— Почему ты не понимаешь, — с горечью сказал я Розамунде, — что я не могу так начинать рассказ, ни один издатель его не возьмет…
— Ты скромничаешь, Чарли.
— …отказ будет обоснован обычными вежливыми отговорками типа «ваш-рассказ-вовсе-не-лишен-достоинств-но-в целом-требует-серьезной-переработки». Медовый месяц. Сильная гроза. Огненные стрелы молний пронзают небо. Дождь льет как из ведра. Мы бежим к дому, чтобы укрыться от непогоды. Похоже, это заброшенная психиатрическая лечебница. Стучим в дверь старомодным дверным молотком. Раздаются шаркающие шаги, и неприятного вида псих открывает нам. У него на лице радостное изумление. Он приглашает нас войти и начинает с воодушевлением рассказывать легенду о Вампирах, которые здесь повсюду шныряют. В это мгновение он верит всему, но…
— А у него очень острые зубы? — полюбопытствовала Розамунда.
При свете молнии мы увидели дом. Мы увидели какую-то покосившуюся дверь и постучали в створку орехового дерева, сначала обычно, потом сильнее.
Розамунда предложила:
— Я рекомендую дверной молоток. Это проверенный способ.
Я подошел к двери и постучал старомодным дверным молотком. Послышалось шарканье. Мы с Розамундой переглянулись и улыбнулись друг другу. Она очень красивая. У нас много общего, главным образом нам нравятся незаурядные вещи, поэтому мы прекрасно ладим. В этот миг дверь открылась. В проеме двери перед нами предстал весьма неприятный старик, держащий в худой костлявой руке масляную лампу.
Глядя на его изборожденное морщинами лицо, трудно было понять, что оно выражает: безразличие или удивление. Его клювообразный нос походил на серп, маленькие глазки в тусклом свете лампы были прозрачно зелеными. Зато у него были великолепные густые и жесткие черные волосы. «Такие волосы хороши для покойника», — подумал я.
— Вы посетители? — проскрипел он. — У нас их почти не бывает.
— И поэтому между двумя визитами вы успеваете изрядно проголодаться, — отрезал я, сопровождая Розамунду в холл. В помещении стоял неприятный запах сырости и плесени. Старик, казалось, тоже был насквозь пропитан плесенью. Сильные порывы ветра врывались в дверь. Старик поспешил закрыть ее и поманил нас в гостиную. Он раздвинул старомодные бисерные портьеры, и мы очутились в викторианской эпохе.
Старик саркастически заметил:
— Не в наших правилах есть посетителей, — буркнул он. — Проще их убить и забрать деньги. Но сейчас не те времена, на этом много не заработаешь. — Он закудахтал как довольная наседка, которая только что снесла пять яиц, и добавил: — Я Джед Карта.
— Картер?
— Нет, Карта. Садитесь, сушите свою одежду, я разведу огонь.
Пробежав под ливнем, мы с Розамундой были мокрые насквозь. Я спросил:
— А у вас не найдется какая-нибудь сухая одежда? Позвольте представиться: мы Денхемы, Розамунда и Чарли, мы женаты уже несколько лет, но все еще чувствуем себя грешниками.
— У вас медовый месяц? — заинтересованно спросил Карта.
— Нет, первый медовый месяц уже прошел, — уточнил я. — Пошел второй, но он для нас намного интереснее первого. Более романтичный. Верно, дорогая?
— Да, потрясающе, — согласилась она. Молодчина моя женушка. Она все равно очень хорошенькая, даже если похожа на мокрого котенка.
Карта терпеливо разводил огонь в камине.
— Когда-то тут было полно народу, — заметил он, — но все они сошли с ума, и жили они здесь не по своей воле. Теперь это уже не сумасшедший дом.
— Это вы так считаете? — спросил я.
Он разжег камин и снова зашаркал к двери.
— Поищу вам какую-нибудь одежду, — пояснил он, если вы, конечно, не возражаете побыть здесь одни.
— Вы не верите, что мы женаты? — спросила Розамунда. — Поверьте, мы не нуждаемся в компаньонках.
Карта изобразил на лице что-то вроде улыбки, обнажив пеньки сгнивших зубов.
