Онлайн чтение книги Арена 13. Жертва The Prey
4. Лейф, сын Мэтьюза

Когда я снова оказался в гентхайском конференц-зале, он в очередной раз поразил меня своими масштабами: громадный, с высоким потолком, поддерживаемым массивными балками, с тремя огромными очагами и множеством лиц-рельефов на стенах. Но огромные двойные двери, через которые можно было выйти прямо в лес, были закрыты.

На моих глазах со стен сняли факелы и погасили их. Во рту у меня пересохло – верный признак волнения, вызванного тем, чему я сейчас стану свидетелем.

По сигналу Коннита я вместе с гентхайскими воинами отошел назад, к гаснувшему теплу и свету очагов, освободив место посреди огромного зала. Именно здесь пройдут поединки между воинами и вервейтами.

У дальней стены высился массивный деревянный трон, сидя на котором Коннит бесстрастно наблюдал за происходящим.

Внезапно пол содрогнулся от мощного грохота. Огромные двойные двери распахнулись настежь, впуская внутрь ночь… Сквозь ветви деревьев сияла полная луна. От нее в зал лился яркий белый свет, освещая столб, от которого через весь пол пролегла длинная тонкая тень.

Первый защитник-гентхай подошел к столбу, неся на руках ребенка. Осторожно поставив девочку на ноги, он цепью попытался привязать ее к столбу. Девочка расплакалась, и я увидел, что руки мужчины дрожат. Не в силах слышать звяканье цепи, я крепко стиснул зубы.

В открытые двери ворвался холодный ветер. Внезапно на фоне лунного света возник темный силуэт, отбрасывая перед собой ломаную тень. В зал на двух ногах вошла мощная фигура – главная сущность вервейта, – а перед ней остальные три. Это были три черных поджарых волка. Войдя, они принялись расхаживать взад-вперед перед своим мрачным хозяином.

Гентхай-защитник шагнул вперед и встал между ребенком и своими противниками, вскинув два коротких меча. Их клинки зловеще блеснули в серебристом лунном свете. Вожак вервейтов, также вооруженный мечами, сделал то же самое. Открыв пасти, из которых капала слюна, волки двинулись ближе. В лунном свете их дыхание вырывалось облачками пара.

Справа от меня заплакал ребенок, но на него тотчас зашикали, приказав молчать. Знает ли она, что скоро настанет ее черед? Девочка, привязанная к столбу, умолкла. Если учесть то, что должно здесь произойти, в зале было поразительно тихо. Здесь не было матерей, лишь отцы, от которых, несомненно, все ждали мужества, стойкости, силы и спокойствия.

Я подумал о том, какие муки сейчас испытывает этот воин. Я помнил объяснения Коннита, но только сейчас, когда до поединка оставались считаные секунды, понял, как все произойдет. Победить в этом бою невозможно, ведь волки будут нападать на ребенка со всех сторон. Пока воин будет отбиваться от одного хищника, на несчастную девочку бросится другой.

Да и сам гентхай окажется уязвим. На него могут напасть сзади. Он должен одновременно защищать и себя, и ребенка. И если он проиграет, то лишится не только собственной жизни. Умрет и его дочь. Судя по тому, что я видел, гентхаи очень любят детей. Отец вряд ли хотел этого поединка. Разве стал бы он рисковать жизнью своего ребенка? Увы, у него не было выбора. От Коннита я узнал, что все девочки в возрасте трех лет участвуют в жеребьевке.

Сейчас была выбрана девяносто одна девочка. Почти все они погибнут.

Волки прошли в центр зала. Почти пять столетий гентхаи один раз в тринадцать лет участвуют в этом жестоком ритуале. Они верят в то, что у тварей, с которыми они сражались, есть душа и что у вервейта один общий разум на четверых. Если это так, подумал я, то это жуткое создание сродни Хобу. У того тоже один мозг и несколько сущностей. Может, эти существа разновидность джиннов?

Еще миг – и хищники набросились на воина со всех сторон. Тот действовал быстро и решительно. Он первым пролил кровь, ранив одного из черных волков в плечо. Кровь брызнула вверх, все четыре ипостаси вервейта взвыли от боли и ярости.

Все четверо ощутили боль и повели себя как одно существо! Они напали на человека одноврменно, стремительные и смертельно опасные.

Воин изо всех сил пытался защитить дочь. Та от ужаса зашлась в крике. Увы, перевес был не на его стороне. Три волка одновременно накинулись на гентхая сзади. Они сбили его с ног и поволокли по полу. Он закричал от боли. Волки впились зубами в его тело и принялись рвать на куски сначала его плоть, а затем и плоть девочки. Первой кричать перестала она.

Я наблюдал эту омерзительную сцену, чувствуя, что меня начинает мутить. Три волка пожирали воина, который лежал на полу в луже крови. Человековолк также опустился на четвереньки. Его лицо оставалось в тени, но лунный свет отражался от блестящего черного меха на спине и лопатках. То есть это был скорее волк, чем человек.

Теперь в зале раздавались лишь сопение, рычание и жуткий звон цепи, когда человековолк пожирал тела жертв. Я покосился на Коннита. Его лицо оставалось бесстрастным, казалось, будто оно высечено из камня.

