Онлайн чтение книги Тайна Голубого поезда The Mystery of the Blue Train
Глава 10. На «Голубом поезде»

– Папа! – испуганно воскликнула миссис Кеттеринг. Нервы у нее сегодня с утра были ни к черту.

Одетая в длинную норковую шубу, которую дополняла изящная шляпка из красного китайского лака, она шла по запруженной людьми платформе вокзала Виктория, глубоко погруженная в свои мысли. Неожиданное появление ее отца и его добродушное приветствие произвело на нее сильное впечатление.

– Рут! Чего ты так испугалась?

– Наверное, потому, что не ожидала тебя здесь увидеть, папочка. Вчера ты со мною попрощался и сказал, что с утра у тебя совещание.

– Ну, правильно, – подтвердил американец. – Но ты для меня важнее, чем все эти чертовы совещания. Я пришел, чтобы еще раз взглянуть на тебя – мы же на некоторое время расстаемся.

– Как мило с твоей стороны, папочка… Как бы я хотела, чтобы ты поехал вместе со мною!

– А что, если я так и сделаю?

Ван Олдин сказал это в шутку, но был поражен, увидев, как щеки Рут залились мгновенным румянцем. На какую-то секунду ему показалось, что в глазах дочери промелькнула тревога. Она неуверенно и нервно рассмеялась и сказала:

– А я ведь действительно подумала, что ты так и сделаешь.

– А тебе разве это было бы неприятно?

– Не говори глупостей, – сказала дочь с нажимом.

– Ну, тогда хорошо, – произнес ван Олдин.

– И ведь это совсем ненадолго, – попыталась успокоить его Рут. – Ты же знаешь, что приедешь через месяц.

– Да уж, – равнодушно заметил мужчина. – Иногда я думаю, что мне надо сходить к одному из этих умников на Харли-стрит[16]Улица, на которой расположены приемные кабинеты самых дорогих врачей Лондона. и попросить его немедленно прописать мне солнце и смену обстановки.

– Не ленись, – воскликнула дочь, – через месяц на Ривьере будет гораздо приятнее. А у тебя ведь масса дел, которые ты не можешь вот так просто взять и бросить.

– Наверное, ты права, – вздохнул миллионер. – Тебе уже пора садиться, Рут. Где твое место?

Рут Кеттеринг оглядела поезд. На площадке одного из пульмановских вагонов стояла высокая, худая женщина в черном – горничная американки. Она отошла в сторону, когда хозяйка подошла к двери.

– Сумку с одеждой я поставила вниз, мадам, на случай если она вам понадобится. Пледы мне забрать с собой или они вам будут нужны?

– Нет, нет, спасибо. Идите-ка на свое место, Мейсон.

– Хорошо, мадам, – и с этими словами горничная ушла.

Ван Олдин вошел в вагон вместе с дочерью. Она нашла свое место, и американец выложил целую кучу газет и журналов на столик перед ее креслом. Место напротив было уже занято, и мужчина бросил мимолетный взгляд на женщину, сидевшую там. В памяти остались приятные серые глаза и хорошо сшитый дорожный костюм. Он еще немного поговорил с дочерью о всяких пустяках – так, как обычно говорят люди, которые провожают своих близких, – и, услышав свистки на платформе, посмотрел на часы.

– Ну, что же, пора бежать. Счастливого пути, дорогая. И ни о чем не волнуйся, я обо всем позабочусь.

– Папочка!

Отец быстро повернулся. В голосе дочери ему послышалось что-то настолько чужое, что он испугался. Ему показалось, что это был крик отчаяния.

Рут импульсивно бросилась к нему, но уже через мгновение полностью взяла себя в руки.

– До встречи через месяц, – весело попрощалась она.

Через две минуты поезд тронулся.

Рут сидела абсолютно неподвижно, прикусив нижнюю губу и изо всех сил стараясь сдержать непривычные для нее слезы. Она вдруг почувствовала себя страшно одинокой. У нее появилось дикое желание выпрыгнуть из поезда, пока еще не стало слишком поздно. Она, всегда такая уравновешенная, такая уверенная в себе, впервые в жизни почувствовала себя листком, который несет ураган… Если бы ее отец узнал – что бы он сказал?