— Э, да я не об этом. О разном поговаривают в наших краях. А вы, — он хихикнул, — слышали, наверное, о Вампирах? Ходят слухи, много людей здесь недавно померло.
— Наш-отказ-печатать-вашу-работу-вовсе-не-означает-что-она-лишена-достоинств, — произнес я.
— Чего?
— Да так… ничего. — Мы с Розамундой переглянулись.
Карта сказал:
— Мне нет до этого дела — я не имею к этому никакого отношения. — Он ехидно ухмыльнулся, облизал губы и вышел. Захлопнув за собой дверь, он запер ее снаружи.
— Ты обратила внимание, дорогая, — сказал я, — что у него зеленые глаза? Я сразу заметил это.
— И острые клыки, да?
— Нет, у него всего один клык, да и тот стерт до основания. А не могут Вампиры глодать свои жертвы деснами? По крайней мере, это довольно необычно.
— Может быть, Вампиры бывают разными, не похожими друг на друга. — Розамунда неотрывно смотрела на огонь. Тени замысловато плясали на стенах комнаты. За окном снова блеснула молния. — Наш-отказ-печатать-вовсе-не-означает…
Я нашел пыльные вязаные шерстяные платки, вытряхнул их и предложил Розамунде.
— Снимай с себя все мокрое, — посоветовал я ей. Мы повесили промокшую одежду перед пылающим камином, завернулись в платки и стали похожи на индейцев. — Мне кажется, это вовсе не рассказ о привидениях, — размышлял я, — а скорее, порнографический рассказ.
— Этого не может быть, ведь мы женаты, — не согласилась Розамунда.
Я улыбнулся. И сразу вспомнил о том, что говорил Карта. Я не верю в совпадения. Пожалуй, легче поверить в Вампиров.
В это мгновение дверь отворилась, но вошел не Карта. Огромный толстый человек с выпяченными слюнявыми губами и складками жирной кожи, распиравшими расстегнутый воротник рубашки, предстал перед нами. Он походил на деревенского дурачка с этакой идиотской усмешкой. Он уставился на нас, то почесываясь, то подтягивая широкие брюки.
— У него тоже зеленые глаза, — шепнула Розамунда.
У вошедшего была заячья губа, но мы поняли все, что он сказал.
— Меня жовут Лем Карта. У вшей нашей родни желеные глажа. Дедуля жанят. Он пошлал меня отдать вам это. — И бросил мне приличный сверток. Старая одежда — рубашки, брюки, ботинки — были довольно чистые, но пропитанные сыростью.
Лем с трудом доковылял до огня и буквально уронил свое огромное тело на пол. Надо было полагать, что он сел.
Как и у старика, у него был клювообразный нос, утонувший в отвисшем жире. Он хрипло захихикал.
— Мы любим пошетителей, — поведал он. — Мамуля тоже шпуштитшя вниж пождороватышя с вами. Она переодеваетшя.
— Наверное, в чистый саван, да? — полюбопытствовал я. — Уходи, Лем. И не подглядывай в замочную скважину. Это неприлично.
Он пробурчал что-то невнятное, но зашаркал к двери. Мы напялили на себя принесенные Лемом заплесневелые тряпки. Розамунда внимательно осматривала себя.
— Пейзанский тип, — заявил я. Она поняла мою издевку и стукнула меня ногой.
— Дорогая, рекомендую вам поберечь силы, — сказал я, — Они могут пригодиться нам, чтобы отбиться от этих Карта. Довольно страшная семейка. Похоже, это их наследственное владение. Они, верно, жили здесь, когда это был настоящий сумасшедший дом. Как бы в гостях. Мне так хочется выпить.
Розамунда взглянула на меня.
— Чарли, ты веришь, что…
— Что Карта — Вампиры? — спросил я. — Да нет. Скорее всего, это опустившиеся деревенские обитатели. Их желание напугать нас — своеобразная шутка. Я тебя люблю, детка, успокойся.
Я крепко обнял ее и почувствовал, что она дрожит.
— Что с тобой? — спросил я.
— Мне холодно, — ответила она.
— Иди поближе к огню. — Я протянул ей руки. — Вот так. Погрейся. Все в порядке. А теперь дай мне эту лампу, нужно сходить на разведку.
— Может быть, дождемся мамулю?
