Онлайн чтение книги Он и две его жены The man with two wives
Глава 7

Выйдя из дома шефа, я поймал такси и поспешил домой, охваченный сильнейшим беспокойством. Было уже десять с минутами, а в час дня Си Джей ждал меня на ленч со своим представителем. До этого я должен был увидеться с Элен, поскольку Си Джей непременно захочет узнать, как обстоят наши дела на этом участке обороны. Пока я не свяжусь с Полом и Анжеликой, ее алиби останется единственно нереализованным проектом в моей голове, а моя безопасность останется весьма проблематичной.

Когда я своим ключом отпер входную дверь, то сразу же услышал голос Элен. Сперва я подумал, что она разговаривает с Рики, но тут же вспомнил, что она должна была отвести его в детский сад по меньшей мере час назад. Я вошел в гостиную и увидел лейтенанта Трэнта, сидящего на ручке кресла.

Его вид привел меня в замешательство, так как я не предполагал, что он столь быстро окажется здесь. При виде меня Элен сорвалась со стула с выражением преувеличенного почтения. Она всегда считала, что ей не пристало сидеть в присутствии своих работодателей, разве что в детской. И свое пребывание сейчас в гостиной она явно считала неуместным. То, что она в обычной своей манере демонстрировала свою лояльность, должно было ободрить меня. Но царящая в комнате атмосфера не имела ничего общего с Элен. Здесь доминировала исключительно и очень заметно индивидуальность лейтенанта Трэнта. Он тоже встал при виде меня, улыбаясь так же вежливо и доброжелательно, как и в квартире Си Джей. Меня удивило только то, что теперь он не выглядел так молодо, как тогда, и не казался таким наивным.

– Хелло, мистер Хардинг, – сказал он. – А мы как раз беседуем, я и мисс Ходжкинс! Я всегда стараюсь сделать дело как можно скорее.

Он повернулся к Элен, которая вглядывалась в паркет, демонстрируя лейтенанту, какой должна быть настоящая английская бонна при достойном ее профессиональных умений ребенке.

– Ну, мисс Ходжкинс, – продолжал лейтенант Трэнт, – теперь мне все представляется ясным и понятным. Полагаю, что у меня нет причин задерживать вас здесь.

После этих слов Элен немедленно вышла, а я обрел уверенность, что она точно выполнила поручение Си Джей. Однако в присутствии лейтенанта Трэнта мне было не по себе... Я жаждал отделаться от него как можно скорее, чтобы остаться один на один с Элен. Однако он не спешил – он даже снова присел на ручку кресла.

– Конечно, с момента совершения преступления прошло совсем немного времени, чтобы можно было заметно продвинуться в расследовании, – сказал он.

– Это очень досадно, – сказал я, чтобы что-нибудь сказать.

– Наибольшие затруднения состоят в том, что до сих пор нам не удалось обнаружить никого, кто бы хорошо знал мистера Ламба. У нас есть только эти Брауны, его соседи, но для них это было лишь случайное знакомство. Квартиру эту он снял у матери миссис Браун. В Нью-Йорк он переехал совсем недавно, а до того, как мне кажется, жил в Калифорнии.

– И мне так кажется, – сказал я. Сам не знаю почему, но я считал, что полиция незамедлительно откроет связь Джейми с Анжеликой. Внезапно я вспомнил, что Анжелика говорила мне во время нашего второго свидания в ее доме, что она никогда не была в квартире Джейми – это он всегда приходил к ней. Следовательно, пока лейтенант Трэнт будет контактировать с Браунами, он, возможно, вообще не выйдет на след Анжелики.

Трэнт не смотрел на меня; он смотрел на картину, висящую над камином.

– Разумеется, может быть, мы имеем дело с обычным убийством, совершенным каким-нибудь уголовником. На двери нет никаких следов взлома, нет отпечатков пальцев чужих людей. Меня страшно разочаровало то, что никто из окружающих не может сообщить об убитом что-либо интересное. Вы тоже сказали, что мало знали его.

– Да, это действительно так.

