Онлайн чтение книги Зеркальный вор The Mirror Thief
11

Такси отъезжает, Кёртис глядит на карточку. «Саад Абугрейша», – написано там. И номер телефона.

Тротуар перед входом в казино, который из окна машины казался выложенным брусчаткой, в действительности слегка пружинит под ногами, – похоже, он сделан из молотых старых покрышек. Кёртис перекатывается с пятки на носок, проверяя его упругость и попутно вспоминая пол в кабинете физиотерапии военно-морского госпиталя в Бетесде, где он познакомился с Даниэллой.

Меж тем освобожденное Саадом место занимает кургузый автобус с эмблемой казино «Живое серебро»: стилизованная индейская пиктограмма в виде летящего ворона с разинутым клювом и хитровато поблескивающим глазом. Из автобуса выбирается группа старичков, которым помогают сопровождающие – пара юнцов с широченными улыбками и лужеными глотками. Синевласые дамы у портика терпеливо пережидают процесс высадки, чтобы потом забраться внутрь. Кёртис какое-то время стоит у дверей и созерцает эту сцену, сам не зная зачем. Потом разворачивается и входит в здание.

«Живое серебро» смотрится очень даже недурно для заведения на отшибе: небольшое, выдержанное в деревенском стиле, оно скорее сродни загородным клубам, чем бинго-залам или развлекательным центрам. Само здание напоминает скальный дворец анасази, воссозданный Фрэнком Ллойдом Райтом, – с голыми балками перекрытий и грубой кладкой из плитняка. Все это построено вокруг старого карьера, дно которого теперь стало внутренним двориком с водопадом и фонтаном посреди миниатюрного пруда. Из полукруглого окна в стене игорного зала видны земляничные деревья и кусты можжевельника, цилиндрические соцветия алоэ, а также увитые глицинией и страстоцветом беседки. По резиновому настилу бродят, что-то поклевывая, с полдюжины упитанных цесарок. Не считая их, дворик пуст.

По словам обслуги, Кагами появится здесь позже, у него какая-то деловая встреча. Кёртис берет стакан грейпфрутового сока и играет по маленькой в блэкджек, просто чтобы убить время. Все крупье здесь молоды, приветливы и дают клиентам лишние секунды на раздумья при наборе карт. Большая часть публики сосредоточена у автоматов, а также в просторной комнате для бинго. Столов для блэкджека всего четыре. Помимо дилера, Кёртису составляет компанию лишь пожилой джентльмен с шелковым платком на шее и кислородной маской на лице. Для «игроков по-крупному» выделена особая зона в нише за баром; и там, в полумраке, наблюдается оживление, какое Кёртис не предполагал увидеть в таком захолустье. По всем признакам это реальные денежные мешки: восточноазиатские тяжеловесы из числа тех, что делают основной оборот казино. Временами их вопли заглушают флейтовую музыку в стиле нью-эйдж, льющуюся из динамиков. Профессионал вроде Стэнли Гласса может зайти и порвать это заведение в клочья всего за какой-нибудь час, думает Кёртис. Возможно, именно по этой причине владельцы казино наняли менеджером такого человека, как Кагами.

Предсказание Саада начинает сбываться: Кёртис имеет в плюсе почти четыреста баксов, когда чья-то рука, легонько коснувшись плеча, отвлекает его от игры.

– Мистер Стоун? Мистер Кагами просит у вас прощения за задержку. Вы можете подождать в его офисе, куда он подойдет через несколько минут.

Офис Кагами представляет собой маленькую захламленную комнату в дальнем конце здания. Добротный письменный стол из дуба. Плетеный коврик навахо на истертом паркете. Панорамное окно с видом на юг: на дамбу и автостраду, ведущую в Хендерсон и далее в Боулдер-Сити. Умывальник и тесный клозет. Кушетка, на которой очень редко спят, судя по отсутствию вмятин и потертостей. На свободном участке стены меж двух книжных полок разместился ряд старых фотографий, и на одной из них Кёртис опознает смеющееся лицо своего отца. Похоже, снимок сделан рядом с «Тропиканой»; одежда и стиль очков намекают на конец семидесятых, хотя игроки-профессионалы имеют свой стиль и далеко не всегда следуют моде. Помимо отца на фото присутствует Стэнли, который выглядит каким-то отрешенным, а также азиат (по-видимому, Кагами), еще один незнакомый Кёртису мужчина, и в самом центре – Сэмми Дэвис-младший собственной персоной. Кёртис приближает лицо к фотографии, дотрагивается до рамки. С легкой улыбкой вспоминает Даниэллу, которая дала ему прозвище Сэмми Ди. Но улыбка быстро исчезает, сменяясь беспокойством. Чувством неловкости. Подозрением, что его дурачат. Как будто он играет некую подспудно навязанную ему роль, согласно ожиданиям невидимых зрителей. Или он сам выбрал эту роль?