Нет, это какое-то сумасшествие! Абсолютное сумасшествие! Впервые в жизни Рут позволила эмоциям взять над ней верх до такой степени, что решилась совершить поступок совершенно дурацкий и абсолютно безрассудный. Она была истинной ван Олдин, чтобы понять свою ошибку, и у нее был достаточно холодный ум, чтобы осудить собственный поступок. Но она была дочерью своего отца и не уступала ему в железном упорстве в достижении поставленной цели, в непреодолимом желании получить то, на что однажды положила свой глаз. С пеленок Рут была упрямой, сами обстоятельства ее жизни воспитали в ней это своеволие. И теперь оно было главным движителем ее поступков. Что же, ставки сделаны, и она должна сыграть свою игру.

Рут подняла глаза и встретилась взглядом с женщиной, сидящей напротив. Ей вдруг почудилось, что эта женщина прочитала ее мысли. Она увидела понимание в этих серых глазах и… да, именно сочувствие.

Однако это впечатление быстро исчезло. На лицах обеих попутчиц застыла маска воспитанного безразличия. Миссис Кеттеринг взяла журнал, а Кэтрин Грей стала смотреть в окно, наблюдая за нескончаемой грустной чередой пригородных трущоб и грязных улиц.

Рут становилось все трудней и трудней понимать, что было написано на страницах журнала, лежащего перед ней. Несмотря на все ее усилия, тысячи дурных предчувствий роились у нее в голове. Какой же идиоткой она была! Как и все холодные и расчетливые люди, если уж она теряла самоконтроль, то делала это всерьез и надолго. А теперь уже слишком поздно… Слишком поздно? Ну да, для того, чтобы с кем-то поговорить, у кого-то спросить совета… Раньше такого желания у нее никогда не было; она бы в гневе отбросила саму идею положиться на чье-то иное мнение, кроме своего собственного, но сейчас с нею явно происходило что-то не то. Она запаниковала. Да, наверное, именно так это и называется – паника.

Она, Рут Кеттеринг, находилась в полной и абсолютной панике.

Женщина незаметно взглянула на фигуру пассажирки, сидящей напротив.

Если бы только у нее была такая знакомая – спокойная, приятная, хладнокровная, отзывчивая…

Ее соседка была тем человеком, с которым хотелось поговорить. Но ведь неприлично изливать свою душу незнакомке. Подобная идея вызвала у Рут легкую улыбку. Она опять погрузилась в журнал. Ей просто надо взять себя в руки. В конце концов, она же все тщательно просчитала. Ведь она идет на это по своей доброй воле. Если вспомнить, то какое счастье у нее было до сего дня? И женщина стала нетерпеливо повторять про себя: «Почему бы мне не получить кусочек счастья? Ведь никто ничего не узнает».

Казалось, поезд только что тронулся, – и вот они уже в Дувре. Рут любила корабли, но очень не любила холод, поэтому была рада спрятаться в отдельной каюте, которую заказала заранее. Она никогда не признавалась в этом даже себе самой, но была очень суеверной. Рут относилась к той категории людей, которых привлекают совпадения. После того как сошла на берег в Кале и устроилась со своей горничной в двойном купе «Голубого поезда», миссис Кеттеринг в одиночестве направилась в вагон-ресторан. Она была удивлена и немного шокирована, когда ее посадили за небольшой столик напротив женщины, с которой она сидела визави в пульмановском вагоне. Обе попутчицы слегка улыбнулись друг другу.

– Вот это совпадение, – начала разговор миссис Кеттеринг.

– Да, – согласилась мисс Грей. – Удивительные иногда случаются вещи.

К ним подлетел официант – со скоростью, которая специально культивировалась среди сотрудников Международной компании спальных вагонов, – и поставил на стол две чашки с супом. К тому моменту, когда подали омлет, который следовал сразу за супом, обе женщины уже говорили не переставая.

– Какое счастье будет наконец добраться до солнца, – заметила Рут.

– Уверена, что это будет очень здорово.

– А вы хорошо знаете Ривьеру?

– Нет, я еду туда в первый раз.

– Невозможно себе представить!

– А вы, я полагаю, ездите туда каждый год?

– Практически да. Январь и февраль в Лондоне просто ужасны.

– А я всегда жила в деревне. Там это тоже не самые лучшие месяцы – везде в основном лежит грязь.

– А почему вы вдруг решили путешествовать?

