старушка Англия всегда грабила весь мир, разбойничала во всех водах земного шара, захватывая то, что ей никогда не принадлежало, по единственному праву — праву силы. Что за беда, если ей временами приходится и самой расплачиваться? Но мне надоела болтовня. Давайте уголь, или мои люди возьмутся за ружья.

Этой угрозы оказалось вполне достаточно, чтобы все наличное население островка, собравшееся на пристани, разбежалось куда глаза глядят. Надо отдать должное «губернатору»: старик ретировался последним, еще раз высказав протест против действий Янеса.

Не обращая внимания на его сетования, Янес направился к угольному складу и принялся за работу.

На складе, против всяких ожиданий, оказался очень большой запас каменного угля, по меньшей мере в шестьсот тонн. Но транспортировка его на борт «Властителя океана» оказалась делом достаточно затруднительным и, главное, требовала много времени.

Пока экипаж парохода занимался погрузкой угля, Янес под угрозой оружия вытребовал у островитян пятьдесят коз и столько же свиней для пополнения припасов судна.

Надо было видеть выражение лица старика «губернатора», когда, сосчитав доставленную живность, Янес хладнокровно достал свой бумажник и выдал чек на пятьсот фунтов стерлингов.

— Что это? За что? — удивился «губернатор».

— Мой милый! — ответил ему португалец. — Вы в самом деле считаете нас разбойниками? Но ведь я же вам сказал, что мы объявили войну вашей покровительнице Англии. По праву воюющей стороны мы захватываем, разумеется, не платя ни гроша, собственность Англии, этот уголь. Но не вашу частную собственность. За коз и за свиней, являющихся уже вашей личной собственностью, мы платим. И, надеюсь, платим так, как вам едва ли заплатил бы какой-нибудь английский командир…

— Да. Но все же…

— Что?

— Мы предпочли бы не давать вам ни единого животного. Они нужны нам самим! — сердито проворчал старик. Однако, увидев взгляд Янеса, брошенный в сторону наблюдавшего за переговорами конвоя, добавил: — Я молчу, молчу!

— Самое лучшее, что вы можете делать, милейший, это именно помалкивать! — ответил, улыбаясь, Янес.

Работа по погрузке угля велась с лихорадочной быстротой, и люди экипажа «Властителя океана» соперничали друг с другом в проворстве и ловкости, стремясь как можно скорее закончить это дело, пока море около Мангалума было относительно спокойно. Так прошел весь день, но и на ночь работы не прекратились. К утру выяснилось, что в бункеры погружено больше половины захваченного угля, но и на берегу остается еще значительное количество, так что в распоряжении пассажиров оказалось достаточно времени для прогулки по скалам, лежащим у острова Мангалум, и для организации небольшой охоты на ютящихся на этих скалах птиц.

В полдень, после завтрака, Морленд, Янес и Дарма отправились к скалам на небольшой гичке на эту охоту.

На уступах скалы были видны целые стаи птиц. По большей части это были альбатросы, чайки, нырки и так далее.

Оставив шлюпку у подножия скалы, ее пассажиры принялись за дело, укладывая меткими выстрелами десятки птиц, выбирая тех, чье мясо было пригодно для еды.

Морленд оказался превосходным стрелком, так что Янес, самолюбие которого было несколько задето успехами пленника, в свою очередь лез из кожи, производя время от времени исключительно меткие выстрелы.

Не отставала и Дарма, мастерски управлявшаяся со своим индийским дальнобойным карабином.

Совершенно незаметно охотники увлеклись настолько, что позабыли о первоначальном намерении — провести на скале не больше полутора—двух часов — и опомнились только тогда, когда до их слуха вдруг долетел рев сирены парохода.

— Нас зовут! — встрепенулся Янес. — Ах, черт! Кажется, мы здорово запоздали, господа. Погрузка угля, должно быть, закончена, и «Властитель океана» собирается уходить в море. Смотрите. Скоро сумерки.

Охотники торопливо стали спускаться по скале к морю, где они оставили на привязи лодку. Лицо Янеса потемнело, брови нахмурились.

— Эх! — пробормотал он. — Мы, кажется, сделали большую глупость. Смотрите, как разыгралось опять море.

— Поторопимся! — подтвердил его опасения Морленд. — В самом деле, волнение усилилось. Нам придется поработать…

В это время с борта «Властителя океана» снова донесся призывный гул сирены. Охотники торопливо уселись в шлюпку и поплыли к пароходу, едва выгребая против быстро катившихся навстречу волн. Прошло минут десять, а шлюпка все еще билась о скалы.

С того места, на котором сейчас находились охотники, им было уже видно настойчиво и властно призывавшее их судно. Они увидели также, как накатилась с моря огромная волна и подняла, швырнула крейсер, словно щепку.

— Якорная цепь лопнула! — вскрикнул Янес, не веря своим глазам, при виде судна, почти опустившегося на бок и увлекаемого течением.

В то же мгновение и сама шлюпка, подхваченная волной, завертелась, как волчок, набирая воды бортом.

— Вернемся, мистер Янес! — предложил Морленд. — Смотрите, ночь наступает. Темнеет страшно быстро. Крейсера нам не догнать, потому что его тянет к морю, и…

Он не успел докончить начатой фразы: словно подстерегавший добычу зверь, на шлюпку налетел огромный вал, поднял ее, поставил боком, так что все трое вылетели из суденышка и оказались во власти бушующей стихии. К счастью, Янес, никогда не терявший присутствия духа, в одно мгновение, падая в воду, схватил девушку одной рукой, а другой сорвал с крюка на корме шлюпки спасательный круг. Его примеру последовал в момент крушения и сэр Морленд, схватившийся за другой спасательный крут, висевший на носу шлюпки. И когда вал, бурля, прокатился дальше, все трое оказались на поверхности, держась друг около друга. Но вал оторвал от португальца девушку, и она, оглушенная ударом волны, готова была погрузиться на дно.

— На помощь, Морленд! — крикнул Янес, напрягая все усилия, чтобы доплыть до Дармы раньше, чем накатится новый вал.

Морленд, к которому в этот роковой момент, казалось, вернулись его былые силы, быстрый, как стрела, нырнул и в два взмаха рук оказался около Дармы.

— Держитесь, держитесь, Дарма! — кричал он. — Хватайтесь за меня. И я, и мистер Янес — мы тут.

Дарма открыла глаза. Ее лицо было бледно, как полотно, в глазах можно было прочесть ужас смерти. А смерть в самом деле была так близка. — Она стонала тысячами голосов разбивавшихся о скалы волн, она пела свои песни ревом катящихся валов»

— Берегитесь! Опять волна! — едва успел крикнуть, предостерегая Янеса, Морленд, как опять наплыла волна-гора. Но на этот раз нападение предательской стихии не удалось: и Морленд и Янес крепко держали изнемогающую девушку, уцепившуюся похолодевшими руками за спасательный круг.

Но Янес не обманывал себя: борьба должна была рано или поздно окончиться победой волн. И момент гибели приближался: волны гнали трех пловцов к почти отвесной скале. Они бились о холодный камень со страшной силой. Когда людей течением донесет до скалы и ударит их тела о камень, ничто не устоит против этой силы стихии, и тела будут разбиты…

— Может быть… придет помощь… от «Властителя океана»? — пробормотал, оглядываясь, португалец.

— Нет. Его гонит к морю. Я уже не вижу его больше! — ответил Морленд. Но секунду спустя из его груди вырвался ликующий крик: — Масло! Масло! Спокойствие!..

Янес подумал, что Морленд сошел с ума и бредит.

Но нет. Просто-напросто его зоркий глаз подметил что-то. В самом деле, нагружая в свои бункеры уголь во время жестокой зыби, Сандакан прибег к одной мере, которая иногда применяется опытными моряками в моменты величайшей опасности: он время от времени выпускал в море содержимое пары бочонков растительного масла, как известно, смягчающего их ярость, разливаясь по волнам. И вот течением откуда-то принесло к тому месту, где сейчас бились в волнах трое погибавших, слой масла, чудесно укрощающего буйную стихию.

— Ура! — крикнул в свою очередь Янес, разглядев плывущий слой масла. — Выдержать удар еще одной волны, и мы будем на сравнительно спокойном месте.

Морленд не отвечал. Он глядел на португальца потускневшим взором, и из его уст вырывалось с хрипом и свистом неровное дыхание. Вероятно, едва зарубцевавшаяся рана моряка вновь открылась под влиянием нечеловеческого напряжения, и силы раненого быстро убывали.

— Сэр Морленд! — вскрикнула Дарма, заметившая бледность моряка. — Вы чувствуете себя плохо?

— Ничего… это… моя проклятая рана! — ответил моряк прерывающимся голосом. — Как-нибудь… выдержу… около вас. Земля… близка.

Если вода казалась почти совершенно спокойной в том месте, где волны были словно связаны слоем разлитого масла, то вокруг она все же кипела, словно в котле. Необыкновенной высоты волны гнались одна за другой, соперничая своим ревом с гудением свирепого ветра.

— Черт возьми! Никогда не думал, что мне придется кататься как сыр в масле! — пошутил неисправимый Янес. — Но удовольствие не из приятных: наши костюмы будут в ужасном виде. Надо поспешить добраться до берега.

— Да, да! — торопливо отозвалась девушка, печально глядя на бледное лицо Морленда, готового лишиться сознания.

— Да, мне… трудно! — с трудом промолвил обессилевший моряк, едва-едва справляясь с волнами.

— Не робеть! — поддержал его Янес. — Браво! Вы держитесь, как пробка. Вы чертовски сильны и выносливы. Будь на вашем месте кто-нибудь другой, он давно бы уже отправился с визитом к рыбам на дно» Стоп! Я чувствую под ногами песок. Мы, кажется, добрались до места назначения. Предоставим самой волне завершить дело: пусть она донесет нас до берега.

Минуту спустя в самом деле волны донесли их до берега, причем как раз в том месте, где днем они высадились, чтобы охотиться за пернатыми обитателями скалы.

Последняя волна подняла пловцов, вынесла их и мягко положила на прибрежную гальку. И как раз вовремя: еще минута, и сэр Морленд, потерявший последние силы, готов был пойти ко дну.

Янес, всегда умевший быстро ориентироваться, вскочил на ноги, как только отхлынула волна, и помог выйти на берег сначала девушке, затем моряку.

— Спасательный круг! — почти простонал сэр Морленд.

Янес огляделся. Два спасательных круга, помощью которых пользовались погибавшие в момент катастрофы, плавали тут же, у берега.

— Правда ваша! — сказал португалец. — Они слишком дороги, чтобы оставить их на произвол судьбы.

С этими словами он опять спустился до линии прибоя и вытащил на берег оба спасательных круга.

— Как вы себя чувствуете, сэр Морленд? — участливо спросила Дарма, склоняясь к упавшему на камни в изнеможении моряку.

— Я… ослабел! — отозвался усталым голосом моряк. — Но это скоро пройдет. Моя рана, кажется, к счастью, не открылась.

— Браво, браво! — отозвался Янес. — Все пойдет хорошо, дети мои. Но прежде всего позаботимся о том, чтобы найти хоть какое-нибудь убежище на ночь. Держу пари, что «Властитель океана» удрал в открытое море, спасаясь от урагана, и едва ли сможет скоро вернуться.

— А нашему судну не грозит никакая опасность? — спросила боязливо Дарма.

— Не думаю, дитя. Судно крепко и выдержит шторм, как и раньше. К счастью, угольные ямы его теперь полны.

— Но мы? Очевидно, нам придется всю ночь провести здесь?

— Да. Но мы тут устроимся, надеюсь, не без удобств. Ни пантеры, ни змеи, ни англичане здесь нам не угрожают. Идите сюда. Вот нечто вроде навеса или пещеры, называйте, как хотите. Здесь не так удобно, как в какой-нибудь приличной гостинице, но на войне как на войне. До рассвета надо будет пробыть хотя бы в этом убежище.

Португалец, казалось, совершенно оправившийся от только что перенесенного волнения, быстро набрал несколько охапок сухой травы и направился к близлежащей скале, верхушка которой сильно выдавалась вперед, образуя нечто, напоминавшее пещеру.

Тут было вполне достаточно места для того, чтобы укрыть от ярости бури и непогоды трех людей, потерпевших столь неожиданно крушение. Дарма и сэр Морленд последовали за ним.

IX. Предательство колонистов

Всю ночь над островом гремел и ревел бурный ураган, сопровождаемый целыми потоками ливня, который широкими каскадами сбегал с высоких скал к берегу, обдавая брызгами укрывшихся в импровизированном убежище беглецов. Оглушительные удары грома то и дело перемежались с яркими вспышками молнии, освещавшей далеко вокруг страшную и в то же время величественную картину кипящего и бушующего моря.

— Какая ужасная ночь! — говорила трепетным голосом Дарма, прижимаясь в страхе к Янесу. — Что-то будет теперь с нашим «Властителем океана»? Вы ведь тоже моряк, сэр Морленд…. Что вы думаете на этот счет?

— Вы можете быть вполне спокойны, мисс Дарма. Вашему кораблю не грозит абсолютно никакая опасность. Разумеется, его может отнести бурей на довольно значительное расстояние от острова, но это не помешает ему вернуться к этим берегам, едва только ураган утихнет хоть наполовину. А утихнуть он должен очень скоро. В этих областях бури сколь грозны, столь же и кратковременны. Да, кстати, мистер Янес, как вы думаете: видели ли жители этого островка, что мы высадились здесь, у этих скал?

— Очень возможно, что и видели.

— По правде говоря, я опасаюсь, что они в скором времени явятся сюда и жестоко разделаются с нами в отместку за отобранный уголь.

— Черт возьми! — воскликнул португалец. — Вы внушаете мне серьезные опасения, сэр Морленд. Говоря откровенно, у вас есть не только возможность, но и полное право заставить жителей острова арестовать нас, так как мы в одинаковой степени враги и их, и ваши лично.

Молодой капитан молча взглянул на него и несколько секунд спустя сухо ответил:

— Я этого не сделаю, мистер Янес. Сегодня меня связывает с вами чувство долга. Хотя оно и тяготит меня, но я не считаю себя вправе забывать его.

— Другой на вашем месте не преминул бы воспользоваться столь удобным случаем отделаться от своих врагов.

— Ну, едва ли это увенчалось бы успехом: ведь «Властитель океана» не замедлил бы все же вернуться и освободить вас или отомстить за вас.

— Да, в этом-то я не сомневаюсь! — ответил португалец, смеясь. — Но прекратим этот разговор. Вы достаточно утомились. Ложитесь и отдыхайте.

Дарма и моряк, которым, действительно, отдых давно уже был необходим, не замедлили последовать совету Янеса. Сам же португалец, как более выносливый и бодрый, остался дежурить. Время от времени он, не обращая внимания на потоки дождя и брызги бушующих волн, выходил к самому берегу в надежде увидеть на темном фоне горизонта огни «Властителя океана». Но ожидания его были напрасны. Над мрачным морем на темном небе не блестел ни единый огонек.

Перед рассветом грозовые тучи медленно уползли к востоку. Ветер как будто несколько утих, и волны, казалось, с меньшей яростью разбивались у подножия скалы.

Видя, что Дарма и Морленд еще спят, Янес покинул убежище и отправился на розыски чего-нибудь съедобного.

— Благодарю, не ожидал! — бормотал он. — На завтрак ничего не раздобудешь, кроме полдюжины яиц морских птиц. А впрочем» В конце концов, и это не такое плохое кушанье, как о нем думают.

Португалец уже поднялся метров на пятнадцать на одну из ближайших скал, как вдруг до его слуха долетели звуки. Казалось, кто-то кричал.

Обеспокоенный этими криками, Янес бросился бежать вниз, к пещере. Еще спускаясь, он увидел, как в маленькую бухту, на берегу которой находилась пещера, входила большая шлюпка. В ней было больше дюжины людей. Это были колонисты Мангалума.

— Ах, черт возьми! — воскликнул Янес. — Дело-то плохо. Очень похоже на то, что мне придется расплачиваться за захваченный уголь. И при этом вместо звонкой монеты с меня потребуют, пожалуй, мою собственную голову.

Добежав до входа в пещеру, он закричал:

— Вставайте, сэр Морленд!

— Что? Что случилось? — спросили, просыпаясь, моряк и Дарма. — «Властитель океана» вернулся?

— Нет, кое-что похуже. Нас, кажется, ищут островитяне! — ответил взволнованно Янес.

— Они вас видели? — спросил Морленд.

— Боюсь, что да. Я ведь находился на скалах, и с моря меня было нетрудно разглядеть. Они на шлюпке огибают скалы и, кажется, скоро будут уже здесь.

— Неужели они нападут на нас и захватят в плен? — испуганно промолвила девушка.

— Вполне возможно! — ответил Морленд, и в его глазах мелькнул странный огонек.

— Подождите здесь, я пойду погляжу, куда они направляются! — распорядился Янес.

Он торопливо сбежал к самому берегу.

— Сэр Морленд! — обратилась к моряку девушка, когда Янес скрылся. — Не думаете ли вы, что островитяне будут мстить Янесу?

— Разумеется! — отозвался Морленд. — Вы не забывайте, что они считают вашего друга виновником захвата угля, и ему придется жестоко поплатиться.

— Послушайте. Но ведь вы носите еще форму офицера британского флота. Вы, значит, легко можете спасти его.

— Я? — воскликнул моряк, изумленный просьбой девушки.

— Да, вы. Неужели вы не воспротивитесь аресту Янеса?

Сэр Морленд смотрел пристально на девушку, скрестив руки на груди. Брови его были нахмурены, на лице лежало жестокое, почти злобное выражение, а в глазах блестел огонек ярости.

— О, неужели же вы этого не сделаете? — с мольбой повторила Дарма. — Не забывайте, — продолжала она, глядя на Морленда молящими глазами, — не забывайте, что ведь это он вырвал вас из рук смерти. И разве все это время он обходился с вами не как с гостем, а как с врагом?

Капитан продолжал молча смотреть на девушку… По лицу его было видно, что в душе его в этот момент шла сильная борьба.

