Онлайн чтение книги Розовый костюм The Pink Suit
Глава 4

Мистер Чарльз, конечно, вполне мог создать пробный вариант костюма, но он был слишком занят и слишком ценен, чтобы можно было тратить его драгоценное время, а то и, не дай бог, потерять его. Каждый день приезжали со всех концов Европы женщины, желавшие, чтобы именно он сшил для них тот или иной костюм. Хозяйки «Chez Ninon» по вполне очевидным причинам не могли сами осуществить операцию с пробным раскроем. Это могла сделать только Кейт. Она, как объясняли Хозяйки, – единственный человек, с которым Супруга П. никогда не встречалась и никогда больше не встретится. Собственно, такова была участь всех девушек, работавших в мастерской: они были как бы невидимы. Так что если бы Кейт сделала раскрой, а Супруга П. во время примерки обнаружила бы, что это «не Шанель», Хозяйки просто устроили бы большой шум и сказали, что допущена ошибка и одна из девушек, а именно Кейт, просто забыла заказать раскрой и, разумеется, теперь будет уволена. А затем они легко перенесли бы встречу с высокопоставленной клиенткой на следующую неделю, надеясь, что к тому времени Шанель все-таки пришлет обещанное.

– Значит, я буду уволена?

– Не придирайся к деталям, Кейт, – сказала мисс Нона.

– Мы бы тебя никогда не уволили, – сказала Софи.

– Конечно же, нет! – поддержала ее Нона.

Всех остальных отослали домой пораньше. «Главное, чтобы не было свидетелей!» – рассмеялся мистер Чарльз и вместе с девушками удалился через заднюю дверь ателье. Заверения Хозяек Кейт не успокоили: сидя в хозяйском кабинете на краешке изящного, обитого шелком диванчика и слушая, как над головой у нее поскрипывает тяжелый хрустальный светильник, она чувствовала себя весьма неуютно. Кейт казалось, что все ее бросили. Мисс Нона и мисс Софи, старые и обвешанные украшениями, пристроились, точно птички на жердочке, за своим письменным столиком «времен Людовика XIV». Столик, естественно, был подделкой. Стены, потолок и пол в комнате были стеклянные, чуть голубоватые, точно флакон для духов. Все здесь располагало к мечтам, а не к настоящей жизни. За спиной у Хозяек в огромном, во всю стену, окне, как в раме, виднелось небо над Парк-авеню, серое, иссеченное дождем.

– И когда они обещали приехать? – спросила Кейт.

– Скоро, – сказала мисс Софи.

– Даже слишком скоро, – сказала мисс Нона.

Позолота, голубые стены, голубой пол, старухи в блестящих украшениях – все это похоже на какую-то византийскую мозаику, думала Кейт. Все «византийское» в последнее время служило для мистера Чарльза вдохновением в области дизайна. «Это особенный стиль, весь такой позолоченный и прихотливый», – объяснял он Кейт. В данный момент все вокруг казалось ей «византийским».

– А нельзя ли было просто объяснить супруге Президента, что Шанель уже выслала раскрой костюма и он просто немного задержался по вине почты?

В ответ Хозяйки только засмеялись.

– Ведь раскрой скоро будет получен, правда? – продолжала Кейт.

Мисс Нона ласково потрепала ее по плечу.

– Вся надежда только на тебя, дорогая.

– Но ведь они же могут спросить, куда подевались все остальные. Мистер Чарльз. Вы. Шуинн.

– А ты им скажешь, что я внезапно заболела, – сказала мисс Нона, – и все бросились сопровождать меня в больницу.

– Скажи, что она на пороге смерти, – предложила мисс Софи, – но по-прежнему не унывает.

– И мое внезапное выздоровление всех поистине потрясет! Все будут на седьмом небе от счастья.

– И от удивления, – прибавила мисс Софи.

Кстати, в нечто подобное вполне можно было поверить. Духи уже не способны были скрыть исходивший от мисс Ноны кисловатый запах старости; сумерки следовали за ней повсюду, куда бы она ни пошла. Супруга П. действительно решит, что Нона при смерти, – во всяком случае, Кейт иногда казалось, что она и впрямь медленно умирает.

Итак, отдав все необходимые приказания, Хозяйки встали. Настала пора им исчезнуть. Стеклянный пол всегда был слишком скользким, особенно во время дождя, потому что мальчишки-разносчики вечно оставляли мокрые следы. Мисс Софи на всякий случай взяла мисс Нону под руку.

– Осторожней, тут скользко, – сказала Кейт.

– Ты очень милая девочка.

– Да, очень милая, не правда ли? Просто удивительно, до чего милая.

И обе старушки, шаркая, двинулись по голубому стеклянному полу к двери. Сейчас они казались и меньше ростом, и медлительней, и горбились куда сильней, чем обычно, словно на глазах превращались лишь в воспоминание – и Кейт, глядя на них, чувствовала, как у нее щемит сердце. И все же обе старые дамы были абсолютно «византийскими».

Кейт понимала, что это словечко как-то чересчур ей полюбилось, однако оно невероятно подходило почти ко всему, что ее сейчас окружало, что с ней в эти дни происходило. По просьбе Белого дома Хозяйки «Chez Ninon» теперь «импортировали» из Парижа дизайнерские вещи Юбера де Живанши. И в обязанности Кейт входило сперва удалить ярлык Живанши – вместо него она вшивала ярлычок «Chez Ninon», – а потом убедить Мейв несколько изменить модель в соответствии со вкусами Кассини: тут пришить бант, там сделать дополнительную вытачку. Затем всю эту, слегка измененную одежду отправляли Супруге П. То же самое она делала и с вещами от Нины Риччи, Диора и прочих знаменитых дизайнеров. В «Chez Ninon» поступало и видоизменялось такое пугающее количество французской одежды, что Кейт начинала задумываться, не грозит ли опасность ее бессмертной душе. Но отец Джон сказал, что волноваться не стоит. «Обманывать, конечно, нехорошо, но это отнюдь не Заповедь», – завершил он их разговор и на всякий случай велел дважды прочесть «Аве, Мария». И вот теперь, когда снова возник вопрос о подделке и это касалось самой Шанель, Кейт легко могла себе представить, сколько «Аве, Мария» и «Отче наш» ей нужно будет прочесть, чтобы искупить очередной «творческий подвиг». Впрочем, думать об этом ей совсем не хотелось.

После выборов примерки нарядов для Первой леди превратились в кошмар. Пресса почти каждый день торчала у дверей «Chez Ninon» с утра до вечера в надежде поймать Супругу П. во время ее приезда или отъезда. Это была бесплодная затея – как только кампания закончилась, она практически перестала туда приходить. Но натиск прессы не ослабевал, и Хозяйки приобрели манекен, который издали удивительно напоминал Первую леди. Мисс Софи сообщила всем, что это швейный манекен, сделанный индивидуально для одной важной клиентки, настолько важной, что даже имя ее нельзя произносить вслух, и теперь этой даме больше вообще не нужно приходить на примерки.

Но мисс Софи никто не поверил.

Даже теперь, через столько месяцев, если Супруге П. было абсолютно необходимо приехать в «Chez Ninon», что случалось крайне редко, то сотрудники секретной службы довозили ее только до собора Святого Патрика, и она, нацепив шляпу с вуалью, которую обычно надевала в церковь, ныряла в собор, проходила через святилище и спускалась в катакомбы. Там, в присутствии святых покойников – в том числе всех архиепископов Нью-Йорка, – она снимала шляпку, надевала платок, темные очки и бежала в ателье, а за ней по пятам следовали сотрудники секретной службы.

В Нью-Йорке полно подземных туннелей, и под собором Святого Патрика такой тоже имелся; а заканчивался туннель как раз у задней двери «Chez Ninon».

По крайней мере, именно так рассказывала мисс Софи девушкам из мастерской.

В ее устах это звучало как волшебная сказка, но на работе высказывать вслух свои соображения Кейт не решалась. В конце концов, она всего лишь отвечала за конечный вид изделия – разные вопросы ей задавать было ни к чему. Она была одной из ирландских «копченых селедок» – в точности как и ее мать когда-то дома, в Корке; то есть одной из тех девушек, что сидят себе в мастерской и, скажем, умеют лучше всех прометывать «миланские» петли или еще что-нибудь такое.

Если бы Кейт спросили, она бы сказала, что вполне может понять, почему столь важная клиентка готова вместе с охранниками бежать по заброшенному служебному туннелю под улицами Манхэттена, где снуют крысы, со стен свисают клочья паутины, а из усыпальниц за ней бдительно следят святые покойники – и все это ради того, чтобы заказать себе одежду в «Chez Ninon». Просто очень трудно найти действительно хорошего портного. И уж совсем ничего удивительного, как представлялось Кейт, не было в том, почему ей и мистеру Чарльзу так ужасно нравится слово «византийский».

Кейт прикрепила сделанный Супругой П. рисунок костюма на стену рядом с нахальным, похожим на мультяшного героя портретом модельера Чарльза Фредерика Уорта[27]Чарльз (Шарль) Уорт (Ворт) (1826–1895) – французский модельер. Родился в Великобритании. Основатель (1857) Дома моды для французской знати и художественной элиты; основоположник парижского «от-кутюр»; положил начало показу моделей на манекенщицах. в одеянии святого. Уорт считался покровителем «Chez Ninon». Создатель стиля «от-кутюр» держал в одной руке портновский сантиметр, а в другой – рулон шелка, и французские франки дождем сыпались на него сверху и собирались в кучи у ног. Когда мистер Чарльз впервые показал ей этот рисунок, Кейт не нашла в нем ничего смешного.

– Какой позор, что все всегда сводится к деньгам, правда? – сказала она.

– Позор – это когда денег не платят.

Теперь-то Кейт понимала, что хотел этим сказать мистер Чарльз. Пятьдесят два доллара двадцать пять центов в неделю – не бог весть какая сумма, особенно если половину отсылаешь домой.

Она убрала с рабочего стола все, что могло помешать, – этому научила ее мать. Такой стиль mise-en-place, «все-на-своем-месте», по словам матери, был принят в «Джон В. Дауден и компания», где она работала. И при этом, как того требуют и Хозяйки, каждая нужная вещь должна быть под руками.

Выкройка платья.

Швейная машинка.

Острые портновские ножницы.

Специальные ножницы для разрезания особенно плотных тканей. Батистовая тесьма.

Булавки. Нитки. Муслин.

Карандаш. Бумага. Утюг.

Линейка с разметкой в дюймах.

Набор французских лекал.

Создание модели из муслина или иного тонкого полотна требует логики, математического расчета и нервов. Кейт это всегда казалось невероятно увлекательным.

Но сейчас у нее было всего девяносто минут. Итак, сперва – муслин. Муслин для создания пробной модели должен в точности соответствовать весу и плотности того букле, из которого впоследствии будет пошит костюм. Но каков будет вес этого букле? Ведь ткань из фирмы «Линтон» пока так и не прислали, а догадаться было трудно. Там букле ткали вручную, так что его плотность могла сильно варьировать. Если Кейт неправильно выберет ткань для первой примерки, Супруга П. наверняка что-то заподозрит.

Она порылась в коробке с образцами от «Линтона», выискивая похожее букле, когда-то уже использованное. Образцы размером с полотенце для рук присылали специально для того, чтобы клиенты могли хорошенько их помять и пощупать – только так можно было понять, как будет вести себя ткань в носке. Образцы получали все. Даже королева Елизавета каждый новый сезон получала полные коробки таких образцов, чтобы иметь возможность сколько угодно мять их, крутить и разглаживать.

Отец Кейт работал на фабрике, производящей шерстяные ткани, и в его обязанности входило отсылать образцы созданного в течение года кашемира в королевский дворец. Королева всегда очень заботилась о том, чтобы ее одежда не мялась и не морщила на швах. Разумеется, за эту коллекцию образцов во дворце никогда не платили. Они получали ее бесплатно. Ведь это, в конце концов, была их страна. Они были ее хозяевами. И все в ней принадлежало им.

«Свободу Ирландии!» – всегда восклицал в таких случаях ее Старик, но Кейт понимала, что подобные разговоры – только для паба. О молодой королеве[28]В 1961 году Елизавете II, родившейся в 1926 году и правившей с 1952 года, было 35 лет. ее отец знал почти столько же, сколько Кейт – о Супруге П.

«Мы с тобой оба работаем в тени чужого величия, – написал однажды Кейт Старик. – А это одновременно и благословение, и проклятие».

Сегодня это определенно было для Кейт проклятием.

Смять и разгладить – образец за образцом. Кейт и сама толком не понимала, что, собственно, ищет. Что-то такое, что могло бы хоть отчасти походить на то букле. Для большей части жакетов пробный вариант делали из тяжелой плотной саржи, но жакеты, созданные Шанель, всегда были легонькими, как мохер.

На самом дне ящика она обнаружила кусок ткани цвета экрю, оттенка сурового полотна – смесь чистой шерсти с мохером; твидовое переплетение нитей разных оттенков белого, столь любимое самой Шанель. Образец H1804, дизайн самого мистера Джемисона, главы фирмы «Линтон». Что ж, это, возможно, неплохая догадка , решила Кейт.

Теперь предстояло решить вторую задачу – сделать выкройку. Кейт раскатала на раскройном столе рулон коричневой бумаги. Сколько потребуется ткани – это вопрос чистой математики. Размеры Супруги П., снятые Кассини, были напечатаны на обратной стороне рисунка:

Обхват в груди: 90 сантиметров.

Талия: 67 сантиметров.

Верхняя часть бедер: 87,5 сантиметра.

Нижняя часть: 98 сантиметров.

Длина от талии до подола по боковому шву: 64 сантиметра.

Длина рукава от шеи: 54 сантиметра.

Длина от шеи до талии: 19 сантиметров.

Ширина плеча от середины спины до подмышки: 19,6 сантиметра.

Рост: 155 сантиметров.

Девяносто сантиметров плотной коричневой бумаги – этого вполне достаточно, чтобы скроить юбку. Что касается жакета, то тут гораздо сложнее: пятьдесят шесть сантиметров в длину или пятьдесят один? Если жакет должен завершаться ровно на линии бедра, то следует учесть легкую кривобокость Супруги П. В «Chez Ninon» такие вещи подгоняли во время примерки. А вот Шанель всегда учитывала это уже при раскрое. Супруга П. мгновенно догадается, что этот раскрой не настоящий, если Кейт не сумеет учесть всего. Кейт закрыла глаза и попыталась представить себе подол последней юбки, которую она подшивала, выполняя заказ Белого дома. Вроде бы справа юбка была на четыре сантиметра длиннее, чем слева. И левое плечо у Супруги П. чуть больше выдается вперед, чем правое.

Кейт прикинула, как должна пройти эта линия по подолу юбки – плавно, как бы сглаживая, делая незаметными «незначительные недостатки фигуры», как всегда называл такой тип кроя мистер Чарльз.

Отметив на коричневой бумаге четыре исходные точки, Кейт положила свое любимое французское лекало так, чтобы его края касались всех этих точек, и обвела контур карандашом. Ведя линию, она воображала себе историю создания этого костюма, различные подробности его появления на свет. Это всегда помогало ей понять, зачем вообще шили ту или иную вещь. Каждый вид одежды рассказывал Кейт свою историю. Подвенечное платье, например, одним лишь цветом могло выдать тайну брака, заключенного по расчету, или поведать волшебную сказку о любви. Возможно, думала Кейт, история этого розового костюма связана с прощением.

Создавая его, Шанель, безусловно, помнила об этом – каждый элемент, каждый шов жакета был сделан так, чтобы костюм был удобен в носке. Впоследствии Хозяйки рассказывали, что когда Супруга П. надевала этот розовый костюм, ей прощалось даже нежелание проводить каникулы в Кэмп-Дэвиде. Да и Шуинн говорил, что Президент хотел, чтобы розовый костюм непременно был именно «от Шанель», потому что надеялся на прощение – за все те неприятности, которые из-за него пришлось пережить его жене. Этот подарок – просьба о прощении, вот что это такое , думала Кейт. Что ж, весьма благородная история. Даже, пожалуй, вдохновляющая.

По всей вероятности, у Первой леди все-таки должны были быть часы? Или хотя бы у кого-то из ее окружения? Бесконечное ожидание просто убивало, но Кейт понимала: нечего было и надеяться, что Супруга П. придет вовремя. Еще до того, как она обрела нынешний статус, она постоянно повсюду опаздывала, причем по самым нелепым причинам. Однажды, например, она опоздала на примерку в «Chez Ninon», потому что нечаянно подожгла сигаретой заднее сиденье своего маленького красного автомобиля с откидным верхом, а потом тщетно пыталась найти на Парк-авеню кого-нибудь, кто имел бы под рукой достаточно холодной воды, чтобы потушить этот небольшой пожар. «С вызовом пожарных всегда слишком много хлопот», – сказала она.

Очевидно, ей это было известно по собственному опыту. Эту историю Кейт слышала от мистера Чарльза. «Но она все равно очень мила», – завершил он рассказ.

И уж он-то знал, что говорит. Он не только лично разговаривал с Супругой П., но и совершенно точно мог сказать, сколько градусов должно быть в помещении, чтобы она решилась раздеться до трусиков.

Кейт снова посмотрела на часы. Кружевное бальное платье для миссис Б. по-прежнему непременно требовалось доставить сегодня вечером. И тут уж никаких извинений быть не могло. Миссис Б. была тайным партнером «Chez Ninon», хотя никакой особой тайны из этого никто не делал – ее работы всегда выставлялись в первом ряду. Недавно она сильно похудела – снова обострилась болезнь, – и платье стало ей немного свободно в вырезе; это было нетрудно устранить, всего лишь посадив вырез на эластичную ленту. А вот чтобы добраться до ее дома в час пик, Кейт потребуется никак не меньше тридцати минут, – а это значит, что на работу останется еще на полчаса меньше времени. И вряд ли все эти секретные агенты, ассистенты и секретари из окружения Супруги П. в ближайшее время все-таки здесь появятся.

Она уже опаздывает на два часа двадцать две минуты, думала Кейт, хотя, возможно, сейчас она уже в соборе Святого Патрика. Лед в ведерке с шампанским совсем растаял. Одинокий хрустальный бокал на столике выглядел ужасно несчастным. Кейт сидела в демонстрационном зале, то и дело нервно меняя позу. То скрестит ноги. То сложит руки. То сунет их в карманы.

Одно дело – в знак уважения к Супруге П. копировать ее одежду для Мэгги Куинн, но совсем другое – иметь дело с самой Первой леди. Кейт думала о том, сколько всего может во время примерки пойти не так. Она, например, может вспотеть от волнения, и это испортит тонкий муслин. И потом в зале так накурено! Самой Кейт было совершенно все равно, если рядом кто-то курил. После примерки в туалетной комнате Супруги П. обычно повисало плотное серое облако дыма. Но вдруг она будет недовольна тем, что накурено в зале? Что, если она станет ругаться? Это будет просто ужасно. Чем дольше Кейт ждала, тем сильней убеждалась в том, что ничего хорошего из этой встречи не выйдет. Она закрыла глаза и представила себе лицо Супруги П. – ее улыбку, едва заметные веснушки на переносице, темные волосы. Совершеннейшая ирландка! Совершеннейшая красавица! Совершеннейшая – значит, нечеловечески прекрасная. Но именно такой она больше всего и нравилась Кейт.

Кейт вытащила бутылку шампанского из ведерка и внимательно ее осмотрела. Интересно, существует ли какой-то особый способ открывания таких бутылок? Вообще-то Кейт редко пила шампанское, но его цвет играл в ее работе весьма важную роль. Когда кто-то держит в руке бокал шампанского, этот бокал практически превращается в аксессуар. Цвет платья следует подбирать в соответствии с той разновидностью шампанского, которое будут подавать. Если шампанское выдержанное, даже если ему всего год или два, оно непременно приобретает золотистый оттенок; «Дом Периньон», например, обычно имеет оттенок светлого золота. А если шампанскому более пяти лет, то у него цвет более темный, цвет опавшей листвы. «Тэттингер», которое пили по особым случаям, всегда было золотистым; Кейт про себя называла это шампанское «церковным», потому что оно было того же цвета, что и сусальное золото на соборе Святого Патрика.

«Moët & Chandon» Хозяйки приберегали для особых клиентов. Например, для Супруги П. И всегда подавали именно его. NV[29]NV, нон-винтаж – шампанское, изготовленное из винограда урожая нескольких лет.. Мисс Нона покупала это шампанское ящиками. Когда его наливали в хрустальные бокалы, оно отбрасывало вокруг отблеск разорванного в клочки светло-золотистого лунного света, отчего все вокруг становилось невыразимо прекрасным и невыносимо печальным. Подобные детали антуража были весьма существенны; они как бы отделяли модельеров от белошвеек.

Вырезаем. Выравниваем. Сметываем. Подгибаем. Прикалываем. Выравниваем. Застрачиваем. Именно так большинство людей воспринимают искусство шитья. Но они ошибаются. Речь на самом деле идет об идеале, которого можно достигнуть, лишь работая вручную. Каждый стежок должен быть в точности таким же, как предыдущий; и каждый стежок должен быть так мал и незаметен, чтобы казаться нитью самой ткани. Ленту вшивают в пояс юбки, чтобы заправленная внутрь блузка лучше держалась. Молнию вшивают либо сбоку для удобства, либо на спине, чтобы подчеркнуть элегантность линий. Каждая сборка, каждая складка при носке должны тактично скрывать недостатки фигуры – маленькую грудь, неровные бедра, широкую талию и, разумеется, уходящую молодость.

Столько вещей всегда нужно учитывать, столько существует всевозможных вариантов и возможностей «скрыть огрехи природы»! И для каждого наряда – свое применение. Во всяком случае, Кейт точно знала, что одно и то же платье (или два похожих) нельзя надеть и на премьеру в Метрополитен-опера, и на Зимний бал молодежи в Нью-Йорке, хотя список приглашенных на эти мероприятия почти один и тот же. А вот платье, надетое на «Кентукки Дерби», можно перекрасить и снова надеть даже в том же сезоне. На дерби вся эта «лошадиная публика», как называет ее мисс Софи, так занята разглядыванием соседских шляпок, что платьев и вовсе не замечает.

Наконец, без четверти семь, когда у Кейт уже не осталось ни малейшей надежды вовремя доставить платье миссис Б. и было ясно, что придется черт знает сколько за это платить, зазвонил телефон. Секретарь. Из Белого дома. Примерка переносится.

– Да, я поняла.

По крайней мере, у Кейт перестали дрожать колени. Ну и очень хорошо. Во всех отношениях даже лучше, что Супруга П. так и не приехала.

И Кейт швырнула пробный раскрой в мусорную корзину.