Снаружи о стекло ударилась летучая мышь. Обычно во время бури они не летают. Розамунда этого не заметила.
— А зачем нам ждать, — сказал я, — идем.
У дверей я остановился. Моя жена опустилась на колени. Сначала я думал, что она молится. Но она внимательно смотрела на какую-то грязь на полу.
Я поднял ее.
— Ты знаешь, что это такое? Могильная земля. Граф Дракула не дремлет! Нужно обязательно осмотреть псих-дом. Уверена, мы найдем парочку скелетов.
Мы вышли в холл. Розамунда направилась к входной двери и попыталась открыть ее. Она посмотрела на меня. В ее глазах был страх.
— Заперто. И на окнах решетки.
Я взял ее за руку, и мы пошли вдоль холла, заглядывая в темные пустые комнаты. Нигде никаких скелетов. Молчаливая пустота да затхлый запах. Похоже, в доме много лет никто не жил. В голове словно наваждение, промелькнуло: «Наш-отказ-вовсе-не-означает…»
Мы вышли в кухню. Тусклый свет просачивался туда через дверь. В кухне слышался странный шипящий звук. Шевельнулась огромная тень. Это был, вероятно, молодой Лем, надежда этого милого семейства.
Шипение внезапно прекратилось. Раздался хриплый голос Джеда Карта:
— Кажется, острый.
Что-то вылетело и попало Лему прямо в лицо. Он ловко поймал брошенное. Когда мы обходили его, то увидели, что он жадно грызет кусок сырого мяса.
— Ждорово! — причмокивал он, пуская слюни от удовольствия. Его глаза излучали яркий зеленый свет. — Вот ждорово!
— Молодец. У тебя будут крепкие, здоровые зубы, — похвалил я его. Мы прошли в кладовую. Там Джед Карта усердно точил на камне нож или саблю. Предмет был достаточно большой, им можно было сражаться. Вид у старика был явно растерянный. Я подбодрил его:
— Как идет подготовка?
— У меня никогда не получается как следует, — прошамкал он. — Осторожнее обращайтесь с лампой. Дом сухой как труха, достаточно искры — и все загорится.
— Огонь — очень чистая смерть, — ответил я и охнул. Розамунда сильно толкнула меня локтем под ребро. Она почти ласково заворковала:
— Ах, мистер Карта, если бы вы знали, как страшно мы проголодались. Не будете ли вы так добры…
Его голос резко изменился. Он вдруг стал низким и рычащим:
— Как здорово. Я тоже чертовски голоден.
— А жажда вас не мучит? — вставил я. — Мне бы не помешал стаканчик виски и капелька крови на закуску, если вы не возражаете, — добавил я. Розамунда опять ткнула меня локтем под ребро.
— Что за люди! Сами напрашиваются на неприятности, — сказала она язвительно.
— Мое поведение — обычная маскировка, — объяснил я. — На самом деле я очень напуган, мистер Карта. Клянусь вам. Я отношусь к вам предельно серьезно.
Он положил нож, на лице появилось подобие кривой улыбки.
— Вы просто не знакомы с деревенской жизнью, вот и все.
— Да, наверное, — ответил я, прислушиваясь, как, пуская слюни, Лем грызет на кухне сырое мясо. — Должно быть, прекрасно жить такой естественной здоровой жизнью.
— Верно! — ухмыльнулся старик. — Наша округа Хеншейв — хорошее место. Мы живем здесь давно и довольно замкнуто. Соседи очень редко навещают нас…
— Неужели, — расхрабрилась Розамунда. Она стала более раскованной.
— Да, община у нас старая. Мы живем здесь со времен Революции. У нас есть свои обычаи и свои легенды. — Он посмотрел на говяжий бок, который висел на крюке. — Например, легенда о хеншейвских Вампирах. А я вам уже говорил, помните?
— Да, — подтвердил я, покачиваясь на каблуках. — И вы говорили, что не замешаны в таких делах.