– Вы познакомились с ним в Нью-Йорке?

Этот вопрос показался мне случайным; он задал мне его тем же вежливым тоном, что и все предыдущие. При этом он даже не смотрел на меня. Я был почти убежден, что все это мелочи, что он просто поступает в соответствии с полицейским ритуалом, обязательным в таких случаях. Но все же... Хотя я временно перестал беспокоиться об Анжелике, мне все еще было не по себе.

Стараясь впасть в такой же непринужденный тон, я сказал:

– Да, мы познакомились здесь, в Нью-Йорке. Ламб – знакомый моих знакомых из Европы. Он пришел ко мне в издательство с рукописью своего романа; просил, чтобы я помог ему издать его. Именно тогда он и познакомился в моем кабинете с Дафной.

– Не могли бы вы назвать мне имя вашего общего знакомого в Европе?

– Охотно. Это Кэрол Мейтленд, – ответил я быстро. – Но, к сожалению, я понятия не имею, где он сейчас находится и чем занимается.

– Так... – На лице детектива снова появилась эта учтивая, банальная улыбка. Он соскользнул с ручки кресла и подошел ближе к камину, как если бы хотел лучше рассмотреть картину.

– Мне кажется, это Бюффе[6]Бюффе Бернар (род. в 1928 г.) – современный французский художник, пишущий в реалистической манере. Бюффе последовательно выступает против всех направлений авангардизма., я не ошибся? – спросил он.

– Совершенно верно, – ответил я, немного растерявшись. "Что за странный полицейский?" – подумал я.

Трэнт, не переставая любоваться картиной, продолжал:

– Однако кое-что мы уже знаем. Правда, совсем немного, но все же... Вчера вечером, примерно около шести, Брауны постучали в квартиру Ламба и спросили, не желает ли он пойти с ними на вечеринку. Ламб ответил, что, к сожалению, пойти не может, так как условился с кем-то встретиться. Итак, в тот вечер он ждал кого-то... разве что ему просто не улыбалось провести вечер в обществе Браунов и он использовал такой предлог, чтобы отделаться от них.

Лейтенант Трэнт покончил, наконец, с инспектированием картины и повернулся ко мне. Сунул руку в карман пиджака, он немного помолчал, а потом сказал:

– Единственным предметом из всего того, что мы обнаружили в квартире мистера Ламба, показавшимся нам явно неуместным у молодого неженатого мужчины, является вот это, мистер Хардинг. Правда, я не думаю, что эта вещь покажется вам знакомой.

Он вынул руку из кармана, и я увидел, что он держит в пальцах кольцо моей матери, то самое кольцо с дельфином, которое я подарил перед нашей свадьбой Анжелике.

И тогда я еще отчетливей осознал, что этот человек может быть для меня опасен. Я еще не имел конкретных поводов для опасений. В его голосе не прозвучала даже самая легкая нотка подозрительности. Он смотрел на меня очень буднично и открыто, как один доброжелательный человек смотрит на другого, без профессионального недоверия. Однако я был убежден, что этот человек абсолютно не верит в то, что я говорю, как не верит и в то, что мы говорили ему сегодня утром.

– Кольцо, несомненно, дамское, – сказал я.

– Конечно, – согласился Трэнт и, помолчав немно-много, добавил: – По всей вероятности, память о ком-то. А может, оно досталось ему от бабушки – в то время такие вещицы были в моде.

Он сунул кольцо обратно в карман пиджака. Затем подошел своей кошачьей походкой к столу и взял лежащий там конверт – тот самый, с которым он появился в квартире Си Джей. Осторожно открыв его, он вынул какой-то предмет, завернутый в носовой платок.

– Кроме всего прочего, мы нашли там еще и это, мистер Хардинг, – сказал он и с несколько преувеличенной осторожностью начал приподнимать край платка. – Сам не знаю, почему я обращаюсь с этим так деликатно, ведь мы не нашли на нем никаких отпечатков пальцев, хотя искали очень тщательно. Но во всяком случае, как я уже сказал, мы что-то имеем. Он лежал на полу рядом с трупом. Его владельца мы установим без особого труда. А если мы его отыщем, то будем иметь важную улику.

Угол платка был откинут настолько, что я мог видеть, что находится внутри. Это был кольт сорок пятого калибра, старый, изношенный пистолет. И хотя я не думал о нем в течение трех последних недель, я узнал его сразу же.

Это был пистолет Анжелики.

Я слышал голос лейтенанта Трэнта, звучавший странно нереально, как если бы он был записан на запыленной грампластинке.

– Он очень старый. Куплен, наверное, в какой-нибудь лавке старьевщика. Разумеется, на это потребуется какое-то время, но в конце концов мы выйдем на след его владельца. – Он коротко рассмеялся. – Возможен, конечно, и такой вариант, что эта ниточка заведет нас в тупике и в конце концов окажется, что это сам Ламб приобрел его когда-то.

Он снова старательно завернул пистолет в платок и вложил в конверт, который затем сунул под мышку.

– Да... еще одно, мистер Хардинг, о чем я хотел бы вас спросить...

Я смотрел ему в глаза, напряженно думая о том, удается ли мне сохранять спокойное выражение лица. Он снова улыбнулся, но на этот раз его улыбка была почти сконфуженной.

– Скажите, пожалуйста, вы случайно не тот Уильям Хардинг, который написал роман "Жар Юга"?

Из всех возможных на свете вопросов это был тот, который я ожидал меньше всего.

– Да, – ответил я. – Это я и есть.

– Вы уж простите меня, я отлично знаю, как навязчивы бывают поклонники и охотники за автографами... Однако признаюсь, что ваш роман я прочел три раза. По моему мнению, это один из лучших романов, написанных после войны. – Он постучал пальцем по конверту и добавил: – Ну, у нас обоих не так уж много времени, так что я пойду. – Он направился к двери и уже с порога кивнул мне. – До свидания, мистер Хардинг!

– До свидания, мистер Трэнт.

Хотя дверь за ним закрылась, я все еще продолжал чувствовать присутствие этого человека в комнате. Кольцо Анжелики было обнаружено в квартире Джейми, и убит он был пулей из ее револьвера. Однако я абсолютно точно знал, что в те часы Анжелика не могла совершить преступление. Тем не менее Трэнт почти наверняка выйдет на Анжелику и установит, что пистолет принадлежит ей. И что будет тогда?

Я перестал думать о Трэнте и отправился на поиски Элен. Я нашел ее, как и ожидал, в детской, то есть там, где, по ее мнению, было ее законное место. Кухарка и кухня были настолько ниже ее достоинства, насколько Бетси, я и гостиная – выше.

Она снова что-то вязала на спицах: какую-то жуткую розовую трубу. Может, это была детская юбочка?

Я предполагал, что она встретит меня холодным, осуждающим взглядом, каким я уже был награжден сегодня утром. Но ничего подобного! Выражение ее лица было конспиративным и, я бы сказал, даже несколько фривольным. Я ведь мог этого ожидать. Налицо был результат царского подкупа Си Джей. Я уже не был в ее глазах ужасным, развратным мистером Хардингом, я стал зятем ее любимого, дорогого мистера Коллингхема! Это прибавило мне духа.

– Ну и как? Все прошло хорошо, Элен?

– О, да, мистер Хардинг! Я рассказала все именно так, как пожелал мистер Коллингхем.

– И Трэнт поверил?

– Я совершенно уверена в этом, мистер Хардинг.

Коль скоро она была настроена мирно и открыто, то и я принял такой же тон.

– Мистер Коллингхем очень вам благодарен, Элен. Видите ли, Дафна была вчера вечером в доме одна, а в последнее время она часто бывала в обществе этого молодого человека, мистера Ламба. Мистер Коллингхем считает, что мы избавимся от многих забот, если скажем, что Дафна провела эту ночь у нас.

Она кивнула головой, демонстрируя свою готовность служить великому мистеру Коллингхему.

– Разумеется, мистер Хардинг. Я отлично все понимаю. Речь идет об этом красивом мистере Ламбе, не так ли?

– Совершенно верно, – ответил я. – Да, я забыл вам сказать, что мистер Коллингхем просил предупредить вас, что он хочет встретиться с вами в начале следующей недели, чтобы обговорить детали приезда вашей племянницы.

Я сказал это и сам испугался своих слов: не сделал ли я ложный шаг, заговорив столь откровенно о взятке? Но я недооценил ее преданность. Опустив рукоделие на колени, она сложила руки как для молитвы. Казалось ее лицо расплылось от волнения.

– Ах, мистер Хардинг! Если бы вы знали, какое это благодеяние для моей сестры и для бедной маленькой Глэдис! Мистер Коллингхем – святой человек, мистер Хардинг! Да, да, настоящий святой!

Новая Элен казалась мне менее опасной, чем прежняя, и я отважился затронуть ту, другую тему, тему действительно опасную, вопрос, от которого существенно зависела моя судьба.

– А что касается того другого дела, Элен, – сказал я, – то, коль скоро мистер Коллингхем так настаивает на том, чтобы все считали, что Дафна и я были здесь вчера только вдвоем, пожалуй, будет наиболее разумно, если мы забудем о том...

– О, да, мистер Хардинг. Конечно, так будет лучше всего. Я уверена в этом.

Губы ее приоткрылись в широкой улыбке, обнажившей розовые десны. Никогда до сих пор я не видел нашу бонну в столь фривольном настроении. Выглядело это жутковато.

– Ведь такого рода вещи случаются, не так ли? – сказала она.

– Разумеется, – подтвердил я.

– А кроме того, мы ведь не хотели бы огорчить миссис Хардинг? Она всегда такая добрая, такая снисходительная...

Я вдруг вспомнил, что Бетси уже возвращается домой, и мне стало легче.

– Вы правы, Элен. Она очень добра и снисходительна.

Розовые десны демонстрировались по-прежнему, но в глазах Элен отразилось осознание преимущества ее теперешнего положения.

– Я убеждена, что вы очень полюбите маленькую Глэдис, – сказал она. – Она славненькая и такая скромная, и тихая, как мышка. Когда она вылечится и выйдет из больницы, я уверена, что ни миссис Хардинг, ни вы не заметите ее присутствия в доме. А девочка смогла бы получить такое удовольствие – провести долгие, приятные каникулы у своей тети. Она была бы со мной, а Рики приобрел бы подружку для игр.

Я мог бы догадаться, что взятка, полученная от Си Джей, пробудит у Элен аппетит к деяниям такого рода. Теперь, когда она так четко назвала свою цену, я подумал, что все могло быть куда хуже. Маленькая выздоравливающая Глэдис маячила где-то в далеком будущем. Во всяком случае это не слишком тяжелое бремя в обмен на молчание, столь необходимое для моего спокойствия и даже существования. Я улыбнулся ей, правда, не очень искренно, скрепив тем самым печатью наш договор.

– Ну, разумеется... Ваша Глэдис может оставаться у нас так долго, как вы того пожелаете.

Элен подняла с колен рукоделие и начала постукивать спицами.

– И вы поговорите об этом с миссис Хардинг после ее возвращения?

– Обязательно.

– Глэдис такое доброе, милое дитя. Она всегда думает только о других. Все в доме называют ее ангелочком.

Я не имел ничего против того, чтобы меня шантажировали, но выслушивать повествование о маленькой Глэдис было выше моих сил. К тому же на это пошло бы слишком много ценного времени. Не переставая лучезарно улыбаться, я сказал Элен, что, к сожалению, должен идти, и вышел из детской. После этого я позвонил Полу в офис Фонда и спросил, могу ли я заглянуть к нему.

– Конечно! – ответил он. – Приходи сейчас же и принеси чек посолиднее. Потому что Мехо-Бижу-Авто-Фонд имени Сандры Фаулер постоянно требует деньги, деньги и еще раз деньги.