– Деньги, – просто ответила Кэтрин. – В течение десяти лет я была компаньонкой и денег у меня хватало только на то, чтобы купить себе крепкие ботинки для прогулок по сельской местности; а теперь мне досталось целое состояние – так, по крайней мере, мне кажется, хотя вы, возможно, со мной и не согласитесь.

– А почему вы это сказали – то есть то, что я могу с вами не согласиться?

– Не знаю, – рассмеялась Кэтрин, – мне кажется, что человек всегда производит на других какое-то впечатление, даже тогда, когда совсем об этом не думает. На меня вы произвели впечатление очень богатой женщины. Но это только впечатление. Я не ошиблась?

– Нет, – ответила Рут, – вы не ошиблись.

Внезапно она стала очень серьезной.

– Я бы очень хотела узнать, что еще вы обо мне думаете. – Рут не обратила никакого внимания на смущение своей собеседницы. – Ну, пожалуйста, не будьте такой вежливой, я действительно хочу знать. Когда мы отъезжали от вокзала Виктория, я посмотрела на вас, и у меня создалось впечатление, что вы прочитали мои мысли.

– Уверяю вас, что не умею читать мысли, – улыбнулась Кэтрин.

– Понятно, но расскажите мне, по крайней мере, о чем вы подумали.

Желание Рут было настолько искренним и сильным, что она в конце концов добилась своего.

– Хорошо, я расскажу вам, если вам так хочется, но прошу вас не считать меня нахалкой. Мне показалось, что вы по какой-то причине очень сильно расстроены, и я вас пожалела.

– Вы правы, вы абсолютно правы. Я попала в очень сложное положение, и… я хотела бы рассказать вам об этом, если вы не возражаете.

«Боже, – подумала Кэтрин, – как же однообразен этот мир! Люди всегда делились со мною своими секретами в Сент-Мэри-Мид, и вот сейчас происходит то же самое, а я не хочу больше слышать о чужих проблемах!»

– Конечно, расскажите, – тем не менее вежливо ответила женщина.

Ланч уже заканчивался. Рут залпом допила свой кофе и встала из-за стола, совершенно не замечая, что Кэтрин к своему еще даже не приступила.

– Пойдемте в мое купе, – предложила она.

Миссис Кеттеринг занимала два одноместных купе, соединенные внутренней дверью. Во втором купе находилась худая горничная, которую Кэтрин уже заметила на вокзале Виктория. Женщина очень прямо сидела на диване, сжимая в руках бордовый сафьяновый саквояж с инициалами Р. В. К. Рут захлопнула внутреннюю дверь и уселась на диване, Кэтрин устроилась рядом.

– У меня серьезные проблемы, и я не знаю, что мне делать. Есть мужчина, который мне нравится – правда, очень нравится. Мы любили друг друга, когда были молоды, но потом нас жестоко и несправедливо разлучили. А теперь мы опять стали встречаться.

– И?..

– Я… я собираюсь с ним сейчас встретиться. Боже, я уверена, что вы считаете это ужасным, но ведь вы же не знаете всех обстоятельств. Мой муж – он совершенно невозможный человек и ведет себя со мною самым бесчестным образом.

– Понятно, – заметила Кэтрин.

– Самое ужасное, что этим я предаю своего отца – это тот человек, который провожал меня сегодня на Виктории. Он хочет, чтобы я развелась с мужем, и ничего не знает о том, что я собираюсь встретиться с тем, другим мужчиной. Если б он об этом узнал, то посчитал бы меня полной идиоткой.

– А вы сами так не думаете?

– Наверное, да. – Рут Кеттеринг посмотрела на свои руки – они очень сильно дрожали. – Но я уже не могу дать задний ход.

– Почему же?

– Ну, потому, что все уже организовано и это разобьет сердце моего друга.

– Не верьте этому, – здраво заметила Кэтрин, – сердца сделаны из очень твердого материала.

– Он подумает, что я трусиха и не в состоянии добиться поставленной цели.

– Мне кажется, что вы собираетесь совершить очень большую глупость, – заметила Кэтрин, – и вы сами это понимаете.

Рут закрыла лицо руками.

– А мне кажется, что я уже ничего не понимаю. С того момента, как мы уехали, меня не покидает ощущение чего-то… чего-то ужасного, что должно со мною случиться и чего я не могу избежать.