— Он — мой противник! — сказал наконец англичанин глухим голосом.

— Сэр Морленд! — воскликнула девушка. — Не заставляйте меня раскаиваться в том уважении, которое я до сих пор питала к вам. Не забудьте, что ведь и я тоже с моим отцом обязана жизнью Янесу.

Морленд сделал было гневный жест, но тотчас же опомнился.

— Хорошо! — сказал он. — Пусть будет так, как вы хотите. По крайней мере, это освободит меня от связывающего чувства долга.

С этими словами он в сильном волнении вышел из пещеры, бормоча с угрожающим видом:

— Не сейчас, так после. Рано или поздно, но я сумею найти его и отплатить за смерть отца.

Замеченная Янесом шлюпка в этот момент уже пристала к берегу, и ее экипаж, вооруженный ружьями и состоявший главным образом из людей белой расы, среди которых находился старший советник мангалумского «губернатора», рассыпался между прибрежными дюнами.

Один из островитян, по-видимому, заметил прятавшегося в дюнах Янеса, потому что, сложив руки рупором, закричал:

— Эй ты, морской разбойник!.. Вылезай, нечего прятаться!… Все равно не увильнешь от нас.

Португалец не заставил повторять это приглашение и с самым беззаботным видом вышел навстречу преследователям.

— Добрый день, господа! — вежливо раскланялся он. — Ваш ранний визит сюда оказывается как нельзя менее… то есть, я хотел сказать, более кстати…

— Эй ты!.. — продолжал кричать островитянин. — Уж не из тех ли ты молодчиков, которые разграбили наш уголь.

— Уголь? Какой уголь? — воскликнул португалец, притворяясь ничего не понимающим. — О каком угле вы здесь толкуете?

— Как? — сразу переменил тон абориген. — Разве вы не принадлежите к экипажу только что бывшего здесь пиратского корабля?

— Что за черт? Причем здесь пиратский корабль? Я человек, случайно потерпевший крушение у этого берега, честный джентльмен, никогда ничего общего не имевший ни с какими пиратами.

— К дьяволу! — воскликнул островитянин, которого, по-видимому, снова начали одолевать сомнения. — Я уверен, ты — один из этих проклятых разбойников!

В этот момент из-за дюн прогремел властный голос капитана Морленда, бегом приближавшегося к месту инцидента.

— Это ты нас осмеливаешься называть разбойниками? — вскричал молодой моряк. — Посмотрим, кто рискнет бросить эту кличку в лицо капитану англо-индийского флота, состоящему на службе у раджи Саравака…

Островитянин, увидев появление нового лица, носящего форму морского английского офицера, остановился в полном недоумении и не знал, что ему предпринять дальше.

— Чего вы хотите? Почему вы считаете своим долгом оскорблять людей, только что избежавших смерти в морских волнах? — гневно продолжал Морленд.

— Английский капитан? — воскликнул, опомнившись наконец от удивления, островитянин. — Вот так история!

И затем, сложив руки рупором, принялся кричать, наклонившись над берегом:

— Эй! Сюда!

Пять или шесть человек, вооруженных старыми мушкетами, приблизились с явно угрожающим видом, но, увидев сэра Морленда, сейчас же опустили ружья.

— Капитан! — обратился к моряку тот из пришедших, который казался руководителем отряда. — Когда вы высадились здесь?

— Вчера вечером, вместе с моей сестрой и этим моим товарищем, — ответил Морленд. — Мы спаслись от ужасной катастрофы.

— В таком случае вы согласитесь последовать за нами на Мангалум?

— Конечно.

— Вам не придется долго задержаться здесь.

— А разве сюда должен прибыть какой-нибудь корабль?

— Да. Недавно с северного острова заметили небольшое военное судно, по-видимому, под английским флагом. Однако тогда еще свирепствовал ураган, и судно отошло в открытое море.

— Когда вы видели это судно?

— Вчера вечером, перед заходом солнца. Это, капитан, было, вероятно, ваше судно?

— Нет. Мое затонуло милях в сорока от этого берега. И катастрофа разыгралась значительно раньше того времени, когда сюда зашло судно, о котором говорите вы.

— Вы, капитан, гнались за корсаром?

— Да, я его разыскивал.

— Ах, какое несчастье! Если бы вы прибыли сюда немного раньше, эти разбойники не осмелились бы причинить нам столько хлопот. Но простите, капитан. Вы говорите, что этот человек ваш друг?

— Да! — ответил Морленд. — Он спасся вместе со мной и моей сестрой.

— Простите… Но мне кажется, что он ужасно похож на одного из тех пиратов, которые вчера ограбили нас.

— Нет. Это честный мирный негоциант из Лабуана. В это время к разговаривающим подошла Дарма.

Островитяне вежливо приветствовали девушку и помогли ей войти в шлюпку. Янес, сохранявший полное спокойствие, уже поместился на корме и тщетно пытался зажечь там одну из своих отсыревших сигар. На самом же деле его спокойствие было напускным. Сообщение островитян о прибытии английского военного судна сильно тревожило португальца.

— Гм! Дела-то наши осложняются! — бормотал он. — Этот англичанин, вне всякого сомнения, воспользуется удобным случаем, чтобы захватить меня в плен на этот корабль, а ведь английские моряки ужасно скоры на расправу„ Но посмотрим, посмотрим. И эти полудикари» Чтоб черт побрал их всех. Они смотрят на меня волками. Пожалуй, выдуманная сэром Морлендом сказка кажется им слишком уж фантастической.

Тем временем шлюпка вышла в море.

Четверо обитателей Мангалума усердно гребли. Пятый примостился на корме рядом с Янесом. Это был красивый и статный старик с роскошной бородой, и при взгляде на него Янес невольно вспоминал тех «советников» «губернатора» Мангалума, с которыми последний совещался относительно наложенной Янесом на обитателей контрибуции.

Старик время от времени устремлял на авантюриста проницательный взор, не проявляя, однако, видимых знаков недоверия.

Все время, пока шлюпка, поднявшая небольшой парус, шла к Мангалуму, никто из островитян не промолвил ни единого слова. Наконец путь был закончен, и шлюпка вошла в гавань Мангалума.

— Ну-с, сходите, господа, на берег! — сказал начальник отряда, подавая Дарме руку. — Здесь вы будете чувствовать себя лучше, чем среди скал, где вы находились.

В его словах звучала некоторая ирония, которая не ускользнула от внимания Янеса.

— Ей-Богу, старый волк опознал меня! — пробормотал сквозь зубы португалец. — Если только «Властитель океана» не поторопится возвратиться, боюсь, мне на шею могут надеть прехорошенький пеньковый галстук. И к тому же у меня нет ни единой сигары. И наш экс-пленник тоже что-то очень озабочен. Кажется, и он опасается, как бы не заварилась скверная каша…

Островитяне вытянули шлюпку на песок и окружили потерпевших крушение.

— Куда вы нас поведете? — спросил сэр Морленд, беспокойство которого возрастало с минуты на минуту.

— В мой дом! — ответил начальник отряда.

Путники, сопровождаемые конвоем, пересекли маленькую площадь. Потерпевших крушение ввели в небольшой, довольно красивый домик, выстроенный частью из дерева, частью из камня. На крыше этого дома стоял флагшток с болтающейся красной тряпкой, изображавшей, по-видимому, английский флаг.

Пригласив трех пленников войти, начальник отряда обратился к сидевшему у окна старику, который держал в руках трубку:

— Господин губернатор! Узнаете вы этого человека? — сказал он. — Всмотритесь в него получше и скажите: не один ли это из тех людей, которые вчера и третьего дня разграбили наш запас угля, доверенный нам английским правительством?

— Ах, негодяй! — воскликнул португалец.

Старик «губернатор» повернулся живо и посмотрел пристально на вспыльчивого Янеса, выдавшего себя своим неуместным восклицанием.

— Да, разумеется! Это тот самый пират, который принудил нас выдать уголь! — воскликнул, роняя трубку, «губернатор». — Ага, попался?! Но теперь роли переменились Ты не уйдешь от нас, голубчик. У нас на острове найдется достаточно высоких деревьев, чтобы повесить тебя.

— Никакого насилия в моем присутствии! — вмешался решительно капитан Морленд. — Я капитан флота ее величества, королевы Англии, и я не потерплю…

Старик, не заметивший раньше его присутствия, посмотрел на него с удивлением:

— А кто вы такой, милостивый государь? — поднялся он.

— Вы ослепли, что ли? Не видите, какой мундир на мне?

— Откуда вы?

— Мой корабль затонул после ужасного сражения с корсаром невдалеке от Мангалума.

— А.., а как же в вашей компании находится этот субъект?

— Да, этот человек был вместе со мной и с этой молодой леди.

— И вы, капитан английского флота, были вместе в компании с пиратом?! Довольно. Вы просто комедиант. Но не воображайте, будто я буду настолько глуп, что поверю вашей болтовне.

— Стойте! — закричал моряк. — Моей честью уверяю вас, что я Джеймс Морленд, капитан английского флота, находящийся на службе у раджи Саравака.

— Пфа! Доказательства у вас имеются? Докажите, тогда я поверю…

— Да вы не слышали, что ли? Какие я могу привести доказательства, черт возьми? Мой корабль пошел ко дну!

— Ладно. Попробуем поверить вам. Но тогда каким образом вы оказываетесь в обществе этого субъекта, который третьего дня явился сюда с пиратским судном и разграбил угольный склад?

— Он? Он спасся вместе со мной в шлюпке, в то время как корсарское судно было унесено ураганом, а мое собственное утонуло.

— А не проще ли и не естественнее ли будет другое объяснение, молодой человек? — хитро подмигнул «губернатор».

— Какое? Да говорите же!

—А такое… Вы — глава пиратов. А мундир… Господи! разве мундир делает человека? Вы напялили на себя этот чужой мундир, вот и все.

— Эй, старик! — вмешался Янес. — Довольно называть нас пиратами.

— Ладно, ладно! — отозвался тот с иронической улыбкой. — Скоро в нашем порту остановится английский корабль, и тогда уж мы посмотрим, как вы будете объясняться с его командиром. Посмотрим, посмотрим! А я уверен: всем вам придется болтаться с веревочной петлей на шее на какой-нибудь рее этого судна.

— А я вам говорю, что, по крайней мере, передо мной вам придется извиняться! — запальчиво сказал сэр Морленд, который начинал раздражаться. — Предупреждаю вас, что если хоть один волос падет с головы этой леди и этого господина, находящихся под моим личным покровительством, то ваш поселок будет стерт с лица земли английскими гранатами. Даю в этом честное слово Джеймса Морленда. Если корабль, о котором вы говорите, близок к берегам, сейчас же дайте сигнал, что у вас важные новости.

— Не торопитесь, не торопитесь! — ответил с иронией «губернатор». — Я-таки вижу: вам ужасно хочется быть поскорее повешенным… Я, со своей стороны, разумеется, буду рад помочь вам в этом.

Обернувшись к своим подчиненным, старик сказал:

— Поручаю вам этих пленников. Смотрите в оба, чтобы они не удрали. Народ бедовый. Кроме благодарности за их поимку, я уверен, мы получим от английского правительства хорошую награду. Отведите их в амбар и сторожите, как следует.

Потерпевшие крушение, в том числе и сэр Морленд, отлично сознавая, что какое-либо сопротивление немыслимо, подчинились своей участи и спокойно последовали за конвойными. Их разместили в большом каменном строении, служившем общественным складом колонии.

Нельзя сказать, чтобы отведенное для пленников помещение отличалось особенными удобствами: это была просто большая комната, в которой по стенам и на балках висели связки сушеной рыбы, а пол был заставлен бочками с маслом и жиром.

—Что вы думаете об этом приключении, сэр Морленд? — спросила англичанина Дарма, едва только за конвоем закрылась тяжелая дверь.

— Трудно сказать. Если, однако, английское судно действительно крейсирует в этих водах, то ожидать развязки долго не придется.

— Для вас или для нас?

— Что вы имеете в виду, мисс Дарма?

— Но ведь как только узнают, что мы с Янесом с «Властителя океана», нас, разумеется, немедленно повесят.

— Может быть, дитя, не так скоро: могут сначала отправить в Лабуан, чтобы разыграть комедию суда! — сказал Янес угрюмо.

Морленд, подумав, отозвался:

— Я, со своей стороны, сделаю, что могу. Но не скрываю: для мистера де Гомейры сделать что-нибудь очень трудно. Его положение весьма затруднительно.

— Гм, гм! — пробурчал Янес. — Я, кажется, действительно «опасно болен». Недостает еще, чтобы начали выпускать официальные бюллетени о ходе моей смертельной болезни…

— Кажется, из-за нас, — робко вмешалась девушка, — и вы, сэр Морленд, подвергаетесь сильному риску.

— Не думаю, мисс Дарма! — ответил моряк. — И потом, кто знает! Ведь очень легко может оказаться, что командует этим судном кто-нибудь из моих подчиненных. Тогда договориться нам будет совсем легко. Мистер де Гомейра, я признаюсь в этом, все время вел себя по отношению ко мне как настоящий джентльмен…

— Благодарю за комплимент. Но предпочел бы получить взамен хорошую манильскую сигару! — проворчал Янес.

— Да, как джентльмен! — продолжал моряк. — И я не хочу быть ниже его в этом отношении.

— Значит, история в Редианге забыта?

— Разумеется, мисс Дарма! Со стороны ваших покровителей было естественно пустить ради вашего освобождения в ход военную хитрость. За что же мне, в сущности, сердиться?

Гулкий грохот пушечного выстрела, прокатившийся, казалось, совсем рядом и заставивший всех трех пленников невольно вздрогнуть, прервал речь моряка.

— Военное судно! — воскликнул, поднимаясь, Морленд.

— Да, но какое? Мы ведь не знаем. Может быть, «Властитель океана». А может быть, в самом деле, и английское военное судно.

— Это мы, конечно, сейчас узнаем.

Оба они бросились к двери и принялись усердно стучать кулаками.

— Отоприте! Мы хотим видеть высадку англичан! — кричали они.

— Молчать! — прогремел за дверью угрожающий голос. — Отойти от дверей. Иначе я прикажу стрелять.

X. Возвращение «Властителя океана»

Оглушительные крики и треск ружейных залпов были ответом на пушечный выстрел. Однако, по всем признакам, эта суматоха не носила тревожного характера. Скорее, островитяне по какой-то причине выражали и криком и ружейной пальбой свою радость. Пленники начинали понимать, что прибывшее судно, должно быть, не имело никакого отношения к их друзьям на «Властителе океана».

Янес и Морленд, раздраженные и вместе с тем обескураженные недвусмысленной угрозой часового у дверей, попытались было поглядеть, что творится, добравшись до прорезанного в крыше оконца. Но оно находилось слишком высоко, и попытка не удалась.

— Итак, развязка приближается! — пробормотал, волнуясь, Морленд. — Еще несколько минут, и все будет выяснено.

— А ведь очень может быть, что это судно из лабуанской флотилии! — высказал предположение португалец.

— Возможно! — отозвался моряк. — И экипаж его уже на берегу. Вы слышите, как орут колонисты, встречая матросов криком «ура»? Если так, то, к великой досаде милейшего «губернатора», наша комедия скоро превратится в фарс.

Гул многочисленных голосов и шагов послышался около самой двери импровизированной тюрьмы. Несколько мгновений спустя дверь распахнулась, и на пороге появился «губернатор» Мангалума, сопровождаемый молодым еще человеком, русобородым и голубоглазым, одетым в мундир лейтенанта английского флота. За спинами вошедших виднелся целый отряд вооруженных английских моряков. А за матросами толпилось, шумно выражая свою радость, чуть ли не все наличное население островка.

— Вот пираты, господин лейтенант! — воскликнул торжествующе старик, показывая в сторону пленников. — Арестуйте их и распорядитесь повесить как можно скорее.

К величайшему изумлению «губернатора», появившийся в тюрьме лейтенант вместо того, чтобы вызвать конвой матросов, бросился к Морленду с распростертыми объятиями, восклицая:

— Командир?! Возможно ли? Вы еще живы? Не во сне ли я вижу вас?

— Нет, мой дорогой Лэйленд! — ответил моряк. — Это я, именно я, собственной персоной.

Они сердечно обнялись.

«Губернатор», совершенно сбитый с толку, отчаянно чесал себе затылок, повторяя:

— Но это союзник и пособник пиратов! Ей-Богу. Вы присмотритесь к нему, лейтенант. Он и вас хочет надуть.

Лейтенант, не обращая внимания на протесты обескураженного старика «губернатора» и изумленные крики остальных колонистов, снова обратился к Морленду со словами:

— Каким образом вы оказались здесь, командир, так далеко от Саравака? Вас все считали погибшим вместе с вашим судном»

— Разве вам не рассказали о том, что я в плену, мои люди, отпущенные корсарами на свободу? — задал вопрос Морленд.

— Рассказывали, но… Но они вообще плели такую околесицу, что никто не поверил ни единому их слову.

— А вы зачем пришли к этому острову, Лэйленд?

— Крейсирую в поисках пиратского судна.

— Опоздали! И к тому же я не советовал бы вам отваживаться на открытый бой с этим кораблем. Такому маленькому крейсеру, как ваш, нечего и думать о схватке со столь хорошо вооруженным судном. Хотите послушаться дружеского совета? Покидайте как можно скорее эти воды и старайтесь не встречаться с «Властителем океана», как зовется корсарское судно. Но идем на борт вашего крейсера. Я должен рассказать вам многое. А покуда позвольте представить вам моих друзей: мисс Дарма Праат и ее дядя…

«Губернатор», видя, что лейтенант Лэйленд протягивает руку португальцу, не выдержав, вспыхнул:

— Вас дурачат, господин офицер! Это тот самый пират, который разграбил наш угольный склад. Повесить его!

— Молчи, старая подошва! — прикрикнул на него Морленд. — Этот вопрос тебя не касается. Об этом позаботится само английское правительство.