— Кое-кто другой замешан, — усмехнулся он. — Я, конечно, не верю в эти истории о бледнолицых дьяволах в черных плащах, которые пролезают в щели и превращаются в летучих мышей. Вампиры должны быть разными, понимаете? Скажем, Вампир из округи Хеншейв не будет похож на заморского Вампира. Наш должен быть веселым парнем. — Карта опять ехидно захихикал. — Могу поспорить на что угодно, никому и в голову не придет, кто он на самом деле. И он остается таким до тех пор, пока… — Карта рассматривал свои узловатые натруженные руки. — Пока не умрет.
— Если вы хотите напугать нас… — начал я.
— Я пошутил, — замялся Карта. Он опять посмотрел на говяжий бок, висевший на крюке. — Все это глупости. Вы ведь проголодались? Как насчет бифштекса?
Розамунда торопливо заявила:
— Я вообще-то не ем мяса.
Она солгала, но я поддержал ее.
Карта ехидно хмыкнул:
— А как насчет чего-нибудь горяченького?
— Наверное, я… не против виски.
— Понятно. Эй, Лем! — крикнул старик. — Подай нам бутылку крепкого, быстро, а то щас возьмусь за тебя!
Мне дали две грязные треснутые рюмки и покрытую паутиной бутылку дешевого бурбона.
— Располагайтесь, будьте как дома, — пригласил Карта. — Если где-нибудь увидите мою старуху, не очень слушайте ее. Она может такое наговорить вам! — Видимо, вспомнив что-то сметное, он занудно, монотонно захихикал. — Она ведет дневник. Я ее отговаривал, убеждал, что это не очень-то осмотрительно, но все бесполезно, Рути уперлась на своем.
Мы перешли в гостиную, уселись перед камином и принялись пить бурбон. Рюмки были настолько грязные, что мы решили пить из горлышка. Я обратился к Розамунде:
— Что же, придется пить так. Помнишь, как-то сидели в парке с бутылкой…
Розамунда кивнула мне и нежно улыбнулась.
— Мы были тогда так молоды, Чарли. Как давно это было!
— А сейчас у нас второй медовый месяц. Я люблю тебя, дорогая, — спокойно сказал я. — Помни всегда, что я тебя люблю. И не принимай близко к сердцу, если я иногда выпендриваюсь. — Я протянул ей бутылку. — А ты знаешь, вполне терпимо.
Летучая мышь билась снаружи об оконную раму.
Гроза бушевала вовсю. Раскаты грома и частые вспышки молний не прекращались. Виски согрело меня. Я предложил Розамунде:
— Пошли искать скелет. Кто первый найдет, тот и выиграет.
Розамунда с недоверием посмотрела на меня.
— Ты обратил внимание на труп, висевший в кладовой на крюке?
— Что ты выдумала. Это был говяжий бок, — небрежно бросил я. — Хватит, пошли. Прихвати бутылку, а я возьму лампу. И не забудь о всяких ловушках, провалах, потайных дверях и скрюченных когтистых лапах.
— А хеншейвских Вампиров ты забыл?
— Опасайся ловушек, — повторил я. По расшатанной, скрипучей лестнице мы поднялись на второй этаж. На некоторых дверях были железные решетки. Двери не были заперты. Когда-то здесь действительно был сумасшедший дом.
— Даже не верится, — удивленно воскликнула Розамунда, отпивая из бутылки, — что здесь когда-то держали душевнобольных.
— Да, — согласился я. — Эта болезнь заразительна, судя по семейке Карта. — Мы остановились возле одной комнаты и через решетку увидели сидевшую в углу женщину. На ней была смирительная рубашка, прикованная к стене. Лампа освещала ее безобразное мертвенно-бледное, плоское как тарелка лицо. Большие зеленые глаза горели. Она криво улыбалась.
Я толкнул дверь, она открылась. Женщина-повернула голову. Взгляд ее ничего не выражал.
— Вы… больная? — тихо спросил я.
Она освободилась из смирительной рубашки, стряхнула цепи и поднялась.
— Нет, — сказала она с прежней застывшей кривой усмешкой. — Я Рут Карта. Джед сказал мне, что у нас гости. — Глядя на смирительную рубашку, она добавила: — Очень давно я попала в психиатрическую лечебницу и провела в ней несколько лет. Когда я выздоровела, меня выписали, но я иногда скучаю по этой комнате и одежде.
— Я могу вас понять, — едко сказал я. — Вампир всегда возвращается утром на свое место, в свою могилку.