Он переносит внимание на полки. Монографии по математике и физике в тусклых двуцветных обложках. Солидные иллюстрированные труды по индейскому искусству и археологии. Книги по истории, экономике, архитектуре Лас-Вегаса. «Птицы Северной Америки» Питерсона. Справочник «Джейн» по визуальной идентификации боевых самолетов. Все, что когда-либо было написано о подсчете карт в азартных играх, включая пятнадцать изданий «Победи дилера» Эдварда Торпа, причем большинство из них в старой редакции, до 1966 года.

– С этой самой книги все и началось, – доносится голос со стороны двери.

Изучая книжные полки, Кёртис прозевал появление Кагами. Он чертыхается про себя, стараясь не выглядеть удивленным или застигнутым врасплох.

– Я читал ее очень давно, – говорит он, поворачиваясь. – Старый экземпляр моего отца. Сейчас уже плохо помню суть. Мне никогда не хватало ума на такие вещи.

– А знаешь, где сейчас обретается этот тип? Я об Эде Торпе.

Кёртис отрицательно качает головой.

– Попробуй угадать. Вот так, навскидку. Ну же, давай.

Потрепанный желтый корешок книги, на которую перед тем смотрел Кёртис, слегка выдается из общего ряда на полке. Надавив пальцем на книгу, Кёртис ставит ее вровень с соседками.

– Уолл-стрит? – предполагает он.

– С первого раза. – Кагами, ухмыляясь, идет к нему через комнату. – Ты всегда был смышленым парнем.

Кагами примерно одного с ним роста, крепко сбит, в хорошей физической форме для своего возраста, – должно быть, он на пару лет старше отца Кёртиса, хотя выглядит моложе. На нем серые брюки с рисунком в елочку, коричневый твидовый пиджак, бежевая рубашка, стильный галстук с золотой булавкой. Очки с затемненными стеклами – классический атрибут профессионального игрока. Массивные перстни на пальцах. Во время рукопожатия он дружески сдавливает предплечье Кёртиса левой рукой.

– В последний раз, когда я тебя видел, – говорит Кагами, – тебе было лет шесть. Выглядишь молодцом, действительно молодцом. Насколько мне известно, ты теперь женатый человек.

– Да, сэр. В следующем месяце справим годовщину.

– Все еще в морской пехоте?

– Недавно вышел в отставку.

– Что ж, мои поздравления! Это хорошо. Похоже, ты свинтил оттуда очень даже вовремя.

Кагами делает шаг назад и осматривает его с ног до головы.

– Слыхал, тебя неслабо зацепило пару лет назад? – говорит он. – В Боснии, кажется?

– В Косово.

– Похоже, ты вполне оправился.

– Вполне, – говорит Кёртис. – Но пришлось поваляться в госпитале. Спасибо, что сразу меня приняли, мистер Кагами, хоть я и без предупреждения.

– Уолтер! Черт, зови меня Уолтером. Рад тебя видеть. Правда, не знаю, насколько смогу быть полезен. Ты ищешь Стэнли Гласса?

– Да, сэр. По просьбе моего друга. Мне сказали, что он иногда бывает здесь. Не подскажете, как с ним связаться?

Кагами обходит письменный стол, направляясь к окну. При этом каждый шаг приближает его к собственному отражению в стекле, на которое под косым углом падает солнечный свет.

– Я не знаю, как связаться со Стэнли, – говорит он. – Но еще недавно он был здесь. Я ужинал с ним на прошлой неделе.

– Он не говорил, как долго намерен оставаться в городе?

– Нет. Только сказал, что ездил на Восточное побережье и теперь ждет какого-то сообщения оттуда. Они с Вероникой объявились после полудня в прошлую среду. Девять дней назад. Я точно запомнил, потому что в тот самый день наша официантка умудрилась выйти в зал с пятном копоти на лбу. Стэнли еще отпустил шутку по этому поводу. Я бесплатно выделил им номер и сказал, что могут жить в нем неделю, но они уехали уже на следующее утро. Не сказали куда.

Кагами склоняет голову набок, словно хочет получше разглядеть что-то внизу за окном.

– Вероника училась в местном колледже, – говорит он. – Работала крупье в «Рио», а до того, кажется, в «Сизарсе». Она может пристроить Стэнли у кого-нибудь из своих тамошних знакомых.

– Я общался с Вероникой прошлой ночью. Она не знает, где сейчас Стэнли. Сама его разыскивает.

– И ты ей веришь?

Кёртис пытается поймать взгляд Кагами в оконном отражении, но это ему не удается.

– Не знаю, – говорит он. – С другой стороны, зачем ей врать?

– Когда я видел ее в последний раз, она была на взводе. В смысле, сильно нервничала.