— Повесить, повесить пиратов! — бушевала толпа колонистов. — Всех, всех трех! Это разбойники, корсары!

Лейтенант Лэйленд, в свою очередь, не выдержал:

— Молчать вы, воронье! — крикнул он раздраженно. — Если эти господа, как вы утверждаете, в самом деле пираты, то их будет судить военный суд. Матросы! Построиться в каре! Живо на корабль!

— Господин лейтенант! Господин лейтенант! — взвыл старик «губернатор».

— Довольно! — оборвал его моряк. — Говорю же вам, никто не уйдет от суда. Но вам-то нечего вопить и кувыркаться. Вперед!

Матросы окружили пленников и направились к берегу.

«Губернатор» Мангалума и его подчиненные не отставали: они бежали вслед за маленьким отрядом с криком и воем.

У пристани стояли шлюпки. Капитан Морленд, лейтенант Лэйленд, Дарма и Янес в сопровождении десяти матросов разместились в одной из них, остальные матросы заняли две других, и маленькая флотилия добралась почти моментально до крейсера, стоявшего на рейде.

— Командир, — сказал лейтенант Лэйленд, когда Морленд поднялся по трапу на палубу крейсера, — мое судно в вашем распоряжении.

— Я попрошу у вас только каюту для себя и по одной такой же каюте для моих друзей. А затем попрошу вас как командира судна обращаться с моими спутниками, как…

— Как с гостями?

— Как с военнопленными. Но раньше, однако, вы должны выслушать меня. Мисс Дарма, мистер де Гомейра, попрошу у вас извинения: вы обождете меня немного, пока я переговорю с лейтенантом?

Моряки спустились в командирскую каюту. Дарма и Янес остались на палубе.

Пока крейсер выбирался в открытое море, Морленд и лейтенант разговаривали в каюте.

Когда они снова появились на палубе, лицо Морленда было посветлевшим, он улыбался. Казалось, он был очень доволен результатами переговоров.

— Мисс Дарма, мистер де Гомейра, — сказал он, — вас не отвезут в Лабуан. Это судно идет прямым рейсом в Саравак.

— Где нас представят нашему старинному другу, радже? — хмуро засмеялся Янес.

— Да. Но это все, что я мог сделать, хотя, понятно, желал бы иного, — ответил Морленд с легким вздохом.

— А чего бы вы именно желали, сэр Морленд? — спросила Дарма. Моряк покачал головой, ничего не отвечая. Затем он взял молодую девушку под руку, отвел ее к корме и сказал с некоторым волнением:

— Я хотел бы вырвать у вас одно обещание, мисс Дарма.

— Говорите!

— Никогда не возвращаться на борт «Властителя океана».

— Но ведь я ваша пленница. Какую цену имеет обещание, полученное в таких условиях?

— Раджа, я за это ручаюсь, немедленно отпустит вас на свободу.

— Нет, это невозможно, сэр Морленд. На борту «Властителя океана» мой отец. Его судьба связана с судьбой Сандакана. Он никогда не покинет борт «Властителя океана». Могу ли я отказаться от родного отца?

— Но подумайте, Дарма! Если вы вернетесь туда, что будет? Ведь очень может быть, что именно мне придется опять сражаться с судном Сандакана и пустить его ко дну со всеми, находящимися на нем. Вы будете в этот роковой час там. Поймите, на какую муку обрекаете вы меня, человека, готового пожертвовать ради вас собственной жизнью. Что же вы молчите?

— Предоставим самой судьбе решить нашу участь! — отвечала девушка подавленно.

— Скажите, Дарма: вы меня любите? Дарма, не отвечая, взглянула на него полными слез глазами.

— Говорите же, Дарма!

— Да! — промолвила она таким тихим голосом, что это «да» показалось моряку легким вздохом.

— Вы не забудете меня, что бы ни случилось?

— Клянусь.

— Я верю в нашу судьбу, Дарма. Мы встретимся снова для счастья..

— Ох, нет! — вздохнула опять девушка. — Наша судьба роковая. Наша любовь родилась под несчастливой звездой. Она несет нам обоим гибель.

— Не говорите, не говорите так, Дарма.

— Что делать, сэр Морленд! Наше будущее прискорбно. Меня томит предчувствие близкой катастрофы, грозящей нам обоим. Эта проклятая война погубит нас.

— Но я же даю вам возможность избежать гибели, Дарма!

— Каким образом? Покинув отца? Покинув друзей? Нет, я не могу, не могу поступить так. Пока знамя Малайского Тигра будет развеваться над «Властителем океана», мое место там.

— Послушайте, Дарма. Вы не ребенок. Вы должны же знать, что сюда, в эти воды, для борьбы с «Властителем океана» уже мчатся самые сильные боевые суда английского флота. Пусть ваш крейсер победит еще несколько противников. Но этому скоро придет конец. «Властитель океана» осужден бесповоротно.

—Да. Пусть так. Но что же из этого? Мы все сумеем умереть, когда придет час…

— Вы — героиня! Прекрасная, смелая, гордая! — воскликнул Морленд, глядя на решительную девушку полным обожания взором.

Разговор был прерван подошедшим к влюбленным молодым людям Янесом.

— Сэр Морленд, — сказал он, — нас преследует какое-то паровое судно.

— Неужели же это он, «Властитель океана»? — воскликнула Дарма.

— Во всяком случае, военное судно! — шепнул Янес беззвучно. — Наши хозяева, по-видимому, что-то почуяли, и уже готовятся к бою.

Лоб Морленда нахмурился, лицо слегка побледнело.

— «Властитель океана»! — пробормотал он глухо. — Он опять тут. Он опять хочет вырвать счастье из моих рук.

В это мгновение к моряку приблизился командир крейсера, лейтенант Лэйленд, с биноклем в руке.

— Сэр Джеймс! — сказал он тревожно, — если я не ошибаюсь, за нами гонится боевое судно.

— Может быть, из вашей же эскадры?

— Нет, нет!

Оба принялись озабоченно следить за показавшимся из-за горизонта судном. Невооруженным глазом было уже видно, что это двухтрубный пароход, идущий с огромной скоростью по курсу крейсера.

Морленд взял бинокль и принялся рассматривать преследователя. Через мгновение он выпустил бинокль из рук.

— Проклятье! Это он! Это «Властитель океана»! — вырвалось из его уст. Взгляд его с выражением глубокой тоски обратился к стоявшей в двух шагах от него Дарме.

— Сандакан! Браво! — пробормотал Янес. — Кажется, мне и на этот раз удастся избавиться от удовольствия висеть на рее с пеньковым галстуком на шее.

— Это корсар? — озабоченно спросил Морленда лейтенант.

— Да, он! — ответил моряк.

— Будем драться.

— Бесполезно! — отозвался Морленд. — Сопротивление невозможно. Наши выстрелы не могут причинить этому дьявольскому судну ни малейшего вреда, ибо оно отлично забронировано. К тому же у него дальнобойная артиллерия, и он преспокойно расстреляет нас с такого расстояния, которое не смогут преодолеть наши снаряды. Чтобы бороться с этим гигантом, нужно иметь нечто более надежное, чем наш несчастный крейсер третьего ранга.

— Пусть будет так. Но без боя я не спущу флага! — решительно ответил офицер, сжимая губы.

— Я тоже не желал бы этого позора. Но, думаю, есть средство избежать этого. Спустите в воду шлюпку и предоставьте мне вести переговоры с Малайским Тигром. Вы потеряете двух наших пленников, которых придется выдать Сандакану. Я потеряю гораздо больше, о, неизмеримо больше! Но зато и наш крейсер и наши люди будут спасены от бессмысленной, бесполезной гибели.

— Пусть будет по-вашему, сэр Джеймс.

Крейсер застопорил машины. Матросы быстро и ловко спустили шлюпку. Тем временем «Властитель океана» уже приблизился К крейсеру. Могучие батареи корсара уже были готовы к бою, и на фок-мачте развевался кроваво-красный флаг — вызов на бой.

Увидев, что английский крейсер остановился и, подняв белый флаг, спускает шлюпку, Сандакан, в свою очередь, велел застопорить машины «Властителя океана» и принял выжидательное положение.

— Ну, англичане, кажется, научились осторожности! — промолвил он, обращаясь к неразлучному другу, Тремаль-Наику. Оба они наблюдали за маневрами крейсера, стоя на командном мостике своего судна.

— Да, кажется, крейсер намерен сдаться нам без боя! — заметил индус.

— Но не знаю, что мы будем с ним тогда делать?

— Заберем для себя уголь. Для наших друзей, даяков Саравака, — амуницию, артиллерию. Все это пригодится. Но, черт возьми, мне ужасно жаль драгоценного времени: ведь мы идем на поиски Янеса и твоей дочери.

—А ты надеешься, что они еще находятся на той проклятой скале у Мангалума? — ответил Сандакану Тремаль-Наик с сомнением и надеждой в голосе.

— Несомненно, там. Я видел, как они выплыли на берег, раньше чем мгла окутала островок и ураган угнал нас в море. Но гляди, гляди! Что это? В шлюпке, по-видимому, капитан? Он собирается вручить нам свою шпагу, что ли?

— Это он, он! — воскликнул подошедший к разговаривающим Самбильонг. — Это не капитан крейсера, а он, он…

— Да кто? Говори толком! — окрикнул его Сандакан не без досады.

— Да наш пленник! Сэр Морленд!

— Морленд?! — в свою очередь вскрикнул пораженный Сандакан, бледнея и краснея. Его лицо прояснилось. В глазах загорался огонек надежды.

— Морленд на борту этого крейсера? В таком случае Янес и Дарма должны быть с ним. Но как это могло произойти? Это невозможно. Ты ошибся, Самбильонг.

— Да нет же, нет! — кричал Самбильонг. — Смотрите! Он уже приветствует нас. Узнаете?

Сандакан, который, в свою очередь, бросился с командного мостика на палубу, к трапу, на бегу кричал радостно следовавшему за ним Тремаль-Наику:

— Мужайся, друг! Это действительно наш пленник. Значит, и твоя дочь и Янес спасены. Мы их скоро обнимем.

Под дружными ударами двенадцати весел шлюпка крейсера стрелой мчалась к «Властителю океана». Морленд сидел на корме, правя рулем, и не переставал размахивать своей фуражкой, приветствуя Сандакана и Тремаль-Наика.

Взбежав по опущенному трапу на палубу, Морленд по-военному отдал честь Сандакану.

— Мистер Сандакан! Я принес вам сведения о близких вам людях! — сказал он деловито.

— Янес! Дарма! — в один голос воскликнули Сандакан и Тремаль-Наик.

— Да. Они находятся на борту крейсера! — показал Морленд в сторону английского судна.

— Почему вы не привезли их сюда?

— Потому что они пленники командира крейсера. Но он предлагает вам на определенных условиях их освобождение.

— И эти условия?

— Крейсер не может бороться с «Властителем океана». Если вы согласитесь, получив пленников крейсера, предоставить судну спокойно продолжать свой путь, значит, наши условия приняты.

— Пусть будет так! — ответил Сандакан. — Все равно я сумею найти этот крейсер и после.

— Тогда прикажите спустить боевой сигнал. Командир крейсера сейчас же передаст вам пленных.

Красный флаг медленно спустился. В то же мгновение от крейсера отчалила вторая шлюпка. В ней сидели Дарма и португалец. Последний с беззаботным видом покуривал сигару.

Через несколько минут оба были уже на палубе «Властителя океана», в объятиях Сандакана и Тремаль-Наика.

Морленд, бледный, как полотно, с потухшими глазами, глядел на эту трогательную сцену.

— Я жду ваших распоряжений относительно моей участи! — обратился он к Сандакану. — Я по-прежнему ваш пленник.

Сандакан не успел сказать ни слова, как вмешался Янес:

— Разумеется, милейший сэр Морленд, вы свободны. Можете оставаться с нами или возвратиться на крейсер.

— Если так, то до свидания, господа! — шагнул к трапу англичанин. — Но, прощаясь, я скажу: вы отпускаете не друга, а непримиримого врага.

— Ба! Одним больше, одним меньше! — легкомысленно заметил португалец.

Морленд повернулся и протянул руку молча и тоскливо смотревшей на него Дарме.

— Прощайте, мисс Дарма! — произнес он глухим голосом. — Пусть Брама, Вишну и Шива берегут вас. Прощайте!

Дарма не могла от волнения вымолвить ни слова. Ее рука, протянутая для прощального привета моряку, трепетала, но была холодна, как лед.

Когда Морленд, не пожав руки ни Сандакану, ни Янесу, ни Тремаль-Наику, спустился по трапу и принявшая его шлюпка помчалась к крейсеру, Сандакан обратился к Янесу:

— Зачем ты освободил этого человека?

— Так нужно! — отозвался Янес. — Он и Дарма любят друг друга. К чему привело бы пребывание его в плену?

Подумав, Сандакан вымолвил:

— Ты прав. Он — храбрец. Он вполне достоин любви Дармы. Может быть, когда завязавшийся узел развяжется, они вновь встретятся, но уже при иных условиях…

Тем временем крейсер, подняв на талях обе шлюпки, пустил в ход машины и тронулся в путь.

Мрачно поглядев вслед уходящему вражескому судну, Сандакан промолвил:

— Ну хорошо… Пора и нам приниматься за дело. Уголь у нас есть, все наши друзья здесь. Полным ходом вперед! Мы идем к намеченной цели — на большую морскую дорогу, по которой ходят сотни английских торговых судов. Будем без устали наносить удар за ударом. Пусть содрогается и трепещет Англия, наш беспощадный враг. Вперед же!

И гордое, могучее судно, изменив курс, помчалось по волнам океана.

XI. Странствие «Властителя океана»

Сорок восемь часов спустя «Властитель океана», взявший курс на восток в расчете встретить на своем пути английские суда, идущие из Индии и с Явы в Китай и Японию, заметил на горизонте небольшую полоску дыма.

— Паровое судно! — возвестил с марсовой площадки стороживший там в этот момент Каммамури.

Сандакан поспешил на свое обычное место — капитанский мостик, отдав предварительно распоряжение усилить огонь в машинном отделении, и изготовил орудия к бою.

Экипаж тоже высыпал в полном составе на палубу, принимая необходимые на случай боя предосторожности, так как могло случиться, что встречное судно окажется английским военным кораблем, направлявшимся в Лабуан или Саравак.

Малайский Тигр, вооруженный сильнейшим морским биноклем, самым тщательным образом изучал расстилавшийся вдали бесконечный морской горизонт, но его судно находилось еще так далеко от замеченной впереди ленты дыма, что различить что-либо определенное было совершенно невозможно.

— Ну, что ты видишь там, вдали? — интересовался Тремаль-Наик, почти неотлучно находившийся поблизости от Сандакана.

— Пока еще очень немногое! — ответил Малайский Тигр. — Оснастка еще только начинает показываться из-за горизонта. Однако по всему видно, что это торговое судно. На верхушках его мачт не видно красного флага, какой обычно бывает на всех военных судах. Если это так, то нам будет достаточно одного только холостого выстрела, чтобы остановить его. Скажи Самбильонгу, чтобы он приготовил к спуску четыре больших шлюпки с несколькими митральезами25Митральеза — французское название картечницы во второй половине XIX в. и вооружил шестьдесят человек матросов.

— Мы возьмем этот корабль на абордаж? — спросил Тремаль-Наик.

— Да, если только он английского происхождения, в чем, мне кажется, можно не сомневаться. Наше странствие очень удачно. Гораздо удачнее, чем я рассчитывал.

Расстояние быстро уменьшалось, так как «Властитель океана» все продолжал развивать свою скорость, чтобы не дать обнаруженному судну спастись бегством.

Марсовые матросы уже различили флаг, развевавшийся на корме парохода, и их сообщение об этом было встречено криками радости всего экипажа.

— Да, я не ошибся! — сказал Сандакан. — Это английское судно.

Осмотрев приготовленные к спуску шлюпки и вооруженных матросов, он распорядился направить крейсер наперерез курсу парохода.

Пароход по всем признакам шел из индийских портов и, судя по размерам, должен был обладать водоизмещением не менее двух тысяч тонн. У бортовых сеток его толпилось множество людей, привлеченных видом военного корабля, мчавшегося навстречу.

Когда расстояние сократилось до четверти мили, Сандакан приказал поднять свой красный флаг с головой тигра и сделать холостой выстрел — приказ остановиться.

На палубе парохода поднялось смятение. Видно было, как матросы и пассажиры бросились к носу. Поднялся оглушительный крик, гул которого доносился до «Властителя океана».

В течение нескольких минут пароход ложился то на бакборт, то на триборт, словно не зная, какой путь ему выбрать, но просвистевшая над палубой граната заставила его, наконец, остановиться.

— Стоп! Спустить шлюпки! Люди по местам! — скомандовал Янес. Португалец взял боевую саблю, которую ему подал Самбильонг, заткнул за пояс два пистолета и сошел в шлюпку.

Пароход плясал на волнах ближе чем в четверти мили от крейсера. Оказывать какое-либо сопротивление он, разумеется, не собирался, потому что «Властитель океана» мог пустить его ко дну двумя выстрелами.

Четыре шлюпки с вооруженными парангами матросами немедленно двинулись к пароходу, и в то же время грозные орудия «Властителя океана» были наведены на беспомощное судно.

Приблизившись к пароходу, Янес повелительно крикнул английским морякам:

— Спустить трап!

Трудно описать ту сумятицу, которая царила на застигнутом врасплох судне. Несколько матросов, вооруженных ружьями, показались было у борта, по-видимому, с намерением оказать сопротивление, но яростные крики пассажиров, напуганных возможностью расстрела, заставили матросов ретироваться, и трап в конце концов был спущен.

Янес с Тремаль-Наиком, Каммамури и двенадцатью малайцами поднялись с обнаженными саблями на палубу.

Командир парохода ждал его в окружении всех офицеров судна у трапа.

С полсотни пассажиров, онемевших от ужаса, жались позади. Увидев португальца с обнаженной саблей, командир побледнел, как полотно.

— Что привело вас ко мне? — спросил он дрожащим голосом.