Она взглянула на меня, ее пустые зеленые глаза блеснули как стекляшки.
— Что вам наговорил Джед?
— Ничего особенного, только местные сплетни. — Я протянул ей бутылку. — Хотите выпить, миссис Карта?
— Это? — Ее улыбка стала совсем кислой. — Нет уж!
Разговор зашел в тупик. Рут не отрывала от нас зеленых непроницаемых глаз. Затхлый запах, исходящий от всего окружающего, душил меня. Как поступить дальше?
Выручила Розамунда, она нарушила молчание.
— Так вы миссис Карта? — спросила она. — Значит, вы…
— Молчи, — перебил я. — Если мы с тобой женаты, то не обязательно…
Но Рут Карта внесла ясность.
— Джед — мой отец, а Лем — мой сын, — объяснила она. — Мой муж Эдди-Карта был моим двоюродным братом. После его смерти меня и отправили в сумасшедший дом.
— Почему? — спросил я.
— Я его убила, — ответила она. — Помню, все вокруг было красным. — В ее улыбке промелькнуло что-то издевательское. — В то время судьи не принимали во внимание подобный способ защиты. Да, это было состояние аффекта. Люди ошибаются, полагая, что набившие оскомину, сто раз описанные ситуации не могут соответствовать действительности.
— Я не ошибаюсь, вы получили гораздо лучшее образование, чем Джед или Лем, — заметил я.
— Сначала я училась в школе для девушек на востоке. Хотела продолжать образование, но Джед не мог позволить себе этого. Я стала очень злой оттого, что мне была уготована жизнь на этой каторге, но теперь успокоилась, не имею ничего против здешней жизни.
Я слушал Рут, и мне очень хотелось, чтобы она перестала улыбаться. Потянувшись к бутылочке, Розамунда сказала:
— Я понимаю вас и сочувствую.
Миссис Карта резко подалась назад и прижала ладони к стене. Ее глаза неестественно блестели. Голос стал похож на хриплый вой.
— Нет, такая, как вы, никогда не поймет, что значит увидеть настоящую жизнь в ее блеске, развлечения, красивые наряды, элегантных мужчин, а потом очутиться здесь, жить в этой тюрьме, мыть полы, варить капусту и выйти замуж за идиота с мозгами обезьяны. Я часто сидела на кухне у окна, смотрела наружу и ненавидела всех и вся. Эдди никогда не понимал меня. Я неоднократно просила его повезти меня в город, но он всякий раз отвечал, что у него нет на это денег. Однажды мне удалось собрать немного и я поехала в Чикаго. Наконец-то мечта сбылась. Но люди на улицах глазели на мое платье и мне хотелось плакать. Я все понимаю, я больше не была ребенком.
Я отпил виски и сказал:
— Я, кажется, способен вас понять.
Она уже не плакала, а выла. С уголков ее губ стекала слюна.
— Я вернулась сюда. Однажды я увидела, как. Эдди целовал нашу поденщицу. Я взяла топор и ударила его по голове. Он упал и стал извиваться как змея. В то мгновение мне показалось, что я опять молода. Все смотрели на меня и говорили, какая я красивая, какая я чудесная.
Она монотонно выкрикивала слова, словно старая пластинка. Потом соскользнула по стене на пол, села на голые доски. На губах показалась пена, начались судороги. Она билась в истерическом припадке, не то рыдая, не то смеясь, это было еще страшнее и отвратительнее.
Я схватил Розамунду за руку, и мы выбежали в холл.
— Скорее отсюда, — торопился я, — пока Рут не нашла топор.
Мы спустились вниз на кухню, и я рассказал Джеду и Лему о случившемся. Жирные складки на щеках Лема затряслись от хохота. Он направился к лестнице. Наполнив графин водой, Джед последовал за ним.
— С Рут такое случается. — бросил он через плечо, — но обычно быстро проходит. — Он ушел.
Розамунда держала в руках лампу. Я взял лампу, поставил на стол и протянул ей бутылку. Мы допили виски. Подойдя к задней двери, я толкнул ее. Естественно, она была заперта.
— Я всегда была очень любопытна, — произнесла Розамунда и указала на стену. — Что-то странное?