– Да, и при встрече со мной ее тоже потряхивало. А как вам показался Стэнли?

Кагами медлит с ответом. Потом с усмешкой оборачивается.

– А каким обычно кажется Стэнли? – говорит он. – Слушай, Кёртис, вот что я предлагаю. Раз уж я не смог навести тебя на след Стэнли, то хотя бы могу хорошо покормить. У нас наверху – лучший ресторан в штате Невада. Я угощаю. Не все ж тебе гробить здоровье в тошниловках на Стрипе.

Из офиса Кагамы они коридором доходят до остекленного лифта в стиле модерн, прилепившегося к скалистому склону. Стенки кабины отделаны свинцовым хрусталем, а потолок представляет собой ажурный витраж в цветах пламенеющего заката. Лифт начинает неторопливый подъем к площадке, вырубленной в скале двадцатью футами выше.

– Славное у вас местечко, Уолтер. Как долго вы здесь работаете?

– Мы открылись два года назад. Я в этом проекте с самых первых дней.

– И как он продвигается?

– Паршиво. Возможно, ты не заметил, но большинство клиентов казино старше меня. А я уже далеко не юнец. Впрочем, наш владелец – тот еще сумасброд. Богатей из Силиконовой долины. Он готов нести убытки хоть десять, хоть пятнадцать лет подряд – столько, сколько потребуется городу на то, чтобы дорасти до этих пределов. Сам он еще молод. Рассчитывает на свое долголетие и свой толстый кошелек.

– Думаете, он прав?

Кагами смеется:

– Зависит от обстоятельств. Это как во всех случаях жизни: когда открывается окно возможностей, надо вовремя подсуетиться и туда влезть, а потом успеть вылезти обратно до его закрытия. Если успел – ты в выигрыше. Город быстро растет, и с этим хрен поспоришь. Но есть одна проблема: в наших краях совсем туго с водой. Все почему-то об этом забывают. Я говорю про всю эту долину. Уровень воды в озере Мид упал до самой низкой отметки за тридцать лет. Причина в глобальном потеплении, так что вода вряд ли вернется на прежний уровень. Когда-нибудь нас тут накроет жестокая засуха. Если еще до того нас не прикончит другая проблема: при землетрясении лавина махом снесет этот склон и все дома вплоть до Норт-Голливуда.

– Разве тут бывают землетрясения?

– Пока не было ни одного. Но если случится, нам хватит даже небольшого. Отсюда всего пара сотен ярдов до разлома Санрайз. Это активный разлом. Видел булыжники в колоннах перед входом, куда подъезжают автобусы с инвалидами? Гладкие такие круглые камни. Видел? Пять этих паршивцев уже выпадали из гнезд от сотрясений, и нам приходилось снова садить их на раствор. А если пойдут серьезные подвижки грунта и доктор Рихтер нарисует порядка пяти баллов по своей шкале, мы тут будем как кегли в боулинге для малолеток.

– Черт побери!

– Такие вот дела, – говорит Кагами. – Так или иначе, я отдам концы задолго до того, как это заведение начнет приносить прибыль.

Он вытирает ладонь о свой пиджак и прикладывает ее к безупречно чистому стеклу кабины. По мере подъема в поле зрения постепенно выдвигается мормонский храм у подножия горы. Вокруг него Кёртис видит крыши возводимых домов: светлое дерево стропил, аккуратные ряды обрешетки.

– Это первая нормальная, настоящая работа, какую я получил с тех пор, как мне стукнуло девятнадцать, – говорит Кагами. – Я был профессиональным игроком, как Стэнли. Но в конечном счете меня это измотало. Зарабатывать на хлеб, урывая клочки от прибылей казино, – это уже слишком для человека моих лет. Разве что ты работаешь с хорошей командой. Однако любые команды рано или поздно распадаются.

Кёртис переступает с ноги на ногу.

– Не представляю, как это удается Стэнли, – говорит он.

– У него все же есть Вероника. И нет выбора: Стэнли просто не умеет делать ничего другого.

Кагами задумчиво улыбается.

– Кроме того, у Стэнли всегда был особый, какой-то сверхъестественный дар, – добавляет он. – Только учти: я тебе этого не говорил.

Дверь лифта открывается перед небольшой стеклянной галереей, из которой они выходят на резиновую дорожку, окаймленную кустами розмарина и распускающимися пустынными ивами. На краю террасы примостился ресторанчик с надписью «Воронов уступ» на простой деревянной вывеске. Легкий бриз развевает края белых скатертей.

Кагами идет медленно, сунув руки в карманы.

– Ну и как поживает старина Дональд? – спрашивает он. – Много лет уже с ним не общался.

– У него все отлично. Только теперь его зовут не Дональд.

– Ах да, я и забыл. И кто он теперь?

– Бадрудин Хассан. Пару лет назад повторно женился. И снова гастролирует. Отлично себя чувствует в роли мусульманина и семьянина.

– Жена его, небось, молоденькая крошка?

– Насчет крошки не сказал бы, а что она гораздо моложе его, это да.

Кагами хмыкает и пинком откидывает камешек с резиновой дорожки.

– А как насчет тебя, малыш? – говорит он. – Чем намерен заняться такой парень после выхода в отставку? Гонять мячик по полю для гольфа?

Кёртис улыбается:

– Один приятель предлагает мне работу. Руководить службой безопасности казино. Сам он сейчас начальник смены в новом заведении в Атлантик-Сити. Мы с ним знакомы еще по корпусу.

– Может, я его знаю?

– Деймон Блэкберн. Работает в «Спектакуляре».

– Это в Приморском районе?

Кагами открывает ресторанную дверь и пропускает Кёртиса вперед.

– А не он ли тот самый друг, который попросил тебя разыскать Стэнли? – спрашивает он.

– Да, – говорит Кёртис. – Он самый.

Метрдотель почтительно приветствует Кагами и усаживает их за столик на самом краю террасы. Кёртис просматривает меню в кожаном переплете и выбирает бифштекс из короткого филея, а потом начинает разглядывать долину, держа ладонь козырьком над глазами. Где-то на гребне холма над ними перекликается пара воронов; Кёртис не может их разглядеть. Затем один из воронов слетает ниже и усаживается на крышу ресторана. Мормонский храм теперь виден полностью, внизу и чуть к северу. Отсюда он похож на дохлого жука с шестью задранными вверх лапками-шпилями и вздутой крышей-брюшком между ними. Золоченые верхушки шпилей отливают оранжевым в лучах предзакатного солнца.

Кагами беседует с официантом, заказывая вино и закуски. Официант кивает и удаляется, а Кагами переводит взгляд на Кёртиса и нагибается к нему через стол.

– Кёртис, – говорит он, – я не могу не спросить одну вещь. Ты сожалеешь о том, что в этот раз останешься не у дел? Я об Ираке?

– Что, война уже началась?

– Нет, об этом я не слышал. Хотя, судя по всему, начнется скоро. Полагаю, ты знаком со многими, кто сейчас находится там.

Кёртис делает глоток воды, затем еще один. Вода ледяная, однако бокал почти не запотел. Второй ворон присоединяется к своему напарнику на коньке крыши.

– Это все очень сложно, – говорит Кёртис. – По многим причинам я бы хотел быть там. Меня к этому готовили. И я сам готовил к этому новобранцев. Я бы хотел быть там и приглядывать за своими людьми. Но по большинству причин – по большинству действительно важных причин – я рад, что пересижу эту заварушку здесь. Я уже не тот малыш, каким вы меня помните. У меня есть жена, и нужно подумать о ней. Когда я получил ранение в Косово, это изменило мой взгляд на многие вещи.

– А если бы не уволился, ты был бы сейчас в Пустыне?

– Трудно сказать. Но вполне возможно, что так.

– Ты ведь служил в военной полиции?

– Это верно.

– На Филиппинах?

– Это было давно. Когда мой отец вышел из тюрьмы в восемьдесят девятом, я добился перевода во Вторую дивизию. Чтобы быть поближе к нему.

– Значит, ты был в Кэмп-Лежене?

– Именно так.

– А в Гуантанамо тебе служить не доводилось?

Кёртису кажется, что его желудок в верхней части, сразу под ребрами, как бы сжимается в комок, и он непроизвольно делает пару быстрых вдохов. Кагами это видит, и он ожидал примерно такой реакции.

– Да, – говорит Кёртис, – какое-то время.

Возвращается официант и ставит перед ними блюдо с жареными сдобными лепешками, перцами халапеньо, фаршированными козьим сыром, и небольшой запеченной тыквой. Открывает бутылку и наливает в бокалы вино. В очках Кагами удваивается отраженное солнце; теперь Кёртис совсем не видит его глаз.

Кагами дожидается ухода официанта, прежде чем заговорить вновь.

– И как долго ты там пробыл? – спрашивает он.

– Меня откомандировали в Гитмо год назад. Провел там шесть месяцев.

– Занимался узниками?

– Арестантами, да. Помогал переместить их на другой объект.

– В Кэмп-Дельта, я полагаю.

– Так точно.

Кагами отрезает себе ломтик тыквы, берет с блюда лепешку.

– И как оно там? – спрашивает он. – На этом объекте?

Слово «объект» он произносит так, будто чувствует в нем привкус тухлятины. Кёртис берет свой бокал, отпивает немного вина, затем делает глоток воды.

– Клетки из стальной проволоки, – говорит он. – Восемь на восемь на шесть с половиной футов. Там есть унитазы, койки, умывальники. Зона для прогулок.

– Прямо курорт!

– В лагере Икс-Рэй они пользовались общими туалетами и спали на полу, так что это уже прогресс. Они же плохие парни, Уолтер! Настоящие злобные ублюдки.

– Я слыхал, там и дети сидят. Двенадцати-тринадцати лет.

– Малолеток держат отдельно, на другом объекте, – говорит Кёртис.

Один из воронов описывает дугу по залу и шумно приземляется на середину стола в нескольких ярдах от них. Официант невозмутимо взмахивает полотенцем, прогоняя птицу, и та перелетает на каменное ограждение террасы. Вблизи ворон оказывается гораздо крупнее, чем Кёртис полагал ранее. Он и Кагами несколько секунд молча его разглядывают.

– Послушайте, – говорит Кёртис, – я не думаю, что кто-то может быть в восторге от таких вещей. Мне самому они совсем не по душе. И это, кстати, стало одной из причин моей отставки.

Он никому не говорил этого прежде и сейчас сам удивлен, услышав собственные слова. Он кладет в рот фаршированный перец и чувствует, как жжение распространяется от нёба в полость носа.

– Я вовсе не подвергаю тебя допросу, малыш, – говорит Кагами.

– По правде сказать, я не так уж много обо всем этом знаю, – говорит Кёртис. – Хотя Гитмо – это флотская база, но охраной в лагере ведает армия. Я занимался подготовкой к перемещению на новый объект. При этом с арестантами практически не контактировал.

– Ладно-ладно. Теперь это уже не твои проблемы, так ведь? Теперь ты вливаешься в нашу игорную индустрию.

– Да. Наконец-то у меня будет нормальная работа.

Кагами смеется.

– В секьюрити я часто вижу бывших вояк, – говорит он. – В том числе из военной полиции. Этот твой приятель в «Спектакуляре» – Деймон, кажется, – тоже служил там?

– Да, сначала там, а позднее в охране посольств. Был посольским морпехом в Боливии и Пакистане.

– Звучит серьезно.

– Деймон четко знает свое дело. Я буду рад работать с ним вместе.

– Вот и славно. Кстати, я что-то не припоминаю: ты говорил, зачем твоему другу понадобился Стэнли Гласс?

Кагами с улыбкой медленно крошит лепешку над своей тарелкой, отламывая кусочки размером с десятипенсовик. Глаза его по-прежнему скрыты за солнечными бликами очков, но по интонации вопроса Кёртис догадывается, что он слышал какие-то новости из Атлантик-Сити и уже смекнул, что к чему. Возможно, Кагами понял это еще до того, как они вошли в ресторан. А вся эта болтовня насчет Гуантанамо нужна была лишь для того, чтобы смутить Кёртиса, вывести его из равновесия. Кагами откуда-то известно его слабое место. Интересно, откуда?

Снова появляется официант с подносом; на сей раз это основные блюда. Кагами заказал тушеную утку с ежевичной подливкой, а бифштекс Кёртиса сопровождается чашкой дымящегося посоле. На пробу все очень вкусно.

Некоторое время они едят в молчании. Кёртис не торопится, периодически кладет вилку на край тарелки и оглядывает долину внизу. Он решает пока не отклоняться от изначальной версии, а там будет видно.

– Деймон хочет прояснить одно недоразумение, – говорит он. – Два месяца назад он поручился за Стэнли, когда тот взял в долг десять тысяч. Но Стэнли не делал никаких промежуточных выплат, а ночью во вторник – точнее, в полночь по восточному времени – срок истекает. Это грозит неприятностями им обоим. Деймон просто хочет без скандала уладить этот вопрос.

– И потому он попросил тебя съездить в Вегас?

– Так точно.

Кагами снимает очки и протирает стекла краем скатерти.

– Кёртис, – говорит он, – мы с тобой оба знаем, что это полная чушь. Десять кусков не бог весть какая сумма для казино вроде «Спектакуляра». И есть огромная разница между невыплаченным долгом и безвозвратной ссудой. У твоего приятеля не может быть серьезных проблем из-за этого поручительства. Очень мило, конечно, что он беспокоится о Стэнли, да только Стэнли сейчас знаменитость, чуть ли не живая легенда. Владельцы казино и кредитные агенты по всей стране готовы ублажать его подобными ссудами и другими способами, лишь бы он у них засветился хоть ненадолго, – и плевать им, в каких он там числится черных списках. На самом деле все казино любят профессиональных игроков, Кёртис. Они очень полезны для бизнеса. Они подобны святым: живые доказательства того, что спасение действительно возможно.

Кёртис смотрит на него и ничего не говорит. Он знает, что продолжение последует, надо только подождать. Ворон появляется из-под соседнего стола, чинно вышагивает по проходу и исчезает снова. Ветер сменяет направление. Откуда-то со стороны гор доносится гул двигателей низколетящего «Тандерболта» – Кёртис вспоминает о Заливе, но лишь на мгновение.