— Вы видели, под каким флагом мы плывем? — спросил португалец.

— Я знаю, что красный флаг с головой тигра имели одно время пираты Мопрачема. Но, говорят, они давно уже исчезли из этих вод.

— Исчезали, но не исчезли! — улыбнулся Янес. — Ваше правительство вызвало на бой Тигров Мопрачема, когда они никого не трогали, и они снова взялись за оружие.

— Чего же вы хотите?

— Хочу дать вам двадцать минут для спуска шлюпок, а по истечении этого срока пущу ко дну пароход.

— Но это разбойничий поступок! — возмутился капитан.

— Не хуже и не лучше обращения Англии с Мопрачемом! — ответил Янес. — Но, впрочем, называйте это, как хотите. Меня это мало интересует. Выбирайте по своему усмотрению: или отправляйтесь на дно вместе с вашим судном, или предоставьте нам пустить к рыбам пустое судно, ссадив пассажиров и команду в шлюпки.

— Позвольте мне посоветоваться с моими офицерами.

— Двадцать минут в вашем распоряжении. Делайте, что хотите. По истечении этого срока с нашего крейсера начнется боевая пальба по пароходу, независимо от того, будет ли кто-нибудь еще тогда на его палубе.

Капитан переговорил с офицерами и отдал распоряжение спускать шлюпки.

— Я уступаю силе, не имея возможности сопротивляться, но я протестую! — сказал он Янесу.

— Пожалуйста!

— Едва лишь мы доберемся до ближайшего населенного пункта, как я немедленно извещу по телеграфу губернатора Сингапура.

— Хоть китайского императора! Но вот что: десять минут уже прошло. Поторопитесь очистить судно. Кстати: я разрешаю пассажирам и экипажу взять с собой все, что они пожелают.

— И судовую кассу?

— Берите и ее, если вам жаль оставить ее на судне! — засмеялся Янес.

Тем временем матросы, работая с лихорадочной быстротой, уже спустили на воду все шлюпки, снабдив их припасами и водой. Пароход быстро пустел. Первыми были высажены женщины, последними сошли офицеры, которые снесли на шлюпки судовые документы и кассу.

— Англия отомстит за это разбойное нападение на мирное судно! — сказал капитан сквозь зубы.

Янес отдал честь, не отвечая.

Когда пароход был полностью очищен, малайцы Янеса поднялись на палубу, и в то же время паровой баркас «Властители океана» быстро приблизился к его борту. Немедленно был открыт угольный трюм, и весь запас угля, весьма, впрочем, скудный, так как пароход собирался запастись углем в Сайгоне, был перевезен на борт «Властителя океана».

Два часа спустя отряд Янеса покинул осужденное на гибель судно.

— Два выстрела по ватерлинии! — скомандовал Сандакан.

Прогрохотали выстрелы, и не прошло и пяти минут, как великолепное судно было поглощено пучиной. А «Властитель океана» опять двинулся в свой путь.

На другой день та же участь постигла английский парусник, шедший с грузом сухой рыбы, и несколько других судов, как паровых, так и парусных. Никем не тревожимый крейсер смело разгуливал по большой морской дороге от берегов Борнео до островов Анамбас, пересекая дорогу кораблям, идущим из Малаккского пролива к портам Китая и Японии.

Уже около трех десятков судов было пущено ко дну, и трудно было даже высчитать, какие колоссальные убытки были нанесены этим английским мореходным компаниям, и, вероятно, дело разрушения английской торговли продолжалось бы и еще, но однажды парусное прао с Борнео пристало к борту «Властителя океана» и сообщило, что в водах Натуна появилась большая боевая эскадра. Не было никаких сомнений в том, что это были суда сингапурской эскадры, вышедшей в море для борьбы с Сандаканом.

В день получения этой новости Янес, Сандакан, Тремаль-Наик и инженер Харвард собрали военный совет, на котором было решено на время прекратить погоню за торговыми судами и немедленно отправляться в воды Саравака, снесясь предварительно с бригантиной, которая должна была ждать в устье Синтанга. Можно было рассчитывать, что давнишние союзники Сандакана, вольнолюбивые и воинственные даяки, уже начали враждебные действия против султаната Саравака, и Сандакан хотел, поддержав даяков действиями с моря, заставить раджу Саравака дорого расплатиться за его помощь англичанам, когда последние изгнали «Малайских Тигров» из их последнего убежища, из Мопрачема.

«Властитель океана», который к этому времени заполнил углем не только бункеры и весь трюм, но также значительную часть палубы, двинулся полным ходом на юго-восток, к Мопрачему: Сандакан хотел лично убедиться в том, что англичане обосновались на острове, где было когда-то гнездо «детей Мопрачема».

Около двух суток длилось плавание у берегов Борнео. Именно в этих водах можно было наткнуться на эскадру, вышедшую ловить корсара, но пока «Властитель океана» не встречал никакого серьезного сопротивления.

К вечеру второго дня вдали показался наконец гордый Мопрачем, старое гнездо пиратов Малайзии. И Сандакан и Янес, охваченные глубоким волнением, глядели с командного мостика на свой остров. Эти скалы столько лет служили им верным убежищем. Отсюда они столько лет грозили английскому владычеству. Здесь был некогда оплот вольности Малайзии, здесь находили себе защиту все, кого угнетали англичане.

Когда крейсер достиг восточного мыса, за которым открывалась гавань, уже наступила ночь. Но небо было ясным, и при таинственном свете луны можно было рассмотреть скалу, на вершине которой еще недавно развевалось гордое знамя Малайского Тигра.

Здания, которое много лет служило жилищем для Сандакана и Янеса, уже не существовало. На том месте, где стоял этот дом, теперь находился небольшой, но по всем признакам сильно вооруженный форт, обеспечивающий англичанам власть над Мопрачемом. По всему берегу тоже были разбросаны в кажущемся беспорядке отдельные форты, бастионы, защитные стенки.

Сандакан, молча стоя на палубе, тоскливым и гневным взором смотрел на берег. По выражению его лица можно было судить, какая глубокая скорбь охватила его душу. Стоявший рядом с ним Янес положил ему руку на плечо.

— Рано или поздно, но мы отвоюем у них Мопрачем. Не так ли? — сказал он.

— Да. Мы еще вернемся! — ответил Сандакан. — И когда это случится, мы сметем с острова всех, до последнего человека, без жалости, никому не давая пощады.

Он отвернулся и поглядел на освещенное лучами кроткой луны море.

— Меня охватывает неудержимое, безумное желание разгромить, уничтожить все, все вокруг! — пробормотал он глухим голосом. — Мне чудится, будто все вокруг в крови, все в кровавом тумане.

В это мгновение с носа послышался крик. Это дозорные извещали о том, что впереди показались сигнальные огни каких-то судов.

— Вот она, та кровь, которую я искал! — воскликнул страстно Сандакан.

Он дрожал всем телом. В его душе проснулись прежние инстинкты.

На востоке, по траверзу26Траверз — направление, перпендикулярное курсу судна. островов Ромадес, вершины которых уже маячили на горизонте действительно видно было несколько светящихся точек.

— Два паровых судна! — отметил Янес. — Готов держать пари, что они идут из Лабуана.

— Тем хуже для них! — сказал Сандакан, сжимая кулаки. — Они заплатят мне за мой Мопрачем. Распорядись еще поднять пары, Янес.

— Что ты хочешь делать, Сандакан? — спросил португалец, изумленный тем зловещим огнем, который горел в глазах пирата.

— Пустить ко дну эти пароходы со всем, что на них находится.

— Сандакан! Не забывай, что мы борцы за свободу Малайзии, а не разбойники. А затем, послушай, ведь мы не знаем еще, боевые это суда или торговые. Наконец, мы даже не знаем, под каким флагом они идут.

Не отвечая, Сандакан крикнул:

— Потушить все огни! Свистать всех наверх! Приготовиться к бою!

— По местам, канониры!

Около одиннадцати часов ночи «Властитель океана» был всего лишь на расстоянии четверти мили от пароходов, которые, не подозревая о грозившей им смертельной опасности, медленно, словно лениво, двигались по своему курсу, держась близко друг от друга.

— Это, по-видимому, два военных судна! — сказал Янес. — Вслушайся, Сандакан. Слышишь?

Сандакан прислушался.

С освещенных палуб пароходов доносились смешанные звуки труб, тамбуров, хоровых песен. Казалось, пассажиры судов беззаботно веселились, пользуясь прекрасным вечером и полным спокойствием моря.

— Это английские солдаты, которые возвращаются из Лабуана на родину! — сказал вполголоса Янес. — Ты узнаешь эти песни, Сандакан? Мы уже слышали с тобой их в английском лагере, там, в Индии, во время осады Дели.

— Да, это солдаты, солдаты Англии! — ответил Сандакан, и в голосе его зазвучали металлические ноты плохо скрываемой ярости. — Они смеются, они поют. Они посылают привет своей далекой родине, не подозревая, что над ними уже витает смерть.

— Не говори так, друг! — положил на плечо ему свою руку Янес.

— Почему? Ты разве забыл, Янес, что эти люди выгнали меня с моего острова, что они почти поголовно уничтожили всех, искавших моей защиты, моего покровительства, не щадя никого.

Сандакан выпрямился и стоял, глядя гневно сверкающими глазами на огни кораблей.

— Да, веселитесь! Пойте, пляшите и пейте! Это пир перед смертью. Завтра, когда уйдет ночь и покажется свет, ваш смех застынет на ваших устах. Вы слишком скоро забыли мой народ. Вы забыли тех, на кого напали предательски, кого истребили на мирных берегах моего острова. Но мститель здесь, около вас… И вы не спасетесь. Вы не уйдете от моей карающей руки! — бормотал Сандакан.

«Властитель океана» несколько изменил курс, отстав на одну морскую милю от обоих судов, чтобы чем-нибудь не обнаружить своего присутствия, и потом пошел с потушенными огнями следом за пароходами, подкрадываясь, словно хищный зверь, к намеченной и не подозревающей о его близости жертве.

Сандакан по-прежнему стоял у борта и глядел, не спуская глаз с осужденных на гибель кораблей. Он казался спокойным, но в душе его бушевала буря, и один план страшной мести сменял другой. Кровавый туман, казалось, расстилался вокруг, и реяли несметными толпами бледные призраки тех, кто погиб, воюя с англичанами под знаменем Малайского Тигра.

— Что мне мешает, — сказал вдруг Сандакан, — броситься на них сейчас, во мраке ночи, и потопить их ударами тарана? Разве я не имею права сделать это? Море умеет хранить тайны, которые доверены его пучинам.

— Ты не сделаешь этого. Это было бы бесчеловечно! — сказал тихо подошедший к Сандакану Янес.

— Человечность? Думали ли о том, чтобы не поступать бесчеловечно, англичане? Щадили ли они слабых, беззащитных, безоружных? Прочь эту гуманность, которая обязательна для одного и не обязательна для другого! Вспомни, Янес, где Тигры Мопрачема? Сколько их уцелело в неравных боях против англичан? Тени погибших бойцов взывают ко мне, требуя отомстить. Гуманность? Да! Но если завтра мы встретимся с английской эскадрой, которая будет в десять раз сильнее нас, нам дадут пощаду во имя принципов гуманности?

— Не дадут. Но это будет борьба, хотя бы и неравная. Мы можем защищаться, мы можем оспаривать у врагов победу. И, наконец, мы можем умереть в бою, как воины. А во что превратится твое нападение на эти два судна? Что они, люди, плывущие на этих кораблях, могут противопоставить нашей артиллерии, нашему тарану?

— Вы правы, Янес! — раздался позади споривших чей-то голос. Сандакан быстро обернулся и оказался лицом к лицу с Дармой.

— Пусть они защищаются, Дарма, как могут и умеют! — сказал Сандакан угрюмо.

— Но они беззащитны. Тут несколько сотен молодых людей. Они ни о чем сейчас не думают, кроме того, что плывут на родину, к своим матерям и отцам. Не заставляйте ожидающих их прибытия стариков и старух проливать слезы™ Вы всегда были так великодушны, Сандакан!

— Не заставлять плакать… Но почему же плакали горючими слезами ни в чем не повинные люди, те, которые мирно жили на моем острове? Почему их заставили рыдать, изгоняя с острова? Пусть же плачут матери этих английских солдат! Пусть рыдает хоть вся Англия!

Сандакан повернулся к кормовой броневой рубке, из которой угрожающе смотрели на горизонт два больших орудия, и готовился, по-видимому, уже отдать какое-то приказание, но Дарма схватил его за руку.

— Что вы хотите сделать, — вы, о великодушии которого знает весь мир? — спросила она умоляюще.

— Отдать приказание стрелять. Пусть эти веселые песни сменятся криками предсмертного отчаяния.

— Вы этого не сделаете, Сандакан! — сказала Дарма твердо. Сандакан скрестил руки. Пылающими гневом глазами он глядел на державшую его руку Дарму и на приближавшуюся в этот момент к нему Сураму. Он боролся с собой.

Мало-помалу зловещий огонь, горевший в его глазах, стал смягчаться, потухать.

Мгновение спустя он молча протянул Янесу руку, тряхнул головой и, отойдя от орудия, принялся медленно шагать по палубе.

Всю ночь Сандакан провел на ногах. Едва только забрезжил рассвет, он отдал распоряжение усилить ход крейсера и призвал канониров к орудиям.

Подойдя к судам на близкое расстояние, он поднял свой зловещий флаг и дал холостой выстрел — приказ судам лечь в дрейф. На сигнальном флагштоке запестрели флажки, означавшие требование:

— Сдавайтесь, или я потоплю вас!

XII. В водах Саравака

Оба транспорта, все вооружение которых состояло из небольшого количества пушек малого калибра, совершенно бессильных против могучих орудий «Властителя океана», видя, что борьба невозможна, немедленно повиновались и опустили гордый английский флаг в знак готовности сдаться. На их палубах господствовало невообразимое смятение. Несколько сотен английских солдат, убежденных в том, что настал час гибели, бегали, обезумев от страха, по палубам пароходов. Около шлюпок шел отчаянный рукопашный бой.

— Даю два часа сроку для очистки судов! — сигнализировал Сандакан.

На флагштоках пароходов одновременно взвились сигналы:

— Покоряемся силе, чтобы предотвратить бесполезное кровопролитие.

В самом деле, суда не замедлили спустить в воду все наличные шлюпки. Их было мало, и каждая шлюпка переполнялась солдатами и матросами до такой степени, что, казалось, грозила затонуть под непомерной тяжестью. Увидев, что некоторые солдаты забирали с собой ружья, Сандакан сигнализировал:

— Оружие в воду!

И этот приказ был под угрозой потопления лодок выполнен без промедления. А пока шла выгрузка людей на шлюпки, «Властитель океана» описывал медленно крути около осужденных на гибель судов, все время держа их под прицелом.

— А что мы будем делать с самими кораблями? — спросил Янес.

— То же, что сделали с другими: потопим! — ответил Сандакан.

— Жаль. Суда отличные. Нельзя ли их отвести в какой-нибудь порт?

— Куда же? Разве у Тигров Мопрачема еще есть убежище? Разве ты не знаешь, какие вести доходят до нас? Борнео и прилегающие к нему острова полны всяческих якобы независимых мелких государств. Но все они так напутаны англичанами, что никто не хочет протянуть нам руку помощи. Нет, я потоплю их, и с этим будет покончено.

— Сколько сокровищ, бесполезно потерянных! — прошептала Дарма.

— Таков закон войны! — ответил Сандакан сухо. — Янес, распорядись спустить в воду шлюпки и открыть угольный трюм.

Янес еще раньше, чем англичане покинули свои суда, отправил на них пятьдесят хорошо вооруженных малайцев. Сделал он это из опасения, как бы команды судов не оставили зажженных фитилей для взрыва пороховых погребов. Единственное, что хотелось бы сохранить, — был бесконечно драгоценный для «Властителя океана» каменный уголь. И надо было во что бы то ни стало предотвратить возможную потерю его. Кроме угля, с пароходов забрали еще значительный груз боевых припасов. Работа эта шла почти до вечера.

Когда все было кончено, малайцы, покидая суда, зажгли фитили, проведенные к бочкам с порохом. Едва успели отойти на достаточное расстояние возвращавшиеся к «Властителю океана» шлюпки, как один за другим раздались два взрыва, и когда дым рассеялся, корабли уже более не существовали.

— Вот она, война! — сказал Сандакан с жестокой улыбкой. — Англичане вызвали меня на это, и пусть получают то, что хотели. А сейчас идем на Саравак. Этот залив будет нашим бранным полем. Там ждет нас кровавая работа. Там наша добыча.

Двое суток спустя «Властитель океана» прошел мимо рейда Танионг-Дату, где должна была по договоренности скрываться бригантина с ее экипажем. Не встретив никого в этих водах, крейсер без промедления направился на юго-запад, чтобы добраться до устья Синтанга. Сандакан желал прежде всего выяснить, удалось ли людям с бригантины исполнить данное им поручение, то есть поднять и снабдить оружием и боевыми припасами даяков. Еще сорок восемь часов спустя показался пик горы Матанг, поднимающийся над западным берегом огромного Саравакского залива. Утром следующего дня крейсер уже был у самого устья потока, на берегах которого стоит столица Саравака.

Тут надо было смотреть в оба, потому что каждое мгновение можно напороться на эскадру или англичан, или их союзника — раджи Саравака.

Разумеется, о появлении в этих водах корсаров было сообщено правительству Саравака, и лучшие крейсера Саравака, вероятно, уже вышли из порта, чтобы разыскать «Властителя океана» и защитить от неожиданного нападения торговые суда, отправляющиеся в Лабуан и Сингапур. Поэтому на борту «Властителя океана» был установлен самый строгий и неусыпный надзор. День и ночь на марсах дежурили несколько наиболее зорких матросов, вооруженных сильнейшими биноклями и подзорными трубами, готовые забить тревогу при первом же появлении на горизонте подозрительной струйки дыма.