— Попробуем выяснить. — Спиртное начало действовать. Освещая стену лампой, я нажал на панель, и перед нами открылось темное пространство: внизу был подвал. На нас пахнуло затхлостью и сыростью.
Я осторожно спустился вниз по лестнице. Розамунда последовала за мной. Мы огляделись. Темное помещение, похожее на сводчатый подвал, было совершенно пусто, но у наших ног зияло отверстие открытого люка. Засов был отодвинут, крепкая деревянная крышка откинута.
Мы решили спуститься туда и отыскали ведущую вниз лестницу. Примерно через десять футов лестница привела нас в проход с глинобитными стенами. Здесь было тихо. Шум бури сюда не доносился. На полке мы увидели потрепанную записную книжку. На засаленном шнурке к ней был привязан карандаш. Розамунда открыла ее, я смотрел ей через плечо.
— Гостевая книга, — уверенно сказала она.
На всех страницах были записаны имена и рядом интересные отметки. Например, такие:
«Томас Дарди — 57 долларов 53 цента. Золотые часы. Кольцо».
Пролистав книгу до конца, Розамунда засмеялась и на последней странице записала: «Мистер и миссис Денхем».
— У тебя отвратительное чувство юмора, дорогая, — холодно заметил я. — Если бы я не любил тебя, я бы свернул тебе шею.
— Поверь мне, иногда умничать безопаснее, — прошептала она.
Мы последовали дальше. Проход заканчивался маленькой каморкой с прикованным к стене скелетом. Пол закрывала деревянная крышка с вделанным в нее кольцом. Я поднял круг и осветил лампой отверстие. Заглянув в глубокий мрак, мы ничего не увидели. Ну и запах, это, конечно, не «Шанель»!
— Есть скелеты? — спросила Розамунда.
— Не знаю, — ответил я. — Можем спуститься и выяснить.
— Нет, не хочу, я ненавижу темноту, — прерывающимся голосом сказала она. — Я закрыл крышку люка, поставил на пол лампу и прижал ее к себе. Она доверчиво, как ребенок, испугавшийся темноты, припала ко мне.
— Успокойся, дорогая, — проговорил я, целуя ее волосы. — Все в порядке.
— Ах, Чарли! Мне стало так страшно. Я тебя люблю, Чарли. Я безумно тебя люблю!
Мы перестали обниматься, потому что услышали звук шагов. Перед нами предстали Лем, Джед и Рут. Казалось, они не удивились, застав нас в этом погребе. Лем уставился на скелет, облизал свои толстые губы и противно захихикал. Рут смотрела перед собой невидящими глазами, на губах была та же застывшая кривая улыбка. Зеленые глаза Джеда злобно сверкнули на нас. Он поставил на пол лампу, которую принес с собой.
— Молодцы, ребята, — сказал он. — Сами нашли сюда дорогу, а?
— Нас интересовало, есть ли у вас бомбоубежище, — ответил я ему. — В убежище всегда чувствуешь себя более безопасно, особенно при современном международном положении.
Джем засмеялся. Его смех скорее был похож на хрип.
— Ты, оказывается, не из пугливых. — Он снял со стены кнут из воловьей шкуры и бросил его в руки Рут. Та словно очнулась, ожила. Она подошла к прикованному скелету и стала избивать его кнутом. На ее лице была прежняя смеющаяся маска.
— После случившегося с ней припадка только это и может успокоить ее. — обратился к нам Джед. — После смерти Бесс Рут явно не в себе.
— Кто эта Бесс? — спросила Розамунда.
— Она была у нас поденщицей. Я думаю, щас ей уже не больно, а Рут успокоится.
Наконец миссис Карта бросила кнут. Выражение ее лица не изменилось, но, когда она заговорила, голос звучал вполне естественно.
— Предлагаю подняться наверх. Нашим гостям, должно быть, здесь не очень приятно.
— Да, — подхватил я. — Пойдемте. У вас не найдется еще одна бутылочка, Джед?
Но Джед кивнул на деревянный круг на полу.
— Хотите заглянуть туда?
— Уже смотрел.
— Лем у нас сильный, — заметил старик как бы между прочим. — Ну-ка, попробуй, Лем, цепь Бесси. Щас неважно, даже если будет сломана, верно? — Все семейство, казалось, забавлялось от души.