На секунду я отвел взгляд и оглядел зрителей, но никто в зале даже не шелохнулся. Гентхаи были похожи на статуи, они молча переживали этот ужас.

Вскоре все четыре сущности вервейта исчезли в темноте, бросив на полу останки своих жертв. Тогда воины убрали ошметки человеческой плоти и обломки костей, а лужи крови, которой было много, присыпали опилками.

Той жуткой ночью я стал свидетелем еще шести кровавых поединков. Человеку победа досталась всего лишь раз. Лишь одну девочку миновала страшная участь быть растерзанной волками.

Во второй вечер погибли все дети. Затем настал третий вечер, когда к столбу должны были привязать семерых детей, в том числе и девочку-сироту. Я не знал, кто из них она.

С момента нашей встречи в лесу Коннит ни разу не заговорил со мной, я же все еще не решил, как мне поступить. С каждой неудачей гентхаев мне все больше становилось не по себе, по шее и спине катился пот.

Когда настало время шестого поединка, в зале появился воин, неся на руках девочку, которая была крупнее других детей. Она явно была старше остальных и отлично понимала, что должно произойти.

Опустившись на колени, он стал привязывать ее к столбу. Я заметил, что руки у него не дрожат, и вообще он показался мне спокойнее других.

Неужели он так уверен в победе?

Когда воин отошел от столба, девочка села и посмотрела на нас. Она была крупная, с миндалевидными глазами, в которых светился ум, но лицо ее ничего не выражало. Я не заметил на нем страха. Зато я заметил, что у воина нет мечей, и понял: это та самая сирота.

Воин же повернулся к нам и заговорил. Его голос эхом отражался от темных балок потолка:

– Эта девочка – сирота. Жребий пал на нее, но у нее нет отца, который мог бы ее защитить. Но ее необходимо было привязать к столбу. Кто готов сразиться за нее?

Ему никто не ответил. В зале повисла тишина. Я сидел неподвижно, словно окаменев. Взгляд говорившего был устремлен на меня. Или мне это только показалось? Сидевший на троне Коннит тоже не сводил с меня глаз.

Конечно, они смотрели на меня! Они ждали, что я скажу!

Снова и снова я мысленно перебирал все «за» и «против». Весть о том, что я дрался на палках в Майпосине, вполне могла дойти до Тайрона, но отсюда – вряд ли. То, что происходит здесь, в лесной чаще, во владениях гентхаев, остается тайной для всего остального мира.

Коннит был прав, когда сказал, что клятва, которую я дал, нужна лишь для того, чтобы не допустить смертоубийства на улицах Джиндина. Ее целью было удержать бойцов Арены 13 от искушения пустить в ход меч в случайной уличной драке. Здесь же совершенно иной мир.

Но смею ли я использовать меч для кровопролития? Смогу ли я убить? – спрашивал я себя и все никак не мог решить, что делать.

Есть люди, которые считают, что свободы воли не существует. Древние философы утверждали, что наше сознательное «я» не полностью контролирует наши поступки, что глубоко в мозгу нечто неведомое и незримое порой принимает решения за нас.

Похоже, сейчас так оно и было.

Так и не приняв решения, не успев сообразить, что делаю, я поднялся на ноги. Во рту у меня пересохло, и я дважды сглотнул застрявший в горле комок, прежде чем смог заговорить.

– Я буду ее защищать! – крикнул я, чувствуя, как меня всего бьет дрожь.

– Назови свое имя! – потребовал воин, и все взгляды устремились на меня.

– Меня зовут Лейф, сын Мэтьюза! – ответил я.

Обернувшись, я увидел на лице Коннита улыбку.

Затем я повернулся спиной к девочке, лицом навстречу полной луне. Сжимая в руках короткие мечи, я сделал три быстрых шага вперед к огромным двойным дверям, затем согнул ноги в коленях, попеременно перенося вес тела с одной на другую.

Вглядевшись во мрак, я заметил фигуры, приближавшиеся из чащи леса по четырем припорошенным снегом тропинкам. Одна шагала на двух ногах, остальные три неслись на меня в обличье волков.

Я сражался шестым по счету – порядок поединков определялся порядком выпавшего ребенку жребия. Интересно, а как вервейты выбирают своих участников поединка? И сколько еще их затаилось в лесной чаще?

Наконец они вошли в двери и ступили на деревянный пол. Сначала три волка – петляя из стороны в сторону, – затем их вожак. Я двинулся им навстречу, стараясь угадать алгоритм их движений. В моей голове уже начали возникать кое-какие закономерности.

Боевая подготовка, которую я получил у Тайрона, наверняка сослужит мне хорошую службу. С каждой минутой я все лучше понимал движения и обманные ходы противников.

Теперь они были настолько близко, что я чувствовал исходящее от них зловоние. Мерзкий запах звериного пота смешивался со сладковатым запахом крови, все еще висевшим в воздухе. Глаза волков светились в темноте, которая будто сгущалась перед ними, затмевая лунный свет.

За себя я не боялся, мне было страшно лишь за ребенка. Стоит сделать неверный шаг, как один из волков набросится на девочку и разорвет ее в клочья. В то же время меня охватило возбуждение, я чувствовал, как в крови закипает адреналин.

Я сражался на Арене 13 на Турнире учеников, но те бои были лишь жалким подобием нынешней смертельной схватки. Сейчас мне предстоит сразиться так, как если бы я сражался на Арене 13 по основным правилам.

Там через пять минут боя звучит гонг, и боец «мин» должен сражаться впереди лака, лицом к лицу с соперником-человеком и тремя его лаками. Те пытаются растерзать его, чтобы одержать победу. Иными словами, его ждет опасность. Один неверный шаг – и боец умрет. Здесь меня ожидает то же самое.

Я заставил себя сосредоточиться на главной задаче. Интересно, как они будут атаковать? В первый раз все вервейты нападали по-разному, их намерения оставались непонятны. Главную роль играл человековолк.

Если его убить, согласованность действий всех остальных нарушится. Тогда с волками будет справиться легче. Однако я знал, что вряд ли у меня будет возможность выбрать, кого мне атаковать первым. Численный перевес был на их стороне – четверо против одного. Я смогу только отбиваться. Одержать победу и спасти ребенка мне поможет лишь скорость.

Я сделал два шага влево, затем два вправо. Потом попятился под углом, как будто отступая назад, и подошвы моих ботинок ритмично постукивали по деревянным половицам.

Я инстинктивно использовал звуковой шифр Улум, хотя со мной и не было лака, которого бы я мог контролировать. Это придало мне уверенности и вызвало у зрителей одобрительный шепот, хотя до этого они все время молчали. Этот же маневр я использовал и на Арене 13. Он позволял проявить гибкость.

Обрадованные моим мнимым отступлением, волки бросились вперед, я же резко изменил направление. Один из хищников пролетел слева от меня, целясь в горло привязанного к столбу ребенка. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не броситься за ним.

Девочка закричала, но я заставил себя остаться на прежней позиции.

Намеренно позволив двум противникам проскочить мимо, я вскинул мечи, чтобы расправиться с двумя следующими. Они атаковали одновременно, но я уже успел шагнуть на новое место – в пространство между пространствами – и, вскинув обе руки и описав клинками блестящую дугу, вспорол животы обоим волкам. Кровь брызнула фонтаном.

За моей спиной раздался полный ужаса крик ребенка.

Два четвероногих хищника были мертвы, но прежде чем их тела с глухим стуком ударились об пол, я уже развернулся и метнулся к столбу. Когда до него и прикованной девочки оставалось рукой подать, я пригвоздил к полу шею третьего волка.

Разделавшись с ним, я оказался лицом к лицу с человековолком. Сделав шаг ему навстречу, я вскинул мечи. Коннит сомневался, хватит ли у меня духа убить противника. Теперь я точно знал ответ. Этот зверь без раздумий отнял бы жизнь у ребенка. Пока на моих глазах эти твари убивали людей, во мне копился гнев. Теперь я не сомневался в том, как поступить.

Человековолк был быстр, возможно, так же быстр и ловок, как любой лак на Арене 13. Я отлично понимал, с кем имею дело: стоя на задних лапах, он был на голову выше меня и обладал чудовищной силой и нечеловеческой реакцией. Обнажив в зверином оскале клыки, он зарычал и взмахнул правой конечностью с зажатым в ней клинком. Лезвие рассекло воздух там, где долю секунды назад стоял я.

Теперь мы осторожно ходили кругами. Не сводя глаз с противника, я двинулся влево, затем сделал ложный выпад правым мечом. Человековолк начал отступать, но я был уже близко и, увернувшись от его выпада, ударил его дважды, слева и справа.

Клинки скользнули по его ребрам. Удары больно отозвались в моих кистях, и я, уронив руки вдоль туловища, был вынужден отпрянуть назад. Отступая, я следил за глазами человековолка, читая его намерения. Почувствовав его неуверенность, я бросился вперед и в то же мгновение вонзил правый кинжал по самую рукоятку ему под ребра, а вторым полоснул по горлу.

Человековолк взвыл и упал на колени. На дощатый пол хлынула кровь. Мой противник несколько раз дернулся и рухнул замертво.

Воины-гентхаи вскочили на ноги и принялись рукоплескать. Рыдающую девочку освободили от цепи и унесли из зала; у меня забрали мечи. Кто-то отвел меня на мое место. Я сел, воины сделали то же самое.

Я не испытывал ликования, но понимал, что спас ребенка. Вервейт лишился добычи. Прямо у меня на глазах убитых волков унесли с арены и присыпали пол опилками.

А затем к столбу привязали следующую девочку, седьмую за этот вечер. Моя победа ничего не изменила. Поединки будут продолжаться и дальше.

Мне хотелось встать и крикнуть во весь голос, потребовать прекратить этот ужас. Но я не встал и не крикнул, лишь в оцепенелом молчании наблюдал за тем, как погибли очередной воин и его дочь. Я словно онемел. Мне хотелось вернуться в Джиндин.