Кагами водружает очки обратно на нос.

– Недавно я услышал одну интересную историю, – говорит он. – Пару недель назад команда счетчиков неслабо прошлась по нескольким казино в Атлантик-Сити. Понятное дело, боссы не оглашают, сколько содрали с них эти ребята, но слухи ходят о каких-то сумасшедших суммах. Во всяком случае, менеджеры с первого взгляда на итоговые балансы в конце ночи поняли, что они пролетели по-крупному. Ты знаешь, Кёртис, когда еще счетчикам карт случалось сорвать такой куш, при этом не спалившись?

– Не знаю.

– Такого не случалось никогда. За все годы я слышал о трех-четырех похожих делах, но всякий раз это касалось какого-то одного казино. А эта команда порвала в клочья четыре или пять мест всего за двенадцать часов. Случай небывалый.

Кагами осушает бокал вина и вновь наполняет его из бутылки.

– Я заговорил об этой истории именно сейчас, потому что – странное дело – от рейда счетчиков сильнее всех пострадал именно «Спектакуляр». И что меня настораживает еще больше: это было последнее из всех заведений, которые они обобрали. Через несколько часов после других. Тебе это не кажется странным?

– Не отвлекайтесь на меня, продолжайте, – говорит Кёртис. – Я весь внимание.

– Как я узнал из надежных источников, служба безопасности «Точки» получила предупреждение насчет этих гастролеров и заранее приняла меры. Полная готовность, свистать всех наверх! Правда, в Атлантик-Сити охрана не может законно прижучить счетчиков карт, как это разрешается у нас в Вегасе, но есть другие способы, и ты наверняка о них знаешь. Насколько мне известно, «Спектакуляр» использовал полный набор допустимых трюков: снижение максимальных ставок, дополнительные перетасовки колоды и все такое. Многие обычные клиенты были в бешенстве. И тем не менее эта компашка ухитрилась-таки выпотрошить «Спектакуляр». С моей нынешней позиции – уже в качестве менеджера казино – это выглядит не так чтобы очень здорово.

– Да уж, ваша позиция к таким зрелищам не располагает.

Кагами ухмыляется и покачивает головой.

– Скажу тебе по секрету: на самом деле я им адски завидую, – говорит он. – Знаешь, я ведь и сам когда-то собирал команды такого рода, и некоторые из них работали отлично. Но эти ребята – да о них впору снимать голливудские боевики! В уик-энд перед Марди-Гра, когда в казино полно народу, они появляются невесть откуда, отслеживают перетасовки, считают карты, перемещаются от стола к столу и гасят дилеров одного за другим. И никто не заметил, как они поддерживают связь между собой. Даже в свою лучшую пору мы и близко не достигали такого уровня.

Кагами щелкает пальцами, как будто осененный догадкой.

– Однако! – говорит он. – Знаешь, кто мог бы собрать такую суперкоманду?

– Скажите это сами, Уолтер.

– Стэнли чертов Гласс, вот кто! А ты здесь рассказываешь, как твой дружок, некий Деймон Блэкберн из корпуса морской пехоты, одолжил Стэнли – великому игроку и создателю команд вроде той, о которой я только что говорил, – десять кусков из кассы казино как раз за шесть недель до того, как гастролеры разнесли в пух и прах добрую половину Атлантик-Сити. Не удивлюсь, если Деймон сейчас озабочен тем, как бы усидеть в своем кресле.

– Возможно, поэтому он так засуетился, – говорит Кёртис.

– По моим сведениям, в «Точке» уже полетели головы с плеч. Полиция Нью-Джерси разыскивает одного из дилеров, работавших той ночью. Руководство казино с ходу уволило распорядителя, а на следующий день – главу службы безопасности. Уж не эту ли вакансию ты думаешь занять, Кёртис?

Он отвечает кислой улыбкой.

– Понятно, что ты можешь получить это место только с подачи Деймона – при условии, что до того времени он не потеряет свое. Пока что он держится на плаву. Но если в среду утром имя Стэнли появится в списке неплательщиков «Спектакуляра», они там ударят в набат, и Деймон может собирать манатки на выход. Ну а поскольку ты давно знаком со Стэнли – они же старые друзья с твоим отцом, верно? – Деймон именно тебя попросил отыскать его и напомнить об оплате счета, пока еще не слишком поздно. А ты с этой сделки получишь хорошую должность в казино. Я все правильно излагаю, Кёртис?

– Да, сэр. Примерно так все и обрисовал мне Деймон.

Кёртис вертит в пальцах бокал с темным вином на донышке. Теперь он уже не так нервничает, хотя и чувствует себя неуютно, ожидая, чем закончит свою речь Кагами. И в процессе ожидания он вспоминает лицо Даниэллы, когда он сообщил ей о своем намерении работать с Деймоном. Также вспоминается лицо отца за плексигласовой перегородкой в тюрьме округа Колумбия, когда Кёртис сообщил ему, что бросает колледж и поступает на военную службу.

Кагами смеется и вытирает губы салфеткой.

– Это дело может принять интересный оборот, – говорит он. – Позволь мне высказаться начистоту, о’кей? Что, если это не является простым недоразумением? Что, если Стэнли не отвечал на звонки Деймона потому, что цинично его использовал и потом попросту кинул? Что, если это Стэнли обчистил «Точку» и другие казино? Что, если это он собрал команду и потратил взятые у «Спектакуляра» деньги на ее стартовое финансирование? Ему и прежде случалось проделывать подобные фокусы. Много раз.

– Я в курсе, – говорит Кёртис, – но то было тридцать лет назад. Стэнли уже не работает с большими командами. Вы сами только что сказали: ему это не нужно, у него есть Вероника. Кроме того, Стэнли и Деймон – друзья. Вам ли не знать, Уолтер, как бережно Стэнли относится к своим друзьям. И вы думаете, что он мог вот так поступить с Деймоном? Это уже был бы не Стэнли.

– Согласен. Но я также знаю, что Стэнли не терпит оскорблений или унижений от кого бы то ни было. Мог ли Деймон чем-то его разозлить?

– Ни о чем таком я не слышал.

– А ты и не должен был это услышать. Тебе эта история известна только со слов Деймона, ведь так? А когда ты в последний раз встречался со Стэнли, малыш?

Кёртис прикрывает глаза. Ему видится Стэнли на скамье в парке у вашингтонского Приливного пруда, развернувший веером колоду карт перед юными кузенами Мавии. Сама Мавия и отец Кёртиса шутливо-грозно кричат ему с водного велосипеда. На поверхности воды, как хлопья пены, колышутся вишневые лепестки. Слева, но вне поля его зрения, смеется Даниэлла. Он ощущает ее пальцы в своей ладони.

– Это было пару лет назад, – говорит Кёртис.

Кагами смотрит на заходящее солнце.

– Он сильно изменился, знаешь ли.

– Что вы имеете в виду?

– Во-первых, он болен. Не знаю, чем именно, но при нашей встрече в прошлую среду он опирался на трость. И в целом выглядел неважно.

– Насколько я знаю, Стэнли не проболел ни единого дня в своей жизни.

– Во-вторых, – продолжает Кагами, – он свихнулся. В последние два года Стэнли терял огромные суммы. Просто спускал их за игорным столом. Увлекся этими новомодными системами, в которых нет никакого смысла и никаких шансов на успех. У него натурально поехала крыша, Кёртис. Той же ночью он оставил шесть кусков в нашем казино, не моргнув и глазом. Хоть мне и не следует так поступать, я оттащил его в сторону и спросил, что за хрень он тут вытворяет. Напрямую, без экивоков, посоветовал ему не страдать ерундой и выбросить из головы всякие дурацкие системы.

– Прямо так и сказали?

– Практически слово в слово.

– И что он ответил?

– Он рассказал мне одну дзен-историю.

– Что-что?

– Историю про знаменитого японского лучника, который считается одним из величайших мастеров своего дела. Люди со всего света приезжают к нему учиться. Но хотя он уже стар и много-много лет стреляет из лука, ему еще только предстоит сделать свой самый лучший выстрел.

– И это все?

– Да. Стэнли всегда рассказывает мне дзен-истории. Типа такой шутливой игры между нами.

– Про лучника – это правда?

Кагами смотрит на него с раздражением, открывает рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого поворачивается лицом к долине внизу.

– Уолтер, – говорит Кёртис, – сколько я помню Стэнли, он всегда носился со всякой мистикой. Но все это чисто показное. На самом деле он не верит ни в какие волшебные системы.

Кагами пожимает плечами.

– Возможно, поначалу это и было показным, – говорит он. – А может, в этом всегда присутствовала крупица веры. Искреннего желания. Фантазии. Или то была попытка выдать желаемое за действительное. Может, он слишком долго играл эту роль и наконец реально стал тем, кем прежде только притворялся. Или, черт возьми, все действия любого из нас являются таким же притворством. Кто знает?

Кагами макает кусочек утки в иссиня-черный соус и подносит его ко рту.

– Ты когда-нибудь подсчитывал карты, Кёртис? – спрашивает он. – По-настоящему, в игре?

– Нет, сэр. Я знаю, как это делается, но сам никогда не пробовал.

Кагами медленно пережевывает мясо, затем споласкивает рот водой и запивает вином.

– Представь такую ситуацию за столом блэкджека: у тебя все на мази, – здесь я говорю не об удаче, а о надежном подсчете, когда ты отследил перетасовку, имеешь перед собой слабого крупье, а большая часть колоды уже сдана, – и вот тут наступает момент твоего полного контроля над игрой. Ты знаешь свои карты, знаешь карты крупье и даже, исходя из базовой стратегии, можешь предугадать действия другого игрока, вплоть до выхода подрезной карты. Мне очень трудно описать это чувство. Оно сродни…

Тут Кагами поднимает глаза к потолку, как будто высматривает нужное слово, витающее в воздухе над ними. Лицо его оживляется и в то же время выглядит очень старым; солнечные искры вспыхивают на его золотых перстнях, в стеклах очков и в тонких черных волосах, а в густо-синем небе позади него уже проглядывают первые звезды.

– … всемогуществу , – продолжает он. – И знаешь, малыш, это чувство может сотворить с твоими мозгами презабавные вещи. Очень легко обмануться и поверить, что весь мир – просто большая игра в блэкджек, и тебе достаточно лишь это осознать, уловить соответствия и научиться считать карты. Даже лучшие игроки – надеюсь, ты не сочтешь меня бахвалом за причисление к таковым и себя, – даже лучшие крайне редко достигают этого самого момента всемогущества. А Стэнли в нем живет . Он живет в этом моменте безвылазно. И я думаю, что как раз это постепенно свело его с ума.

Кёртис не знает, что сказать. Он только кивает и смотрит вдаль.

– Я не очень-то убедителен, – говорит Кагами. – Ну и пусть, не суть важно. Главная моя мысль, Кёртис, заключается вот в чем: нельзя недооценивать способность человека верить в невероятное. Для примера взгляни хотя бы туда.

Кагами тычет большим пальцем в сторону мормонского храма.

– Люди в этом здании верят, что Америка была впервые заселена потомками пропавших колен Израиля. А твой отец считает, что белая раса была создана каким-то зловещим ученым-экспериментатором. Никогда не предугадаешь, за какую соломинку ухватится тонущий разум. Так что, малыш, не особо рассчитывай на встречу с прежним Стэнли, каким ты его помнишь.

Кёртис несколько секунд раздумывает над его словами.

– Я считаю так, – говорит он. – Возможно, Стэнли свихнулся. А может быть, и нет. Возможно, это он собрал команду, обчистившую «Точку», а может быть, и нет. Все это не имеет для меня большого значения. А имеет значение другое: скрывается он от меня или нет. Если скрывается, у меня нет никаких шансов его найти. А если нет, он будет не прочь со мной встретиться.

Внезапный порыв ветра, слетев с вершины горы, треплет скатерти и сбрасывает с края стола пустой поднос; где-то неподалеку удивленно каркает ворон. Впервые со времени приезда сюда Кёртис радуется тому, что надел теплую куртку.

Кагами улыбается. Это дружелюбная улыбка, без тени ехидства, но она может быть лишь прикрытием.

– Что ж, удачи тебе, малыш, – говорит он. – Если Стэнли объявится, я передам, чтобы он тебе позвонил.

– Буду очень признателен.

Ворон взлетает на каменный парапет непосредственно за спиной Кагами и с самодовольным видом чистит клювом перья. Затем каркает, и его хриплый голос эхом разносится по темнеющей долине. После этого он взмывает в воздух, делает пару кругов и поднимается к вершине, откуда ранее прилетел.

Кёртис кивком указывает на ворона.

– Удачное экзотическое дополнение, – говорит он. – Как вы приучили этих птиц залетать в ресторан?

– Приучили? – Кагами смеется. – Боже, да мы никак не можем от них отделаться! Они жили здесь до того, как мы начали закладывать фундамент. Отсюда и взялась эмблема казино. Наш босс называет их Биллом и Мелиндой. Но лично я не могу разобрать, кто из них кто.

Кагами вновь принимается за еду; его нож и вилка тихонько постукивают по тарелке.

– Был еще и третий, – говорит он, готовясь отправить в рот очередной кусок. – Но он был слишком наглым и агрессивным. Любил всякие блестящие вещицы и запросто мог сесть на стол перед самым твоим носом. А некоторые из наших почтенных клиенток питают страсть к ярким ювелирным украшениям… Словом, та еще была птичка. Босс назвал его Ларри Эллисоном.

– И что с ним случилось?

– Однажды рано утром я пришел сюда с зеркалом заднего вида от моей машины и «ремингтоном» двенадцатого калибра, который позаимствовал у своего приятеля. Хлоп-хлоп-хлоп крыльев, а потом: бабах! Шеф-повар приготовил для меня из старины Ларри энчиладас под соусом моле.

Кагами вытирает губы салфеткой и грустно улыбается, качая головой.

– Чертова куча мяса оказалась в этой птице. Вкус говенный. Но я всегда съедаю дичь, которую убил.