Лем всей своей тушей наклонился над скелетом и легко оторвал цепь.
— Молодец, — сказал я. — Малютка действует ручками. У вас есть нож, Джед. А Рут пользуется топором, я полагаю?
Джед ухмыльнулся.
— Неужели вы поверили, что мы и вправду убиваем людей, которые останавливаются у нас? А их машины мы топим в большой луже за домом?
— Если вы хеншейвские Вампиры, то не поверим, — сказал я. — Вы бы до смерти боялись проточной воды.
— Это не проточная вода, — возразил Джед. — Она загнила. И вам бы не надо ввязываться в эти дела.
Розамунда сказала:
— Все двери заперты, на окнах решетки. Мы нашли книгу с записью гостей. Открыли люк и заглянули туда. Все сходится, верно?
— Забудь все эти глупости, — поучающим тоном посоветовал Карта. — Спать лучше будешь.
— Я абсолютно не хочу спать, — ответила Розамунда.
Я поднял лампу и, держа Розамунду за руку, двинулся в обратный путь. Семейство Карта следовало за нами. Мы миновали проход, поднялись по лестнице в кладовую, потом прошли на кухню. Я обратил внимание на стоявшую в углу ванну с водой.
Буря неистовствовала все сильнее.
Карта обратился к нам:
— Я приготовил для вас сухую постель. Проводить вас?
Я держал в руке потухшую лампу.
— Подлей сюда керосину, ладно? Моя жена не заснет от страха, если ночью у нас не будет света.
Джед кивнул Лему. Тот прошаркал в кладовую и вернулся, держа в руке жестяную банку. Он налил в лампу керосина.
Все поднялись наверх. За нами шел Джед, похожий на пугало в черном парике. За ним с неизменной наглой ухмылкой следовал Лем. Замыкала это шествие Рут со своей застывшей улыбкой и пустыми зелеными глазищами.
— Эй, послушайте, — съязвил я, — к чему вам лишние хлопоты? Вам все равно придется тащить наши трупы обратно в подвал.
— Вы, наверное, притомились, вам надо отдохнуть, — хихикнул Джед. — У меня еще есть дела, увидимся позже.
Вся эта кошмарная процессия прошествовала вверх по лестнице, сопровождаемая страшным скрипом ступеней, словно о чем-то предупреждая. Я пошутил по этому поводу.
Розамунда надула губы:
— Дешевый розыгрыш.
— Интересно, если здесь окажется тринадцать ступенек, — заметил я. — Это символично. Тринадцать ступеней на виселицу, — сказал я Джеду. Он окинул нас угрюмым проницательным взглядом. И хрипло пробормотал:
— Болтаете всякую чепуху. Если вы считаете нас убийцами, то почему не уходите?
— Дверь заперта.
— Попросите меня, открою.
В его голосе чувствовались издевательские нотки. Я не ответил ему. Мне стало не по себе. У нас за спиной Лем радостно пускал слюни. Мы проследовали через верхний холл к последней спальне. Комната пропахла сыростью, ветви деревьев ударялись о решетку окна, летучая мышь лихорадочно билась снаружи о стекло.
Я поставил лампу на пыльный столик у кровати. Лем, Джед и Рут стояли у двери. Три зеленоглазых волка смотрели на нас.
— А вы о нас ничего не знаете. Может, мы не такие уж безобидные овечки? — промолвил я. — Вы даже не спросили, как мы оказались здесь и откуда явились.
Джед более любезно улыбнулся нам, демонстрируя свой единственный зуб.
— Я думаю, мистер, вы незнакомы с Хеншейвским округом? У нас тут свои законы, вернее, их вообще нет. Мы старались, чтобы никто ничего не знал и не замечал. А властям просто не до нас. В нашем округе нет даже толкового шерифа. И нечего со мной хитрить, зря время теряешь.
Я пожал плечами:
— А откуда вы взяли, что мы вас боимся?
В тоне Джеда прозвучало восхищение.
— А вас не просто напугать. Ну ладно, у меня еще дела. Потом увидимся.
Он растворился в темноте.
Рут как-то странно дернула рукой. Лем облизал губы и тоже исчез.
Улыбка Рут была похожа на застывшую гримасу.