Для большей предосторожности Янес распорядился также, чтобы после захода солнца ни один фонарь не зажигали на «Властителе океана» и чтобы все иллюминаторы в каютах были в это время наглухо задраены. Пираты Мопрачема инстинктом чуяли, что их уже разыскивают и что эскадры англичан и раджи Саравака должны были крейсировать в этих водах. Кто знает, быть может, врагам удалось разгадать план действий, задуманный Сандаканом, или кто-нибудь, хотя бы тот же самый капитан Морленд, сообщил им о намерениях неутомимых «Тигров Мопрачема».

Вопреки своему обыкновению оба корсара были чем-то сильно озабочены и очень редко покидали палубу, довольствуясь лишь несколькими часами сна после восхода солнца.

— Сандакан! — сказал Тремаль-Наик, когда «Властитель океана» прошел уже вторую бухту Саравакского залива. — Мне кажется, что тебя что-то сильно беспокоит?!

— Да, мой друг! — ответил Малайский Тигр. — Не стану скрывать от тебя, это действительно так.

— Уж не опасаешься ли ты какой-нибудь неожиданной встречи?

— Я почти уверен, Тремаль-Наик, что или впереди, или позади нас есть неприятельские суда, которые только ждут удобного случая, чтобы напасть на нас. Я старый моряк, и вряд ли мое предчувствие меня обманывает.

— Кого же ты, собственно говоря, опасаешься: английской эскадры или флотилии раджи?

— Эскадра раджи беспокоит меня очень мало! — ответил Сандакан. — Самое лучшее судно этой эскадры — то самое, которым командовал сэр Морленд, — покоится на дне моря. Остальные корабли раджи — это старые крейсеры второго ранга. В боевом отношении они не стоят ничего. Но английская эскадра Лабуана — это другое дело. Каждое в отдельности его судно не сильно. Но зато их много. Окружив нас, эта эскадра могла бы причинить нам много неприятностей. Правда, лучшие бронированные суда Англия держит в европейских морях. Но кто поручится, что она не пошлет сюда некоторые из них для борьбы с нами? Наконец, в портах Индии есть тоже очень сильные суда. Когда до Англии дойдут сообщения о том, какой урон нанесен нами ее торговому флоту, англичане не замедлят послать на охоту за нами лучшие суда флота Индии.

— И что тогда с нами будет? — спросил Тремаль-Наик.

— Будем бороться до последней возможности. Но пока у нас еще будет уголь, мы заставим погоняться за нами. Ага! Опускается туман. Это настоящее счастье для нас. Скоро будут видны берега султаната Саравака. До Синтанга, однако, остается еще миль двести. Это самое опасное для нас место. Надо еще усилить ход. Если налетим на какое-нибудь судно, тем хуже для него.

Сандакан, Янес, Тремаль-Наик и Харвард — все были на палубе, около рулевых. Туман был так густ, что на расстоянии вытянутой руки от носа парохода не было ничего видно. Ввиду исключительной опасности положения все канониры находились на местах.

«Властитель океана» находился милях в пятидесяти от второй бухты Саравака, как вдруг откуда-то издали, из мглы тумана, донесся глухой рев сирены.

— Какой-то корабль крейсирует здесь, производя разведку, и переговаривается с помощью сирены с другими судами, — сказал Янес Сандакану.

— Возможно, это какое-нибудь разведывательное судно раджи. Неужели же, однако, нам приготовлена встреча? Если бы нам удалось добраться до устья Синтанга! Но это будет не раньше, чем через пять или шесть часов. Ты, Янес, не видишь ничего?

— Вижу туман! — ответил, покуривая, португалец. — Полный вперед! — скомандовал Янес машинному отделению.

Через некоторое время «Властитель океана» на всех парах мчался уже со скоростью до пятнадцати узлов.

Прошло еще два часа. Кругом царила глубокая мгла туманной ночи, как вдруг сноп лучей прорезал туман.

— Электрический прожектор! — воскликнул Янес. — Нас ищут. Прошло еще несколько минут.

— Полный назад! — вдруг отдал приказ Малайский Тигр. «Властитель океана» продвинулся по инерции еще на некоторое расстояние, а потом остановился, качаясь на разыгравшейся волне.

Какой-то корабль, а может быть, и целая флотилия находилась впереди крейсера. На этих судах все время работали электрические прожекторы.

— Я предполагаю, — сказал Сандакан озабоченно, — что это суда раджи и что они знают о нашем приближении. Хотя мы топили все встречные суда, но ведь какой-нибудь парусник, какое-нибудь прао могли проскользнуть незаметно для нас и дать знать о нашем прибытии. Но посмотрим, что предпримут эти суда, если только в самом деле они видят нас. А затем будем прорываться сквозь их строй, хотя бы пришлось топить их, одно за другим, ударами тарана.

Некоторое время спустя дозорные обнаружили, что какие-то суда переговариваются световыми сигналами и сзади и с боков «Властителя океана».

Проклятье сорвалось с уст португальца.

— Мы в ловушке! — сказал он, скрипя зубами. — Кажется, скоро здесь станет довольно жарко.

Сандакан внимательно исследовал направление пересекающихся лучей прожекторов. По всем признакам, «Властитель океана» находился в центре и еще не был обнаружен неприятелем. Но в то же время было рискованно пытаться продвинуться в какую-либо сторону, потому что тогда его присутствие немедленно стало бы очевидным.

— Пойдем напролом! — сказал Сандакан, наконец приняв какое-то решение. — Впереди нас, кажется, только одно судно. Можно попытаться протаранить его. Мистер Харвард, поставьте к машинам двойную смену.

— Недурно задумано! — одобрил распоряжение Сандакана американец. — Наши американские моряки в подобных обстоятельствах поступили бы точно так же.

— Полный вперед! — прозвучал приказ Сандакана. И крейсер помчался.

В это время сеть неприятельских судов, казалось, уже обнаруживших присутствие крейсера, начала стягивать вокруг него свою петлю.

— Канониры, по местам! Готовься к бою! — распорядился Сандакан.

Очевидно, кто-то из неприятелей наконец точно определил местонахождение крейсера, быть может, случайно нащупав его лучами прожектора: теперь «Властителю океана» лишь на несколько мгновений удавалось спрятаться во мглу, но сейчас же его опять настигали снопы света прожекторов.

За ним гнались.

Сразу же послышались выстрелы; над палубой «Властителя океана» засвистели тяжелые снаряды.

Янес попросил Тремаль-Наика послать кого-нибудь в каюту, куда удалились Дарма и Сурама, известить молодых особ о том, что предполагается протаранить одно из неприятельских судов.

Прошло еще несколько минут. «Властитель океана» мчался с безумной скоростью. И вдруг перед самым его носом из волн тумана выплыла колоссальная темная масса. Остановить крейсер, изменить его направление, уклониться от столкновения было уже невозможно, да Сандакан и не желал этого.

— Таранить! — крикнул он повелительным голосом.

Почти в то же мгновение нос «Властителя океана» со страшной силой врезался в борт встреченного судна. Послышался треск, судно испытало ужасный толчок, едва не сваливший с ног всех бывших на нем людей. На протараненном судне, в свою очередь, раздались крики смертельного испуга, яростные вопли.

— Задний ход! — распорядился Харвард, увидев, что крейсер буквально зарылся тараном в борт врага.

Однако таран освободился тотчас же, как только был дан задний ход, и крейсер попятился, уходя от пораженного насмерть врага.

Катастрофа произошла со сказочной быстротой. На протараненном судне с оглушительным грохотом поочередно взорвались все его паровые котлы, затем все смолкло: судно погрузилось в морскую пучину.

Не заботясь о том, что происходит с командой погибающего корабля, крейсер обошел место катастрофы и снова ринулся вперед.

Но в это время и справа и слева от «Властителя океана» появились силуэты судов, стремившихся пересечь его курс, державших пароход под снопами света прожекторов.

Враг воспользовался задержкой, вызванной столкновением, и нагнал «Властителя океана».

— Залп с обоих бортов! — скомандовал Янес.

Во мгновение ока крейсер уподобился маленькому вулкану: его могучая артиллерия начала осыпать врага целыми тучами чугуна и стали.

В ответ на пальбу крейсера враги, в свою очередь, принялись обстреливать его с двух сторон. Но это не останавливало Сандакана: он шел вперед, без устали отстреливаясь.

— Что это? Шлюпка! Шлюпка! — кричали дозорные.

В самом деле, из мглы тумана позади мчавшегося на всех парах «Властителя океана» вынырнула небольшая паровая шлюпка и с поразительной быстротой помчалась за ним.

— Миноноска! Нас хотят взорвать! — закричал Харвард.

Сандакан и Янес, находившиеся в бронированной рубке, выскочили на палубу. Паровая шлюпка, ярко освещенная лучами прожекторов, уже настигала крейсер. На корме ее стоял, выпрямившись во весь рост, командир, направляя безумный бег судна-лилипута.

— Сэр Морленд! — вскричало сразу несколько голосов.

Да, действительно, это был молодой моряк. Идя на верную гибель, он пытался потопить крейсер взрывом мины.

— Стреляйте! Стреляйте по шлюпкам! — скомандовал Сандакан.

— Нет, нет, не стрелять! — еще громче закричал Янес.

— Что ты делаешь, Янес?

— Если его убьют — умрет Дарма. Предоставь мне справиться с ним.

Сандакан молча пожал плечами.

Янес бросился на корму, где находилось несколько пушек мелкого калибра. Оттолкнув от одной из них канонира, Янес навел орудие с быстротой молнии. Шлюпка находилась на расстоянии нескольких сотен ярдов27Ярд — английская мера длины, равная приблизительно 91 см. от «Властителя океана». Пушка рявкнула. Снаряд, направленный рукой португальца, едва ли не лучшего канонира в мире, срезал корму шлюпки, словно ножом, раздробив руль. По инерции полуразбитое суденышко промчалось еще немного, но беспомощно остановилось совсем близко от крейсера.

— Счастливого пути, сэр Морленд! — крикнул Янес.

Моряк, который остался невредимым, но безоружным, ибо его суденышко представляло собой не что иное, как примитивную миноноску добрых старых времен, угрожающе поднял руку.

— Плывите, плывите! — закричал он. — Вас ждет в заливе мститель! Вас ожидает сын убитого вами Суйод-хана!

В это мгновение наплыла волна густого тумана. Она приняла в себя крейсер и укрыла от неумолимо преследовавших его прожекторов врагов. В последний раз «Властитель океана» из мглы тумана послал врагам залп из кормовых орудий и продолжал свой бег к востоку. На палубе гремели крики его экипажа:

— Да здравствуют вольные дети гордого, непобедимого Мопрачема!

XIII. Гибель бригантины

Уже второй раз гордый корабль «Тигров Мопрачема», детище американского инженерного искусства, выходил победителем, оправдывая начавший слагаться вокруг него ореол непобедимости. Несмотря на ужасный толчок, произошедший при столкновении с неприятельским судном, не только машины крейсера стойко выдержали сотрясение, но даже нос оказался почти совершенно неповрежденным, и таран сохранил свою прежнюю разрушительную силу.

«Властитель океана» ни на минуту не замедлял своего хода. Сандакан и Янес, зная, что их преследуют, и не без основания предполагая, что цель их крейсирования в этих водах уже разгадана неприятелем, рассчитывали добраться до устья Синтанга, опередив преследователей по меньшей мере на двадцать четыре часа. Это было необходимо, чтобы принять меры к защите бригантины и, если представится возможность, войти в непосредственный контакт с вождями даяков.

Оба были уверены, что бригантина пока еще цела: она должна была укрыться где-нибудь среди бесчисленных островков и отдельных скал у берегов и там ожидать прихода «Властителя океана».

— Если черт не вмешается в наши дела, мы уладим все раньше, чем союзники поспеют на бал! — обратился Янес к Сандакану.

— А что же они-то предпримут теперь? — вмешался в разговор Тремаль-Наик.

— Постараются отрезать нас от моря между Синтангом и Редиангом, чтобы заставить передвигаться по берегу. Ну да авось не успеют! — объяснил Янес.

— Да, не успеют, если только мы в самом деле не встретим тут нашего главного таинственного врага, сына Суйод-хана. Ты слышал, что кричал нам Морленд?

— А хотя бы и так. Не может быть, чтобы в его распоряжении имелся целый флот! Во всяком случае, что начато, то надо довести до конца.

—Ах, Янес! Ты относишься слишком легко ко всему этому. Почему, в самом деле, в распоряжении сына Суйод-хана не может оказаться целого флота? Разве туги не обладали колоссальными сокровищами?

— Да, я сам видел в подземельях Раймангала массу бочек, наполненных золотом! — отозвался подошедший к разговаривавшим Каммамури.

— Возможно, возможно! — нетерпеливо пробормотал Янес. — Но ведь все это золото так и осталось там, потому что подземелья затоплены водой.

— Да, конечно. Но я слышал, — стоял на своем Каммамури, — что и кроме этих богатств неисчислимые суммы были положены тутами на имя их различных агентов в разные банки не только Индии, но даже и самой Англии.

— А, чтоб тебя! — крикнул Янес, терпение которого окончательно истощилось. — Ты хочешь испортить мне весь аппетит? К черту! Ну и пусть их… Мы померимся еще раз с ним силами, как мерились не без успеха до сих пор. А в конце концов мне уже это надоело. Путают нас этим таинственным сыном и наследником Суйод-хана, как воробьев на огороде разгоняют пугалом. Желал бы я посмотреть поближе на это страшилище. Проверил бы, похож ли он на своего блаженной памяти родителя, которому Сандакан собственноручно перерезал глотку.

— Да. А все же ужасно жаль, — отозвался задумчиво Тремаль-Наик, — что сэр Морленд так и не дал нам более или менее подробных указаний относительно нашего врага.

— Еще чего захотел? — пробормотал Янес. — А я убежден, что сам-то сэр Морленд на службе у этого потомка Суйод-хана.

— Так почему же, сахиб Янес, — откликнулся живо Каммамури, — вы не всадили в его голову заряд картечи, когда он чуть не потопил наше судно своей миной? По крайней мере избавились бы от одного из опаснейших врагов.

— Может быть, и напрасно пощадил я его, да… да было бы, по совести, жаль ухлопать такого отчаянного парня.

— Правда! — поддержал Янеса неожиданно для других Тремаль-Наик. — С нами он обращался по-рыцарски. Особенно когда я и Дарма были в его руках. В первые дни он держался очень сухо, это верно. Но что из того? Я замечал изредка, что он глядел на меня враждебно, и это меня очень тревожило. Но потом он смягчился…

— Ax-ax! — засмеялся Янес, раскуривая новую сигару. — И ты так и не смог догадаться, почему с ним случилось такое чудесное превращение?

Не дожидаясь ответа Тремаль-Наика, португалец направился к выходу из каюты, где в этот момент показались Дарма и Сурама.

— Ну, дети мои! — обратился он к девушкам. — Вы перепугались, когда произошло столкновение? Но больше бояться нечего. Мы прошли.

Потом, наклонившись к бледной и, видимо, волнующейся Дарме, он заглянул ей пытливо в глаза.

— Спасибо вам, Янес! — прошептала Дарма, сжимая руку португальца.

— За что?

— Я знаю, я слышала все-все. Вы пощадили… его, сэра Морленда.

— Пустяки, дитя. Ведь, правда же, тебе было бы тяжело, если бы этот отчаянный молодец погиб?

— Да, да! — содрогнулась всем телом девушка. — Я люблю его. Это что-то роковое…

— Пустяки, пустяки, говорю я тебе. Погоди. Вот кончится эта война, все наладится. Я знаю, и он тебя любит. Вы будете счастливы…

— Однако сэр Морленд хотел потопить наше судно? — вмешалась Сурама.

— Кто тебе это сказал? Просто хотел подорвать его, чтобы, пользуясь замешательством, похитить Дарму. Но потопить? Нет, это не делается так легко, моя милая Сурама. Но что это? Кажется, туман рассеивается» Как будто светает. Посмотрим, гонятся ли еще за нами корабли союзников.

В самом деле, утренний бриз разгонял последние волны тумана. И когда окончательно прояснилось, стало видно, что море, насколько хватало взор, пустынно. По всем признакам корабли нападающих, не пытаясь соперничать в скорости с «Властителем океана», отстали и предпочли ретироваться ко входу в бухту Саравака. На севере тоже не было видно ничего. Только чуть синели вдали очертания берегов Борнео.

Весь этот день крейсер мчался, ни на минуту не замедляя бешеного бега: Сандакан стремился использовать свободное время, для того чтобы без помехи встретиться с бригантиной. И перед заходом солнца судно находилось уже в водах, омывающих берега Синтанга.

— Ну, кажется, хоть на время, но нас оставили в покое! — сказал Янес, обращаясь к Харварду, стоявшему на палубе вместе с Дармой.

— Да, на время! — отозвался Харвард. — Но через несколько дней, может быть, через сутки, музыка заиграет снова.

Заход солнца в этих морях представлял поистине великолепную, несравненную картину, и невольно им залюбовался даже Янес.

Прошло еще два часа, и «Властитель океана» добрался почти до устья Синтанга, от которого его отделяло не больше полудюжины миль. Бригантины не было видно. Тогда крейсер повернул на запад, рассчитывая обследовать местность, изобилующую рифами и маленькими островками, среди которых могла укрываться бригантина, если только она не рискнула подняться по реке. Но, по общему мнению, его капитан, опытный и старый соратник Сандакана, не мог бы поступить так неблагоразумно.

Прошло еще некоторое время. И вдруг откуда-то издалека довольно явственно донесся гул пушечных выстрелов.

Дозорные опять оглядели весь горизонт, но не смогли обнаружить присутствия ни парусного, ни какого-либо парового судна. И, однако, выстрелы ясно говорили, что где-то поблизости что-то совершается, может быть, решается участь бригантины и ее экипажа.

На борту «Властителя океана» всех начало охватывать тревожное беспокойство. Не только дозорные, забравшиеся на марс, но и все свободные члены экипажа, разместившись у бортов, обследовали море, тщетно пытаясь разгадать, что случилось с бригантиной.

Сандакан, нервный, взволнованный, отдал наконец приказ направить судно к скалистому гребню надводных камней, образовавших некоторое подобие естественного рейда, в предположении, что бригантина укрылась в этом месте. Но время летело, а поиски все оставались безуспешными. Только после полуночи марсовые возвестили, что по курсу крейсера виден дым какого-то парохода, который словно вынырнул из воды на расстоянии какой-нибудь мили от «Властителя океана» и теперь, по-видимому, на всех парах удирал от крейсера.

— Стрелять! — распорядился Сандакан. — Сто долларов тому, кто попадет в этот пароход первым.

За дело взялся старый американец, канонир, которому уже удалось заработать пару сотен долларов, потопив метким выстрелом одну из миноносок.

— Это я могу! — воскликнул он, ухмыляясь. — Сто долларов? Ладно. Я куплю целую гору табаку на эти призовые деньги.

Прогрохотал выстрел, но трудно было судить, достиг ли посланный старым пушкарем заряд цели или пробуравил дыру в воздухе, потому что именно в это мгновение преследуемый пароход ловким маневром скрылся от крейсера за небольшим островком, представлявшим для него надежную защиту.

«Властитель океана» погнался за ним, но пароход словно спрятался на дно морское: его не было нигде видно. Этому способствовало то обстоятельство, что на каждом шагу из воды торчали то отдельные скалы, то целая группа камней, проливы между которыми образовывали настоящий лабиринт. Поневоле крейсеру пришлось уменьшить ход из опасения напороться на какой-нибудь камень, тем более что лунный свет отнюдь не позволял хорошо ориентироваться в этих коварных водах.

— Корабль у берега! — закричал марсовый матрос через четверть часа. В самом деле, сравнительно неподалеку можно было различить средней величины парусное судно с высокими мачтами, на которых еще видны были паруса.

— Наша бригантина, должно быть! — пробормотал Янес. — Но, кажется, она засела на камнях?

На загадочное судно, стоявшее неподвижно, направили сноп лучей электрического прожектора, но и теперь в бинокли было видно, что на палубе и на вантах его не показывался ни единый человек.

— Пустить три сигнальные ракеты! — распорядился Сандакан. — Если там есть хоть одна живая душа, корабль отзовется.

Но и на этот сигнал корабль ничем не ответил. Невольно Тремаль-Наик, с напряженным вниманием всматривавшийся в ту сторону, куда направлялся крейсер, подвигаясь к неподвижному паруснику, высказал предположение, что если только это и есть разыскиваемая бригантина, то она, спасаясь от погони англичан, выбросилась на камни, а ее экипаж или погиб, или взят в плен англичанами.

Наконец крейсер подошел на такое расстояние к камням, что можно было спустить паровой баркас. Десантом командовал сам Сандакан, его сопровождали Янес, Тремаль-Наик и двадцать малайцев. Немного времени понадобилось для того, чтобы добраться до беспомощного парусника.

— Наша бригантина! — вырвался сдавленный крик из груди Янеса. — Но в каком она виде? Да, Тремаль-Наик, твои опасения оправдываются: судно на скалах… Оно погибло.

— Но где же, где мои люди? — заскрежетал зубами Сандакан. Словно в ответ ему с вершины скалы раздался радостный крик:

— Капитан!

Сандакан и Янес оглянулись в сторону, откуда послышался окрик. Малайцы торопливо схватились за свои карабины. Но минуту спустя возле Сандакана уже стоял человек, которого Малайский Тигр засыпал вопросами о том, что случилось с бригантиной и где ее экипаж. Рассказ был недолог: паровое судно под английским флагом погналось за бригантиной, парусник вынужден был выброситься на скалы, но экипажу удалось на шлюпках уйти в Синтанг. Остался добровольно один человек, так как на шлюпках не было достаточно места.

— А амуниция? А оружие? — выспрашивал Сандакан.

— Часть мы успели сбросить в море, но большую часть все же забрали англичане! — рассказывал малаец.

— Велись ли переговоры с вождями даяков?

— Да. Но ни к какому решению не удалось прийти. Дело в том, что раджа заранее отобрал в заложники и засадил в тюрьмы массу людей, других изгнал, третьи бежали сами. Даяки подавлены и не решаются на открытую борьбу против Саравака.

— Проклятье! — воскликнул Сандакан. — Я этого никак не ожидал. Мои надежды рушатся одна за другой. Но что же из этого? Пока струится кровь в жилах, пока бьется сердце в груди — я не сдамся. Будем опять бороться на море, как боролись до этого. Если понадобится, будем гоняться за торговыми судами Англии и топить их, хотя бы для этого пришлось заходить в порты Китая. Но вернемся, друзья, на наше судно, наше последнее убежище.

Забрав с собой единственного оставшегося на камнях члена экипажа бригантины, отряд начал спускаться к шлюпке, как вдруг прогрохотал пушечный выстрел, заставивший всех вздрогнуть и на мгновение приостановиться.

— Сигнал с крейсера! — сказал Тремаль-Наик.

— Может быть, извещают, что неприятельская флотилия подоспела сюда? — стиснув зубы, отозвался Сандакан. — Скорее!

— Смотрите, смотрите. Это они, враги! — указал Тремаль-Наик. Все обернулись к морю и увидели, что на горизонте резко вырисовывались десятки разноцветных огней. Не было никакого сомнения, что это эскадра раджи или англичан. Полдюжины боевых судов мчались сюда, рассчитывая отрезать от моря настигнутый крейсер и уничтожить его.

В несколько могучих взмахов весел малайцы вывели шлюпку из лабиринта среди камней, и маленькое суденышко птицей полетело по волнам.

Трап был уже спущен, когда шлюпка домчалась до борта «Властителя океана». У трапа стоял Харвард, попечению которого было доверено судно на время отсутствия Сандакана и его друзей.

— Наконец-то! — крикнул он поднимавшимся по трапу. — Я уже боялся, что вы не успеете вернуться вовремя.

— Канониры, по местам! — вместо ответа отдал приказ готовиться к бою Сандакан, взбегая на командный мостик.

Янес следовал за ним.

Поглядывая в ту сторону, где виднелись огни неприятельских судов, он медленно, словно священнодействуя, вытащил портсигар, достал свежую сигару, тщательно обрезал ее, раскурил и, вдыхая с удовольствием ароматный дым, пробормотал:

— Будем надеяться, что и это не последняя сигара. Покурим еще… Минуту спустя он добавил:

— Правда, врагов все-таки больше, чем было бы желательно. Но, с другой стороны, и мы не слабы. Ба! Поживем, увидим… Но сигара, право, попалась отличная. Редко я курил с таким удовольствием…

XIV. «Демон Войны»

Подняв на талях шлюпку, «Властитель океана» сразу же повернул к северу, чтобы затеряться среди многочисленных рифов. Неприятельская эскадра, развернувшись веером, мчалась на всех парах, явно желая отрезать путь отступления крейсеру, но как только «Властитель океана» в свою очередь дал полный ход, стало видно, что среди неприятельских судов нет ни одного, которое могло бы состязаться с ним в скорости: все это были корабли устаревших типов, посланные Англией из европейских вод туда, где англичане не рассчитывали встретить серьезного соперника на море.

Не прошло и четверти часа, как уже завязался артиллерийский бой на значительном расстоянии. На этот раз англичанам удалось так близко подойти к «Властителю океана», что снаряды их пушек достигали крейсера, бились о его высокие борта, падали на палубу, взрываясь с оглушительным грохотом, и ударялись о броневые рубки, засыпая осколками все вокруг.

Но под этим ураганом и градом из чугуна и стали крейсер мчался, словно на параде: могучая броня предохраняла его жизненно важные части, и артиллерия врага оказалась почти бессильной причинить судну какой-либо существенный вред. В свою очередь, «Властитель океана» на выстрел отвечал выстрелом, и его снаряды оказались более действенными: граната за гранатой с ювелирной точностью посыпались в преследующие суда. И часто стальное ядро пронизывало корпус какого-нибудь из вражеских кораблей, причиняя ужасные разрушения, калеча судно, уничтожая людей.

Час спустя «Властитель океана» разорвал стальное кольцо окруживших его врагов и вырвался на океанский простор. Можно было вздохнуть свободно: он снова одержал победу, снова ушел невредимым, не понеся почти никаких потерь, в то время как его враги оказались почти полностью разбитыми.

Но в это мгновение с марса послышались предостерегающие крики:

— Вижу корабли!

Оглянувшись в указанном направлении, Янес побледнел: путь к морю оказался почти отрезанным четырьмя судами. И на этот раз противниками оказались не устаревшие тихоходные крейсеры береговой обороны с ничтожной артиллерией. Нет! С моря надвигалась на «Властителя океана» в строгом порядке целая эскадра из четырех колоссальных крейсеров того же типа, что и сам «Властитель океана». На него шли суда с такой же артиллерией, как его собственная, а может быть, и более грозной.

Однако и на этот раз судьба хранила Сандакана: крейсеры неприятеля прибыли к месту боя тогда, когда «Властитель океана» уже выбрался из ловушки. Стоило ему изменить принятый курс, как он стал заметно уходить от четырех левиафанов.

Наблюдая за их манипуляциями, Харвард заявил:

— Может быть, я и ошибаюсь, мистер Сандакан. Но если их артиллерия и не слабее нашей, то могу похвастаться собственной работой: наши машины сильнее, чем их. У нас значительное преимущество в ходе. Держу пари, что через шесть часов они отстанут от нас.

— Да! — подтвердил его наблюдения Сандакан, глядя на преследующие крейсеры. — Но мы едва не попались. Спаслись, в сущности, чисто случайно. Кажется, оправдывается мое предположение: хотя эти суда пока не показали своего флага, очевидно, что они относятся к англо-индийскому флоту. До последнего времени в водах Лабуана у англичан никогда еще не было таких мощных новых кораблей. Но мы подождем до ночи, а потом попробуем сбить их с толку, направившись прямо к берегам самого Лабуана.

Погоня продолжалась. Правда, суда эскадры, с которой вел бой перед рассветом «Властитель океана», давным-давно отстали и скрылись за горизонтом, однако четыре крейсера все так же неотступно следовали за ними, и ради того, чтобы хотя бы понемногу уходить от них, «Властитель океана» был вынужден расходовать неимоверное количество угля. Сандакан утешался тем, что запасы всегда можно пополнить, отбирая уголь у торговых пароходов. Важно не вступать в артиллерийскую перестрелку с четырьмя противниками сразу. А это удавалось, и мало-помалу расстояние между бегущим крейсером и его преследователями все увеличивалось. Впрочем, и раньше оно ни разу не сокращалось настолько, чтобы англичане могли пустить в ход свою артиллерию.

После полудня проголодавшийся португалец направился в кают-компанию. На пороге его остановила Дарма.

— Вы видели… его? — сказала она скороговоркой.

— Кого это «его»? — притворился удивленным Янес.

— Сэра Морленда! — прошептала Дарма.

— Но, дитя, мы были на слишком большом расстоянии. Правда, я наблюдал за неприятельскими судами, видел всех их командиров, но Морленда на командных мостиках не видел.

— Может быть, он… умер?

— Что ты?! Что за фантазия, дитя? В последнем бою он не участвовал, значит, жив и здоров, чего и тебе желает.

— Тогда он здесь, здесь. Он гонится за нами. Мне подсказывает это сердце.

— Спорить и прекословить не буду. Но если ты задержишь меня хотя бы на мгновение, Дарма, то бойся: я голоден и зол, как тридцать тигров…

И португалец, пожав трепещущую руку девушки, спустился в кают-компанию.

Настала ночь. Пользуясь темнотой, «Властитель океана», ушедший от преследователей по крайней мере на двадцать миль, потушил огни и, изменив курс, вильнул в сторону, так что преследователи потеряли его следы.

Итак, опять смелый крейсер посмеялся над своими врагами, когда они уже готовились праздновать свою победу над ним. Но на этот раз обошлось недешево: бригантина была потеряна, запаса угля она не доставила, а собственные запасы «Властителя океана» истощались с поразительной быстротой, так как за эти дни в неустанной гонке боя и отступления топки пожрали неимоверное количество горючего, и угольные ямы значительно опустели.

Поскольку трудно было определить, когда можно будет воспользоваться грузом какого-нибудь угольщика, Сандакан распорядился уменьшить ход крейсера и беречь уголь.

Пройдя два дня спустя мыс Танионг-Дату, крейсер направился на северо-запад по той линии, которая обычно кишит английскими судами. Но увы! Море казалось совершенно пустынным. Не показывались даже парусные суда. Очевидно, слух о том, что в этих водах появился грозный корсар, распространился по всем окрестным островам и навел такую панику, что английские суда уже не решались показываться там, где их мог настигнуть «Властитель океана».

Посовещавшись и выяснив, что имеющегося запаса угля может хватить на рейс в четыреста или пятьсот морских миль, Сандакан и Янес все же не решились совершить рейд в моря Китая, отдаляясь от берегов Борнео: представлялось весьма вероятным, что и английская эскадра Дальнего Востока уже отправилась на поиски «Властителя океана», а встреча с целым могучим флотом, да еще в такой момент, когда был близок к концу запас топлива, могла оказаться гибельной для крейсера.

— Обождем! — сказал Сандакан, отвечая на вопрос, заданный ему Тремаль-Наиком. — Не хочется покидать эти широты и проходить между островами Натуна и Бунгураном, хотя там бы не было недостатка в добыче. Но у нас и здесь найдется работа.

— Похоже на то, что ты здесь чего-то или кого-то поджидаешь? — насторожился индус.

— Да, ожидаю! — улыбнулся загадочной улыбкой Сандакан.

— Однако уже четыре дня, как мы покинули Саравак.

— А какую ценность представляет для нас время?

— А суда англичан, которые, вне всяких сомнений, крейсируют, разыскивая нас?

— Действительно, разыскивают. Но сильно сомневаюсь, чтобы они сейчас могли стать мне поперек дороги.

И опять «Властитель океана» в течение многих часов бороздил воды, сначала удалившись от Борнео, а потом пойдя к Брунею. Там можно было рассчитывать на встречу с торговыми английскими судами и получить так необходимый для топок крейсера уголь.

По-видимому, расчет Сандакана готов был скоро оправдаться: несколько часов спустя на горизонте обрисовался силуэт огромного парового судна с двумя колоссальными трубами, направлявшегося на Бруней. Красный английский флаг, развевавшийся на корме, оживил надежды Сандакана на захват драгоценной добычи — угля.

Пароход, обнаружив близость корсара, бросился вначале на северо-восток, потом круто свернул на восток, чтобы скрыться в какой-нибудь бухте Борнео.

— Молодец командир! — одобрил его маневр Янес. — У него в груди есть-таки что-то, похожее на сердце.

Началось состязание в скорости. У парохода оказался превосходный ход, но все же «Властитель океана» скоро догнал и остановил его, однако не холостым выстрелом, а боевым, потому что на холостой выстрел судно ответило новой попыткой ускользнуть и остановилось только тогда, когда ядро из пушки на носу крейсера ударилось о его палубу.

Немедленно с крейсера были спущены шлюпки, команду над которыми принял Янес. Подходя к пароходу, отряд увидел привычную уже картину паники и сумятицы, но только среди многочисленных пассажиров, ожидавших, что сейчас пираты возьмут судно на абордаж и примутся за истребление всего живого. В противоположность пассажирам командир парохода сохранял ледяное спокойствие.

Поднявшись по спущенному трапу, Янес со шпагой в руке обратился к капитану со словами:

— Однако вы не очень любезны. Кажется, из вежливости могли бы встретить меня у трапа. Ведь от меня зависит, потопить вас со всеми вашими людьми или нет.

— Убить меня вы можете! — ответил резко капитан. — Но снимать перед вами шапку не заставите. Однако прошу не забывать: у меня на борту пятьсот женщин и детей. И, кроме того, среди пассажиров находится немало людей других национальностей.

— Ладно! — отозвался Янес. — Пассажиров, действительно, предостаточно. Скажите: хватит ли у вас шлюпок, чтобы ссадить всю эту толпу? Ну, так распорядитесь же. Ваш пароход будет потоплен.

Капитан, стиснув зубы, ответил:

— Пассажиры и матросы могут покинуть корабль; но я останусь на нем. Я не дрогну перед пиратами Мопрачема.

— Ну-ну! Я вижу, — улыбнулся Янес, — что наша известность быстро возрастает, и почтеннейшая публика относится к нам с незаслуженным вниманием™ Если вам очень хочется иметь удовольствие потонуть вместе с этим судном, то я ничего не имею против… Но довольно болтать. Итак, в вашем распоряжении два часа. Ссаживайте же в шлюпки пассажиров и экипаж. И знаете что? Я люблю порядок. Прошу позаботиться, чтобы все шло чинно, мирно, благородно…

Командир пробормотал какое-то проклятье, но повиновался.

Пассажиры начали спускаться в шлюпки, уже плававшие на волнах у борта гигантского парохода. В это время сквозь толпу суетящихся, до полусмерти испуганных людей вдруг неожиданно протиснулся к португальцу какой-то субъект низкого роста, коренастый, с гладко выбритым лицом и глазами, спрятавшимися за дымчатыми стеклами пенсне.

— Командир! — обратился он к Янесу, с часами в руках наблюдавшему за ходом высадки пассажиров. — Командир! Вы, если не ошибаюсь, один из вождей этих знаменитых пиратов Малайзии.

— Благодарю за признание нашего права на известность. Но вы слишком добры, сударь! — удивленно отозвался Янес. — Однако, чем могу быть вам полезен?

— Возьмите меня с собой.

— Вас? Что за фантазия? — еще больше удивился Янес. — Все удирают от нас во все лопатки, а вы…

— А я прибыл сюда специально с целью найти судно, которое доставило бы меня на Мопрачем.

— Но вы, вероятно, не знаете, что Мопрачем — увы! — уже не в наших руках? И потом — что вам, собственно, нужно от нас?

— Вы задаете такой вопрос только потому, что не представляете, с кем имеете дело! — ответил с важностью странный субъект.

— Да, правда. Итак, с кем я имею честь…

— С Демоном Войны, сэр…

— О-о-о! Очень приятно! — расшаркался Янес, подозревая, что перед ним находится какой-нибудь полупомешанный добряк.

— Да. Меня называют «Демоном Войны», сэр! — подтвердил его собеседник. — Но еще я ношу имя Патрика О'Брайенна из Филадельфии.

— Мистер О'Брайенн? Очень приятно! — сказал Янес и подал руку странному маленькому бритому человеку.

XV. Последний рейс «Властителя океана»

По-видимому, американца не смутило то обстоятельство, что его громкое имя не произвело ни малейшего впечатления на Янеса де Гомейра. Не смутило его и то, что португалец, покуривая неизменную сигару, посматривал на него несколько иронически.

— Послушайте! — дотронулся американец до рукава тужурки Янеса. — Вероятно, вы думаете, что я с вами шучу? Но вы жестоко ошибаетесь. Дело в том, что я сравнительно недавно сделал одно удивительное открытие. Оно дает прямо-таки ошеломляющие результаты.

— Правда? Это интересно. Прошу вас продолжать. У меня достаточно свободного времени, сэр.

— Слышали ли вы, что уже найден способ зажигать электрические лампы, не пользуясь для этого непосредственным соприкосновением с проводами? Это — мое открытие. И в Чикаго, при проведении экспериментов, я проделывал подобные вещи на расстоянии в четыре мили.

— Не интересуюсь, сэр, техникой освещения. Паев электрических компаний у меня тоже не имеется.

— Гм! Положим. Пусть будет так! — не унимался оригинал. — Но что вы скажете, сэр, если услышите, что я также изобрел способ устраивать взрыв на расстоянии, не соприкасаясь с подлежащим взрыву материалом, например, порохом, нитроглицерином и так далее?

— Ах! До чего дошла наука! — подмигнул американцу Янес, доставая новую сигару и раскуривая ее.

Потом, стараясь удержаться от смеха, он сказал:

— Нет, в самом деле, идея великолепная. Иметь возможность взрывать порох, не стреляя, не прибегая к помощи проводов и так далее…

— Да, идея великолепная! — кивнул утвердительно «Демон Войны». — Но суть в том, что я, по понятным причинам, не мог до сих пор испытать мой метод на практике в более или менее широких масштабах. И вот я предлагаю вам: возьмите меня с собой, и я испытаю мои аппараты, взрывая английские суда. Впрочем, мне в высшей степени все равно, кого именно взрывать. Ведь правда же? Для ученого важно иметь только материал для опытов» Итак, если вы не дадите мне возможности поработать, взрывая англичан, я поеду в Бруней и предложу мои услуги англичанам.

— Чтобы взорвать «Властителя океана»?

— Разумеется!

Янес взглянул с невольным чувством ужаса на стоявшего перед ним в совершенно спокойной позе американца. Подумав мгновение, он сказал уже серьезным тоном:

— Ну вот что, сеньор О'Брайенн. Дело, кажется, серьезно? Ладно! Я ничего не имею против того, чтобы дать вам возможность провести ваши интересные эксперименты на борту нашего судна.

— Значит, принимаете мое предложение?

— Подождите. Но я должен предупредить вас: ведь, согласитесь сами, вы не можете предъявить никаких гарантий? Кто поручится, что вы не подосланы англичанами с целью погубить нас? Значит, вы не должны быть в претензии, если, беря вас с собой, я заставлю десять человек наблюдать за каждым вашим движением. Ваши дьявольские аппараты с вами? Ну так я их беру на собственное попечение. Затем я тотчас же отдаю распоряжение изготовить пеньковый галстук на тот случай, если ваше поведение покажется подозрительным: я повешу вас в мгновение ока.

— Ладно! — хладнокровно ответил американец. — Вы — практичный человек, мистер корсар, — сказал он. — Я тоже. Два практичных человека всегда поймут друг друга. Итак, я отправляюсь на борт «Властителя океана»?

— Да. Заберите свой багаж. Кстати: не проболтайтесь, что как Демон Войны вы состоите в родстве с мистером Сатаной. А то, знаете, мои люди — народ ужасно боязливый, и, пожалуй, они вас отправят к вашему почтеннейшему родственнику раньше, чем я успею вмешаться.

Американец утвердительно кивнул головой и, отыскав свой багаж спустился в одну из отходивших к «Властителю океана» шлюпок, нагруженных углем захваченного парохода.

Как и предвидел Сандакан, запас угля на пароходе оказался очень незначительным: его капитан сам рассчитывал пополнить бункеры в Брунее. Тем не менее для перевозки угля на крейсер понадобилось около четырех часов.

Все это время командир судна, покинутый своим экипажем, флегматично сидел на складном стуле, разместившись на командном мостике и хладнокровно покуривал трубку.

Янес два раза обращался к нему с предложением сойти с судна.

— Я дам в ваше распоряжение гичку с припасами, водой, с парусом. Вы легко нагоните шлюпки, ушедшие вперед! — говорил он.

— Благодарю. Я предпочитаю остаться на своем посту, — ответил моряк.

— Но я же сказал вам: пароход будет потоплен.

— Меня это не касается! — ответил капитан, набивая заново трубку. — Я семь лет командую этим судном, мне оно доверено моими арматорами28Арматор — лицо, снаряжающее за свой счет корабль, в большинстве случаев — собственник корабля., и пусть никто не скажет, что капитан Джеймс Конн покинул свое судно и обманул доверие арматоров.

Янес невольно проникся уважением к этому храбрецу. Не зная, что с ним делать и не желая насильно удалять его с судна, он на шлюпке отправился к «Властителю океана» и торопливо рассказал Сандакану о положении дела.

— Он совсем сумасшедший! — говорил португалец. — Я ему повторяю, что мы хотим взорвать судно. Он отвечает: взрывайте, а я не уйду. И только прошу оповестить моих арматоров о том, как я умер!

Сандакан засмеялся.

— Кажется, перегрузка угля закончена? — осведомился он.

— Идет последняя шлюпка. Можно снять с парохода наших людей.

— Так дай им сигнал, чтобы они покинули судно.

— А этот упрямец? Ты потопишь пароход выстрелами или протаранишь его борт?

— Увидишь! — улыбнулся загадочной улыбкой Малайский Тигр. Четверть часа спустя последняя шлюпка с углем и все люди, сторожившие пароход, уже находились на борту крейсера. Покинутый и пассажирами, и экипажем пароход, никем не управляемый, стоял почти неподвижно, ожидая решения своей участи. На командном мостике сидел на складном стуле капитан Конн и флегматично раскуривал свою трубку, ожидая гибели вместе со своим судном.

— Тихий ход! Вперед! — скомандовал Сандакан. И, подойдя к рулевому колесу, стал на место рулевого, намереваясь лично править крейсером. «Властитель океана», понемногу ускоряя ход, пошел прямо на неподвижное судно.

В нескольких десятках метров от обреченного, казалось, на гибель судна крейсер вдруг как-то незаметно, повинуясь едва уловимому движению руки Сандакана, изменил свой курс и прошел по борту парохода, не коснувшись его.

Капитан Конн, бледный, как полотно, но со сверкающими глазами глядел на приближающийся крейсер. И когда суда поравнялись, он невольно вскочил, ничего не понимая, ошеломленный, не верящий своим глазам.

— Если вам удастся, капитан Конн, довести ваше судно до гавани, — а течение вам благоприятствует, — крикнул Сандакан, — сообщите сами вашим арматорам…

— Что такое? — крикнул моряк.

— Что Малайский Тигр пощадил их судно единственно из уважения к храбрости его смельчака капитана. До свидания!

— Прощайте, сэр! — крикнул в ответ капитан, роняя трубку. Суда разошлись, и «Властитель океана» опять поплыл на север»

Смелый до дерзости и вместе с тем осторожный Сандакан не желал долго оставаться в этих опасных для него водах, где каждый день судно могло оказаться между эскадрой Лабуана и четырьмя английскими крейсерами. Поэтому он принял решение отправиться еще дальше на пути сообщения с Австралией. Едва ли англичане могли предположить, что он рискнет так далеко уйти от залива Саравака, а потому можно было рассчитывать, что на намеченном пути еще встретятся английские корабли.

Избрав дорогу, по которой почти не ходят крупные суда, Сандакан благополучно добрался до намеченных широт и словно коршун ринулся на ничего не опасавшиеся в этих водах английские суда, уничтожая их одно за другим и не встречая при этом никакого сопротивления.

Странствования в этих водах продолжались всего лишь неделю, но за эту неделю добычей «Властителя океана» стало около десятка судов разных размеров, и Англии были причинены многомиллионные убытки. Пополнив углем свои трюмы, Сандакан, узнав от нескольких встреченных парусных прао, что англо-китайская эскадра уже разыскивает его, ринулся на юг. Казалось, безумие, мания истребления охватывает душу старого борца за свободу Мопрачема. Он целиком сосредоточился на одной мысли — наносить все новые и новые удары Англии. Пока Янесу еще удавалось сдерживать Сандакана: при потоплении английских кораблей и экипаж и пассажиров все же отпускали на шлюпках. Правда, не исключено, что эти шлюпки затеряются в беспредельном просторе океана и никогда не дойдут до берегов, а их пассажиры погибнут. Но все же существовали некоторые шансы на спасение. А теперь в любой момент следовало ожидать, что Сандакан отдаст приказ топить встречные суда вместе с пассажирами.

— Наши дни сочтены! — говорил Сандакан Янесу. — Никто не поднимается против Англии. Нас предали. Мы предоставлены собственным силам. И весь мир против нас. Так почему же мы должны заботиться о наших врагах, почему нам не дают пощады, а мы должны щадить?

Помолчав немного, Сандакан заговорил снова:

— Угольные ямы полны. Когда мы используем этот последний запас — придет конец.

— Пустяки! — успокаивал его португалец. — Находили же мы до сих пор этот проклятый уголь на английских судах? А когда они уже не будут попадаться, станем забирать угольные грузы других флагов. Не все ли равно? Ведь в самом деле — мы вне закона…

— А потом?

— А потом, — вмешался чей-то скрипучий голос, — а потом, разве я не с вами?

Сандакан живо оглянулся. Около него стоял О'Брайенн.

Странно: с того момента, когда американец, или, вернее, ирландец, переселившийся в Америку, попал на борт «Властителя океана», его никто не видел и никто о нем не беспокоился. Он по целым дням копался у себя в каюте, возясь с какими-то аппаратами и при этом без устали ворча. Мало-помалу весь экипаж привык считать его действительно помешанным, но совершенно безвредным человеком.

И только теперь оригинал в первый раз вдруг напомнил о себе.

— Ах, да! Мы и забыли о вас! — засмеялся Янес. — В самом деле, ведь вы с нами. Вы человек, который какими-то чарами умеет останавливать летящие ядра.

— Вздор, вздор! — прервал его О'Брайенн. — Никогда я не обещал вам подобной чепухи. Останавливать летящие ядра я не берусь. Но взрывать пороховые погреба, находясь на значительном расстоянии от них, — это я умею. Мой аппарат собран и готов к действию. Я могу хоть сейчас приступить к делу.

Сандакан и Янес, вероятно, опять отшутились бы, но слова замерли у них на устах, когда сзади раздался новый голос, — серьезный, спокойный, убедительный голос Харварда.

— Да, господа! — сказал американец. — Вы напрасно так легко смотрите на это. Мой соотечественник все объяснил мне, и я признаю, что он, в самом деле, сделал великое открытие. То, что он может — действительно может делать — ужасно.

— Неужели? — в один голос откликнулись друзья.

— Да. Я думаю, на значительном расстоянии он может взорвать любой преследующий нас корабль.

Сандакан задумчиво пробормотал:

— Что же? Может быть, скоро придется испробовать на практике это странное изобретение.

В его словах все же ясно сквозило сомнение. Янес оказался доверчивее:

— Если мы спустимся на юг, — сказал он О'Брайенну, — у вас, сеньор, не будет недостатка в требуемом для ваших опытов материале.

Прошло еще два дня. «Властитель океана» мчался на юг, не встречая на своем пути ни единого корабля. По-видимому, поднятая паника распространилась и в этих водах, и английские пароходы и парусники прятались в защищенных или нейтральных портах. Но какие убытки, какие колоссальные убытки несла торговля «Владычицы морей», гордой Англии, только из-за сбоев в расписании движения судов, не говоря уже об их гибели?!

С другой стороны, исчезновение английских пароходов из тех вод, где, как коршун, кружился «Властитель океана», ставило и корсара в тяжелое положение: каждый день запасы его угля уменьшались, пополнить их было абсолютно нечем.

— Я никогда не думал, — сказал как-то Сандакан, — что оружие, попавшее мне в руки, — обоюдоострое. Оно одним лезвием грозит англичанам, другим — мне самому…

«Властитель океана», не встретив ни единого английского судна, дошел почти до берегов Малакки.

Встречались только суда других государств. Их корсар не трогал, но они также представляли грозную опасность для «Властителя океана», ибо могли оповещать о пребывании в данном месте корсарского судна английское адмиралтейство.

С каждым новым днем лица членов экипажа крейсера становились все озабоченнее, пасмурнее. Каждого угнетала мысль о том, что предприятие Сандакана может рухнуть, причем только из-за истощения угольных запасов.

— Девушки! — обратился однажды Янес к Дарме и Сураме, стоявшим на палубе и глядевшим в затянутую туманной дымкой даль. — Вы боитесь смерти?

— Почему вы задаете этот странный вопрос? — встрепенулась Дарма, живо оборачиваясь к португальцу.

— Потому что, дети, кажется, наша песня уже спета! — грустно отозвался Янес. — И мой запас сигар тоже подходит к концу.

Помолчав минуту, Дарма ответила тихим, но решительным голосом:

— Когда придет час гибели для моих близких, он будет и моим смертным часом.

—А что ты скажешь, Сурама? — дотронулся Янес до руки Сурамы. Странный огонь блеснул в глазах индуски.

— Я? — сказала она страстно. — Я люблю тебя, ты мой господин, и я хочу лишь умереть рядом с тобой.

Янес вздохнул. Потом он тряхнул головой:

— Нет, так не пойдет. Ты молода, я уже старик. И тебе, Дарма, нет нужды погибать. Ваша жизнь, дети, впереди. Последние запасы угля мы можем израсходовать, чтобы доставить вас обеих до берегов Малакки…

— Я умру, но не разлучусь с отцом! — сказала Дарма.

— А я не отойду от тебя, мой владыка! — в унисон произнесла Сурама. — Твоя смерть — моя смерть.

Положив одну руку на плечо Сурамы, а другую — Дармы, Янес сказал:

— Хорошо, Сурама. Ты останешься со мной. Но ты, Дарма? Подумай, дитя. Сэр Морленд любит тебя. Ты встретишься с ним…

— Он забыл, забыл меня! — вздохнула Дарма.

Все трое стояли молча. Потом Янес опять упрямо тряхнул головой.

— А, к дьяволу все! У меня еще есть сигары. И, наконец, разве мы уже побеждены? Кто знает то, чего никто не знает? Поживем — увидим.

XVI. Сын Суйод-хана

Озабоченный тем, что запасы угля кончаются, Сандакан принял героическое решение: возле острова Гайя должны были находиться прао, отосланные туда в начале кампании с немногими беглецами с Мопрачема. Эти суда, снабженные, правда, устарелой, но многочисленной артиллерией, могли оказать некоторую поддержку в случае сражения с неприятельскими эскадрами. Мало того, большинство из них можно было разослать под видом простых торговых судов на поиски угля и даже направить в порт Бруней. Никто не заподозрил бы их в связи с Сандаканом.

Оставалось выяснить вопрос: удастся ли провести крейсер незамеченным до условного пункта, не напоровшись на эскадру Саравака или английские крейсеры?

Утром того дня, когда «Властитель океана» направился к острову Гайя, по его курсу прошла китайская джонка, и от экипажа этого суденышка Сандакан узнал, что джонка не встречала на своем пути боевых судов. Мало того, китайцы уверяли, что нет ни единого военного судна ни в водах Лабуана, ни даже у берегов Саравака.

Однако, когда «Властитель океана» находился от острова Гайя всего в двухстах милях, другой встреченный парусник оповестил их, что вчера вечером на юго-востоке были замечены два английских крейсера.

Новость была чрезвычайна важна: два крейсера могли быть только разведчиками целой боевой эскадры. Значит, надо было спасаться отсюда поспешным бегством. Но в бункерах «Властителя океана» уже почти не было угля.

С истекающим кровью сердцем Сандакан изменил курс. Но угля было уже недостаточно, чтобы судно могло пойти с максимальной скоростью, и теперь оно делало не больше двенадцати узлов.

Перед вечером крейсер стал замедлять ход, и из кочегарки донесся роковой возглас:

— Угля нет!

— Жгите все, что может гореть. Пеньку, дерево, ветчину, бочки, сало…

— Все сожжено!

— Поищите еще что-нибудь.

Принялись рубить и жечь мебель. Казалось, если бы можно было жечь бортовую обшивку, и она пошла бы в дело. Но на судне оставалась только сталь.

Когда стемнело, «Властитель океана» остановился. Топки потухли.

Это был конец.

— Ну, старый товарищ, что же мы теперь будем делать? — обратился к молча шагавшему по командному мостику Сандакану Тремаль-Наик.

— Приготовимся умирать.

— Я готов. Но ты не подумал о Дарме и Сураме?

— Вот они. Видишь?

— Кто, Сандакан?

— Наши враги.

— Как? Уже? — ахнул индус, увидев на востоке от беспомощного «Властителя океана» вспыхнувшие вдруг огоньки сигнальных фонарей нескольких быстро приближавшихся судов.

К разговаривавшим подошел Янес. Он уже видел приближение врагов, но казался совершенно спокойным.

— Близка развязка! — сказал ему Тремаль-Наик. — Но мне хотелось бы, чтобы хотя бы моя дочь и Сурама не погибли. Может быть, можно еще спустить шлюпку. Они ускользнут, пользуясь мглой.

Сандакан пожал плечами и швырнул за борт окурок своей последней сигары.

— Я уже говорил с ними. Они категорически отказываются. Они хотят до конца разделить нашу участь. И, в конце концов, может быть, так лучше?

Индус смолк. Его затуманенный взор был устремлен на ярко горевшие в небесах звезды, словно советовался с ними о судьбе дочери.

Тем временем весь экипаж «Властителя океана» занял свои места на постах в полной боевой готовности. Ни жалобы, ни крика злобы… Эти люди давно уже решили, что от гибели не уйдешь, и каждый из них сейчас думал только об одном: как бы подороже продать свою жизнь. Как бы, уходя в страну теней, увести с собой туда же побольше ненавистных врагов.

Фантастическую картину представляли сошедшиеся для последнего смертного боя враги.

Пять стальных гигантов собрались тут, словно на необозримой арене. Один — это был «Властитель океана» — стоял на месте, как бы застыв в ожидании последней роковой минуты. Четыре других, окружив его, фиксировали на нем снопы ослепительно ярких лучей электрических прожекторов, но не подходили и не начинали канонаду, ожидая рассвета. Позже, перед полуночью, когда взошла луна, убедившись, что корсар не пытается уйти, его враги и сами потушили огни, но всю ночь до утра кружились около крейсера, подходя все ближе и ближе к нему.

Тремаль-Наик, душа которого была полна страха за участь любимого ребенка, подошел перед рассветом к Сандакану.

— Ведь это те самые крейсеры, — сказал он, — от которых мы тогда ушли в водах Саравака?

— Да! — ответил Сандакан коротко. — Но теперь мы не можем уйти.

— А что же будем делать? Кажется, их артиллерия сильнее нашей?

— Порознь — нет. А вместе у всех четырех, разумеется, почти в четыре раза сильнее.

— Значит, это смерть?

— Для нас — да! — ответил Сандакан спокойно.

— Почему ты отделяешь меня от себя?

— Потому что если сейчас мы спустим шлюпку, ты сядешь туда, взяв с собой твою дочь и Сураму.

— И что дальше?

— Ты подойдешь к любому из этих крейсеров, и я уверен, что вас пощадят.

— Ты сошел с ума, Сандакан? — воскликнул индус. — Всю жизнь я был твоим другом. И ты считаешь меня способным на такую низость? Нет, я не покину вас.

— Я должен, однако, сказать тебе то, что раньше не считал нужным говорить. Выслушай терпеливо, и тогда решай, что делать, и как ты решишь, так и поступай. Дело в том, что твоя дочь любит сэра Морленда. Он влюблен в твою дочь. Нет сомнения, что девушку ждет счастье, тогда как здесь — гибель. Но она не хочет уходить от тебя. Значит, ты должен покинуть нас ради твоего собственного ребенка, и ни я, ни Янес не будем смотреть на это как на измену нашей дружбе, нашему братству.

— А Дарма? Она вам сказала, что действительно согласна уйти от вас, если уйду я? — со странным выражением спросил индус, дрожа всем телом.

Янес и Сандакан переглянулись.

Потом Янес поднял голову.

— Нет, я не могу солгать! — сказал он хрипло. — Твоя дочь сошла сума.

— То есть?

— Она хочет разделить нашу участь.

Торжествующий крик сорвался с уст индуса, и страстным жестом он поднял обе руки к небу:

— Слава богам старой Индии. У моей дочери в жилах моя кровь. Мы останемся!

Сандакан и Янес молчали. И вдруг Янес хлопнул себя по лбу.

— О, Юпитер, Магомет, Будда, Шива! — сказал он. — Какой идиот! Одно утешение: ты, Сандакан, еще глупее меня.

— Что такое? — нахмурился Сандакан.

— Да, да. Ведь мы с тобой забыли…

— Что?

— Демона Войны! Мистера О'Брайенна! Его чудесный аппарат!

Он, как оглушенный, бросился бежать в каюту, в которой с момента своего появления на борту «Властителя океана» изобретатель проживал на положении пленника, лишь изредка выпускаемого на палубу.

— Разбудить чудака! — скомандовал он часовому.

— Да он не спит! — отозвался часовой.

Янес бурей ворвался в каюту ученого. Тот спокойно сидел на своей койке, погруженный в какие-то размышления.

— Каким ветром занесло вас сюда, мистер де Гомейра? — спросил О'Брайенн, поднимая голову.

— Слушайте! Есть возможность…

— Испытать на практике мое изобретение? Я готов. Прикажите отнести на палубу вот этот аппарат, но только осторожно.

Янес приостановился.

— Хорошо! — сказал он. — Вы взорвете пороховые погреба англичан.

— Мне все равно, чьи. Я хочу только доказать, что умею делать это! — равнодушно отозвался изобретатель.

— А если… а если вы взорвете наш корабль?

— И себя тоже? — улыбнулся ученый. — Но ведь тогда мир ничего не узнает обо мне и о моем великом изобретении. Я думал, вы лучше знаете мир изобретателей. Я взорву земной шар, но только тогда, когда мое изобретение будет уже общим достоянием. Но довольно. Сейчас самый удобный момент, чтобы произвести эксперимент. Он обещает быть очень интересным. Кстати, кажется, море спокойно.

И изобретатель ровным шагом направился на палубу. Два матроса вынесли и поставили на выбранном им месте ящики, содержащие таинственный аппарат, в чудесную силу которого изобретатель так пламенно верил.

Разумеется, на крейсере не было ни единого человека, который не слыхал бы о чудесном аппарате О'Брайенна, однако, несмотря на подтверждения Харварда, никто не хотел верить в возможность производить взрыв на расстоянии. Но теперь, когда пришел роковой час последнего боя и «Властитель океана» оказался беспомощным лицом к лицу с четырьмя подстерегавшими его врагами, все, до последнего человека, с глубочайшим вниманием глядели на ученого. Эти осужденные на гибель люди словно ждали от него спасения. А он медленно и методично расставлял на палубе какие-то банки, соединенные металлическими прутьями, какие-то валики, обмотанные проволокой, прутья с металлическими шариками на конце.

— Готово! — сказал он. — Сейчас я взорву любой из этих крейсеров. Укажите, с которого начинать.

Ему была предоставлена возможность самостоятельного выбора, и он остановился на ближайшем к «Властителю океана» судне.

Это был наименьший по величине из всех четырех крейсер, но, по-видимому, несущий самую мощную артиллерию. Он кружился около корабля корсаров, словно стремясь вывести его экипаж из терпения, на расстоянии всего около полутора миль. По временам и это расстояние сокращалось, когда английское судно меняло курс и, поворачиваясь, описывало, дугу.

Выждав несколько мгновений, О'Брайенн сказал:

— Внимание! Он поворачивает. Сейчас… он взорван.

С этими словами ученый нажал какую-то кнопку и перевел небольшой рычаг. И почти в то же мгновение огромный столб огня и дыма поднялся на том месте, где английский крейсер, поворачивая, стоял боком к «Властителю океана».

Взрывом несчастное судно разорвало почти пополам, и оно, перевернувшись, тонуло с поразительной быстротой на виду изумленных, не веривших своим глазам зрителей.

Но в ту же минуту, когда туча обломков взорванного крейсера падала обратно в воду, с другого судна вражеской эскадры вырвался огненный сноп, и граната ударилась о палубу «Властителя океана». Она упала и взорвалась на том самом месте, где О'Брайенн, не отвлекаясь, чтобы поглядеть на картину взрыва, вновь возился над своим ужасным аппаратом. Тело изобретателя силой взрыва швырнуло к ногам Янеса.

— Доктора! — крикнул португалец, подхватывая О'Брайенна.

— Мой… мой… аппа… рат! — пробормотал О'Брайенн потухающим голосом, протягивая руки к тому месту, где мгновение назад стояла страшная машина. Но там валялась только безобразная груда обломков: английская граната вдребезги разнесла изобретение О'Брайенна.

— Мистер О'Брайенн! — крикнул Янес, поддерживая голову изобретателя. Он видел, как из пронизанной осколками груди несчастного ученого лилась потоками кровь.

— Кончен… опыт! — прохрипел О'Брайенн. — Но… он удался! Затем его бледные губы сомкнулись, глаза потухли. О'Брайенн был мертв. Война погубила «Демона „Войны“ и его ужасное изобретение.

— Первая жертва! — пробормотал Янес, отходя от трупа. Машинально он пошарил в карманах куртки, ища сигары. Но увы… Карманы были пусты.

— Дарма! Сурама! Тремаль-Наик! — звал Сандакан. — В броневую рубку. Канониры! Пали! Мы покажем врагам, как умеют умирать те, кому свобода дороже жизни.

Светало. На горизонте уже появились алые полосы зари. Миг — и брызнуло мириадами золотых лучей поднимающееся солнце.

На самом большом из крейсеров англичане подняли сигнал, приглашавший «Властителя океана» сдаться. В ответ Сандакан поднял свой боевой флаг, и знамя вольного и гордого Мопрачема еще раз взвилось над осужденным на гибель, но не желающим сдаваться судном последних «детей Мопрачема».

Можно было ожидать, что неприятель тотчас же откроет огонь. Но на флагманском судне англичан опять замелькали пестрые сигнальные флаги, говорившие: «Пришлите сюда обеих женщин. Сэр Морленд отвечает честью за их жизнь».

— Ага! Так он здесь! — пробормотал Янес. — Тем лучше. Теперь я уже не буду щадить его. Умирать, так умирать вместе. Тем более, что из-за этого дьявола я лишен утешения умереть с сигарой в зубах.

Однако Сандакан медлил с ответом на сигнал Морленда. У него еще раз мелькнула надежда, что, может быть, девушки предпочтут жизнь смерти, и он вызвал их из броневой рубки, чтобы сообщить о предложении Морленда. Но опять получил тот же ответ:

— Никогда! Мы хотим умереть! — сказали обе девушки. Одна — тихо, но решительно, другая — звенящим какой-то нечеловеческой радостью голосом. Это была Сурама. Она покинула свое место в рубке, чтобы остаться рядом с Янесом.

— Подумайте еще раз! — сказал Сандакан. Но девушки не отвечали.

— Передать наше решение! — распорядился Сандакан.

— Они опять что-то сигнализируют! — отметил подъем новых флагов Янес.

Действительно, почти одновременно на грот-мачтах крейсеров взвились черные флаги. Когда утренний бриз, подхватив полотнища, вытянул их, крик вырвался из груди Сандакана и его друзей.

— Знамя тутов! Туги!

В самом деле, над крейсерами врага веяли зловещие знамена тутов. На черном фоне — желтый крут, а в нем — странная, фантастическая фигура с четырьмя руками.

— Огонь из всех орудий! — загремел металлический голос Сандакана. И «Властитель океана» оделся в облако порохового дыма, а на суда его противников понесся град снарядов.

Неприятель отвечал таким же ужасным огнем. Его снаряды с завидной точностью громили не палубу крейсера, не броневую капитанскую рубку, куда ушли с палубы, уводя с собой обеих девушек, Янес, Сандакан и Тремаль-Наик, а исключительно борта «Властителя океана». Казалось, на судах врага был отдан свято соблюдавшийся приказ щадить броневую рубку «Властителя океана» — последнее убежище Малайского Тигра и его друзей.

Трудно описать, что творилось на сражающихся кораблях. Но, конечно, уже по истечении очень короткого времени стал выясняться результат колоссального перевеса сил со стороны нападающих: «Властитель океана» был буквально засыпан градом снарядов. Броневые башни орудий на носу и на Корме больше всего подверглись обстрелу. Ядра громили их и бились о жадно высунувшиеся дула пушек, калеча орудия. А скоро и сами броневые башни оказались уничтоженными, так что кормовые и носовые орудия уже перестали вращаться, а потом окончательно смолкли, потому что были совершенно разрушены, а их канониры перебиты. Все судно мало-помалу превращалось в колоссальный плавучий гроб. Смерть царила и на палубе, кося последних, еще уцелевших боевых товарищей Сандакана, его вольнолюбивых малайцев, — и в кочегарке, и в трюме, и у защищенных броневыми щитами орудий мелкого калибра на боевых марсах.

Но она не касалась своей костлявой рукой укрывшихся в капитанской броневой рубке людей. И они сидели там, бледные, молчаливые, но не запуганные близостью гибели.

Немного нервничал только Янес, да и то по особой причине: он все шарил по своим карманам. И вот под грохот выстрелов, добивавших несчастное судно, он вдруг вскочил с криком радости: где-то отыскалась еще одна, действительно последняя сигара. Закурив ее, он промолвил довольным тоном, обнимая робко прижавшуюся к нему Сураму.

— А теперь, дитя, мы можем и умереть! Тебе не страшно?

— Нет, господин мой! — отозвалась девушка.

В это мгновение страшный толчок всколыхнул судно, подбросив его на целый метр. Оглушительный грохот пронесся в воздухе. Затем послышались отчаянные крики. И, пробравшись сквозь груду обломков, засыпавших палубу «Властителя океана», в рубку вбежал бледный, как полотно, Харвард.

— Спасайтесь! — крикнул он. — Все кончено. Судно сейчас затонет. Нас подорвали торпедой. Но еще уцелело несколько шлюпок. Может быть, нам удастся уйти.

— Тремаль-Наик! Бери девушек, уходи! — скомандовал Сандакан. Дарма лежала в глубоком обмороке. Сураму с трудом оторвал от себя Янес. Девушек снесли с палубы тонувшего крейсера в шлюпку, в которой уже сидели Каммамури и четверо гребцов, и суденышко оттолкнулось от борта горящего «Властителя океана».

— Господин мой! — донесся отчаянный крик Сурамы. Но Янес не отвечал.

— Кстати, — сказал он, — и моя сигара докурена. Знаешь что, Сандакан? А ведь мы таки пожили, черт возьми, недурно? Правда? И, право же, я только теперь убедился, что умирать совсем не страшно…

— Спасутся ли наши? — не отвечая на слова португальца, сказал Сандакан.

— Спасутся! — заметил Янес, показывая на спешившие к тонущему судну шлюпки неприятельских крейсеров. На первой из них, ближайшей к крейсеру Сандакана, был виден сэр Морленд, который махал белым платком.

— Бросайтесь, бросайтесь в воду! — кричал со шлюпки Тремаль-Наик, глаза которого были полны слез. Но Сандакан и Янес отрицательно махнули ему рукой и оба улыбнулись горькой улыбкой.

«Властитель океана» погрузился в воду, но не лег на бок: он тонул, держась прямо и гордо.

Красный флаг Мопрачема с изображением головы тигра готовился погрузиться в бездну. Уверенным движением руки Сандакан сорвал его с древка и положил себе на грудь.

— Мое знамя не достанется врагам. Оно умрет вместе со мной! — сказал он.

Около сотни человек экипажа «Властителя океана», по большей части покрытых ранами, лишенных возможности сражаться, толпились на палубе около своего вождя. Только американцы-канониры, чудом уцелевшие от бойни, решились покинуть тонущее судно. Это были наемники, они честно выполняли свой долг, пока было можно сражаться, но умирать они не хотели. Сандакан с холодной улыбкой смотрел им вслед. Он не осуждал их…

Волны начали как бы робко и нерешительно пробиваться на палубу. Янес затянулся еще раз и швырнул сигару через борт.

— Иди, ожидай меня там, на дне! — пробормотал он. Казалось, что судно сейчас погрузится в бездну. Но вдруг оно вздрогнуло и остановилось, не качаясь. Оно было занесено течением на песчаную отмель Верной и теперь уже не могло затонуть. Его палуба почти целиком осталась над водой.

В это мгновение к борту крейсера подлетели первые шлюпки неприятеля, переполненные вооруженными людьми. Но среди них была и вернувшаяся шлюпка с Дармой и Сурамой. Обе девушки рвались к тем, кто был осужден на гибель.

Сандакан оглянулся. Взгляд его остановился с мрачным, угрожающим выражением на гибкой, стройной фигуре сэра Морленда, поднимавшегося на палубу «Властителя океана».

— Смерть не хочет просто так взять нас, друг! — сказал Сандакан, обращаясь к Янесу. — Посланец Суйод-хана, милейший сэр Морленд, кажется, доставит нам возможность умереть, сражаясь.

С этими словами Сандакан, положив руку на эфес своего великолепного ятагана, тронулся навстречу Морленду, окруженному сопровождавшими его солдатами с английских судов.

— Привет вам! — сказал сэр Морленд. — Я хочу сказать только несколько слов. Выслушайте меня.

— Говорите, чего вы хотите от нас и во имя чего вы нарушаете наш предсмертный покой! — ответил Сандакан.

— Во имя жизни, может быть! — ответил сэр Морленд.

Потом он круто обернулся и схватил за руку Дарму, появившуюся на палубе рядом с Тремаль-Наиком. Сурама тем временем стрелой бросилась к Янесу и обвила его шею обеими руками, замерев на груди португальца.

Деряба Дарму за руку, Морленд обратился сначала к Тремаль-Наику.

— Я люблю эту девушку и знаю — она любит меня. Скажите же одно слово — и да будет мир между вами и сыном Суйод-хана.

— Каким образом? — спросили одновременно Тремаль-Наик и Сандакан.

— Отдайте ее в жены сыну Суйод-хана.

— Сыну Суйод-хана? — воскликнул Сандакан.

— Да, мне, потому что моим отцом был Суйод-хан, и он завещал мне отомстить вам, но я уже не чувствую ненависти, я люблю, и ради этой девушки я прошу вас о мире.

— Да будет мир! — ответил Сандакан, снимая руку с эфеса ятагана.

— Да будет мир! — откликнулись толпившиеся вокруг него последние «дети Мопрачема».

— Мои суда ждут вас! — обратился к ним Морленд. — Они только плавали под английским знаменем, но это мои корабли. Это уголок моей родины Индии, и индусы — братья малайцев. Вы ступите на палубу моих кораблей не как пленники, а как гости. Вы войдете как бы в мое жилище.