Она импульсивно схватила Кэтрин за руку.

– Вы, наверное, считаете меня сумасшедшей, потому что я говорю такие вещи, но уверяю вас, случится что-то страшное.

– А вы не думайте об этом, – посоветовала Кэтрин, – и постарайтесь взять себя в руки. Из Парижа вы вполне можете послать телеграмму вашему отцу, и он мгновенно к вам примчится.

Лицо миссис Кеттеринг просветлело.

– А ведь верно, я могу это сделать! Милый мой папочка… Странно, но до сегодняшнего дня я и не представляла себе, как люблю его. – Она выпрямилась и вытерла глаза платком. – Я вела себя очень глупо. Спасибо большое, что согласились выслушать меня. Не могу понять, как я смогла довести себя до такого странного, истерического состояния. Но теперь со мною всё в порядке. Наверное, мне нужно было просто выговориться. Не могу понять, почему вела себя как абсолютная дура…

Рут встала. Кэтрин тоже поднялась.

– Я рада, что вам уже лучше, – она старалась говорить совершенно светским тоном. Уж ей-то хорошо было известно, что обратной стороной откровенности всегда было смущение. И она тактично добавила: – Мне пора возвращаться в свое купе.

Женщина вышла в коридор в тот же самый момент, когда из соседнего купе выходила горничная. Она через плечо взглянула на Кэтрин, и на ее лице неожиданно появилось сильное удивление. Кэтрин тоже обернулась, но к этому моменту тот человек, который вызвал такое удивление у горничной, уже успел скрыться в своем купе и коридор выглядел совершенно пустым. Женщина двинулась по нему в сторону своего купе, которое находилось в соседнем вагоне. Когда она проходила мимо последнего купе, из него на миг показалось женское лицо, а затем дверь плотно захлопнулась.

Это было запоминающееся лицо, и Кэтрин поняла это, когда увидела его в следующий раз. Красивое овальное лицо с темной кожей и очень странно загримированное. У Кэтрин даже появилось ощущение, что она его где-то уже видела.

Без дальнейших приключений она вернулась в свое купе и некоторое время думала о признаниях, которые только что услышала, лениво размышляя, кем была эта женщина в норковой шубе и чем закончится ее история. «Что же, если мне удалось удержать человека от глупого и опрометчивого поступка, – подумала она, – можно считать, что день прожит не зря. Но кто знает?.. Ведь эта женщина была упрямой эгоисткой всю свою жизнь, поэтому ей может быть полезно слегка изменить свои взгляды на жизнь. Ну и ладно – не думаю, что когда-нибудь увижу ее еще раз; она-то уж точно не захочет меня больше видеть. Так всегда происходит с теми, кто поплакался вам в жилетку, – больше они вас знать не хотят».

Кэтрин надеялась, что больше они за один стол не сядут. Не без улыбки она подумала, что обе они будут чувствовать себя не в своей тарелке. Откинувшись головой на подушку, женщина почувствовала себя уставшей и слегка подавленной. Поезд уже прибыл в Париж, и долгая поездка по его окружной дороге с многочисленными остановками и ожиданиями была совершенно невыносима.

Когда они прибыли на станцию Лионский вокзал, Кэтрин с удовольствием вышла из вагона и стала прогуливаться по платформе. Свежий прохладный воздух действовал освежающе после духоты натопленного вагона.

Кэтрин с улыбкой заметила, что «норковая» дама по-своему решила проблему возможного неудобства за обедом. К окну ее купе подъехала тележка, и ее горничная приняла через окно корзинку с обедом.

Когда поезд вновь тронулся и громкие звонки возвестили о начале обеда, Кэтрин отправилась на него с чувством облегчения. Сегодня ее визави оказался невысокий мужчина, по виду явный иностранец, с сильно навощенными усами и головой, по форме напоминавшей яйцо, которую он держал склоненной к одному плечу. С собой Кэтрин захватила книжку и заметила, что ее сосед поглядывает на книгу с неподдельным интересом.

– Я вижу, что мадам читает un roman policier [17]Полицейский роман ( фр. ).. Вам нравятся такие книги?

– Они меня развлекают, – призналась Кэтрин.

Маленький человечек кивнул с видом полного понимания.

– Мне говорили, что они всегда хорошо продаются. А как вы думаете, мадемуазель, почему? Я вас спрашиваю как исследователь, изучающий человеческую натуру, – почему это так?

Беседа нравилась Кэтрин все больше и больше.

– Может быть, они дарят читателю ощущение полноты жизни? – предположила девушка.

Ее собеседник серьезно кивнул.

– Что ж, в этом что-то есть.

– Конечно, читатель понимает, что ничего подобного в реальной жизни не происходит… – продолжила Кэтрин, но человечек резко прервал ее:

– Иногда, мадемуазель! Иногда! Я говорю вам, со мной это случалось.

Женщина быстро и с интересом посмотрела на говорившего.

– Кто знает, может быть, однажды вы тоже окажетесь в гуще событий, – продолжил маленький человечек. – Все это дело случая.

– Я в это не верю, – ответила девушка. – Со мною такие вещи не происходят.

Человечек подался вперед.

– А вы этого хотели бы?

Этот вопрос поразил Кэтрин, и она резко вздохнула.

– Возможно, это моя фантазия, – человечек тщательно полировал салфеткой одну из вилок, – но мне кажется, что в душе у вас живет страсть к интересным происшествиям. Eh bien [18]Ну, хорошо ( фр. )., мадемуазель, за всю свою жизнь я хорошо усвоил одну истину: «Если человек чего-то очень хочет, то он это и получит»! Кто знает… – На его лице появилась комичная гримаса. – Вы еще можете получить гораздо больше того, на что рассчитываете.

– Это что, такое предсказание? – поинтересовалась Кэтрин, улыбаясь и вставая из-за стола.

Человечек покачал головой.

– Я не прорицатель, – заявил он с важностью. – И хотя правда состоит в том, что я всегда оказываюсь прав, я этим никогда не хвастаюсь. Спокойной ночи, мадемуазель. Приятного вам сна.

Идя по длинным коридорам поезда, Кэтрин с удовольствием вспоминала этого забавного маленького собеседника.

Она прошла мимо открытой двери купе своей новой знакомой и увидела, что проводник расстилает там постель. Леди в норковом манто стояла повернувшись к окну. Кэтрин успела увидеть через внутреннюю дверь, что второе купе было пусто, а пледы и сумки громоздились на полу. Горничной нигде не было видно.

Придя в свое собственное купе, Кэтрин увидела, что ее постель уже готова. Женщина очень устала за день и поэтому сразу же легла, погасив свет в половине десятого.

Неожиданно она проснулась, как от толчка, – и даже не поняла, сколько времени прошло с того момента, как она уснула. Взглянув на часы, Кэтрин поняла, что они остановились.

Она ощутила сильную тревогу, которая росла с каждым мгновением. В конце концов женщина встала, набросила халат и вышла в коридор. Казалось, что весь поезд погружен в сонное оцепенение. Кэтрин опустила окно и несколько минут посидела возле него, вдыхая свежий воздух и тщетно стараясь успокоиться и забыть о своих страхах.

Наконец она решила пройти в конец вагона и узнать у проводника точное время, с тем чтобы можно было завести часы. Однако обнаружила, что место проводника пустует.

Поколебавшись с минуту, она прошла в следующий вагон. Глянув вдоль длинного, тускло освещенного коридора, женщина с удивлением заметила мужчину, который стоял, положив руку на ручку двери купе, которое занимала «норковая» леди. То есть она подумала, что это ее купе, хотя, по всей видимости, ошиблась. Несколько минут мужчина стоял спиной к Кэтрин и, казалось, не мог решить, что ему делать, а затем он повернулся, и со странным чувством обреченности она узнала мужчину – это был тот самый человек, с которым она встречалась уже два раза: один раз в коридоре своей гостиницы, а второй – в конторе Кука. Мужчина открыл дверь купе, вошел внутрь и плотно прикрыл за собой дверь.

И тут в голову Кэтрин пришла идея.

А не мог ли он быть тем самым человеком, о котором ей рассказывала женщина, тем человеком, на встречу с которым она ехала?

Потом Кэтрин решила, что все это слишком романтично – скорее всего, она просто перепутала двери. Женщина вернулась в свое купе, и через пять минут поезд начал останавливаться. Раздалось долгое и заунывное шипение вестинхаузовских тормозов, и через несколько минут поезд остановился в Лионе.