— Я знаю, его вы боитесь, — произнесла она. — И вы не ошибаетесь.
Она вышла и закрыла за собой дверь. Мы услышали щелчок замка снаружи.
— Я забыл взять у Джеда новую бутылку, — заметил я. — Скоро я окончательно протрезвею и захочу спать. — Я прислушивался к собственному голосу. Он немного изменился. — Все в порядке, дорогая. Иди ко мне.
Розамунда дрожала, губы ее были холодными.
— Это не комната, а холодильник, — прошептала она, стуча зубами. — К такому холоду невозможно привыкнуть, Чарли. Не хочу привыкать к холоду!
Я обнял ее и крепко прижал к себе.
— Попытайся вспомнить, — спокойно сказал я. — Сейчас день. Нет никакой бури. Мы в парке, и над нашими головами ослепительное солнце. Помнишь, дорогая?
Она спрятала лицо у меня на плече.
— Это очень трудно сделать. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как мы видели солнечный свет. Этот дом ужасен… ох, здесь витает дух мертвецов!
Я легонько потряс ее.
— Розамунда! — Она сделала судорожный глоток.
— Прости, дорогой. Я страшно переживаю то, что с нами случилось.
Я покачал головой:
— Может, это судьба. Поверь, мы не первые. Попробуй закрыть глаза и вспоминать.
— Ты думаешь, они что-то подозревают?
— Вряд ли. Они просто увлечены игрой в убийц.
Я чувствовал, как она дрожит от охватившего ее отвращения к происходящему.
— Давай подождем, что же может случиться, — уговаривал я Розамунду. — Мы не можем изменить их… или себя.
Она тихо заплакала. Слезы медленно потекли из-под ее ресниц. Мы прижались друг к другу, словно боящиеся темноты дети. Я не мог даже найти никаких слов, чтобы успокоить ее. Иногда так случается.
Лампа мигнула и погасла. Стало темно. Спичек у меня не было. Но теперь это уже было неважно.
— Хорошо, если Лем не забудет принести бутылку, — проговорил я через некоторое время, — виски нам сейчас просто необходимо. Нам повезло, что мы успели немного выпить.
Буря постепенно затихала. Слабый лунный свет уже проникал сквозь окна и немного освещал комнату. Я вспомнил Дракулу и появляющиеся в лучах луны таинственные формы. Падая даже на прутья решеток, эти лучи делали их прозрачными.
Я мысленно разговаривал сам с собой. Семейство Карта не состоит из Вампиров. Это обычные убийцы, безумные, хладнокровные и безжалостные. А если бы они были Вампирами, то в их словах не было бы никаких намеков. Настоящие Вампиры так не поступают.
Я крепко сжал в своих объятиях Розамунду и закрыл глаза. Где-то часы пробили полночь.
И тогда…
Около двух часов ночи, как я и ожидал, кто-то повернул ключ в замке. Дверь открылась, и на пороге появился Джед Карта. Его била лихорадка, лампа прыгала в его руке. Он попытался заговорить, но не смог вымолвить ни слова.
Сделал лишь знак следовать за ним. Мы молча пошли за ним. Я слышал, как Розамунда еле слышно простонала:
— Лучше б нам не жить! О, лучше б нам не жить…
Джед провел нас в спальню напротив. На полу лежала Рут Карта. Она была мертва. На ее тощей шее мы увидели крохотные кровавые ранки, обескровленные сосуды превратились в глубокие извивающиеся впадины.
Через открытую дверь соседней спальни виднелось огромное неподвижное тело Лема, он тоже был мертв.
— Что-то пришло, и… — его голос сорвался на крик… На лице его была застывшая маска ужаса. — Хеншейвские Вампиры! — с трудом выговорил он.
— Волки пожирают друг друга, — сказал я и посмотрел на Розамунду. Она поняла мой взгляд, но отвела глаза, чтобы скрыть хорошо знакомое мне отвращение. Я решил разыграть всех, лишь бы она не смотрела на меня так.
— Я сейчас удивлю тебя, Джед, — сказал я и доверительно придвинулся ближе к нему. — Я знаю, что ты думаешь о случившемся, но хочешь — верь, хочешь — нет, мы и есть те самые хеншейвские Вампиры.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления